Signature

Сэм медленно шагал, следуя за солдатом перед ним. Признание Бамблби оказало любопытное воздействие на его умственные способности. Когда он разговаривал с Оптимусом, Сэм был так зол, что казалось, что ярость сожжет его изнутри. Однако после разговора с Бамблби он почувствовал лишь оцепенение, будто он полностью отключился от своей лимбической системы. После избытка гнева и горя апатия была почти желанным ощущением. К сожалению, это никоим образом не мешало думать. Помнить. Сэм понимал подтекст слов Оптимуса, по крайней мере, теоретически. Его собирались перевести на военный объект посреди Индийского океана, где он останется на все обозримое будущее. Вполне вероятно, что он не увидит ни Микаэлу, ни своих родителей, ни своих друзей в течение долгого времени — возможно, до конца своей жизни, если ему чрезвычайно не повезет. Его лицо скривилось в гримасе. Учитывая то, как прошли последние два года, он не был уверен, насколько долгой будет «вся его оставшаяся жизнь». Он не разделял уверенности Оптимуса в том, что сокрытие на Диего-Гарсии каким-либо образом разубедит Мегатрона нападать, если лидер Десептиконов решит выполнить свою угрозу. В его заключении — а это было именно заключение, в этой договоренности не было ничего согласованного, это также означало, что будет куда больше запретов. Больше никаких свиданий с Микаэлой в кино, где они держались бы за руки в темноте и ели всякую всячину до самых титров. Нет больше ни колледжа, ни комнаты в общежитии. Нет больше сна до обеда по выходным, только для того, чтобы его разбудил отец, громко кричащий с первого этажа, чтобы он поднял свою задницу. Больше никаких Моджо и Фрэнки. Калифорнийского Рождества также больше нет. Нет больше американского паспорта. Больше никаких завтраков вместе с родителями на день рождения, на которых он всегда жаловался, хотя втайне любил эту дурацкую традицию. Ход мыслей грозил развеять апатию, окутавшую его, словно туман, и Сэм тяжело сглотнул. Как он собирается попрощаться с ними? Как он может так поступить со своими родителями? С Микаэлой? Всего три дня назад они думали, что потеряли его навсегда. Оказалось, что так и было, просто они еще не знали об этом. Осознание принесло с собой новую волну гнева, от которой у него перехватило дыхание. Конечно, Сэм не так глуп, чтобы не понимать беспокойства Оптимуса. Он даже понял, что лидер Автоботов был прав насчет Мегатрона и страстного желания меха отомстить. Парень знал, что с того момента, как он поднялся на том складе и увидел, как красная оптика Мегатрона сузила на нем взгляд, что лидер Десептиконов хочет свести счеты. Но своими действиями Оптимус добился того, чего никогда не удавалось Мегатрону, хотя и не из-за недостатка приложенных усилий. Оптимус фактически покончил с его жизнью, или, по крайней мере, с той жизнью, какой ее знал Сэм. После событий в Мишн-Сити Сэм очень хотел вернуться к нормальной жизни как можно быстрее — большое-спасибо. У него была машина, у него была девушка, у него было несколько чертовски крутых боевых шрамов, а еще у него было совершенно новое чувство уверенности в себе, которое появилось благодаря спасению мира. Хотя американское правительство нервно грызло ногти, тянуло и мешкало во время долгих дебатов о том, разрешить ли его семье остаться в Транквилити, в конце концов они решили, что риск будущих нападений минимален. Поэтому Сэм вернулся в школу, и, в конце концов, все вернулось на круги своя — ну, кроме кучки разумных инопланетян, которых он начал условно назвать друзьями. Сэм ощутил укол горя внутри. Друзьями. Это было неподходящее слово для описания его отношений с Бамблби — совсем не подходящее. Когда Би