Но я, в красивой рубашке Надушенный модным Lacoste`ом Мне до безумия страшно Ну давай, увидимся Просто Щенки - Лакост
Илье настал пиздец. Полный пиздец. Раньше он частенько посмеивался над людьми, которые жаловались, что им симпатизирует человек, они хотят от него любви и ласки, но постоянных отношений не ищут и не хотят в них состоять. Теперь он сам оказался на их месте. Когда он рассказал об этом Серёге, тот лишь поржал, и сказал, что Третьяков зажрался, настолько привык к чужому вниманию, что теперь хочется больше, но при этом с минимумом ответственности. Хирург, как бы не было обидно, в чём-то был с ним согласен. Макса он бессовестно динамил. Холодно отвечал на сообщения, или иногда не отвечая вовсе, реже стал писать сам. И на тех выходных они так и не встретились. Илье даже стало как-то немного совестно, что он качает Шустова на таких эмоциональных качелях. Да и самому от этого было тошно. Ибо такое поведение ему не свойственно. Он никогда такого не испытывал - чтоб к человеку тянуло, но в тоже время хотелось держаться от него подальше. Мужчина выл белугой от этих споров внутри себя. Но потом в какой-то момент Макс сам пропал с радаров. Лишь изредка писал и спрашивал, как дела. Не больше, не меньше. Вот тут-то тараканы в голове травматолога засуетились ещё активнее. Неужели всё? Неужели Макс сдался и забил на этого бешеного, вечно недовольного врача? Третьяков не находил себе места. Даже как-то не укладывалось, что сейчас вот так бум - и всё. Как будто и не было мафиозника в его скромной тихой жизни. Но когда он всё же спросил, что происходит и как у пожарного дела, он ответил короткое: «всё нормально». Верилось не очень. Всё, приплыли, Илья Евгеньевич, теперь ты жить без этого одувана нормально не можешь. Смирись уже с этим фактом и прекрати обманывать всех вокруг и себя в том числе. Но эта ситуация немного прояснилась, когда мужчина решил впервые за долгое время открыть новости и почитать, что вообще в городе творится. Открыл и ахренел. «Пожар на производственном складе», «Перестрелка в промзоне», «Двое парней найдены в лесополосе с ожогами». И это всё за последние две недели. Илья громко сглотнул, ладони вспотели. Он не помнил, чтобы когда-либо «Пожарные» столько раз оставляли свой «след». Возможно, он просто не вникал, но что-то подсказывало, что у Макса явно не «все нормально», раз они начали действовать так жёстко и радикально. В памяти всплыл тот разговор, который он подслушал у палаты Максима. «Нам войны не надо». Хирург помотал головой. Он понятия не имел, кто такие «Джунгли», но даже не хотел представлять, чем для города может обернуться война между мафиозными семьями. Чем обернётся для Шустова. Чтобы хоть как-то себя успокоить, Илья набрал Максима. Два гудка, четыре, шесть. Трубку не взяли. Второй раз тоже. Мужчина кинул телефон в карман, закуривая сигарету и делая глубокую затяжку. В больничном дворе было тихо и безлюдно. Даже как-то неуютно. Врач наблюдал за скачущими туда-сюда воробьями, докуривая сигарету. Вместе с пачкой из кармана был вытащен ещё и телефон. Разблокировать, телеграм, «Макс», сообщение: «перезвони, пожалуйста», отправить, выключить, убрать в карман. Достать сигарету, поджечь, затянуться, выдохнуть. Пиздец. Макс не перезвонил, но отправил голосовое. Илья сказал, что читал новости и не уверен, что у мужчины всё хорошо. «Со мной всё в порядке, всё будет хорошо. А ты не лезь куда не просят.» Шустов звучал устало, грубо и раздражительно, даже зло. Видимо, у него знатно шалят нервы в последнее время. Третьякова задело. Он хотел хоть как-то помочь, справиться о самочувствии, а тут. Конечно, Макса можно понять, да и сам Илья не лучше. Но эго было всё же задето. Самую малость.«Вообще-то я переживаю, поэтому и лезу.»
