Signature

Cледующие недели прошли как в тумане. Не в силах смириться с тем, что ему сообщили, Сэм замкнулся в себе, отталкивая всех от себя — и людей, и Автоботов. Дэйв и Уилл были ошеломлены его неожиданным холодным отношением, но уважали его желание остаться в покое. Автоботы, похоже, не замечали его полного игнорирования, а если и замечали, то он об этом не знал. Только Бамблби, Оптимус и Рэтчет не разрешили прогнать себя, стойко преодолевая его гнев и жалость к себе. Клиффджампер и Хот Род находились вблизи, не напирая, но и не боясь его отчужденности. Они просто были рядом, ожидая, когда он будет готов. Последовавшие кошмары были адскими. В лучшем случае Сэм беспокойно спал в течение коротких промежутков времени, по три часа, может, пять часов. В худшем — он вскакивал от ночных кошмаров едва заснув, задыхающийся и мокрый от пота. В такие ночи Сэм никогда не пытался снова заснуть. Иногда он оставался в своей комнате со включенным светом, иногда ему нужно было выбраться наружу, и поэтому он прогуливался пешком. Скитания часто влекли его к Бамблби, как магниты противоположных полюсов. Когда такое случалось, Сэм оставался с ним часами — иногда он засыпал, но обычно нет. В те бессонные ночи Бамблби разговаривал с ним, рассказывая ему о том, что происходит в мире, или делясь историями о своем прошлом. Иногда Сэм молчал, иногда был экспрессивным и эмоциональным. За все это время Бамблби ни разу не предложил ему поговорить об этом, и за это он был ему благодарен. В иные ночи Сэм бесцельно бродил по коридорам Улья. После первых нескольких ночей вялых блужданий, голоформа Оптимуса возникла рядом с ним вскоре после того, как он вышел из своей комнаты. Первые несколько раз, когда это случалось, Сэм огрызался на него, чтобы тот оставил его в покое. Оптимус понимающе кивал, и голоформа исчезала. Однако лидер Автоботов был настойчив, и к четвертой ночи Сэм перестал давать ему отпор. Как и в случае с Бамблби, Оптимус позволил Сэму диктовать условия их совместного времяпрепровождения. Иногда Сэм говорил, но чаще всего молчал. Мужчина следовал его примеру, понимающий и поддерживающий, и просто находящийся рядом. Сэм был благодарен и за это тоже. Доктор Карен Андерсон и старший мастер-сержант Робин Уильямс прибыли в Улей в начале сентября, переведенные с авианосца «Теодор Рузвельт». Карен, как она настояла, чтобы он ее называл, начала терапию с ним два раза в неделю, в своем уютном кабинете в Южном Квадрате. Как и во всем остальном, Сэм протестовал против терапии в те первые недели, неразговорчивый и принимающий все в штыки, но Карен была терпелива и искусна в своем деле. В конце концов, она помогла ему включиться в процесс терапии. Он впервые заплакал у нее в кабинете в конце сентября; она тихо заверила его, что он делает успехи. Дни Сэма со временем превратились в привычную рутину, так как инаковость базы постепенно перестала ощущаться. Утром он завтракал, затем сопровождал Бамблби и Клиффджампера в их утреннем патрулировании. Ему нравились патрули, хотя докладывать было не о чем, кроме иногда размытой дороги или поврежденной инфраструктуры. От этого он чувствовал себя полезным. Время от времени приходил Хот Род, и они вместе проводили время на мысе. Особенно в первое время Сэм часами сидел на пляже, погруженный в свои мысли. Хотя он был уверен, что у них есть дела поважнее, они никогда не торопили его — никогда не заставляли его чувствовать себя обузой. Это был еще один момент, за которую он был тихо благодарен. Когда они возвращались с утреннего патруля, Сэм проводил около четырех или пяти часов в своей квартире за учебой. Он смотрел лекции и мультимедиа, читал учебники и просматривал свои записи — он был одержим этим. Помимо патрулей, его учеба была единственным, что заставляло его чувствовать себя независимым, чувствовать себя способным. Остальная часть его жизни могла быть водоворотом влияний извне, но его курсовая работа была чем-то, что было