Напитки покрепче
Слова покороче
Так проще, так легче
Стираются ночи
Звонки без ответа
Слова и улыбки
Вчерашнее лето
Смешная ошибка
Звери - Напитки покрепче.
Ночи стояли душные, открытая настежь балконная дверь свежести квартире не предавала. Но даже в такую жарень Илья спал под тёплым одеялом. Мерзляк, что с него взять. Небольшой сквозняк гулял по крошечной квартирке, играясь с прозрачной тюлью. После того, как Серёга съехался со своей пассией, пришлось искать квартиру поменьше. Старая, конечно, ему очень нравилась, но его мизерной зарплаты на аренду и комуналку не хватит. Ведь надо же на что-то есть ему и ежу... ну и мопеду тоже. Поэтому в короткие сроки Третьяков нашёл эту квартирку в соседнем районе. Однокомнатная, со старым ремонтом, но вполне уютная, жить можно. Особенно если учесть, что в последнее время хирург приходит сюда лишь помыться и поспать. И с грустной усмешкой подмечает в голове, что покупку еды можно было бы вычеркнуть из списка затрат. Последние два дня Илья поднимался с кровати только покормить ежа и поесть самому. В первый выходной он продрых почти двенадцать часов, отсыпаясь за все последние недели. И слава богу, что у этой колючей животинки была еда, иначе едой мог стать сам травматолог. Естественно, чувствовал себя он так же паршиво, как если бы поспал всего два часа. Вот уж злые шутки человеческого организма. Остальное время, когда не спал, Илья залипал в телек, смотря ютуб или новые эпизоды сериала, которые он пропустил. И такой досуг его более чем устраивал. И да, он, как и обещал себе, напился. В тот же вечер после смены зашёл и купил две бутылки дешёвого коньяка, как-то странно залипнув на этикетку «Шустов» на одной из бутылок на стенде за кассой. А ещё тревожка внутри него заставила с излишней осторожностью, постоянно оглядываясь, заходить в подъезд, а после и в квартиру. Вот только его никто не преследовал и у квартиры не ждал. Ему не звонили с угрозами и не вламывались ночью в квартиру с оружием. Макс его не обманул - за ним действительно никто не пришёл. Но Илюша всё равно напился, ему для психического здоровья надо. Он вообще до сих пор плохо осознавал, во что вляпался. Конечно, он понимал, что он для них действительно не помеха, и им ничего сделать не сможет. В то время как эти ребята проглотят его вместе с костями и не подавятся. Но в голове всё ещё не укладывался тот факт, что вот тот кудрявый, светлый мужчина является главой самой большой преступной группировкой города. Если бы перед хирургом выставили несколько десятков людей и попросили сказать, кто ему больше всех напоминает мафиозника, на Шустова он бы подумал в последнюю очередь, даже если бы тот был в крови. Вот что значит обманчивая внешность. В какой-то степени Третьякову было абсолютно всё равно кто, где и чем промышляет, что продаёт. Его это не касается, он обычный рабочий среднего класса, приличный и законопослушный гражданин. Ну, или почти. Естественно, с этой информацией он никуда не пойдёт. Во-первых, у него не было никаких доказательств, во-вторых, если они смогли так просто договорится с органами, стучать нет смысла. Только жопу под угрозу ставить. А она и так почти каждый божий день на работе поджимается. Вечер последнего выходного мужчина всё так же проводил в одиночестве. Вернее, в компании верного ежа и всё той же бутылки коньяка. Он курил на стареньком балконе, провожая яркий закат. Он не был романтиком или эстетом, но смотреть на небо ему нравилось. Оно никогда не бывает одинаковым, меняет свой цвет несколько раз на дню, и каждый раз выдаёт какие-то новые невообразимые цвета. В такие моменты приятно думать. Можно провести тысячи метафор и ассоциаций, связанных с закатами и началом чего-то нового, но Илюша и философом не был, обычный обыватель с обычными проблемами. Потушив сигарету, Третьяков прикрыл дверь на балкон, чтобы не дай боже этот колючий шарик не выбежал. Не хватало ещё, чтобы на