Сэм видел во сне бессвязные образы и полувоспоминания.
Он был в библиотеке в Принстоне, когда книги взорвались вокруг него, превратившись в обрывки бумаг, порхая в воздухе, словно фейерверк, пока он бежал, спасая свою жизнь. Звуки выстрелов, быстрые и невероятно громкие, становившиеся все громче по мере того, как Притворщик приближался к нему, и крики ужаса заполнили его разум. (Господи, пожалуйста, нет…)
Он пробежал мимо безликих студентов, отчаянно желая выбраться, уйти, укрыться, но его ноги были такими тяжелыми. Как он ни старался, Притворщик подбирался все ближе и ближе…
Затем, следуя логике, которая может иметь смысл только во сне, он выбежал из библиотеки и бежал по пустыне. Египет. А между ним и изломанным телом Оптимуса Прайма стоял Мегатрон, невероятно огромный под палящим солнцем.
Лидер десептиконов медленно повернулся к нему, и Сэм увидел, как Матрица блестит в его скрученных пальцах. Страх пронзил его тело, как расплавленный металл, и Сэм отчаянно посмотрел на свою руку — теперь уже пустую.
Нет. Не может быть. (Оптимус! Оптимус, вставай! Поднимайся!)
Затем Мегатрон протянул к нему руку, заряжая термоядерную пушку. Десептикон прорычал одно единственное слово, которое Сэм запомнил с идеальной, ужасающей ясностью:
«Умри».
Ярко-синий вспыхнул в его сознании.
Сэм с воплем подскочил на постели. Сердце колотилось в груди, словно он только что пробежал милю за пять минут. Движение вызвало самую настояшую агонию, пронзившую его тело, едва он неправильно подвигал ребрами, и комната ненадежно поплыла перед глазами. Резко вдыхая сквозь стиснутые зубы, Сэм зажмурил глаза и отчаянно пытался не вырвать на пол, пока боль и непрекращающийся ужас кошмара скручивали его желудок. Сосредоточив всю свою силу воли, он втянул воздух через нос и выдохнул изо рта, еще раз, и еще. Медленно тошнота начала отступать, и Сэм начал осознавать, что его окружает.
Он находился в отведенной ему комнате на борту авианосца. Люминесцентная лампочка по-прежнему светила на потолке, а его куртка все еще валялась на полу. Все было точно так же, как и до того, как он заснул, но, все же, совершенно иначе. Комната была не маленькая, а
замкнутая. Мегатрон и Старскрим могли атаковать прямо сейчас, а он никогда об этом не узнал бы. Достаточно одного точного выстрела из плазменной пушки, чтобы проделать в корабле дыру размером с дом, и все. Все они утонут, когда корабль наполнится водой, на пути ко дну морскому.
Сэм понял, что его сильно трясет и одновременно услышал внезапный резкий звук — его мобильный телефон звонил требовательно и настойчиво. Должно быть, именно это его и разбудило. Сэму не нужно было проверять свой телефон, чтобы узнать, кто звонит. В конце концов, он выключил телефон перед сном. Кто еще это мог быть?
Внезапно у Сэма возникла первобытная, инстинктивная потребность выбраться из этой комнаты и покинуть этот корабль прямо сейчас. Каждый мускул в его теле протестующе завопил, когда он вскочил на ноги и рывком открыл дверь. Офицер, шедший по коридору, вздрогнул от удивления, когда Сэм, спотыкаясь, вышел из своей каюты. Одним слитным движением он подбежал к ближайшему люку, открыл его и шагнул внутрь.
В холле, по другую сторону двери, стояло двое военных. Один из них был высоким смуглым мужчиной с серьезным выражением лица, а другой была женщина, ее светлые волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Оба были одеты в одинаковую униформу и держали на груди штурмовые винтовки M4. Брови Высокого и Серьезного приподнялись, когда он оглядел Сэма с ног до головы. Было ли это удивлением от его внезапного появления или из-за его хаотичного внешнего вида, он не мог понять.
— Взлетная площадка,— заявил он без предисловий, отметив, что его голос звучал разумно. Отлично.