полностью в его власти. Он ревниво охранял свое учебное время, как дракон золото. В конце концов, люди научились не беспокоить его с десяти часов утра до трех часов дня. В четыре часа он присоединялся к Бамблби для вечернего патрулирования, а затем ужинал и проводил ночь на своем диване, настраиваясь на сон. Потихоньку, поначалу почти незаметно, дела пошли на поправку. Первым переломным моментом стали его промежуточные экзамены. Сэм готовился к экзаменам, как стратег готовится к полю боя, тщательно планируя и не оставляя без внимания ни одного непредвиденного обстоятельства. В течение нескольких недель он либо патрулировал с Бамблби, либо находился в своей комнате, которая стала напоминать Принстонскую библиотеку после того, как Притворщик разорил ее — книги и бумаги были повсюду. Когда выставили его промежуточные оценки, он с облегчением обнаружил, что получил в основном пятерки и одну четверку с плюсом (конечно же, по политологии). Он почувствовал себя хорошо. Он почувствовал себя полезным. Той ночью он шел по Южному Квадрату, и рядом с ним появилась голоформа Оптимуса. Теперь это было настолько обыденно, что Сэм даже не вздрогнул от неожиданности, а лишь кивнул лидеру Автоботов в знак приветствия. С самого начала их прогулки Сэм был необычайно болтлив, по-настоящему ободренный своими промежуточными оценками. Он добродушно рассказывал о лекциях, которые он посмотрел днем, о предстоящих заданиях и о своих промежуточных экзаменах. Во время паузы в разговоре Оптимус искоса взглянул на него и с искренней убежденностью сказал: «Я горжусь тобой». Сэм смутился от того, насколько его согрели эти слова, и через мгновение мягко ответил: «Спасибо». Вторым переломным моментом стал День Благодарения. Сэм сидел в своей гостиной с раскрытым учебником по политологии на коленях, и внезапно раздался звонок в дверь. Он поднял голову, с хмурой гримасой на лице. Время было сразу после обеда, и он ощутил вспышку раздражения из-за того, что его прервали на полпути к концу главы. В дверь снова позвонили, и Сэм положил учебник на журнальный столик, а потом прошлепал к двери. К его искреннему удивлению, Уилл и Дэйв стояли в коридоре, оба одетые в повседневную одежду. Парень едва узнал агента в кофте «Пэкерс» с длинными рукавами и джинсах. — Привет, Сэм, — поздоровался Уилл. — Привет, парни. Как дела? — осторожно спросил Сэм. — Обувайся. Мы идем в столовую смотреть игру, — весело сказал Дэйв. Сэм перевел взгляд с Дэйва на Уилла и обратно. — Игру? — мягко спросил он. — «Пэкерс» против «Лайонс», — сказал Дэйв, засунув руки в карманы и расслабившись. — Давай, пошли. Игра начнется через сорок минут. Сэм удивленно уставился на них. Ни Уилл, ни Дэйв не подходили к нему без приглашения с августа. — Я учусь, — сказал он неуверенно. — Обувайся, Сэм. Сегодня День Благодарения, можешь сделать перерыв, — закатил глаза Уилл. К своему собственному удивлению, Сэм медленно кивнул. — Да, хорошо. Он ненадолго зашел обратно в комнату, чтобы надеть обувь, схватить свой мобильный телефон и бейдж, а потом они двинулись к столовой. Дэйв и Уилл шли впереди, а Сэм тащил себя за ними словно на привязи. Они втроем прошли в обеденный зал и сели за круглый стол напротив бара, рядом с плоским телевизором, висящим на стене. Комната была на удивление переполнена, учитывая ранний час, и атмосфера была веселой. Уилл махнул официанту и заказал виски. Дэйв заказал пиво. Двое мужчин выжидающе посмотрели на Сэма, и он пожал плечами. — Что бы ни было на разливе — подойдет, — сказал он. Дэйв и Уилл поддерживали беседу, обсуждая предстоящую игру и поливая грязью «Лайонс». Сэм молчал, но ему было неплохо. Дэйв взглянул на него с кривоватой улыбкой спустя полкружки пива: «Давайте еще раз такое организуем. В следующей раз играют «Пэкерс» против «49»». Это заставило Сэма улыбнуться в стакан: «О, я не знаю. Мне бы очень не хотелось унижать тебя таким образом». — Если кто и испытает унижение, то это точно не я. Я