впервые вернулся с ним в Транквилити, у них был неловкий период, когда они узнавали друг друга. Сэм помнил, как нервничал каждый раз, когда заходил в гараж. Он был почти всегда неуверен, как желтый разведчик отреагирует на его присутствие. Будет ли он рад его видеть? Или он будет раздражен, если его оторвут от того, чем весь день занимался высококвалифицированный инопланетный разведчик с многомиллионным стажем? Но Бамблби всегда был рад его присутствию. В течение первых нескольких недель после Мишн-Сити Бамблби был тих, когда они были вместе. Сэм не возражал — он знал, что разведчик восстанавливается после ран, и, кроме того, Сэм говорил достаточно за них обоих. Он сидел на цементном полу перед альт-модом Бамблби и часами болтал без умолку. Он говорил о своих занятиях, домашних заданиях, жаловался на драму в старшей школе. Он рассказывал о сюжетах своих любимых фильмов и телешоу, перечислял плюсы и минусы своих любимых супергероев и категорически отстаивал один фандом перед другим. Иногда его речь принимала интроспективный характер, и он размышлял вслух о своем будущем. В те дни он раздумывал о своих зарождающихся отношениях с Микаэлой, о том, каково это поступить в колледж и каково это быть одному. Бамблби слушал все это с бесконечным терпением. Всякий раз, когда Сэм задавал разведчику вопрос о себе в те дни, мех задумчиво раздавал трели на своем тональном языке, прежде чем ответить. Сначала ответы были нерешительными, даже настороженными, но со временем сдержанность разведчика сменилась каким-то ласковым раздражением. Когда дни превратились в недели, а недели превратились в месяц, как Бамблби вернулся домой с ним, неловкость между ними сменилась на первые проблески настоящей дружбы. После этого Бамблби стал проводить больше времени с Сэмом в его двуногом режиме. Они вдвоем сидели в гараже, или на утесе с видом на Транквилити, или у водохранилища и часами разговаривали. Поначалу Бамблби вел себя нерешительно, почти робко, но с практикой его защитник стало легче разговаривать. Прошло совсем немного времени, прежде чем разведчик стал звонить ему с новостями об Автоботах или присылать глупые сообщения, чтобы рассмешить его. Сэм вспомнил то первое текстовое сообщение, которое Би отправил ему. Парень пожелал ему спокойной ночи, нежно похлопав бота по капоту, прежде чем войти в дом. Его отец перехватил его на кухне, ворча на него за то, что он забыл вынести мусор (снова), и тут Сэм почувствовал, что его телефон завибрировал в кармане. Пообещав отцу, что вынесет мусор и подметет подъездную дорожку в наказание, Сэм вытащил свой телефон и взглянул на экран. Сообщение было картинкой мема о катании на лыжах из Южного парка со словами: «Забыл вынести мусор? У тебя будут проблемы». Сэм недоверчиво смотрел на него в течение одного удара сердца, а потом расхохотался. Заезженный и не смешной мем в сочетании с тем фактом, что его прислал сверхразумный инопланетный робот, был настолько абсурден, что он смеялся до тех пор, пока его мать не высунула голову на кухню и не спросила его, что происходит. Сэм отмахнулся от нее и посмотрел в окно в сторону гаража. Когда его взгляд остановился на желтом Камаро, спрятавшимся в тени, бот игриво ослепил его дальним светом. Ухмылка, растянувшая его лицо, была почти болезненной от искренности. С тех пор они были неразлучны. В течение последних двух лет Бамблби был универсальной константой в его жизни. Дружба — это совершенно неполноценный термин для описания того, что было между ними двумя. Би был его лучшим другом, его стражем, его доверенным лицом и его сообщником. Он оказался надежным и верным, защищающий и неистовый. За все это время Би ни разу его