Ответил голосовым, пока доставал из морозилки еду для ежа. Ответ прилетел спустя минуту. «Ценю твою заботу, но мои дела тебя не касаются. Ты ведь не хотел иметь ничего общего с криминалом, да? Вот и сиди на жопе ровно» Голос звучал всё более агрессивно, на фоне слышались чьи-то голоса. Хирург чувствовал, что ему сейчас лучше заткнуться и поговорить после, когда кудрявый будет в более хорошем расположении духа. Но внутренняя язва не могла проглотить всё это так просто.«То, что вы делаете - это неправильно. Они тоже люди. Это антигуманно»
«Я сам решу, как правильно, и твоего совета не спрашивал. Вопрос закрыт.» Мужчина фыркнул, откинул телефон на стол. Стоящие на нём кружки зазвенели, заставляя ежа принять боевую позицию. Третьяков почему-то злился. То ли от того, что Шустов ему нагрубил, то ли потому, что он делает такие вещи. Илья, как человек, спасающий людям жизни и давший клятву Гепократа,подобное принять не мог. Да не один адекватный человек не сможет! Все ведь понимают, что убивать людей нельзя. И не только из-за написанного на бумажке закона. А Макс, даже если и понимает, продолжает. Даже если не своими руками, то через подчинённых. Он позволяет этому случиться. В горле встал ком. Травматолог даже представлять не хотел, что у них на уме и что ими движет. И о чём они думают, сжигая имущество и людей. Максим прав - это действительно не его дело. И он будет делать так, чтобы всё это как можно дольше его не касалось.***
Конец июля нынче был душным. Температура редко опускалась ниже двадцати двух, а любой ветерок ощущался как праздник. Но сегодня, когда Илья со своей небольшой компанией знакомых, решили культурно отдохнуть в свой выходной, погода сделала им подарок и к вечеру нагнала облачков вместе с прохладным ветерком. Сидеть в небольшом сквере, поедая фастфуд и пить из бутылки колу, смешанную с небольшим количеством виски было прикольно. И плевать, что завтра смена. Третьяков вспоминал студенчество, когда они вечерами сидели на качели в соседнем от общежития дворе и пили дешёвое вино из коробки. Сейчас было похожее ощущение, некий страх попасться. Хоть и будний день, вечер, всё равно нужно быть осторожней. Но Илья не налегал, настрой был не тот. В начале дня хирург дал себе чёткую установку не думать о Шустове. Сегодня он проводит день в другой компании. Не то, чтобы очень приятной, но в целом сойдёт. Под колу с виски потянет. И в целом, это даже получалось. Да тех пор, пока недалеко от парка не остановились два чёрных внедорожника. Мужчина вообще за них взглядом случайно зацепился - осматривал обстановку вокруг. Машины остановились у охотничьего магазина, но глушить движок не стали. Третьяков даже не знал, почему вообще обратил на это внимание. Ну приехали и приехали, чего бубнить? А потом заметил, как из первого автомобиля вылезают двое мужчин, у одного из которых была крайне знакомая кудрявая голова. Хирург сглотнул. Ему всё это не нравилось. От Макса даже с такого расстояния разило негодованием и напряжением, явно намечалось что-то нехорошее. Травматолог глянул на своих товарищей, никто ничего не замечал. Зацепившись взглядом с озадаченным Серёгой, он улыбнулся, показывая, что всё хорошо. Продолжая играть заинтерисвоанного в беседе человека, мужчина следил краем глаза за происходящим по другую сторону дороги. Шустов со спутниками скрылся в магазине, из второй машины так никто и не выходил. А спустя время послушался тихий звон стекла. И явно из помещения напротив. В какой-то момент из затонированной витрины вылетает что-то тяжёлое, вдребезги разбив стекло. Теперь вся компания дружно смотрела на тот