постараюсь не слишком сильно утереть тебе нос потом. Сэм тихо рассмеялся. — Громкие слова для сыроголового*. — Гордого сыроголового, — поправил Дэйв, допивая свое пиво. Сэм раздраженно покачал головой и тоже допил свой напиток. Вскоре после этого началась игра, они погрузились в дружескую тишину, наблюдая за началом матча. На этот раз Дэйв позвал официанта и заказал себе еще выпить. Уилл и Сэм сделали то же самое. Когда «Лайонс» взяли мяч под свой контроль сразу после начала матча, Сэм громко расхохотался. Дэйв усмехнулся, не отрывая глаз от телевизора. — Они вернут его, — преданно сказал он. Очень скоро так и произошло, а затем они получили первый тачдаун в игре. Дэйв рассмеялся ему в лицо, как только они пересекли энд-зону, а Сэм добродушно склонил голову. Они евда ли посмотрели половину первой четверти, а он уже выпил второй бокал и осознал, что хорошо проводит время. После третьего бокала он понял, что прекрасно проводит время. Было почти время ужина, когда они, спотыкаясь, прошли через приемную часть Улья, пьяные в стельку. Дэйв был весел, поскольку смог наблюдать как «Пэкерс» обыграли «Лайонс» со счетом 23-22, а Сэм был приятно удивлен, поняв, что он счастливый пьяница. Он радостно помахал Клиффджамперу и Хот Роду, которые стояли у терминалов в другом конце зала. Лицо Клиффа вытянулось от удивления, но Родди весело присвистнул ему, подняв вверх большой палец. Пока они шли по мосту, Сэм смотрел на свой телефон и печатал текстовое сообщение. Он допил свой третий бокал, а потом начал закидывать Бамблби сообщениями об игре и их разговоре. Би ушел в патруль около сорока пяти минут назад, и Сэм был полон решимости держать его в курсе всех событий. Он был настолько поглощен, что едва заметил, как Дэйв резко остановился. — Прайм, — смущенно поздоровался Дэйв. Сэм оторвал взгляд от телефона и увидел голоформу Оптимуса, стоявшего рядом с измученным помощником, в чьих руках была гора бумаг. Брови голоформы удивленно приподнялись, а потом на его лице появилось снисходительное понимание. — Дэйв, — приветствовал лидер автоботов, наклонив голову. Его глаза метнулись к Сэму, который беззастенчиво улыбнулся ему в ответ. — Привет, Оптимус, — весело сказал он. — «Пэкерс» выиграли, так что я должен Дэйву двадцать долларов. Не мог бы ты перевести это на его расходный счет для меня? Брови Оптимуса снова приподнялись, а уголки губ слегка дернулись: «Переведу». Сэм взглянул на Дейва с легкой улыбкой на лице: «Видишь? Я же говорил тебе, что я хорош в этом». Дэйв что-то пробормотал в подтверждение, и Уилл ухмыльнулся глядя на него, явно забавляясь его дискомфортом. — Что ж, мы пошли, — сказал Уилл, сжалившись над мужчиной. — Увидимся завтра, Прайм. Лидер Автоботов выглядел слегка позабавленным. — Хорошего вечера, Уилл. Дэйв, — Оптимус сказал, потом повернулся, чтобы посмотреть на Сэма с нежной досадой. — Выпей немного воды. Сэм кивнул, что-то мыча в подтверждение, и начал сочинять новое текстовое сообщение для Бамблби. Конец вечера прошел в пропитанном алкоголем тумане, но когда он проснулся на следующее утро с пульсирующей головной болью и сухостью во рту, Сэм понял, что поступил бы точно так же. Остаток ноября прошел мирно. Клифф и Родди наседали на него медленно, но верно, и, в конце концов, Сэм проникся симпатией к двум разведчикам. К декабрю четверо из них шли только в комплекте друг с другом. Как и Бамблби, Клифф и Родди были бесконечно терпимы к вспышкам гнева или депрессии Сэма (все более редким). Сэм сдал половину выпускных экзаменов, и понял, что прошла неделя с тех пор, как ему в последний раз снился кошмар. Прозрение застало его врасплох, и он положил учебник на колени, чтобы все обдумать. Его ночи по-прежнему были беспокойными, и он спал не так много, как хотелось бы Рэтчету — о чем медик часто и громко напоминал ему, — но уже больше недели он не бродил по базе посреди ночи. Осознание вызвало у него улыбку. В конце семестра, Сэм с нетерпением