не обманул. Во всяком случае, не до сегодняшнего дня. От понимания всего этого, в уголках глаз выступили слезы. С осознанным усилием он отогнал боль, он подумает о ней позже. После. Неизвестный солдат остановился перед невзрачной дверью, толкнул ее и жестом пригласил Сэма войти внутрь. Комната внутри представляла собой конференц-зал среднего размера с овальным столом, привинченным к полу в центре помещения. Вокруг стола стояла дюжина офисных стульев, а к задней стене была прикреплена белая доска. Сэм в замешательстве посмотрел на солдата, но тот лишь пригласил его присесть. Он послушно выдвинул ближайший стул и сел, его мысли вернулись к насущным вопросам. Как он собирался объяснить родителям, что они не вернутся в свой домик в пригороде? Или что он вообще не сможет с ними вернуться? И как он собирался объяснять все это Микаэле, которая была так расстроена перспективой его переезда через всю страну в университет, что чуть не порвала с ним? Как она справится с неопределенными отношениями на расстоянии? Сэм снова почувствовал, как горе скрутило его внутри. Хочет ли он этого для нее? Она заслуживала куда лучшего, чем это. Спустя бесконечно долгое время мысли Сэма прервал звук открываемой двери конференц-зала. Он поднял голову и увидел мрачного Уильямса, который жестом приглашал его родителей войти в комнату. Судя по потрясенному выражению лица мамы, он сразу понял, что его родители были проинформированы обо всей ситуации. Абсурдно, но на мгновение Сэм почувствовал благодарность за то, что ему самому не пришлось сообщать им эту новость. Ощущение прошло так же быстро, как и появилось. Он поднялся, когда его родители вошли в комнату. Мамино лицо было сильно напряжено, глаза покраснели и слезились. Шея папы была вся в красных полосах, к лицу прилила кровь. Сэм шагнул вперед и взял маму за локти. — Все будет хорошо, ма, — он пробормотал. — С вами все будет в порядке. — Сэмми, — прошептала она, обхватив руками его лицо, — мой малыш. Сэм закрыл глаза от ее слов, они были одновременно и нежными, и убитыми горем. «Не плачь, — подумал он про себя яростно, — не смей». Его отец подошел, заключая Сэма в объятия, которые выжимали из него весь воздух. Ребра болезненно ныли, но он не протестовал. Он не отстранился. Вместо этого он поднял одну руку, чтобы обнять отца за плечи, а другой рукой прижал к себе мать. — Я должен был купить тебе Порше, — сказал его отец, явно пытаясь вести себя легкомысленно, несмотря на эмоции в голосе. Губы Сэма изогнулись в слабой улыбке. — Я почти уверен, что единственным изменением стал бы желтый Порше у меня в гараже вместо Камаро. Кроме того, страховка была бы сногсшибательной, — криво ответил он. Рука отца сжала его плечо. — Ты заслуживаешь большего, Сэм. — сказал его отец. Отчаянно пытаясь подавить эмоции, приглушающие слова отца, Сэм успокаивающе ответил: «Все в порядке. Все в порядке, пап. Я буду в порядке». Не плачь. Не плачь. Именно тогда Уильямс вежливо откашлялся с порога. Взгляд его отца, направленный на солдата, был значительно холоднее, чем их предыдущие взаимодействия. После секундного колебания Уильямс заговорил. — Может вам будет удобнее в офицерской гостиной? — спросил он мягко. Сэм окинул взглядом комнату, которая была невзрачной и безликой. Он не мог себе представить, что следующие несколько часов будут более или менее болезненными, при смене обстановки. — Офицерская гостиная подойдет, спасибо, Робин, — вместо этого ответила его мама, и на этом все. Уильямс кивнул и вышел, позволяя им покинуть конференц-зал. Выходя в коридор, Сэм спросил солдата: «Где Микаэла?» Военный немного поколебался, прежде чем ответить: «Насколько я знаю, она все еще