Signature

Сэм долго сидел молча, его дыхание было единственным звуком в маленькой комнате. Он старался как можно меньше смотреть в камеру, предпочитая глядеть прямо перед собой. Стыд, который Сэм испытал, когда впервые заметил ее, ничуть не уменьшился, и от этого время ползло еще медленнее. Он уже сосчитал количество плиток на полу (десять) и заклепок в двери (двадцать семь). У него не осталось почти никаких способов убить время. Сэм не очень хорошо разбирался в правилах и положениях, касающихся лишения свободы гражданских лиц на борту авианосца, но предполагал, что пробудет здесь еще какое-то время. Боль в груди стала настоящей досадой, жгучей и пульсирующей в такт пульсу. Он поднял руку и прижал ее к сердцу, желая, чтобы орган перестал беспорядочно трепетать. Праведная ярость, которую он испытал, когда ударил Гэллоуэя, стремительно уменьшалась, заставляя его чувствовать стыд и тревогу в равной мере. Сэм украдкой взглянул на камеру; она все еще упорно моргала ему в уголке. Он лениво подумал, не вмешается ли Оптимус от его имени. Лидер Автоботов имел существенное влияние как в правительстве США, так и в армии, и Сэм был уверен, что они освободят его по просьбе Оптимуса. Однако едва ли не до того, как эта мысль пришла ему в голову, он понял, что лидер Автоботов не станет этого делать. Оптимус высоко ценил человеческие законы, и эти законы требовали, чтобы Сэма задержали, однако, на как долго, он не мог сказать. Кроме того, он знал, что лидер Автоботов и сам был сторонником тайм-аутов. Оптимус множество раз приказывал своим солдатам уйти в одиночное заключение и даже стазис лок в качестве дисциплинарной меры. Если Оптимус был разочарован действиями Сэма, то, скорее всего, лидер Автоботов позволит ему немного посидеть здесь и подумать над тем, что он сделал. Металлический скрежет открывающейся двери прервал мысли Сэма. Он был удивлен, увидев в дверях молодую женщину в камуфляжной форме с бумажным стаканчиком в руках и бутылкой воды. — Эм… привет. — Сэм неуверенно поздоровался. Ничего не ответив, женщина вошла в комнату и что-то ему протянула. Сэм увидел бумажный стаканчик и три маленькие таблетки незнакомого вида. Он был уверен, что это обезболивающее. На мгновение он задумался, кого он должен благодарить за это доктора Макнейла или Рэтчета. Открыв бутылку обеими руками, он проглотил таблетки, запив их большим глотком воды. Закончив, он оглянулся на солдата и с удивлением заметил, что она протянула к нему руку. Парень на мгновение растерянно моргнул, прежде чем понял, что она хочет, чтобы он вернул бутылку с водой. Сэм послушно закрутил крышечку и протянул ей. Она взяла ее и вышла из комнаты, молча закрыв за собой дверь. Сэм удивленно моргнул от такого странного общения и громко сказал закрытой двери: «Я тоже рад познакомиться». В наступившей тишине его мысли вернулись к Оптимусу, и он слегка вздрогнул. Сэма беспокоила перспектива разочаровать лидера Автоботов возможно даже больше, чем мысль разочаровать собственного отца. Откровение заставило его неловко поерзать. Оптимус был добрым и мудрым существом, обладающим божественным состраданием. А он был просто Сэмом — обыкновенным, скучным, совершенно обычным Сэмом. Казалось, что разочарование Оптимуса неизбежно, и теперь он понял, что отчаянно пытается избежать этого. Сэм тяжело вздохнул. Если Оптимус думал, что немного времени наедине может заставить Сэма переосмыслить свои действия, то он был прав. И все это заняло не больше часа. Спустя бесконечное количество времени он уперся руками в матрац и попытался встать, но его накрыла волна головокружения. С кряхтением сев обратно, он резко покачал головой, однако дурнота не исчезла. Он моргнул раз, другой, но головокружение только усилилось. Он почувствовал, будто сердце застряло у него в горле, тревога усилилась — что-то было не так. Сэм открыл рот, чтобы позвать на помощь, но его рука задела смятый бумажный стаканчик. Он молча посмотрел вниз, его пальцы сомкнулись на накрахмаленной бумаге. Он смотрел на нее в течение долгой минуты, прежде чем понимание медленно озарило его. У него не было