ждал, когда будут выставлены его итоговые оценки. Он не был слишком хорошим собеседником, беспокойный и рассеянный. Оценки должны были опубликовать 17 декабря, и Сэм сидел перед своим ноутбуком в полночь, ожидая, пока стрелки на часах сдвинутся, прежде чем он обновил страницу. Он удивленно моргнул, увидев средний балл, напечатанный над списком его классов: 3,93**. Сопровождающийся всплеск гордости в его груди заставил его быстро сморгнуть слезы. Это был его первый семестр в университете, он был изолирован от своей семьи и друзей, его мир перевернулся вверх ногами из-за того, что он другой, но Сэм все же сумел справиться с этим. Улыбка на его лице была настолько искренней, что почти причиняла боль. Однако счастье от выпускных оценок было недолгим. Каникулы сильно ударили по Сэму, и у него были тяжелые несколько недель. Он был вспыльчивым и замкнутым, особенно в преддверии Рождества, которое Сэм упорно отказывался праздновать — факт, который он совершенно ясно дал понять тем, кого подпускал к себе. Понимая хрупкость доверия Сэма, они без комментариев уважали его решение. Поздно вечером в канун Рождества Сэм оказался в салоне Би, припаркованный на Симпсон-Пойнт недалеко от базы. Водительское сиденье было полностью откинуто, и Сэм бесцельно смотрел через ветровое стекло Би на небо. — Как ты думаешь, что они сейчас делают? — внезапно спросил он, нарушая молчание. Би нежно что-то прощебетал, удивленный. Сэм избегал разговоров о своих родителях и Микаэле — он ни разу не упомянул их с тех пор, как узнал об энергии Оллспарка, излучаемой его клетками. Разведчик не сразу ответил, тщательно подбирая слова. — Где бы они ни были и что бы ни делали, я знаю, что они думают о тебе — точно так же, как ты думаешь о них. Сэм судорожно вздохнул, быстро моргая. — Спасибо, Би, — сказал он через некоторое время. Сэм еще помолчал, а потом взглянул на приборную панель и увидел, что было 00:02. Он долго смотрел на цифры, обдумывая свои следующие слова, а после пробормотал: «Счастливого Рождества, Би». Разведчик успокаивающе щебетал ему. — Счастливого Рождества, Сэм. К январю Сэм пришел в норму. До весеннего семестра оставалось три недели, но он уже начал готовиться. Он распечатал свои учебные программы, составил календарь с указанием сроков выполнения заданий и экзаменов и приступил к назначенным чтениям. Карен была настолько довольна его прогрессом, что сократила количество сеансов до одного раза в неделю, а Сэм почувствовал оптимизм впервые с тех пор, как отправился в колледж. Первое нападение произошло через три дня.

***

Выходя из столовой, Сэм взглянул на часы. Было 7:30 утра, достаточно времени, чтобы добраться до приемной для патруля. Он вытащил свой телефон и сочинил быстрое сообщение для группы, в которой были Бамблби, Клифф и Родди: «Я уже в пути» Его телефон зазвонил через несколько секунд. Би: Скоро увидимся. Сэм усмехнулся, глядя на свой телефон, и сунул его обратно в карман. На нем были коричневые шорты карго и рубашка на пуговицах с закатанными до локтей рукавами. Может, это и был январь, но он был в тропиках, и было уже +27 градусов, несмотря на ранний час. В 7:45 утра он добрался до приемной, улыбаясь, как только увидел Бамблби. Желтый разведчик стоял в своем двуногом режиме вместе с Клиффом и Родди, оживленно переговариваясь на кибертронском. — Доброе утро, парни, — подойдя добродушно поздоровался Сэм. — Готовы? Бамблби ласково прощебетал приветствие, присаживаясь перед ним на корточки. Сэм протянул руку, чтобы схватить Би за щечную пластину и игриво потянул ее. Однажды, вскоре после прибытия Триона, он проделал нечто подобное перед Ультра Магнусом и Рэтчетом, которые стояли в приемной перед патрулем. Ультра Магнус был поражен и спросил Рэтчета в своей обычной прямолинейной манере: «Люди всегда такие тактильные?» Рэтчет взглянул в его сторону, пожал плечами и ответил: «Сэм — необычайно тактильный представитель необычайно тактильного вида». Слова медика