на допросе». Сэм медленно кивнул. Понятно, что ее допрос займет больше времени, чем у его родителей. Она была с ним на протяжении всей катастрофы. Уильямс пригласил их следовать за ним и направился к люку в конце коридора. Мама крепко сжала его руку, и они пошли за солдатом. Прошло совсем немного времени — всего два коридора и еще один люк, — прежде чем они прибыли в офицерскую гостиную. Сэм вошел в комнату и направился к дивану в противоположном конце помещения, где они сидели прошлым вечером. Его родители последовали за ним. Он заметил, что Уильямс остановился рядом с награжденным солдатом, сидевшим за раздвижным столом и что-то тихо сказал ему. Солдат кивнул и начал ходить по комнате, похлопывая людей по плечу и кивком головы указывая на дверь. Прошло совсем немного времени, прежде чем пространство опустело. Тишина между ним и его родителями затянулась, напряженная и наполненная эмоциями, пока его отец не пробормотал: «К черту все это». Он встал и включил телевизор, переключая каналы, пока не остановился на передаче о детективе-экстрасенсе. Удовлетворенный, отец сел в соседнее кресло. Банальный сюжет и преувеличенная актерская игра создали удивительно успокаивающий фоновый шум. Сэм смотрел шоу в тишине в течение долгого времени — достаточно долгого, чтобы главный герой сделал драматическое заявление перед сборищем раздраженных детективов. Мама громко усмехнулась рядом с ним. — Ну правда, какая глупая история. Как он мог догадаться, что это сделала няня, только потому что та сломала ожерелье? Сэм сразу понял, что она делает; это была их общая шутка. Его отец был известен тем, что смотрел сериалы, которые понравятся девочкам-подросткам. Если что-то показывали CW*, то, скорее всего, его отец был фанатом. Сэм и его мать могли терпеть этот ужасный выбор развлечений лишь некоторое время, а потом начинали комментировать. Разве он не понимает, что любые улики, которые он найдет в ее квартире, будут неприемлемы в суде без ордера? Понимают ли сценаристы, что глушители так не работают? О, у нее короткие волосы и пирсинг. Интересно, она сердитая армейская девчонка, потерявшая родителей, или технарь с таинственным прошлым? Его отец игнорировал их до тех пор, пока их язвительность не разрушала его подавление недоверия, и тогда он начинал ворчливо жаловаться. Это развлекало Сэма и его маму до бесконечности. — У любого, кто будет находиться без сознания так долго, будет необратимое повреждение мозга, — согласился Сэм. — Возможно, это объясняет, что случилось со сценаристами этого шоу, — ответила его родительница, и Сэм рассмеялся в ответ. Отец фыркнул через всю комнату. — Почему ему не предъявили обвинение в манипуляциях с местом преступления? Детективы были там же. — Потому что он сказочный, ма, — саркастически ответил Сэм. Эта перепалка между ними продолжалась до конца эпизода. Сарказм и поддразнивание одновременно успокаивали и причиняли боль, но в тот момент это было то, что ему было нужно. Что им было нужно. Когда пошли титры под какую-то броскую тематическую песенку, его отец раздраженно встал. — Я собираюсь в уборную. Вы, ребята, найдите, что посмотреть, если вы так хороши в этом. — Он ворчал, но в его словах не было злости. Пожилой мужчина подошел к Уильямсу, незаметно сидевшему у двери, и что-то тихо пробормотал ему. Солдат кивнул, а затем крикнул через плечо в их сторону. —Я вернусь. Сидите смирно. После того, как Уильямс и его отец вышли из комнаты, Сэм встал и переключил канал на телевизоре. Он быстро проклацал мимо новостей, время от времени там все еще мелькало его лицо, Мегатрона или Фоллена. Вскоре Сэм нашел шоу, которое, как он знал, понравится его матери и снова сел.

