Выбор — обман, по типу Пандоры Попади в прорубь, пропади тут Loqiemean - Прорубь
Илья курил во дворе больницы, усевшись на бетонные перила. К середине третьей смены подряд - одной из которых была суточная - он буквально начинал сходить с ума. Ещё никогда его так не напрягало отсутствие кадров, бесчеловечное начальство и летний сезон. Практически каждую смену ему попадались горе-шашлычники - то шампур в ноге, то ожог, то ещё хрен пойми что. Мужчине отчаянно хотелось прийти на работу с табличкой из не безызвестного сериала: «пристрелить меня: 0 рублей». Третьяков поклялся сам себе, что если ему не оплатят переработку и не вернут заслуженные выходные - он будет стрелять в тот самый несчастный шашлык. При мысли о еде в животе громко заурчало. Чёрт. Время перевалило за полдень, а в хирурге за всё это время было лишь кофе, несколько сигарет и маленькая шоколадка из несчастного автомата. Еды с собой, Илья, конечно же, не взял. Единственный плюс, который был в его непрерывной работе - Шустов Максим Николаевич. Эта кучерявая шпала находилась в больнице почти две недели и уже успел очаровать буквально всех - от детей до бабушек на вахте. И Илью, чёрт возьми, тоже. В какой-то момент Шустов подошёл к хирургу, пока тот бессовестно воровал сладости из автомата. В обмен на молчание мужчина попросил шоколад и чай. После этого общение пошло само собой. С ним было интересно. Третьяков, наверное, ещё никогда не встречал настолько улыбчивого человека. Он улыбался так солнечно, что не улыбаться в ответ было невозможно. А ещё его любили дети, просто потому что. Но Илья чувствовал, что что-то не так. Безусловно, его радость была искренней, но за этой улыбкой скрывалось что-то ещё. Что-то, что не давало врачу покоя. Но он старался не думать, мало ли, что ему кажется. В какой-то момент, Серёга начал шутить, что либо Макс отобьёт у Ильи всех девчонок, - и возможно не только девчонок - либо они сначала завалят друг друга. Естественно, он получил по башке. Шустов хоть и был в его вкусе, но он прежде всего его пациент, это как минимум не этично. Сергей поржал. Илье ли говорить об этике? Спорить мужчина не стал. Правда была на стороне друга. Анестезиолог вообще любил подстрекать друга на эту тему. Особенно после случая с Верой. Дело было несколько месяцев назад, они практически сразу развелись, но Сергей не упускал возможности упомянуть этот случай. Особенно зная, что после этого у Третьякова почти никого не было. Илья лишь пожимал плечами. «Научен горьким опытом». Серёжа лишь качал головой. Посмотрим, насколько его хватит. — Я уж думал, я тебя не найду. — Вспомнишь солнышко - вот и лучик. Илья потушил сигарету. — А куда я денусь? Максимум напьюсь где-нибудь в палате. — Вот этого я и опасался. — Сергей достал сигарету, затянулся. — Выглядишь как ходячий труп. — Почему как? — Усмехнулся, повыше натягивая синие носки с жёлтой резиновой уткой. Серёжа шутку не оценил. — Тебя Калугин искал. — По поводу? — Ты думаешь, я спрашивал? Сходи да узнай. — Даже не интересно, за что друга на ковёр вызывают? — Илья цокнул, пытаясь оттереть пятно на кроссовке. Видимо, пора постирать обувь. — Не-а, всё равно я уже ничему не удивлюсь. — Стряхнул пепел мужчина, усмехнувшись. — Иди давай, у нас операция скоро. Третьяков шумно выдохнул, проклиная всех существующих богов. Хотелось простого человеческого отдохнуть. За что на этот раз начальство хочет открутить ему голову - он не понимал. Хотя, это ж Калугин, он всегда найдёт, к чему прикопаться. Но больше Илье хотелось надеяться на то, что его обрадуют и дадут выходные, чтоб проспать наконец часов так двадцать. Мужчина подошёл к старой двери, со скрипом её открывая. — Вызывали, Степан Олегович? Мужчина захлопнул папку с документами, поднял взгляд сквозь толстые линзы. — Вызывал, Илья Евгеньевич. — Пальцы грозно постукивали по облезшему дереву, на лице хитрая ухмылка. — Тут слушок по больнице пошёл, что вы пациентов соблазняете. Объяснитесь? Хирург