голову кому-нибудь свалился. С разочарованием подметив, что уже добил эту несчастную бутылку алкоголя, Илья поставил её у мусорного пакета, мысленно делая заметочку выбросить потом. А потом раздался звонок в дверь. Хирург притих, ёж, похоже, тоже. Мужчина никого не звал и уж тем более не ждал. Тихо подкравшись к двери, травматолог прислонился к ней, приложив ухо к холодному металлу. Глазком он не пользовался принципиально. — Кто? — Свои. У Ильи глаза на лоб полезли. Какие свои, чёрт возьми!? Ну не могло ему показаться... Не могло ведь? Отперев дверь и чуть приоткрыв, Третьяков ошалел ещё больше. Перед ним стоял Максим, мать его, Шустов. В чёрном спортивном костюме, бодрый и здоровый. Всё это попахивало пиздецом и хирургу это не нравилось. — Вечер добрый, Илья Евгеньевич. — Ещё и скалился довольно, чертяга. — Ты где мой адрес взял? — Возмущению мужчины не было предела. Какое право он вообще имеет вот так вот приходить? А Макс продолжал ухмыляться, смотря на Илью как на маленького глупого мальчика. — Глупый вопрос, да? — Если учесть, кому ты его задаёшь, то да. — Победно улыбнулся кудрявый, прислоняясь плечом к дверному косяку. — А вы ко всем своим жертвам лично приходите, Максим Николаевич? Или есть какие-то критерии? — Хирург отзеркалил его действия, преграждая тем самым проход. Он чувствовал, как сердце начинало биться чаще. Хоть бы ноги не затряслись, честное слово. Он со многим сталкивался, конечно, но чтоб лицом к лицу с мафией - никогда. Шустов тихо посмеялся — Ну почему сразу жертвам, Илья Евгеньевич? Я ж просто поговорить пришёл. — Шустов приподнял руку, и врач только сейчас заметил у него пакет из «К&Б», который многозначительно звенел. Объективно, у Третьякова не было выбора. Тяжко вздохнув, он отступил в сторону, освобождая вход. — Заходи, раз пришёл. Максим улыбнулся, заходя в квартиру. Илья захлопнул дверь, в нос ударил запах мужчины. От него больше не пахло лекарствами и хлоркой. Сейчас его запах намного приятней, привлекательней. От него несло свежестью, табаком и привычной карамелью. Взрослый, серьёзный дядька, а конфеты трескает как ненасытный ребёнок. — Зачем ты здесь? — Илья ушёл вглубь квартиры ловить ежа и садить его обратно в клетку. — Поговорить, сказал же. — Кудрявый последовал за ним, любопытно поглядывая на фыркающий комок. — Ух ты! Смешной какой. — Мне казалось, ты всё сказал. — Посадив животное в клетку, плотно закрыл дверцу. Вдруг Максима ещё сожрёт в порыве гнева. Ну, или наоборот. — Ага, это мой домашний хищник. Сейчас учим команду «фас», чтоб на чужих нападать. — Ну, вообще-то, не совсем всё. Шустов тихо смеялся, достав из пакета бутылку дорогого коньяка, с грокмим звоном поставив её на стол. Хирург скептически выгнул бровь. Нихера се подгон. — Взяток не беру. — Обижаете, Илья Евгеньевич, какая ж это взятка? Это благодарность, от чистого сердца. В конце концов, вы же мне жизнь спасли. Макс продолжал улыбаться. Третьяков долго смотрел на него, изучал, пытался найти угрозу в этой улыбке. Но не нашёл. У Шустова на лице была обычная улыбка, которую врач видел все те недели. Ни капли угрозы или насмешки. А кудрявый умилялся его испуганному лицу. Рассматривал острые скулы, выпирающие из под домашней футболки ключицы, тёмные глаза. Красивый, засранец. — Ну что ты меня боишься, Илюш? Нормально ведь общались. — Макс подошёл ближе, остановился в паре шагов. Третьяков ушёл на кухню за второй стопкой. — Раньше я не знал, кто ты. И, к твоему сведенью, каждый напугается, когда к нему придёт глава мафии. Или тебя забавляет, что люди тебя бояться? — Признаюсь честно, отчасти. И то только потому, что в этом есть свои плюсы. — Усмехнулся мужчина, усаживаясь на стул и рассматривая небольшую квартирку. Илья вернулся, поставил рюмку на стол, сел, поднял взгляд. И главное, что он подметил - симпатия к Шустову никуда не делась. Даже при понимании того, кем этот человек является и что он делает. Но «шестое чувство» подсказывало, что всё не так просто. Что Макс намного глубже, сложнее, чем кажется на первый взгляд. И что более странно - врач его почти не боялся. Ключевое слово, конечно, «почти» но хирург уверен, что и оно со временем пропадёт. Шустову хотелось верить. Хотя, возможно, это всё из-за алкоголя. — Илюш, послушай, — кудрявый коснулся чужого плеча, погладил мягко. — Тебе бояться нечего. Я тебя не трону как минимум потому, что ты мне жизнь спас. И я не хочу чтобы моя... — Он сделал паузу, подбирая слова, — ...