сердечного приступа, это было последствие лекарства, которое он принял. Сэм тихо застонал и упал обратно на матрас, его глаза закрылись. «Определенно нечто крепче, чем легкий опиат», — ошеломленно подумал он. Боль в груди сменилась отдаленным раздражением, и вместе с этим его сердцебиение постепенно вернулось к нормальному ритму. Сэм провел рукой по лицу, хотя ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить свои тяжелые конечности двигаться. Отсутствие боли было так сладко, что граничило с наслаждением, и он с изумлением чувствовал, как пронизывающая до костей сонливость вцепляется в его сознание, словно муха в паутину. Сэм лежал какое-то время, расслабленно плывя по течению, когда внезапное осознание заставило его резко открыть глаза. Это не было болеутоляющим. Ему дали успокоительное. Сэм инстинктивно понял, что это дело рук Рэтчета. Вспыльчивый медик имел привычку наказывать своих наиболее упрямых пациентов, помещая их в стазис лок на время лечения. Он так отчетливо представлял мысли медика, что почти слышал голос бота в своей голове: «Отдохни, засранец, и перестань доводить себя до инфаркта». — Ох, Рэтчет, ну ты и мудак, — простонал он. У Сэма возникло желание посмотреть в камеру, сделать что-нибудь такое, чтобы медик точно понял, что он думает по поводу его неподобающего поведения, но было уже слишком поздно. Лекарство окутывало его теплым туманом полного безразличия, и все следы гнева испарялись. Он неуклонно погружался в теплую тьму сна, как водолаз, скользящий под волнами без единой ряби.

***

Сэм медленно приходил в сознание, смутно осознавая какой-то настойчивый звук. — …вставай. Просыпайся, Сэм. Он почувствовал, как кто-то потряс его за плечо, и сонно открыл глаза. С трудом сфокусировав зрение, Сэм увидел солдата, которая принесла ему лекарство ранее. — Простите. — извинился он грубым голосом. — Извините, я проснулся. — Садись. Я принесла тебе поесть, — сказала она жестко, но не без злости. Сэм послушно приподнялся на локтях и, маневрируя, принял сидячее положение. Как только он это сделал, солдат поставила на кровать рядом с ним поднос из столовой. Взглянув на его содержимое, Сэм предположил, что жареная индейка была сегодня блюдом дня. Сэм провел рукой по лицу, потирая свои сухие глаза. — Который сейчас час? — он спросил. — Сразу после девятнадцати часов. – ответила она. Увидев пустой взгляд Сэма, она уточнила: «Сейчас 7:15». — 7:15? — Сэм не был уверен, что правильно ее расслышал. Он недоверчиво повторил, — Вечера? Она кивнула, приняв стойку смирно и внимательно наблюдая за ним. Он подсчитал в уме и пришел к неприятному выводу, что проспал более восьми часов. Его чешущиеся глаза и тяжелое расслабленное тело были еще одним доказательством в поддержку этого умозаключения. Сэм раздраженно стиснул зубы. — Вы знаете, как долго я буду здесь? — спросил он натянуто — Мне нужно переговорить с одним пассивно-агрессивным роботом, топчущим все возможные границы. — Тебя отпустят после того, как ты увидишься с доктором Макнейлом. Он скоро будет здесь, — ответила она, продолжая глазеть на него. — Хорошо, спасибо. — ответил он, обдумывая ее слова. Ему не хотелось снова видеть доктора, но с этой проблемой он разберется, когда до этого дойдет. Сэм протянул руку и поставил поднос себе на колени. Он в замешательстве взглянул на солдата, которая не двинулась с места. — Так вы просто будете смотреть, как я ем, или…? — Да. Сэм поднял бровь в молчаливом вопросе и, не получив ответа, пожал плечами. — Устраивайтесь поудобнее, — ответил парень. Он взял пластиковые приборы с подноса, сразу почувствовав, что проголодался. Он принялся за еду, еще теплую и явно приготовленную в больших количествах, но она все равно ему нравилась. К своему удивлению, он съел все и даже слизнул с вилки последние остатки картошки и соуса, прежде чем вернуть поднос солдату. — Спасибо. Это был пятизвездочный ужин, — сказал он добродушно. — Считай, что тебе повезло. Большинству задержанных в пищу дают хлеб и воду. Сэм удивленно моргнул и с искренним любопытством спросил: «Правда?» — Да, но у тебя есть влиятельные друзья