— Да, хорошо. Ты в порядке, сынок? — медленно кивнул Высокий и Серьезный.
Сэм почувствовал вспышку гнева от покровительственного тона и прищурился, глядя на солдата. Нет, он не был в порядке. Его так сильно трясло, что он думал, что вот-вот развалится на части, а его грудь горела, словно ее подожгли. Он был все так же далеко от «нормального», как и в Египте.
Должно быть, что-то отразилось на его лице, потому что Высокий и Серьезный успокаивающе сказал: «Хорошо, хорошо. Следуй за мной».
Сэм, не говоря ни слова, пошел в ногу с солдатом. Его промокшая от пота рубашка быстро охлаждалась в кондиционированном коридоре, и вся верхняя часть тела покрылась мурашками. Не прошло и минуты, как Сэм задрожал от холода и боли. Он изо всех сил старался обращать внимание на маршрут, по которому они шли — по коридору, в дверь слева, по другому коридору, вверх по узкой лестнице, еще по одному коридору, — но все коридоры были идентичны внешне, все двери и каждая черта выглядела одинаково. Прошла небольшая вечность, прежде чем они подошли к двери палубы, которую солдат распахнул перед ним. Сэм шагнул в темноту, с облегчением закрыв глаза от ощущения свежего воздуха на лице. Он снова открыл глаза через мгновение и нисколько не удивился, увидев Бамблби, ожидающего в дюжине футов от него в своем альт-моде.
Он подошел к своему хранителю — холодный воздух принес с собой неприятное осознание того, что он оставил свое пальто и туфли в комнате, — и был доволен, когда Би открыл для него дверь. Ни секунды не колеблясь, парень забрался в салон и сел на водительское сиденье. Дверь со щелчком закрылась за ним, и (чудесно) теплый воздух вырвался из вентиляционных отверстий на приборной панели Би. Сэм закрыл глаза, наклонив голову вперед, без слов благодарный за тепло и тишину. Он медленно протянул руку и обхватил руль пальцами, сосредотившись на ощущении гладкой кожи под пальцами. Минуты протекали в тишине, и напряжение в теле Сэма постепенно ослабевало, его сердцебиение замедлялось, а тревога уходила.
Когда Сэм успокоился достаточно, чтобы говорить, он разжал пальцы на руле и откинулся назад на сидении. Движение заставило его ребра заныть, и он вздрогнул, обхватив руками свое тело. Теперь, когда он был достаточно осознан, чтобы оценить себя, он понял, что каждый сантиметр его тела болит. Он знал, что это отсроченная боль в мышцах. Напряжение последних двух дней давало о себе знать, пополняя список обид, которые его тело в настоящее время держало против него.
— Итак, — сказал Сэм низким и хриплым голосом, — часто бываешь здесь?
— Ты в порядке? — спросил Бамблби без предисловий, его голос звучал напряженно. Хотя контакт с Оллспарком исцелил голосовой модуль, разведчик редко использовал свой голос. Вместо этого он предпочитал делиться фрагментами поп-песен, джинглов и звуковых эффектов для общения. Сэм понял, что, должно быть, сильно расстроил разведчика.
— Я в порядке, Би, — устало заверил он своего стража, — просто плохой сон.
Слова слетели с его губ, но Сэм знал, что это не вся правда. Ему и раньше снились плохие сны, даже кошмары о Мегатроне, но ничего и близко похожего. Это было на глубоком внутреннем уровне. Судя по скорбно звучащей статике радио, его слова не успокоили желтого Автобота.
Внезапно, Сэму пришла интересная мысль, и он с любопытством спросил: «Как тебе удалось снова включить мой телефон?»
На мгновение наступила тишина. Сэм знал, что он удивил своего хранителя очевидной нелогичностью, а затем Би ответил: «Это было легко. Пока твой мобильный телефон заряжен, он всегда отправляет и принимает сигналы».
Сэм кивнул, без вопросов принимая ответ. Он сделал вывод, что, кажется, нет ничего невозможного, когда речь идет об Автоботах и технологиях. В конце концов, как еще мех смог отправить ему сообщение, пока он находился глубоко внутри железного линкора посреди Красного моря?