***

Рон, прищурившись от яркого полуденного солнца, вышел на взлетную площадку. Жара и влажность угнетали, и всего через несколько мгновений пот выступил у него на лбу и на затылке. Он взглянул на Уильямса, который ободряюще кивнул ему, а затем направился к противоположному концу площадки. Рон мог видеть яркие очертания Автоботов в их автомобильных формах (кажется, это называлось альт-мод) вдалеке, под навесом из камуфляжного брезента. Не в первый раз Рон почувствовал глубокое чувство беспокойства при анахроничном виде роскошных автомобилей, припаркованных на палубе линкора. В отличие от Сэма и его жены, Рон никогда не чувствовал себя комфортно рядом с желтым Камаро, который поселился в их гараже. Он намеренно избегал Автоботов, если только им не надо было взаимодействие. Не то чтобы опекун его сына — лицо Рона скривилось в гримасе при этой мысли — сделал что-то, что могло его обидеть, но Бамблби был совсем другим. Рон наблюдал за отношениями инопланетянина и его сына с чувством страха, на осознание которого у него ушли месяцы. Только после того, как Рон однажды вечером случайно увидел их вместе в гараже, он смог отчетливо понять, что именно беспокоило его в разведчике. Сэм оживленно разговаривал с пришельцем, который в тот момент был в своем двуногом режиме, его сын сказал что-то такое, отчего Автобот выразительно захлопал в ладоши. В результате, смех Сэма разнесся по всей лужайке, и Рон увидел, как синяя оптика засияла в ответ. Именно тогда Рон понял, что действия разведчика были преднамеренными, тщательно подобранными, чтобы вызвать смех у его сына. Это заставило Рона вспомнить все замеченные эмоции Бамблби: плачь жидкостью, чтобы имитировать слезы; взволнованные взмахи крыльями, пыхтя воздухом через вентиляцию, чтобы имитировать вздох. Рон точно осознал, что происходит. Поступки Бамблби, его слова, даже отрывки из поп-песен, которые он проигрывал по радио, — все это было заранее обдумано, каждое движение было выбрано целенаправленно для того, чтобы понравиться сыну. Рон нахмурился, вспомнив. Автоботы были искусными подражателями, и их способность сливаться с окружающей средой хорошо служила им миллионы лет. Также именно эта способность позволяла закаленному в боях инопланетному солдату, который был втянут в гражданскую войну дольше, чем существовала человеческая цивилизация, выбирать слова, действия и жесты, что заставили бы шестнадцатилетнего юношу расслабиться, чувствовать себя непринужденно. Рон вынужден признать, что действия и намерения Бамблби не были злонамеренными. Наоборот, разведчик явно был глубоко обеспокоен благополучием сына, его действия в Египте только подтвердили это. И дело было не в том, что Бамблби манипулировал его сыном или заставлял его делать то, чего он не хотел. Рон знал их двоих достаточно хорошо, чтобы утверждать, что именно Сэм руководил их отношениями. Однако, когда Бамблби смотрел на его ребенка, в этой сияющей синей оптике было что-то такое, что потрясало Рона до глубины души. В этом взгляде Рон смог разглядеть болезненное одиночество. Этот взгляд, наполненный тихим отчаянием, принадлежал тому, кто слишком долго был один и наконец нашел друга в лице его сына. Это был решительный взгляд, собственнический и благоговейный в равной мере, и Рон до смерти испугался, когда увидел, что этот самый взгляд направлен на Сэма. Он прервал поток мыслей, когда увидел, что Оптимус Прайм отдалился от своих товарищей и направился к нему. Большой грузовик остановился в нескольких футах от него. Рон уставился на лидера Автоботов, когда большой робот трансформировался и опустился перед ним на одно колено. — Мистер Уитвики, — торжественно проговорил он, — я надеялся поговорить с вами. — Не сомневаюсь, — ответил Рон напряжённым голосом. Когда он сидел в офицерской гостиной и смотрел «Ясновидца», он лишь вполуха слушал телешоу и разговор Сэма и Джуди. Его мысли были обращены внутрь, он вспоминал дебрифинг и думал о последствиях их нынешнего затруднительного положения. Ему потребовалось совсем мало времени, чтобы решить, что он хочет поговорить с лидером Автоботов наедине. Однако теперь, оказавшись здесь, он понял, что не знает, что сказать. Казалось, что у Оптимуса такой проблемы не было. — Мистер Уитвики, пожалуйста, поймите, что я глубоко сожалею об