работа как-то отражалась на моих отношениях с людьми. Третьяков ухмыльнулся, открывая бутылку и не спеша скидывать чужую ладонь с плеча. Она была большой, горячей, как сам Макс. А Шустов просто ждал. — Ты сказал «как минимум». А что, есть ещё какие-то причины, по которым ты не станешь меня трогать? Ну, кроме той, что я не представляю для тебя угрозы. — Есть. — Усмехнулся мужчина, наблюдая, как врач разливает алкоголь и забирая стопку. — Да ну? А ну, поведай. — А ты так уверен, что хочешь знать? — Конечно. Мне же нужно знать, что держит мою жопу на плаву. — Под смешки Макса, Илья чокнулся с ним, разом опрокидывая в себя всё содержимое рюмки. Тот последовал его примеру. — Ты мне нравишься. Хотя, наверное, ты и сам об этом догадываешься. — Начал после небольшой паузы кудрявый, съев дольку так и не убранного со стола лимона. — Такой ответ тебя устроит? Третьяков замер. То есть, он так просто признался ему в симпатии? В голове не укладывалось. Нет, конечно, травматолог предполагал, что что-то есть, раз Макс с ним флиртует и всячески заигрывает. Но сказать это так просто? Он что, только для этого пришёл? — Ты только это сказать пришёл? Или ещё что-то? Максим продолжал улыбаться. Солнечно, даже ласково. Глаза весело и по-доброму светились. От него всё ещё пёрло чем-то успокаивающим, комфортным и светлым. Наверное, именно этим он привлёк травматолога в самом начале. Илья смотрел на него, стучал пальцами по столу. И метался. С одной стороны говорить с ним не хотелось, мало ли что выкинет. А с другой стороны хотелось хотелось поговорить, поржать, как тогда в тёмной ординаторской. А ещё его просто хотелось. На диван повалить хотелось, пока возможность есть. Но стоит ли? — Просто побеседовать хотел. Мы же любили разговаривать раньше, что-то изменилось? — Изменилось. Я узнал кто ты, хотя ты всегда уходил от этих вопросов. А я обычный человек, и не хочу иметь ничего общего с криминалом. — Илья разлил новую порцию коньяка, выпил залпом, зажмурившись. Максим действительно старательно уходил от вопросов об его жизни и деятельности. Говорил лишь, что у него с друзьями небольшой бизнес уже много лет, а вот какой не уточнял. А хирург особо не лез, не хочет - не надо. — Но ведь я всегда был бандитом. Формально, ничего не изменилось, ты лишь поменял отношение ко мне. — Макс осушил свою рюмку. — А что, не должен был? — Да нет, ты повёл себя как благоразумный человек. Но разве я произвожу впечатление мафиозника, который торгует оружием и наркотой? — В том-то и дело, что нет. Это пугает. — А может, не всё так просто? Максим перегнулся через стол, смотрел прямо в глаза. Илья смотрел в ответ. Своеобразная игра в гляделки, к которой оба уже привыкли. Вот только, если раньше хирург смеялся, то сейчас веселиться не получалось. Что ж, раз сегодня вечер откровений, теперь очередь врача исповедаться. Он наклонился ближе, голова тяжелела из-за спиртного. И мужчина не исключал того факта, что после всего он пожалеет о сказанном. Но, так как это будет потом, это его мало волнует. — Ты первый за очень долгое время человек, с которым мне комфортно. Ты такой светлый и добрый, что иногда аж тошнит. Улыбаешься солнечно, шутишь, смеёшься звонко. А потом выясняется, что ты глава самой крупной преступной группировки города. У меня это в голове не укладывается. Ну, не бывает так. Как ещё я должен был реагировать на всё