сделал самое невинное и удивлённое лицо, на которое только был способен. Вот же скоты. — Я? Соблазняю? Это ж кто такие слухи распускает? Не было такого никогда, я ж сама невинность. Илья до последнего пытался косить под дурачка. Невинность, ага, как же. Калугин, похоже, не купился. — Вы мне зубы не заговаривайте. Знаю я вас. Вы что вообще себе позволяете! Вся больница скоро в курсе будет! А люди что подумают? Не портите репутацию заведению! — Мужчина закипал, хотя больше был похож на обиженного ребёнка, зло машущего ручками. — Если вы думаете, что ситуация с чиновником Поповым просто так забылась - то вы ошибаетесь! Скажите спасибо Оксане Валерьевне за то, что ситуацию уладила. Но ещё один промах с вашей стороны и вы вылетите отсюда к чёртовой матери! Ну всё, Илюша, доигрался. Все эти угрозы давно не оказывали на Илью никакого воздействия. Знал ведь, что ничего ему не сделают, кто тогда людей оперировать будет? Третьяков опирался на чужой стол, нависая над врачом. — А, так вы поэтому у меня выходные забираете? Решили загонять меня перед тем, как уволить? Ну так, для статистики? Степана Олеговича разрывало от возмущения, только пар у него из ушей не шёл. Он бросил злобный взгляд на травматолога, пока тот продолжал стоять с абсолютно невозмутимым лицом. — Слишком много вы себе позволяете, Третьяков. Выходных хотите? Хорошо, будут вам выходные. Чтоб в течении трёх дней духу вашего здесь не было! — И переработку мне оплатить не забудьте. — Произнёс мужчина, громко хлопнув дверью. Вот же тварина. Хирург глянул на часы - до операции оставалось около получаса. У него есть время перевести дух. Или снова покурить. Илья полез в карман, когда в голове неожиданно всплыло напоминание - Шустову пора снимать швы. Блядство. Если Калугин дал ему выходных, значит, это нужно делать либо сегодня, либо через три дня. Держать это двухметровое чудо лишние дни смысла не было. Третьяков направился в палату наказать Максу, чтобы тот зашёл к нему сегодня. Пусть выписывается. Дверь в палату была слегка приоткрыта, мужчина уже хотел взяться за ручку, как услышал голоса. Кто-то из собеседников стоял около дверей. Первая мысль - что это мог быть Ильин. Этот парнишка заглядывал чаще всего, иногда успевая вывести самого Третьякова. И лишь раз к Максу приходил тот мужчина, который приехал с ним на скорой. Илье было как-то всё равно, почему к мужчине приходят только друзья и никогда родственники. Как-то раз, вспомнив, что Рома упоминал какой-то бизнес, он спросил об этом Максима. Тот еле заметно напрягся, но от ответа ушёл, сказав, что они ничем серьёзным не занимаются. Так, небольшая торговля. Илье этого было достаточно, он не собирался лезть. Он и сейчас лезть не хотел. Не то, чтобы Третьяков был любителем подслушивать и сплетничать, но сейчас он так и остался у приоткрытой двери. — Ещё раз спасибо, что занёс документы. Я посмотрю и отпишусь, если что не так. — голос Шустова звучал откуда-то из глубины палаты. — Не за что, мне не сложно. Деньги я в сейфе оставлю, пересчитаешь, когда выйдешь. — Нет, это точно не очкастый. Константин? — Хорошо, мне как раз немного осталось. — Илья не видел, но готов поклясться - Шустов улыбался. — Кстати, что по поводу того пожара в порту? Ну, который был за пару дней до того, как меня привезли сюда? Договорились? — Да, нам удалось убедить полицейских замять дело. Они сказали, что произошёл взрыв горючего в одном из контейнеров. Илья насторожился. Замяли дело? Убедили полицейских? Чего? — Ну и отлично. А что на счёт товара? Рома рассказывал, Бустер договорился. — Да, на днях должны привезти. Героин, Опиум, всё в этом духе. Он уже нашёл покупателей. Да и в прошлом месяце сбыт хороший был. Посмотришь в отчёте. А Петя обещал привоз оружия на продажу. Ну и нам на всякий. Третьяков замер. Всё резко сложилось в один паззл. Пожар, наркотики, оружие. Мафия. Приплыли, Илья Евгеньевич. — Парни всё ещё хотят расправы с «Джунглями». Они не понимают, почему