магазинчик. Девушка Сережи, уже значительно подвыпившая и испуганная такой потасовкой в десять с лишним вечера, предложила переместиться на другую локацию. Остальные единогласно поддержали. Илья, стоявший в этот момент с сигаретой, сделал глубокую затяжку. Друзья спешили ретироваться, хирург сказал, что догонит позже. Молодые люди удивились, но долго уговаривать его не стали, и быстрым шагом направились в противоположную сторону. Мужчина остался наблюдать. Вскоре из магазина вышел мужчина, среднего роста, с небольшой лысиной и густыми усами. Следом вышел Шустов, и в этот момент из второй машины вылезли двое парней, открыли багажник. Если Илью не подводит зрение, то один из них - тот очкарик, что приходил пару раз в больницу к Максиму. Парни достали из багажника две большие канистры, демонстративно выставив их на тротуар. У хирурга дыхание спёрло. Не могут же они вот так взять и поджечь магазин? На улице ведь до сих пор полно людей! Только сейчас он заметил, что между Максом и тем дядькой стоял мужчина. Он был среднего роста, из носа шла кровь. Он что-то тараторил кудрявому, складывая руки в молитвенном жесте. Из-за шума улиц с такого расстояния было не расслышать, но он ему явно не любовные серенады пел. В какой-то момент, видимо, не выдержав, Шустов хватает мужика за грудки, грубо притягивая к себе, неласково что-то объясняя. Мужчина истерично закивал, Макс кратко махнул рукой подчинённым, и те убрали канистры обратно в багажник, сев на свои места. Кудрявый выпустил мужчину, немного оттолкнув его от себя. Только сейчас Третьяков понял, что наблюдал не отрываясь, почти не дыша. По хорошему ему надо было свалить вместе с остальными, а не глазеть на всю эту потасовку. Потому что те, кто оставался в машинах, сто процентов его заметили. Потому что теперь у него могут быть неприятности. Потому что деятельность «Пожарных» - не его дело. Илья сглотнул. Почему-то резко стало холодно. Когда он был уже готов ретироваться, Макс начал обходить машину, направляясь к своему месту, и заметил его. Он смотрел в упор, не отрываясь, буквально сверля взглядом. А потом улыбнулся уголком губ, махнул рукой, словно ничего не было, сел в машину и уехал вместе с остальными. Мужчина стоял, забыв, как дышать. Шумно выдохнув через рот, и ощутив на себе взгляд того несчастного мужчины, он развернулся и поспешил вслед за ребятами, запоздало замечая, что ему писал Сережа.***
Илья был готов к тому, что Макс к нему нагрянет. Скорее, даже не так - догадывался, но готов не был. Потому что понимал, что ему могут дать пиздов. Он однозначно не должен был этого видеть. Хотя, с другой стороны, деятельность Шустова для него не секрет, так ведь? Получается, что ничего страшного в том, что он подсмотрел, нет. Но вот осадок неприятный остался. А ещё злоба и непонимание - как так можно обращаться с людьми? Для Третьякова всё ещё большая загадка, как кудрявый так умело превращался в другого человека рядом с ним. И всплывает вопрос: какая из этих личностей настоящая? Та улыбчивая, с огромным и добрым сердцем, ставшая заложником обстоятельств, или жестокий бандит, готовый рвать ради собственного благополучия? У Ильи кипел мозг. Очень много вопросов и очень мало ответов. Получается, они со всеми своими конкурентами или подчинёнными так? А если им противиться? Что вообще за люди в этой банде и зачем они туда приходят? Как много людей они уже убили? Стоп. Эта фраза будто неоновой вывеской загорается в голове травматолога. Потому что мозг понимает, что ещё парочка таких вопросов и крыша отлетит в далёкое причинное место. Мужчина проклинал Шустова, так резко ворвавшегося в