это? Макс слушал внимательно, даже не улыбался, что по наблюдениям Ильи, бывает крайне редко. Он выглядел серьёзным, но взгляд плавал. Что в его голове творилось - не разберёшь. То ли он был удивлён его словам, то ли радовался, а может огорчался. Шустов протянул руку, коснулся кончиками пальцев чужих костяшек. — Ты волк в овечьей шкуре, Макс, и это меня пугает. Я теперь вообще хер знает, что от тебя ожидать. Может, я тебе надоем и ты придушишь меня, или ещё чего. Кудрявый усмехнулся. — Ты настолько мне не доверяешь? — Я... Я не знаю. — Врач отнял руку, поправил волосы. Максим никак не отреагировал, только тихо выдохнул. — Мне казалось, мы сблизились за время, что я был в больнице. Травматолог никак не отреагировал, только кивнул в знак согласия. Они действительно сблизились в какой-то степени. Шустов успокаивал Третьякова после ссор с начальством, Илья травил байки и анекдоты, пока перевязки делал, про родителей рассказал. А вот Макс... — Я знаю о тебе меньше, чем ты обо мне. Почти ничего. Теперь понятно почему. — Хирург глянул с неким укором. — Да, но теперь мне скрывать нечего. Мы можем общаться, узнавать друг друга ближе. К тому же, я ведь больше не твой пациент, свободы действий больше. — А тебе это зачем? Трахнуть меня хочешь? — Хочу. И не говори, что сам этого не хочешь. — Кудрявый ехидно ухмыльнулся, Илья прикусил губу и кажется, даже покраснел. — Но и узнать тебя хочу. — Даже если так, я же сказал, что не хочу никаких связей с мафией. — Даже попробовать не хочешь? — Нет. Макс подвинулся ближе, приблизился так, что хирург дыхание его чувствовал. Третьяков сглотнул громко, в глаза напротив посмотрел. Глаза Шустова как будто темнее стали, он не отстранялся и вперёд не поддавался, как бы дав выбор. И Илье пиздец как сильно поцеловать хотелось. Он долго этого хотел, даже пару раз представлял, как это - целовать Максима. Но сейчас не мог, хотя тот был так близко. Даже алкоголь в крови ситуацию не облегчал. Хирург облизнул пересохшие губы, мысленно послав всё на свете и поддался вперёд, целуя. Шустов ответил сразу же, забирая инициативу, лизнув языком на пробу. Илья зарылся ладонью в кудри, вырывая рваный выдох. Мягкие, упругие. Целовать Макса ахуенно. Намного лучше, чем мужчина мог себе представить. Но он всё равно отстраняется, руку из чужих волос убирает. Максим дышит судорожно, смотрит. — Ты запутался, Илюш... — Да что ты, правда? А я и не знал. Спасибо за диагноз, Максим Николаевич, я обязательно подумаю, что с этим сделать. — Чего ты хочешь? Хороший вопрос. Самое главное - правильный. Илья не знал, чего хотел. И что обо всём этом думает. Но ведь это Макс. Тот самый Макс, который дурачился с детьми, пел под гитару вечерами в отделении, обворовывал с ним автомат. Шустов ждал, видел по чужим глазам, как в этой лохматой голове вращаются шестерёнки, принимая решение. Максу очень хотелось быть рядом с ним. Что-то в хирурге притягивало, пьянило, заставляло руки дрожать. Если бы он хотел просто близости - зажал бы его ещё тогда, в ординаторской. А хотелось большего. Третьяков глянул из-под чёлки, что-то для себя решив. Поддался вперёд и поцеловал. Мокро, развязно, смелее, чем в первый раз. Макс улыбнулся в губы, отвечая, прижал к себе за шею. Он сплетал языки, лизал губы, кусал. Илье было кайфово, очень. Вот только легче от этого не стало. Какая-то часть внутри него пыталась его убедить, что это не тот Макс, которого он знал. Не тот светлый одуванчик. Он отстраняется, как только Шустов начинает напирать. Чувствует, что большего хочется. Кудрявый смотрит растеряно, обеспокоенно, влажные губы облизывает. Хирург отводит взгляд, хмурится. — Уходи. Пожалуйста... Макс мнётся, ладони сжимает, но ничего не говорит. Лишь кратко целует в щеку, царапая щетиной, и уходит. Илья слышит, как закрывается входная дверь. Он закрывает лицо ладонями, шумно выдыхая. Поздравляем, Илья Евгеньевич, вы в жопе и вы всё проебали.