— Что ж, спасибо, — мягко ответил он .
Сэм пошевелился и вновь поморщился, когда его ребра запротестовали. От этого минутного жеста сиденье водителя немного опустилось, и вокруг него растеклось тепло. Сэму пришлось сдержать стон наслаждения, когда ноющие мышцы спины впитали тепло, как губка, — это было потрясающе.
— Сиденья с подогревом? — он спросил напряженным голосом, — Би, и ты скрывал это от меня, приятель.
Руль игриво крутанулся перед человеком, что подарило Автоботу небольшую, но искреннюю ухмылку в ответ.
Сэм медленно закрыл глаза, вздохнув, когда мышцы, о которых он даже не подозревал, постепенно расслабились. У него могут быть обширные ожоги, два треснувших ребра, и он может быть физически истощен, но в этот момент все было в порядке. Ему было тепло и комфортно. Он был в безопасности.
Некоторое время Сэм лежал спокойно, а потом ему пришла в голову другая мысль, и он спросил, не открывая глаз: «Как Арси?»
Водительское сиденье откинулось еще на несколько дюймов, и Сэм вздохнул с благодарностью.
— Арси сейчас на перезарядке. Рэтчет сделал все возможное до возвращения в Диего-Гарсию. С ней Хромия и Элита-Один.
Сэм медленно кивнул, пробормотав: «Это хорошо».
— Мы познакомились друг с другом еще до Великой Войны, — говорил Бамблби низким и ровным голосом, — она воин, с ней все будет в порядке.
— Я знал, что вы друзья, но не знал, что вы так давно знакомы.
— О да, — ответил Би тихим голосом. — Арси и ее сестры были зажжены незадолго до меня. До Великой войны она была ученой на Кибертроне.
— Как давно это было?
— Миллионы лет назад, — ответил Би.
Прошло много времени, прежде чем Сэм смог ответить, и его слова были едва слышны: «Иногда я забываю, что вы, ребята, такие древние».
— Я не так уж стар, — сказал Бамблби с неподдельным весельем в голосе, — Оптимус и Рэтчет во много раз старше меня. Представь себе, если сможешь, Рэтчет был сенатором до войны. Оптимус был Ведущим Учёным Храма Симфур, где после раскопок хранился Оллспарк. Голос Би смягчился от приятных воспоминаний: «Оптимус и я вместе работали в храме; он наблюдал за Оллспарком, а я защищал».
Бамблби замолчал, его радио стихло и погасло, хотя он и не ждал ответа. Его сенсоры (и мягкое, ровное дыхание Сэма) сообщили ему, что его человек крепко спит.
***
Через некоторое время Сэм проснулся, разбуженный звуком работающего двигателя. Он поднял голову на дюйм или два и заторможенно моргнул, дезориентированный. Но тут Би что-то пробормотал, и Сэм расслабился, закрыл глаза, и снова откинулся на сиденье. Через мгновение он снова заснул, в тепле и уюте.
***
Сэм медленно просыпался, неодобрительно постанывая. Первой его сознательной мыслью была вездесущая боль; ожоги на его груди, в частности, вполне соответствовали допустимой боли. Сэм вслепую потянулся к своему одеялу, твердо намереваясь перевернуться и снова заснуть. Когда его руки схватили пустой воздух, он в замешательстве моргнул и открыл глаза. Он застыл в дезориентации в течение одного удара сердца — руль, рычаг переключения передач, приборная панель — прежде чем его разум наконец осознал происходящее.
В салоне Би было тихо и темно; в какой-то момент он полностью затонировал свои окна. Часы на приборной доске сообщили ему, что сейчас 8:14 утра. Первой мыслью Сэма, с оттенком неподдельного удивления, было то, что он проспал всю ночь без единого кошмара. Второй мыслью Сэма был прилив смущения из-за того, что он вообще на это решился.
— Боже мой, Би, — хриплым ото сна голосом застонал Сэм. Он с трудом принял сидячее положение, и водительское сиденье наклонилось вперед, чтобы помочь ему. — Мне очень жаль, если я храпел.