в верхах. Солдат повернулась и вышла из комнаты, собираясь закрыть за собой дверь, но что-то привлекло ее внимание в конце коридора. — Доктор Макнейл. — Она позвала из коридора. — Он здесь. Мгновение спустя в поле зрения появился врач со знакомым апельсиновым подносом. Губы Сэма несчастно поджались, он с полной ясностью вспомнил их предыдущую встречу. — Добрый вечер, Сэм, — поздоровался доктор, в его тоне не было ни намека на извинения. — Доктор, — холодно ответил Сэм. Доктор вошел в маленькую комнатку и поставил оранжевый поднос на пол рядом с кроватью. Натянув пару одноразовых перчаток с неумолимым скрипом латекса на коже, он жестом пригласил Сэма лечь. Сэм медленно вздохнул через нос, понимая бесполезность спора с мужчиной, и стянул через голову рубашку с длинными рукавами. Почувствовав пристоп боли в ребрах, он аккуратно откинулся на матрас. Доктор провел руками по груди Сэма, долго и упорно глядя ему на бок, и надавил на нижнюю часть живота. Сэм осознал, что он осматривал синяк, багровевший на его коже, любезно предоставленный военным полицейским. Судя по всему, довольный тем, что он нашел, врач наклонился, чтобы расставить что-то на подносе. Выпрямившись, Макнейл встретился с ним взглядом. — Извини, — сказал доктор, начиная стягивать бинты с груди. Сэм напрягся от знакомой боли от клея, стягивающего поврежденную плоть. Отчаянно пытаясь отвлечься, он вдруг выпалил: «Значит, никакого стетоскопа?» Взгляд доктора на мгновение метнулся к его лицу, прежде чем вернуться к его груди. — Нет нужды. Перед тем, как я спустился, Рэтчет рассказал мне о твоих жизненно важных показателях. — Он сделал паузу, как будто обдумывая свои слова, — Кажется, ты ничуть не пострадал после конфронтации с директором Гэллоуэем. — Надеюсь, того же нельзя сказать о директоре. Доктор посмотрел на него, неодобрительно нахмурившись: «Что мне нужно сказать, чтобы ты понял всю серьезность твоих травм?» Застигнутый врасплох откровенностью доктора, Сэм ответил: «Я понимаю». Когда лицо доктора стало скептическим, Сэм рявкнул: «Я понимаю! Вы тот, кто отправил меня на психологическую экспертизу! Не удивляйтесь, что я так отреагировал». Доктор внимательно посмотрел на него, а затем кивнул. Его взгляд вновь опустился вниз, пока он чистил ожог на груди. — Я был рад услышать, что ты поговорил с Карен, — Макнейл сказал через мгновение. —Это хорошо, Сэм. Сэм взглянул на доктора, прищурив глаза: «Да, ну, у меня не было особого выбора». Доктор согласился, еще раз кивнув, и с хирургической точностью сменил тему: «Твои ожоги хорошо заживают. Пока нет никаких признаков заражения. Твой аппетит, кажется, тоже улучшился, если судить по подносу с обедом». Сэм молча кивнул. Доктор жестом пригласил его сесть, чтобы он мог начать работать над его ранами на спине, и придвинул локоть ближе, чтобы он мог принять сидячее положение. Решив удовлетворить свое любопытство. — Итак, я должен поблагодарить вас или Рэтчета за мой неожиданный сон этим утром? —Сэм спросил через плечо, решив удовлетворить свое любопытство. — Это было решение Рэтчета, но рецепт выписал я, — ответил доктор, подтверждая подозрения Сэма. — Я не врач, конечно, но я почти уверен, что в медицинской школе проходят информированное согласие, — ответил Сэм с упреком в голосе. Наступила пауза, прежде чем доктор ответил: «Тебе придется обсудить это с Рэтчетом или Оптимусом Праймом. Это совершенно вне зоны моей компетентности». Сэм услышал треск стягиваемых латексных перчаток, и доктор сказал: «Хорошо, теперь можешь надеть рубашку». Размышляя над странной отговоркой, Сэм натянул рубашку через голову. После того, как доктор Макнейл собрал свои инструменты — Сэм заметил, что бинты выглядели менее ужасно, чем утром. Доктор жестом пригласил его следовать за собой. Он встал, с вспышкой раздражения заметив, что его колени стали резиновыми, и последовал за доктором в холл. К удивлению Сэма, у двери по стойке смирно стоял офицер в форме, который пошел за ними по пятам. Когда они подошли к выходу, Сэм услышал сердитый голос своей матери, эхом отдающийся в его сторону. Он внутренне