заставили его застыть как вкопанного. Он не считал себя особенно чувствительным, и последовавшее за этим смущение, заставила его болезненно контролировать каждое свое действие. Однако ему потребовалось всего несколько дней, чтобы понять, что он не был необычайно тактильным — он просто был необычайно тактильным с Бамблби. Он нерешительно заговорил об этом со своим хранителем и спросил, беспокоит ли это его. Би что-то ободряюще просвистел ему, и Сэм выкинул это из головы. Ультра Магнус может думать, что хочет. — Конечно, Сэм-дружище, – согласился Родди, слегка подпрыгивая на своих пятках. Сэм удивленно посмотрел на Автобота; он думал, что Родди тренировался с Айронхайдом этим утром. Его замешательство, должно быть, было очевидным, потому что красно-желтый мех счастливо объяснил: «Айронхайд и Куп работают над двигателем Арка, поэтому тренировка перенесена на обед». Он улыбнулся разведчику, радый это слышать. Когда они патрулировали вместе вчетвером, всегда было веселее. — Хорошо, уже почти восемь. Погнали. Я хочу вернуться сегодня пораньше; У меня начался подготовительный учебный класс по «Перспективами американской журналистики». — Ботан, — дразнил Родди, переходя в свой альт-мод вместе с Клиффом и Би. — Ублюдок, — добродушно ответил Сэм, забираясь в салон Би. //Бамблби и Сэм, проверка связи.// //Клиффджампер, проверка связи.// //Хот Род, подарок Праймуса Земле, проверка связи.// Он громко рассмеялся, усмехнувшись приборной панели, ожидая неизбежного ответа. Прошло меньше секунды, прежде чем раздраженный вздох Проула пронесся по каналу связи. //Подтверждено. Отправление разрешено. Удачи.// У Сэма появлялось сильное подозрение, что Родди жил лишь для того, чтобы залезть под корпус Проула, потому что он делал все возможное, чтобы досадить стратегу. Не прошло и двадцати минут, как они уже проезжали мимо хранилища боеприпасов в западно-центральном квадрате. Разговор по каналу связи был необычайно оживленным и сосредоточился на недавней петиции Оптимуса к Генеральному секретарю Организации Объединенных Наций с официальной просьбой признать Диего-Гарсию национальным государством и предоставить членство в Генеральной ассамблее. Петиция уже получила одобрение пяти постоянных членов Организации Объединенных Наций (Китай, Франция, Россия, Великобритания и Соединенные Штаты), хотя для достижения этой цели потребовались месяцы дипломатических переговоров и различных соглашений. Через три дня петиция должна была быть представлена ​​на рассмотрение Генеральной Ассамблеи. Для одобрения петиции требовалось большинство в две трети голосов, и ряд стран-членов уже выражали ярую оппозицию, в первую очередь Ирак, Кувейт и Венесуэла. «Ничего удивительного», — подумал Сэм. Ископаемое топливо было основой их экономики, и Оптимус пообещал поделиться кибертронскими энергетическими технологиями, если его допустят в собрание. Однако голосование касалось не только признания Диего-Гарсии независимым национальным государством. Если петиция будет удовлетворена, то Автоботов признают равноправными гражданами Земли. Потенциальные последствия этой истины были предметом ярого освещения в СМИ с тех пор, как Оптимус подал петицию Генеральному секретарю. Не то чтобы Сэм мог смотреть хотя бы одну минуту репортажа о голосовании в прессе — он принимал все слишком близко к сердцу. Как подопечный Кибертрона, это голосование также определит, будет ли он считаться гражданином Земли. Сэм не знал, как он выдержит, если голосование не пройдет. //Кувейт упирается. Они не одобрят петицию, если Прайм не согласится отменить свое предложение поделиться нашими энергетическими технологиями.// Сказал Проул. //Выкуси, Кувейт.// Сухо сказал Клиффджампер. //Если Кувейт против, есть вероятность, что Ирак будет за. Никакой любви между ними.// Айронхайд ответил. //Верно, но у Кувейта хорошие отношения с другими членами Совета сотрудничества стран Персидского залива, и отрицательное голосование Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов или Египта было бы проблематичным.