его жизнь. Вот жил же раньше без всяких этих мафиозников, ему и так приключений и ебли мозгов с этой работой хватало. А теперь всё это приумножилось ещё на три. Илья тёр лицо вонючими от антисептика руками. Всё, хватит думать о мужиках, пора и о пациентах позаботиться, ты на работе, вообще-то! Под конец этой самой работы Илья был, на удивление, в приподнятом настроении. И когда ласточка на хвосте принесла, что хирурга ищет Калугин с целью оставить в ночную смену, тот махом принимает решение бежать, прежде чем его найдёт начальство. Хватит с него переработок в этом месяце. Уволят? Да пожалуйста, всё равно это случится в скором времени, Третьяков это понимал. Но всё равно ничего не делал и надеялся на авось. Будь что будет. Единственное, что омрачало этот день и не давало покоя - непонятно откуда взявшееся чувство тревоги. Врач весь день ходил с ощущением, что что-то случится. Возможно, это всё из-за утренник мыслей и недавнего инцидента. Просто Илья настолько себя накрутил, что мысленно готовился к худшему. Других причин этой беспочвенной тревоги он не находил. Можно ли это считать шестым чувством? Очевидно, можно. Потому что пока Илья быстрым шагом плетётся по больничному коридору, сбегая от начальства, приходит сообщение от Шустова. Хирург останавливается практически у самого выхода. «За тобой приедут мои ребята, не пугайся и езжай с ними. Это полностью безопасно, обещаю»«Чего?..
Нахрена?»
Илья смотрит в телефон абсолютно не понимая, что происходит. Сообщение было прочитано в этот же момент, но оставлено без ответа, кудрявый просто вышел из сети. Засранец. Ком тревоги где-то под рёбрами начал расти со страшной силой. Две недели ни ответа ни привета и тут на тебе. Третьяков возвращается в реальность, понимая, что всё ещё имеет риск наткнуться на Калугина и покидает больницу. А Илью покидают остатки хорошего настроения. У въезда во двор стоит чёрный внедорожник. Один из тех, которые он видел вчера у того самого магазина. И вот так припарковались, заразы, что мужчина при всём своём желании не сможет остаться незамеченным. Облокотившись на кузов, стоит фигура, ещё один человек явно сидит в тачке. Третьяков сглатывает. Дело пахнет жаренным. Как бы это не звучало по отношению к «Пожарным». Та самая фигура в жёлтой футболке приподнимает руку, помахав. Как будто хирург мог не понять, что это за ним. Идти к машине было страшно. Но вспомнив слова Макса о том, что бояться ему нечего, паника, хоть немного, но отступает, и врач направляется к машине. Подходя ближе, он узнаёт в силуэте того самого очкарика. Рома, кажется. В этот раз на его лице не было очков - они висели на вороте футболки - и шапки, да и одет он был слишком легко, даже для летнего вечера. Парень приветливо улыбнулся мужчине, и в этой улыбке не было угрозы, насмешки или чего либо ещё. Просто обычная улыбка. - Вечер добрый, Илья Евгеньевич. - Что происходит? - Вместо приветствия выпаливает хирург, косясь на машину. Он был прав - за рулём сидит ещё один человек. - А вот на этот вопрос я вам не отвечу, уж простите. - Мафиозник пожал плечами, продолжая улыбаться. И откуда в нём столько позитива в конце дня? - Вам ведь писал Максим, верно? - Кивок. - Ну вот, значит, вам не о чем беспокоиться. Садитесь, мы вас не побьём и не убьём, обещаю. Макса злить не хочется, а то башку оторвёт. Мальчишка смеётся, открывая переднюю дверь пассажирского сиденья и садясь внутрь. Илья шутки не оценил и не понял. Но, выдохнув, в салон всё же садится. За рулём был мужчина, в разы старше Ромы и самого Ильи. Густая тёмная борода начала покрываться сединой, как и виски, спокойный без