обстоятельствах, которые потребовали таких крайних мер. Я никогда не собирался и не хотел разлучать Сэма с семьей, но наша текущая ситуация требует, чтобы я принял меры для обеспечения безопасности вашего сына, а также вашей собственной безопасности. Рон поморщился, глядя на большого меха. — Послушайте, я пришел сюда не для того, чтобы пытаться изменить ваше мнение, не то чтобы я мог, учитывая, что вы уже лишили его гражданства. — сказал Рон, раздражение и разочарование обострили его слова. Оптимус лишь склонил голову, молча призывая его продолжать. — Как бы я не ненавидел эту ситуацию, а я действительно ненавижу ее всеми фибрами своей души, я также знаю, что мы с Джуди ничего не можем сделать для того, чтобы защитить Сэма от этих монстров. Даже если бы мы сменили имена и спрятались в глуши, в конце концов они бы нас нашли. Они найдут его, и мы, черт побери, ничего не сможем с этим поделать. Челюсть Рона напряглась, и он пытался контролировать себя, чтобы голос не дрожал. — По крайней мере, с вами у него есть шанс дожить до следующего дня рождения. Оптимус наклонился вперед, вся его поза выражала несгибаемость и сосредоточенность: «Даю слово, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш сын прожил долгую и счастливую жизнь». Рон кивнул. Репутация лидера Автоботов как благородного и непоколебимого существа предшествовала ему, он не сомневался в искренности меха. — Надеюсь, так и будет, Прайм. Сэму всего восемнадцать лет, у него вся жизнь впереди. Мало спрятать его на каком-нибудь острове — это не жизнь, это просто выживание. Какие планы по поводу его образования? А для его эмоциональной и интеллектуальной реализации? Как вы сделаете его счастливым, Прайм? Лидер автоботов внимательно посмотрел на него, казалось, обдумывая его вопросы, прежде чем ответить. — Я уже принял меры для того, чтобы Сэм продолжил свое образование, сочетая онлайн-обучение и практику; то, что он решит изучать, зависит от его усмотрения. Даже в NEST есть множество потенциальных карьерных путей, которые он мог бы выбрать, исходя из своих интересов. Он выразил… сопротивление идее стать Кибертронским послом на Земле… Рон ухмыльнулся, услышав нерешительность Прайма. Он прекрасно знал о редком, но вспыльчивом характере сына и был уверен, что Сэм не облегчил жизнь Оптимусу. Про себя он надеялся, что его сын устроил меху ад. — …но у него есть и другие варианты. — закончил Оптимус. Рону пришло на ум несколько иных опций, и он прищурился, глядя на лидера Автоботов. — Вы имеете в виду стать солдатом? Оптимус помедлил, прежде чем ответить. — Я бы не отказал Сэму в просьбе присоединиться к NEST, если бы он попросил меня. — Автобот осторожно ответил. — Есть небоевые должности, в которых Сэм мог бы преуспеть, например коммуникации или логистика, но я не верю, что Сэм заинтересован в том, чтобы стать солдатом. Рона не удовлетворил ответ, и он многозначительно спросил: «Да или нет, Прайм, вы собираетесь позволить моему сыну участвовать в вашей войне?» Ибо черт с ним. Рон не собирался отсылать своего единственного сына, возможно, навсегда, если лидер Автоботов все равно собирался вовлечь его в боевые действия. — Нет, мистер Уитвики. Я бы не позволил Сэму участвовать в вооруженном конфликте. Ни с Десептиконами, ни с человеческими солдатами. Успокоенный убежденностью Прайма, Рон медленно кивнул. — А что насчет всего остального? Как вы убедитесь, что Сэм счастлив? Что он доволен? Что-то смягчилось в оптике Оптимуса, и он ответил: «Сэм свободен заниматься своими интересами и хобби, как он того пожелает. Учитывая его приветливый и дружелюбный характер, я уверен, что ему будет легко найти компанию. Уильям Леннокс будет дислоцирован на базе, а Роберт Эппс находится на ротации, так что он не останется без знакомых лиц. И, конечно же, у него будет Бамблби». Упоминание желтого разведчика заставило Рона мысленно вернуться к той ночи в гараже. Он стоял там и наблюдал за Сэмом и Бамблби в течение, казалось, нескольких часов, прежде чем он смог определить чувство, что поселилось в его груди. Это была ревность. Он завидовал тому, что разведчик частично заменил Рона в жизни его сына. Сэм больше не приставал к отцу, чтобы тот брал его на прогулку, в кино или в школу. Это стало заботой Бамблби. Его сын также проводил каждую