застонал, повернувшись к доктору Макнилу. — Есть ли шанс, что вы сможете посадить меня обратно, пока она не уйдет? Губы доктора дрогнули в едва скрываемой улыбке: «Вообще никаких шансов». Сэм мог слышать окончание разговора, происходящего в зоне приема. — Он нарушил закон, мэм. — Послышался бестелесный голос капрала. Он звучал, как человек, у которого остались последние крохи терпения. — Вы издеваетесь? Его бросили в тюрьму на целый день за то, что он ударил этого самодовольного мудака по лицу? Он сейчас проходит через кое-какое дерьмо. — Как бы то ни было, побои по-прежнему остаются преступлением. Солдат обошел их и отпер синюю решетку, широко распахнув, и позволив им пройти в приемную зону. При звуке металлического скрежета голова матери резко повернулась в их сторону. Сэм напрягся, готовясь к тому, что домохозяйка среднего возраста выпотрошит его на глазах у трех (нет, четырех) солдат с высокими наградами. — Сэмми! Взгляни на себя! — вместо этого сказала его мать, и ее лицо смягчилось от сострадания. — Ты в порядке? Сэм почувствовал, как его брови поднялись к волосам от удивления, но он не успел ничего ответить, прежде чем она крепко прижала его к своей груди. — Да, ма, я в порядке. — ответил он. Она держала его на расстоянии вытянутой руки, дергая за рубашку, а затем провела пальцами по его волосам: «Ты выглядишь неопрятно. Когда ты в последний раз расчесывал волосы?» Ее тон был настолько типично материнским, что Сэм почувствовал, как уголки его рта дернулись. — Извини, ма, я не взял с собой. В следующий раз. — Вы можете идти, мистер Уитвики, — Капрал сказал из-за большого стола. Его тон подразумевал, что Сэм должен сделать это при первой же возможности. — Пойдем. Твой отец и Микаэла ждут в гостиной офицеров, — сказала мама, подталкивая его за плечи к выходу гауптвахты. Сэм заметил, что доктор Макнейл остался провести тихую беседу с капралом. Выходя, Сэм с удивлением увидел Уильямса, прислонившегося к стене коридора. Он выпрямился, когда они приблизились. — Как ты, Сэм? — спросил он. — Я в порядке, — он ответил. — Рад выйти оттуда. Без всяких предисловий Уильямс вручил ему коричневый бумажный пакет. Сэм с любопытством открыл его и заглянул внутрь. Внутри было зарядное устройство для телефона и различные предметы личной гигиены. Он был глубоко удивлен, увидев свой собственный телефон на дне пакета. Когда Сэм вынул его и включил, он увидел, что телефон полностью заряжен. Сэм перевел взгляд со своего телефона на Уильямса и с искренней признательностью сказал: «Спасибо. Вы не обязаны были этого делать». — Это не проблема, — Уильямс ответил, пожав плечами. — Направляетесь в офицерскую гостиную? Когда Сэм кивнул, Уильямс повернулся на каблуках и жестом велел им следовать за ним. Путь до гостиной был долгим, и он по-новому оценил размеры линкора. Когда они шли, мимо них проходили солдаты в разной форме: одни в полной униформе, другие в парадной форме, третьи еще в обычной одежде. Время от времени Сэм замечал, что они смотрят на него с любопытством, как будто он был чем-то интересным, чем-то, заслуживающим пристального внимания. К тому времени, когда он прибыл в гостиную, он был в полном смятении. Комната отдыха была довольно большой для линкора. Большую часть места в комнате занимали различные места для сидения, в том числе три потертых дивана и множество удобных на вид кресел. Справа от них находилась небольшая кухонька с несколькими длинными столами, обрамленными приземистыми скамейками. Хотя вокруг было довольно много солдат, Сэм сразу же смог заметить своего отца и Микаэлу в дальнем конце комнаты, сидящих перед плоским телевизором, привинченным к стене. Сэм почувствовал тошнотворный спазм в животе, когда распознал свое лицо на экране. Микаэла заметила их приближение и обернулась с мрачным выражением лица. — Сэм, — она сказала, —ты должен это увидеть. Сэм словно в трансе подошел к телевизору. Это была прямая трансляция CNN. Выступал симпатичная молодая ведущая, и ее изображение занимало правый угол экрана. Когда он подошел, ее слова проникли в его сознание. «Местонахождение Сэмюэля Джеймса Уитвики