эмоциональный взгляд. Такие глаза, обычно, бывают у людей, которые много всякого в жизни повидали. А чего именно, даже представлять не хочется. Мужчина глянул на хирурга в зеркало заднего вида и слабо кивнул в знак приветствия, травматолог отзеркалил, добавив очень тихое «здрастье». Машина покинула двор. В салоне царило молчание, тишину разбавляла лишь тихая музыка по радио. Молодой уткнулся в телефон, водитель внимательно следил за дорогой, приоткрыв окно. Третьяков достал из кармана джинс телефон. Ни одного уведомления, Макс на сообщение так и не ответил. Ситуация как минимум странная. Но тревога почему-то отпустила. Что происходит - хрен разберёшь. И это касалось не только ситуации, но и того, что творится в голове врача. Илья аккуратно подвинулся ближе к центру заднего сиденья, чтоб лучше видеть дорогу и спутников. Куда они ехали - всё ещё непонятно. - Может, хоть скажите, куда меня везёте? Рома выключил телефон, оборачиваясь на мужчину. Выглядел он совсем молодо, едва ли за двадцатник перевалило. Он улыбнулся уголками губ, посмотрел на травматолога. По нему было видно, что на диалог настроен, - судя по прошлым встречам, это его перманентное состояние - но будто ему велено держать язык за зубами и не трепаться лишний раз. Его карие глаза бегают по Илье, словно ищут что-то, что поможет принять решение. И, видимо, находят, потому что Ильин по итогу сдаётся. - За город. Но, повторюсь, не убивать. - С водительского слышится тихий вздох. То ли из-за этой нелепой попытки вывести всё в шутку, то ли от того, что Рома проболтался. - Это Макс организовал? - Кивок. - Зачем? - Скорее всего поговорить хочет. Не знаю. - А почему просто не набрал? К чему весь этот экспириенс? Рома снова улыбается, смотрит как-то вымучено и даже виновато. До чего же он простой, всё на лице прочитать можно. - Вот сам всё и спросишь. Илья не понимает, в какой момент они перешли на «ты» но против ничего говорить не стал. Даже слабо улыбнулся в ответ. Парень выглядит хорошим. Минут через тридцать они добрались до нужного места. Оно оказалось на трассе до Волгограда, где-то в 15 километрах от Самары. Это был небольшой съезд, проезжая по которому, буквально в ста метрах оказалась небольшая деревянная беседка. Такие частенько стоят на трассах по всей стране, и частенько далеко не в самом презентабельном виде. Эта, на удивление, оказалась чистой. Машина остановилась в двадцати метрах от сооружения. Илья заметил сначала знакомую чёрную иномарку, а после и фигуру в беседке. Его спутники даже не дёрнулись, лишь заглушив авто и показывая всем своим видом, что выходить не собираются. Водитель даже поднял окошко на своей дверце. Третьяков сделал глубокий вдох, выходя из машины. В нос дал запах травы и зелени. Давно он на природу не выбирался. Максим отлип от беседки, но выходить навстречу не стал. Илья, уже полностью спокойный, хоть и с подгаженным настроением, направился к нему, пытаясь понять, в каком настроении кудрявый. От него не веяло злостью за километр, как у того магазина, а это уже победа. Большего он распознать не смог. — Привет. — Привет. — Когда врач зашёл под крышу, Шустов поддался вперёд, намереваясь обнять, но Илья не дался. Сделал шаг назад, опираясь на старое дерево. Максим заметно замялся. — Ну и зачем ты всё это устроил? — Травматолог слабо кивнул назад, в сторону чёрного автомобиля. — Просто набрать не мог? — Судя по тому, сколько всего в последнее время произошло, это явно не телефонный разговор. Поэтому хотел поговорить без лишних свидетелей... — Кудрявый слишком резко замолчал. Как будто хотел добавить что-то ещё, но не решился, лишь