// Ответил Проул. //Египту не лезть не в свое дело после того, что Прайм сделал для них в Каире. То же самое с Катаром и Сирией.// Резким тоном заявил Сайдсвайп. //Я ожидаю, что Египет одобрит нашу петицию, как и Объединенные Арабские Эмираты.// Оптимус предположил, //И я сомневаюсь, что Катар проголосует против, поскольку США и Китай уже одобрили петицию.// //Южный мыс, все чисто. Двигаемся в Ист-Пойнт.// Бамблби вмешался, чтобы доложить, Сэм молча слушал обмен мнениями, его тревога медленно нарастала, пока Автоботы обсуждали, как будут голосовать нации. К тому времени, как они добрались до Каст-Пойнта, он поймал себя на том, что выпалил: «Думаешь, одобрят, Оптимус?» Последовала задумчивая пауза, а затем лидер Автоботов ответил. //Я уверен, что петиция будет одобрена с возражением. Однако, если она не будет одобрена, мы будем работать над дипломатическими отношениями и попытаемся снова на следующей генеральной ассамблее.// — Не утешительно, Оптимус, — проворчал Сэм. //Сэм, вне зависимости от того, будет ли одобрена петиция, теперь Земля — наш дом.// Сэм фыркнул, глядя на приборную панель, ошеломленный проницательностью Оптимуса. Только и дайте лидеру Автоботов возможность переходить к сути дела. — Что ж, это хорошо, потому что люди еще не эволюционировали для космических путешествий, — криво сказал он. До того, как Оптимус успел ответить, Бамблби сообщил: //Бартон-Пойнт все чисто.// Сэм выглянул в лобовое стекло, едва разведчик остановился, и удивился, увидев, что они действительно были на мысе. Когда Бамблби открыл дверь со стороны водителя, он послушно выбрался наружу, потягивая спину. Как только Сэм освободился, Бамблби перешел в двуногий режим и шагнул к берегу. Через мгновение Родди и Клифф последовали их примеру. — Будешь плавать сегодня, Сэм? — заинтересованно спросил Родди. Как только Сэм впервые начал патрулировать, Би останавливался в Бартон-Пойнт, чтобы позволить ему размять ноги. В конце концов его короткие прогулки превратились в лежание на пляже, отдых или чтение учебников. После этого неизбежным следующим шагом было возиться в воде. Родди с удовольствием смотрел, как он плавает, и был более чем счастлив возить Сэма по воде на высокой скорости или давать ему использовать свой сервопривод в качестве трамплина. Он засунул руки в карманы, улыбаясь красно-желтому автоботу. — Не сегодня, Родди. Я не взял плавки, — сказал он, пожав плечами. Разведчик растерянно присвистнул. — Но ты же в плавках. Сэм посмотрел вниз и рассмеялся. — Это шорты, а не плавки. Родди присел перед ним на корточки, вопросительно наклонив голову. Это была манера поведения, которую Сэм интерпретировал как «пожалуйста, объясните мне это странное человеческое поведение». Он криво усмехнулся Автоботу. — Да, в этом нет большого смысла, я знаю. Эти шорты предназначены для ношения по суше, а плавки для ношения в воде. Дело в разных материалах, у плавок внутри вшита сетка. — Все это кажется излишне сложным, — сказал Родди, нахмурив брови. Сэм пожал плечами. — «Излишне Сложно» могло бы стать названием автобиографии человечества. Оптика Родди засветилась, он весело посвистывал и поднялся на ноги. Сэм оглянулся через плечо на Бамблби и Клиффа, которые вместе стояли у кромки воды. Он открыл рот, чтобы спросить, готовы ли они вернуться, но оба Автобота напряглись с головы до ног. Оптика Би метнулась в его сторону. — Сэм…! Громкий звуковой удар разорвал воздух, звук был настолько громким, что Сэм не мог сказать, слышал он его или чувствовал. Сила сопутствующей ударной волны подняла его в воздух, а затем впечатала в землю в нескольких метрах дальше. Отчаянно пытаясь сморгнуть песок с глаз, Сэм перевернулся на спину и увидел три изящных истребителя, рассекающих небо. Один сильно накренился, пролетая бухту и двигаясь по направлению к базе. Два других реактивных самолета тот час же занялись ими, выпустив