Ему пришла в голову еще кое-что, и Сэм ахнул, огорченный: «О, мой бог, я пускал на тебя слюни?»
Лампочки на радио стали ярче, а шкала заскользила по частотам, что привело к всплеску звука, подозрительно напоминающего смех.
— Доброе утро, Сэм, — ему весело ответили.
Сэм потер здоровой рукой лицо и снова громко застонал.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Би, и Сэм задумался, прежде чем ответить.
— Довольно тяжко, — признался он. — У меня болит грудная клетка.
— Ожоги или ребра? — прагматично спросил Би.
— Думаю, и то, и другое, но больше всего ожоги. — Сэм снова взглянул на приборную панель, где светилось время. — Доктор Дум будет в ярости. Он хотел видеть меня в семь.
— Да, я знаю. Он связался с Рэтчетом, когда ты не явился вовремя, но Рэтчет посчитал, что отдых важнее смены повязок. В конце концов доктор согласился, — ответил Би.
Сэм был достаточно хорошо знаком со старым сварливым медиком, чтобы распознать правду в словах разведчика. Доктор попросил разбудить Сэма и отправить его вниз, но Рэтчет отказался.
— Что ж, думаю, тогда мне лучше направиться к нему, — сказал Сэм, в ответ тонировка окон исчезла, и он смог беспрепятственно посмотреть на взлетную полосу. Би был припаркован в дальнем конце корабля, под навесом из камуфляжного брезента, который нависал над большей частью палубы. Сэм мог видеть и других Автоботов, припаркованных в своих альт-модах и собравшихся группами. С другой стороны были Мадфлэп и Скидс, чуть подальше — Сайдсвайп и Джолт. Айронхайд и Оптимус были чуть ближе, а сбоку стояла Арси, зажатая между Хромией и Элитой-Один.
Сэм встревожился, но не слишком удивился, увидев, что Рэтчет стоит прямо перед Бамблби в своем двуногом режиме, скрестив руки в характерно человеческой манере. Судя по выражению на его лицевой пластине, медик был в нетерпении, граничащим с раздражением.
— Есть ли шанс, что ты сможешь сбежать от него? — спросил Сэм, лишь отчасти шутя.
— Нет, если он знает, что для него лучше, — ответил медик и бойко постучал Би по капоту костяшками пальцев. — Выбирайся.
Дверь со щелчком открылась, и Сэм послушно вылез наружу. Это была нелегкая задачка, но, в основном, он справился, не слишком сильно выворачивая ребра. Дверь закрылась за ним, и у Сэма появилось иррациональное желание прошептать
«Предатель» в сторону Бамблби, но у него не было и шанса, ведь Рэтчет уже склонился перед ним.
Оптика Рэтчета излучала ровный синий свет, когда его медицинское сканирование покрыло всё тело Сэма.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил медик в своей обычной быстрой, серьезной манере.
Сэм пожал плечами: «В точности так, как я выгляжу». Он ответил иронично, потому что знал, что он и выглядит, и чувствует себя дерьмом.
— Не хочешь уточнить? — сухо спросил Рэтчет.
Решив, что честность — лучший способ избежать пристального внимания Рэтчета, Сэм ответил.
— Мои ожоги болят больше всего. Ребра в порядке, если я не двигаюсь резко. Иначе боль довольно впечатляющая, — подумав, Сэм добавил: — и каждый мускул в моем теле болит.
Рэтчета задумчиво прикрыл оптику, а затем пальцы одной руки разделились на дюжину тонких инструментов, и Автобот потянулся к нему.
Сэм был застигнут врасплох ужасом, что мгновенно захлестнул его тело. Хотя рациональная часть его разума знала, что это был Рэтчет, и что медик никогда не причинит ему вреда, другая часть его разума была прямо на складе, где тонкие ножки Скальпеля вонзались в его грудь, а его игольчатые отростки шевелились возле его лица. Сэм с кристальной ясностью вспомнил ужасные слова маленького бота:
«Нам нужно выложить мозг на стол!»