закусил губу. Илья хотел встрять с вопросом, но не успел. — Я так понимаю, тебя интересует та ситуация у магазина? — Меня? Очень интересует. Как и в принципе последние новости. Вы как будто с цепи сорвались. Что происходит? — Так нужно. Это всё, что я могу тебе сказать. — Можешь или хочешь? — Третьяков чувствовал, что начинает закипать. Судя по тому, как напрягся Макс, не он один. — Вот только не надо снова говорить, что это для моего же блага, потому что я не хочу во всё это лезть. Да, не хочу, но уже влез. Я не прошу тебя выкладывать все секреты, просто, блять, объяснись. — Если я начну посвящать тебя в мои дела, то окончательно втяну тебя во всё это.. — А как ты собирался со мной отношения выстраивать? Постоянно отмахиваться и врать?! — Третьяков видел, как кудрявый плотно сжал челюсть. Похоже, он сказал лишнего. Но зато правду, и Максим это понимал. Мужчина поправил непослушные кудри, пряча ладони в карманах спортивного костюма. Того самого, в котором тогда приходил к Илье в квартиру. Сделал глубокий вдох, посмотрел на травматолога так пронзительно, что аж мурашки вдоль позвоночника побежали. И хирург соврёт, если скажет, что не счёл этот взгляд сексуальным. Хотя диалог не располагал к эротике вообще. — Тогда встречный вопрос: почему ты всё ещё меня не послал? Если тебя так напрягает и злит то, что я делаю, м? — Третьяков замер, словно его облили ледяной водой на морозе. — Ты ведь знаешь, что всегда можешь оборвать связь и послать меня в пешее эротическое без негативных последствий. Тогда почему всё ещё не сделал этого? Вопрос был хороший, больной и правильный. И Илья был бы рад, если бы кто-то помог найти на него ответ. — Не знаю... И вообще, не переводи стрелки на меня! Мы не за этим здесь. — Верно. Но я всё равно надеюсь услышать ответ на этот вопрос. Когда-нибудь. Илья поморщился, отвернувшись. Не глядя нарыл в кармане пачку сигарет, прикурил. Даже Шустову не предложил, жадина. Но он был уверен, что у Макса есть свои. Захочет - закурит. Третьяков делает несколько глубоких затяжек, выдыхая едкий дым. В высокой траве жужжат насекомые, какие-то мошки крутятся в воздухе, сзади слышны проезжающие машины. Молчание затягивалось. Но в какой-то степени это даже хорошо, есть возможность хоть чуть-чуть остыть. — Этот мужчина, — начал Максим своим хриплым голосом, — ну, который магазин этот охотничий держит, покупает у нас оружие для дальнейшей перепродажи. Оружие хорошее, поддержанное, с документами, не жаловался никто никогда. Мы сотрудничаем уже пару лет, всё ровно было. Но в последнее время он начал дерзить. То от оружия отказывается, то плату задерживает, то ещё чего. А в этот раз выложил за товар почти в два раза меньше обговорённой суммы, сказав, что теперь будет покупать товар по себе стоимости, не переплачивая за наши «услуги». - Шустов ухмыльнулся, почесал нос. Третьяков докуривал молча. Он не из бандитской сферы, но прекрасно понимал, чем такие выступления против «власти» могут обернуться. - Ну и пришлось провести, так сказать, профилактическую беседу. Он пытался выставить себя хозяином положения, хотя на самом деле бесхребетный мужлан, который готов родную мать продать ради собственной выгоды. И такой он не только с нами, со всеми конкурентами. — Думаю, любой бы был готов отдать что угодно, когда к нему приезжают люди, избивают и грозятся поджечь его магазин. — Мужчина докуривает до самого фильтра, сразу морщась от неприятной горечи на языке, и кидает бычок в старую покосившуюся мусорку. — Канистры были пустые. — Макс пожимает плечами под удивлённый взгляд. — Это так, припугнуть, чтоб наверняка. Мы сжигаем