ракетный залп, что взорвался на пляже возле Бамблби и Клиффджампера. Один из самолетов трансформировался в воздухе и жестко приземлился на берегу рядом с Сэмом. Сэм в ужасе уставился на серо-фиолетового механоида, уверенный, что он вот-вот испепелится плазменным огнем, но мех сузил на нем свою красную оптику и зарычал. — Так это правда. Сикер потянулся к нему, но Хот Род атаковал прежде, чем тот успел его схватить. Несмотря на то, что Десептикон был гораздо большего размера, яростная атака Хот Рода заставила механоида пошатнуться и отступить на пару шагов назад. Сэм не терял времени даром; он вскочил на ноги и побежал по пляжу так быстро, как только мог. Затем он услышал еще один взрыв и рискнул бросить взгляд в сторону дороги, где сражались Бамблби, Клиффджампер и второй Десептикон. Би и Клифф двигались почти в идеальном унисоне, злобно кружась вокруг сине-серебристого меха. Десептикон поднял пушку и выстрелил, но промахнулся мимо шлема Би на несколько дюймов. Сэм был уже почти у каменистой насыпи, отделявшей пляж от дороги, когда взрыв, буквально в футе позади, подбросил его в воздух с головокружительной скоростью. У него было всего мгновение, чтобы собраться, прежде чем земля ринулась ему навстречу. Он тяжело приземлился на камни, на живот, и вкус крови тотчас же наполнил его рот. Он лежал там, запыханный и ошеломленный, а потом сунул руки под себя и поднялся на ноги. В голове звенело, звуки боя доносились словно издалека и сбивали с толку. Он, спотыкаясь, двинулся вперед, стряхнул кровь и пот с глаз, и решил добраться до полосы деревьев. Вдруг чья-то большая рука схватила его за талию и дернула назад. Всепоглощающий ужас, охвативший его, в одно моментально сменился смертельной паникой. До того, как он успел задаться вопросом, кто его забрал, его уже прижимали к раме, пока механоид трансформировался вокруг него. Не прошло и секунды, как Сэм жестко приземлился на водительское сиденье Ламборгини, что уже мчался по утоптанной грунтовой дороге к густому лесному покрову. Хот Род. От накрывшей его волны облегчения он почувствовал легкое головокружение и смятение. Ремень безопасности сам по себе обвился вокруг его туловища, и это было даже к лучшему — Сэм был слишком потрясен, чтобы сделать это самому. Он услышал необузданный грохот, извергающийся из радио Хот Рода. //Сэм у меня, направляюсь на базу.// //Рэтчет, Айронхайд и Джолт уже в пути, они в полукилометре.// //Старскрим взорвал самый западный топливный танкер.// //Тандеркрэкер ранен и отступает, мы вступаем в бой со Скайварпом.// Сэм узнал голос своего хранителя сквозь шум, но до того, как он успел что-то сказать, голос Рэтчета властно прорвался сквозь грохот. //Хот Род, каково его состояние?// — Я в порядке, Рэтчет, — сказал он дрожащим голосом. Он провел рукой по лицу, а затем растерянно уставивлся на покрытые кровью ладони. //Не в порядке.// Родди ответил необычайно серьезным голосом, //Я не очень разбираюсь в человеческой физиологии, но я уверен, что люди не должны так силльно выделять жидкости.// — Я в порядке, — повторил он более резким голосом, чем намеревался. — Что, черт возьми, происходит? //Атака командной триады.// Ответил Проул спокойным и сдержанным голосом. Сэм открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно ремень безопасности болезненно натянулся на его груди. Это было единственное предупреждение, которое он получил перед тем, как яркая вспышка света осветила кабину. С пассажирской стороны Хот Рода произошел ужасный взрыв, и Сэма вдавило в водительскую дверь, когда машина перевернулась и покатилась. У Сэма сильно кружилась голова, видя через лобовое стекло, как небо и земля закувыркались в течение нескольких секунд, пока он не потерял сознание. Восприятие возвращалось к нему медленно, спутанное и бессвязное. Первым, что просочилось в его сознание, было ощущение песка на его щеке. На мгновение он был в глубокой дезориентации, пока не понял, что лежит на