Рэтчет замер, как только его датчики зафиксировали всплеск адреналина и учащенное сердцебиение Сэма. Он тут же отдернул руку и обеспокоенно спросил: «Сэм?»
Сэм резко втянул воздух сквозь зубы.
— Извини. — Он сумел выдавить, приходя в себя. — Ты меня удивил.
Рэтчет напряженно посмотрел на него и задумался до того, как заговорить: «Я собираюсь приподнять твою рубашку и посмотреть на твою перевязку. Доктор Макнейл проинформировал меня о состоянии твоих травм, но я бы предпочел провести собственную оценку». Рэтчет снова поднял руку, показывая, что он собирается подойти, ожидая любого признака того, что Сэм собирается сопротивляться. Сэм стиснул зубы, стараясь не шевелиться, пока инструменты Рэтчета дергали ткань рубашки и задирали ее.
К удивлению Сэма, Рэтчет продолжил свое повествование низким и размеренным голосом: «Я хочу увидеть, нет ли каких-либо выделений от твоих ожогов. Посмотри, эти бинты имеют красноватый оттенок, что указывает на то, что ночью были выделения. Это нормально, и этого следовало ожидать». Линза левой оптики Рэтчета закружилась и слегка расширилась: «Мое сканирование не выявило признаков злокачественных бактерий, и визуальный осмотр подтверждает, что кожа по краям твоих ожогов здоровая и не воспаленная».
Рэтчет отпустил рубашку парня и осторожно схватил его левую руку за запястье, слегка повернув. Медик подошел ближе, снова вращая оптику, чтобы осмотреть ожоги на плече Сэма. Они были не так плохи, как его грудь, и остались не перевязанными.
— Эти ожоги не такие серьезные. Ты испытываешь боль?
Сэму пришлось сглотнуть ком в горле, прежде чем он ответил: «Там все натянуто, но не очень больно».
Рэтчет отпустил его и убрал руку. Он пристально посмотрел на Сэма, а потом сказал: «Сейчас ты можешь почувствовать себя странно».
Сэм открыл было рот, чтобы попросить разъяснений, однако из оптики Рэтчета вырвалось сияющее красное сканирование и прошлось по нему с ног до головы. От удивления он отступил на шаг, потому что Рэтчет был прав: это было определенно странное ощущение, как будто телевизионные помехи и белый шум объединились, чтобы кольнуть каждый дюйм его тела. Сэм определенно не был поклонником этого нового ощущения, но до того, как он успел открыть рот, чтобы возразить, голова Рэтчета дернулась назад, а его оптика захлопнулась в шоке от того, что он обнаружил.
Обеспокоенный реакцией медика, Сэм неуверенно спросил: «Что? У меня рак или что-то в этом роде? Должен сказать, что это будет космическая шутка, если меня убьет злокачественная опухоль».
— Нет, Сэм, у тебя нет рака. Если не считать травм — у тебя прекрасное здоровье. Рэтчет фыркнул в ответ, возвращаясь к своему обычному «я».
— Ну ладно тогда. Это хорошо.
Медик выпрямился, внимательно посмотрел на Сэма и сказал: «Иди сразу к доктору МакНейлу, чтобы он сменил тебе повязки. Я уведомил его, что ты уже в пути».
— Да, хорошо. Конечно. Спасибо, Рэтчет, — сказал Сэм, все еще неуверенно. Дверь Би распахнулась, и по радио заиграла песня.
— Поехали, покатаемся. Запрыгивай на переднее сиденье.
Сэм оглянулся через плечо и заметил, что смотровая площадка находится примерно в центре корабля. Благодарный за то, что его подвезут, он снова сел на место водителя. Когда двигатель Би завелся, Сэм взглянул через лобовое стекло и увидел, что Рэтчет стоит рядом с Оптимусом, который теперь был в своем двуногом режиме. Хотя Сэм не мог расслышать ни слова из того, что они говорили, у него сложилось четкое впечатление, что они говорили о нем. Затем Бамблби развернулся, разогнавшись вдоль линкора, и оба бота исчезли за покровом камуфляжного брезента и стеной из контейнеров.