до сих пор неизвестно. Надежные источники подтвердили, что Уитвики в настоящее время учится на первом курсе Принстонского университета. По сообщениям очевидцев, Уитвики также находился на месте взрыва в Принстоне, в результате которого была разрушена библиотека университета и погибли одиннадцать студентов и три сотрудника. Принстонский университет отклонил наши просьбы о комментариях». Экран изменился, и теперь на нем показывался знакомое видео про Фоллена. Голос ведущего дублировал видео. «Уитвики стал объектом общенационального преследования с тех пор, как это видео начало транслироваться по всем телекоммуникационным каналам в Соединенных Штатах. CNN получил подтверждение, что это сообщение транслировалось по крайней мере в ста двадцати трех других странах — вполне возможно, что сообщение было отправлено по всему миру». Дрожащими руками Сэм потянулся к телевизору и несколько раз нажимал кнопку переключения каналов, пока на экране не показался другой выпуск новостей. Как и прежде, лицо Сэма было в правом углу экрана. На этот раз лицо Фоллена занимало левую часть экрана. «Экспертный анализ видеоматериала, который транслировался два дня назад, свидетельствует о том, что видео не является подделкой и не сфабриковано. Хотя существует вероятность того, что это тщательно продуманный обман, источники подтверждают, что силы НАТО, включая военно-морской флот и военно-воздушные силы США, быстро сосредоточились на Ближнем Востоке. Эта жестокая реакция вызывает вопрос: есть ли вероятность существования внеземной жизни? Если да, то что это значит для национальной безопасности Соединенных Штатов?» Сэм снова нажал кнопку переключения каналов. Новости BBC показывали репортера, стоящего перед входом в крупный военный объект. — Что происходит сейчас, Роберт? «Я стою у входа на базу Скотт ВВС в Иллинойсе, где чуть более суток назад поднялось в воздух более семидесяти самолетов, в том числе военно-транспортные С-17 и истребители F-16 Falcon. Такого быстрого и широкомасштабного развертывания военной авиации не было со времен террористических атак 11 сентября, в результате которых погибло почти 3000 человек и было ранено 6000». — Боже мой, — прошептала мать позади него. Сэм снова нажал кнопку вверх. Fox News осветил экран, и трое участников дискуссии оживленно переговаривались. «Ну, одно я тебе скажу точно! Если Белый дом скрыл от Конгресса информацию о внеземной жизни, то в Вашингтоне покатятся головы». «Не будьте абсурдным. Если внеземная жизнь существует, а я не утверждаю, что это так, то президент имеет полное право классифицировать эту информацию как совершенно секретную. Президент не сделал ничего плохого». «Ничего плохого? Ничего плохого! Мы мобилизовали половину наших вооруженных сил без каких-либо объяснений со стороны Белого дома. Никто не сказал ни слова о том, зачем была необходима мобилизация или кто такой этот Сэмюэл Джеймс Уитвики. Никто ни черта не сказал гражданам США! Я бы сказал, что в этом много неправильного». Сэм снова нажал кнопку, смутно понимая, что его трясет. Еще один выпуск новостей, и на этот раз его фотография была единственным изображением на экране. Французский ведущий оживленно говорил, но Сэм не мог понять, что он говорит. В оцепенении он полез в карман и достал мобильный. Он нажал на значок Twitter и потрясенно пошатнулся, увидев, что у него 9871 уведомление. Нажав большим пальцем значок уведомлений, Сэм пролистал первые несколько десятков уведомлений. Большинство из них были ретвитами из новостных источников, которые упоминали его. Некоторые из них были прямыми твитами. Взглянув на вкладку сообщений, он увидел, что у него 1187 сообщений. Не веря своим глазам, Сэм нажал кнопку «Домой», а затем нажал на значок Ebay. Он опустился на диван, прижав руку ко рту — у Ladyman217 было 15 871 уведомление. Сэм снова нажал кнопку «Домой» и открыл свой аккаунт в Facebook. У него было 7877 новых запросов на добавление в друзья. Сэм опустил телефон, совершенно онемев от шока. Спустя долгое время ему удалось выдавить: «Что ж, полагаю, все тайное становится явным?» Ему никто не ответил.