мы сидим на месте, если тебя чуть не убили. — Пусть сидят смирно и не лезут на рожон. Скажи, что это приказ босса. Выйду, тогда и решим. Нам войны не надо. Да и к тому же, я живой. — С той стороны раздался тяжёлый вздох. — Ладно, как скажешь. Я пойду тогда, поправляйся. Пиши, если что нужно или если по отчёту вопросы будут. Илья стоял, не в силах сдвинуться с места. Картинка сложилась, но мозг отказывался её принимать, ладони вспотели. Утонув в собственных мыслях, Третьяков абсолютно пропустил тот момент, когда открылась дверь. Перед ним возникла фигура - о, он не ошибся - Константина, который чудом в него не в печатался. Мужчина крайне удивился врачу, но постарался не подавать виду, вернув на лицо слабую улыбку. — Здравствуйте, товарищ хирург. — Здравствуйте. — Илье чудом удалось выдать из себя что-то более-менее приемлемое. Не беспомощный хрип, на том спасибо. Он попытался вернуть невозмутимость своему лицу, мол: « я не я и лошадь не моя, я только что пришёл», но был уверен - Макс и Костя видели этот испуганный и растерянный взгляд. Ладони продолжали потеть. — Не волнуйтесь, я уже ухожу. Если вам нужен Макс - забирайте ради бога. Всего доброго. Журавель покинул помещение, оставив их одних. Смотреть на Максима было страшно. Он был готов увидеть этот испепеляющий взгляд, в котором таилась угроза. Но когда он всё таки посмотрел, угрозы не было. Шустов смотрел своим обычным взглядом и, казалось, сам пытался понять, что только что произошло. В его руках была объёмная папка с документами. Травматолог даже думать не хотел, что в ней находится. — Это... Вечером зайди ко мне, швы тебе снимать будем. — Наконец, найдя в себе силы вымолвить хоть что-то, Илья не стал дожидаться ответа и вышел из палаты, закрыв за собой дверь. Вот дерьмо. Что, Илья Евгеньевич, хотели ещё больше приключений на свой тощий зад? Получите, распишитесь. Ходите оглядывайтесь теперь. В голове активно работали шестерёнки. Вот что имел ввиду полицейский, когда просил Илью быть осторожней с Максом. Он - мафиозник, сомнений не оставалось. Даже как-то не верилось. Как такой улыбчивый, добрый человек как Шустов мог быть главой бандитов? В голове не укладывалось. Зато теперь понятно, почему хирурга так напрягала его ироничная улыбка. Макс - скрытая угроза, ящик Пандоры, волк в овечьей шкуре. Он совсем не так прост. Третьякову очень хотелось надеяться, что кудрявый не заметил, не понял, что он слышал их разговор. Потому что боялся даже думать, что он с ним сделает. В худшем случае - убьёт, а в лучшем... Чёрт его знает. Потому что если так подумать, Илья не услышал ничего ценного - какие-то имена, малую часть их планов. Полиции говорить что либо бесполезно - они даже делать ничего не станут. Судя по словам Кости, «Пожарные» имеют достаточно власти, чтобы заставить органы молчать или, как минимум, договориться. Получается, что он не был для них угрозой. Хотелось надеяться, что Шустов закроет на это глаза. Хирург готовился к операции и старался не думать о том что он, возможно, в смертельной опасности. Вот и почему он всегда попадает в передряги?***
Когда раздался стук в дверь, Илья вздрогнул. Оставшуюся половину дня он был как на иголках. На вопросы Серёги отмахивался, говорил, что просто устал. А встреч с Максом старался избегать вплоть до вечера. А тот, похоже, не спешил его искать. Буркнув негромкое «войдите», хирург отложил карточку Шустова. И ровно в этот момент из-за двери выглянула кудрявая макушка. И ведь улыбается засранец, словно ничего не было. — Ты меня звал швы снимать... — Я помню, проходи. — Илья кивнул на кушетку посреди палаты, принялся доставать инструменты. Максим тактично молчал. Становилось неловко. Шустов всегда был разговорчивым, смеялся громко, а тут молчит. Специально обстановку накаляет, или сам не понимает, что делать? — Как-то резко ты решил швы удалить. В чём причина? — Ну, во-первых, тебе по времени пора. Во-вторых, у меня сейчас выходные три дня, смысл тебя