свободную минуту с желтым мехом, а это означало, что вечера семейного кино и настольных игр остались в прошлом. Хотя Рон знал, что это неизбежная и естественная часть взросления Сэма, он возмущался, что Автобот ускорил процесс. Однако теперь, Рон понял, что благодарен за то, что разведчик всегда рядом с его сыном. У Сэма будет хоть одна знакомая константа в его жизни, так как следующие несколько месяцев, несомненно, окажутся беспорядочными и болезненными для него. Рон тяжело вздохнул. — Вы знали, что Сэм был недоношенным? — ни с того ни с сего спросил он. Оптимус склонил голову набок и посмотрел на него с искренним любопытством. — Недоношенным? — повторил механоид, явно пытаясь разобраться в местном диалекте. Слабая улыбка коснулась губ Рона. Казалось, что богоподобный инопланетный робот все-таки не был всезнающим. — Это сокращение от «преждевременно», относится к детям, рожденным до отметки в 38 недель. Сэм родился примерно на четыре недели раньше срока. У Джуди развилась преэклампсия, и врачам пришлось вызывать роды раньше, потому что ее кровяное давление продолжало повышаться, независимо от того, что они делали для нее. Вы бы его видели. Он был таким крохотным — просто драгоценное маленькое создание, — голос угрожающе надломился, и ему потребовалось время, чтобы прийти в себя. — Когда мы поженились, мы решили, что хотим иметь много детей, — продолжил он в конце концов, — у меня была большая семья в детстве, и я хотел, чтобы у Сэма тоже были братья или сестры. Но опыт в больнице все изменил. Видеть его подключенным ко всем этим проводам и аппаратам было просто невыносимо, и даже после того, как мы привезли его домой, мы не могли расслабиться. В течение нескольких месяцев после его рождения я держал зеркало перед его лицом каждый раз, когда он засыпал, просто чтобы убедиться, что он все еще дышит. Мы с Джуди поняли, что не сможем пройти через все это еще раз. Рон резко вздохнул. — Но знаете что? Не имело никакого значения, что Сэм был единственным ребенком. Он был идеальным. Его было достаточно, — мужчина знал, что потерял контроль над своими эмоциями, его голос дрогнул, но он все равно продолжил. — Я отдаю своего сына, моего единственного сына, чтобы спасти ему жизнь. Вы понимаете? Возможно, я никогда больше не увижу своего забавного, умного, бестолкового ребенка, и я соглашаюсь на это, потому что пожертвовал бы всем ради него. В уголках его глаз собрались слезы, несмотря на яростное моргание. — Я отдаю вам своего сына, чтобы обезопасить его, но мальчику нужен отец. Я не смогу быть рядом с ним, так что вам нужно стать самым лучшим отцом во всей вселенной вместо меня. Меня не волнует, насколько вы заняты своей войной, черт возьми, найдите для него время. Вам нужно слушать, как он болтает о новом телешоу, которым он одержим, или когда рассказывает о своих мечтах, даже если это сводит вас с ума. Вам нужно слушать его, когда он жалуется на школу, и быть терпеливым, когда он будет проверять границы дозволенного (что он обязательно сделает). Вам нужно дарить ему рождественские подарки и праздновать его день рождения. Вам нужно обнять его, когда он в этом нуждается, даже если он этого не хочет. Вам нужно говорить ему, что вы гордитесь, когда он делает что-то значимое, и дать ему пинок под зад, когда он делает что-то глупое. Рон уже плакал, но он продолжил: «Вам нужно любить его, даже если возненавидете, и убедиться, что он знает об этой любви, даже если ненавидит вас». Оптимус искренне заявил: «Я буду». Он поклялся. — Будь добр к моему сыну, Оптимус, — сказал Рон после того, как взял себя в руки. Это была и директива, и угроза одновременно. — Я не подведу его, Рон, — мрачно и серьезно ответил Оптимус, и Рон кивнул в ответ. — Спасибо, — сказал он тихо, а затем спросил: — Как скоро мы причалим? Оптимус закрыл свою оптику и ответил: «Приблизительно три часа». Рон кивнул, чувствуя, как сердце сжимается от этой новости. — Что ж, если вы меня извините, я собираюсь провести последние несколько часов со своим сыном. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы нас не беспокоили. Оптимус снова кивнул, и Рон долго и внимательно смотрел в лицо лидера Автоботов. Удовлетворенный увиденным, он повернулся и, не сказав больше ни слова, направился обратно к двери на взлётную площадку.