имущество только тех, с кем не получилось договориться. Мирно или не очень. Илья кивает, но ничего не отвечает. Снова молчание. Что говорить в такой ситуации - непонятно. Куда вести диалог, тоже. — И тебя это устраивает? — Бандит вопросительно вскидывает бровь, на что мужчина неопределённо проводит в воздухе рукой. — Такая жизнь. — Пауза. — Макс, ты калечишь людей, это не нормально... — Повторюсь, я сам решу, что правильно, а что нет. Думаешь, у меня есть выбор? — Шустов его перебивает холодным стальным голосом, не требующим возражений. Но молчать хирург не собирается. — Он есть всегда. И не надо мне затирать, что «всё не так просто» и «ты не поймёшь». — Он раздражённо скалится, смотря на не менее раздражённого собеседника. — Я тебя не понимаю. Ты со мной, и ты в жизни - это два разных человека! Чему мне верить? Макс отлипает от противоположной стенки, подходя вплотную, пока Илья метает в него молнии из глаз. — Илюш... — Он убирает длинную прядь мужчине за ухо, берёт лицо в ладони. Весь гнев моментально куда-то уходит от этого голоса, этой интонации. Не обманчиво сладкой, а нежной и ласковой. По-настоящему ласковой. — Всё действительно не так просто, и у меня правда нет выбора. Увы, но не все живут той жизнью, которую хотят прожить. А в моём мире доброжелательность карается. Порой я должен быть жестоким, если хочу элементарно выжить. — Третьяков смотрит в глаза напротив, всё ещё немного зло и обиженно, но позволяет горячим пальцам гладить свои скулы. — Я понимаю твой страх и твоё недоверие. Но когда я радом с тобой - это настоящий я. Понимаю, что это прозвучит очень сомнительно, но мы не всегда такие, какими хотим казаться. Макс стоит вплотную и от него больше не веет раздражением или злостью. От него веет отчаянием, усталостью и виной. А ещё едва ощутимо нежностью и волнением. Илья смотрит в светлые глаза, как зачарованный. А потом опускает голову, сглатывая. — Я переживаю... — Он признаётся в этом не Максиму, а прежде всего самому себе. Это один из множества пунктов, который висел в графе «отрицания». Но отрицать настолько очевидные вещи уже попросту глупо. Хотя противный червь внутри пытается убедить, что он переживает за Шустова как за друга. Получается очень плохо. Мужчина слышит, как сверху тихо хмыкнули. А потом ощущает, как обветренные губы целуют его в лоб. — Я буду в порядке, обещаю. Илья поднимает голову, встречаясь с тёплым взглядом и светлой улыбкой. Улыбается уголками губ, хихикая больше нервно. — Целуешь меня как покойника. — Шустов закатывает глаза, и хирург снова хихикает на чужую реакцию. — Так ты мелкий, я больше никуда не дотягиваюсь. И вообще, что за дела? Хватит меня динамить! Кудрявый легонько боднул его в плечо, хихикая. Они старательно пытались закончить диалог на позитивной, или хотя бы нейтральной ноте, но неприятный осадок всё ещё чувствовался. Они скомкано прощаются, и Илья садится обратно в чёрный автомобиль. Водитель - как оказалось, Пётр, - спрашивает адрес Ильи и выруливает в сторону города. За ними выезжает и машина Макса, вскоре уйдя на обгон и скрывшись за остальными авто. От Ильина розит явным интересом к тому, что только что произошло, но голоса он не подаёт. Видимо, понимает, что это как минимум бестактно. Они вновь всю дорогу молчат, и когда внедорожник останавливается недалеко от нужного двора, Пётр, на удивление, заговорил. — Не суди Макса только по его «работе». Он хороший человек. Даже намного лучше, чем некоторые простые люди. На врача вновь бросают взгляд через зеркало, а тот, пару мгновений перерабатывая информацию, лишь кивает и, спешно попрощавшись, покидает салон.