здесь держать лишнее время? Завтра выпишешься и иди на все четыре стороны. Мужчина натянул перчатки, обернулся. Кучерявый сидел на кушетке, предусмотрительно сняв футболку, и смотрел на него. Илья смотрел в ответ. В чужом взгляде не было ни намёка на угрозу, всё те же добрые серые глаза, слабая улыбка. Но смотрел он изучающе, чуть ли не пожирал. Третьяков покрылся неприятными мурашками от этого взгляда. Эту улыбку он уже не мог воспринимать так, как раньше. — Ложись давай, бедолага. И штаны приспусти, мешаются. — А ты что, один мне швы снимать будешь? — Максим выполнил просьбу, ехидно улыбнулся, глаза задорно заблестели. Он что... флиртует? — Фу, бесстыдник! Сослан в темницу распутства! — Шустов хохотнул, наблюдая на чёткими движениями чужих рук и непроизвольно залипал. — Так тут делов-то пять минут, сам справлюсь. Процедура не сильно болезненная, обезбол вкалывать не буду, потерпишь. — Помучить хочешь, Илья Евгеньевич? — Шустов, продолжишь ехидничать, что-нибудь ещё вырежу. — Что-то похожее я уже слышал. Макс хихикнул, но покорно замер, отвернулся. Смотреть как из него достают нитки очень не хотелось. Илья не обманул - процедура действительно мало болезненная. Максим лишь иногда шипел и напрягал пресс, получая нагоняй от травматолога. А хирург отчаянно пытался не глазеть. — Ну, вот и всё, поздравляю с избавлением от чужеродных тел. Я оформлю документы, завтра без меня выпишешься. Только это, примерно через месяц загляни на осмотр, а то вдруг. Илья убирал рабочее место, сзади шуршала одежда. — Честно, не думал, что время так быстро пройдёт. Я бы ещё остался. — Хихикал Шустов, наблюдая за врачом. Илья обернулся, взглянул в глаза, пытаясь найти в них намёк на шутку или иронию, флирт. Но ничего подобного и близко не было. Он говорил серьёзно. — Сплюнь, а то вернёшься ещё, а мне такого счастья не надо. Если так сильно хочешь, могу оставить до конца недели. — У тебя же всё равно выходные, так не интересно. Илья продолжал сверлить Шустова взглядом, а он смотрел в ответ. Конечно, они и раньше перекидывались подобными шутками, которые больше походили на заигрывания. Возможно, Сережа прав - если бы Макс остался на подольше, Третьяков бы, наверное, зажал его где-нибудь в углу, не устояв под этим давлением. Но если раньше это внимание льстило, то сейчас оно настораживало. Хотя, если этот перепихон спасёт ему жизнь и сменит гнев на милость, Илья готов. Пусть ебёт сколько влезет, он даже не сильно против. А Максим продолжал смотреть, тонул в карих глазах. Хирург даже завис от этого зрительного контакта. И пропустил момент, когда кудрявый оказался совсем близко, прижал к столу, заглянул в лицо. Илья шумно выдохнул, сжался. Он существенно уступал в габаритах, и так чувствовал себя мелким по сравнению с мужчиной, а сейчас и подавно. Макс продолжал смотреть, слабо улыбался. А потом его улыбка стала шире, взгляд веселее. И врач понял, что именно кудрявый увидел в его глазах - страх. Не стеснительность от интимности ситуации, не неловкость, именно страх. Илья его остерегался, но пытался не показывать, вести себя как раньше. Не вышло. Шустов понял, догадался, раскусил. Третьякову показалось, что в его улыбке есть что-то хищное. — Да успокойся ты, не трону я тебя. Ну услышал и услышал, всякое бывает. Всё равно ты нам не помеха. — Илья сжался ещё больше, но выдохнул как-то облегчённо, упрямо смотря в глаза. И почему-то верил. Может, потому что видел - не врёт. — А я и не боюсь. Максим усмехнулся. Задорно так, как все эти недели делал. Сделал вид, что поверил. Отступил и сразу как будто добрее стал. Или Илья накручивает? — Ну, спасибо за всё, товарищ хирург. Хороших вам выходных. До встречи! — Улыбнулся ярко, помахал рукой и вышел. — Ага, пока... Илья выдохнул, расслабился и сунул ладони под холодную воду, умыл лицо. Поднял опухшее и уставшее лицо, посмотрел в зеркало. Да, после всего этого выходные ему нужны. И начнёт он их с того, что напьётся. Конкретно так напьётся.