боку. Он низко застонал, раскалывающая боль в голове заставила его очнуться. — Сэм, давай же. Открой глаза. Сэм слышал слова так, словно находился где-то далеко и под водой. Они были искаженными и отдаленными — сбивающими с толку. Он почувствовал настойчивый толчок. — Держись, Сэм. Рэтчет уже почти здесь. Сэм прищурил глаза и тут же пожалел об этом — солнечный свет пронзил его сетчатку, словно нож. Его сильно вырвало, извергая остатки завтрака на песок. Последовавшая вспышка боли в черепе заставила его снова потерять сознание. Спустя нескончаемо долгое время он снова очнулся, это произошло под звуки настойчивых голосов. — Как долго? — Три клика в первый раз, два во второй. — Отдай его мне. Было ощущение движения, нежного и дезориентирующего, а потом Сэм отключился. Это была не потеря сознания, а скорее потеря осознания. Он дрейфовал, не в силах отреагировать на сенсорные раздражители, которые получал его мозг. Вибрация вокруг него была бессмысленной, как и слова, просачивавшиеся сквозь его сознание, настойчивые и властные. //Мужчина, 19 лет, черепно-мозговая травма. Множественные мелкие рваные раны на лице и груди. Приготовьтесь принять его в госпитале.// Слова омывали его, как дождь лобовое стекло: бессмысленно и неинтересно. Сознание сбивчиво запнулось, а затем тишина, окутавшая его, прервалась изобилием звуков. —...давление 129 на 79. Частота сердечных сокращений 122 удара в минуту. Температура тела — нормальная. Насыщение кислородом — нормальное. Потеря сознания — в общей сложности восемь минут. Отека или кровоизлияния в мозг не обнаружено. — Передайте мне травматические ножницы. Он почувствовал, как что-то дернуло за его за шею, но это было поверхностное раздражение. Едва заметное. — Сэм, — хриплый голос громко проговорил ему в ухо. — Сэм, давай же. Его грубо встряхнули. — Никакой реакции на вербальные раздражители. Примененяю периферический раздражитель. Внезапно его руку пронзила острая боль, что вытолкнула Сэма на поверхность. Он попытался резко вскочить, задыхаясь от боли и смятения. Почувствовав нежные, но сдерживающие, руки на своем теле и лице, он слепо вскинулся. — Сэм, расслабься. Я с тобой, — хриплый голос прервал его панику, и Сэм повернул голову, чтобы увидеть расплывчатую голоформу Рэтчета. Он сильно прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд. Не помогло. — Рэтчет? — прохрипел он, его голос был сорван. — Да, это я, — подтвердила голоформа, подойдя ближе. Медик поднес фонарик и посветил ему в глаза. Сэм отшатнулся от боли, зажмурившись. — Зрачки не одинаковые, но реагирующие, — сказал Рэтчет, с лязгом роняя фонарик. — Что…? — задохнулся Сэм. — Что случилось? Вместо того, чтобы ответить на его вопрос, Рэтчет спросил: «Ты знаешь, какой сейчас год?» Он в замешательстве посмотрел на голоформу. Какой год…? — Сэм, — настойчиво подсказал Рэтчет. — 2019, — медленно ответил он. — Хорошо, Сэм. Кто является президентом Соединенных Штатов? — Президент Дэвис. — Верно. Ты знаешь, где ты сейчас находишься? Сэм растерянно оглядел комнату, снова прищурившись. Белые стены, кафельный пол, два аккуратных ряда кроватей, расставленных через равные промежутки у противоположных стен. — … в больничной палате? — неуверенно догадался он. Улыбка коснулась уголков рта Рэтчета. — Ответ, который я ожидал услышать, был Диего Гарсия, но я приму и этот. Теперь, когда он снова обрел сознание, Сэм сразу осознал несколько неприятных истин. Во-первых, он лежал голый на больничной койке, ближайшей ко входу в палату. Помимо Рэтчета, вокруг него было еще несколько санитаров, включая доктора Льюиса. Она стояла рядом с ним, плотно прижимая марлю к его лицу. Во-вторых, у него чертовски все болело с головы до пяток — казалось, что кто-то расколол его череп топором. Он трясся всем телом, так сильно, что стучали зубы. Один из санитаров принес ему больничный халат с открытой спиной и сказал сидеть смирно, пока он натягивал его на руки и плечи Сэма. — Сэм, — сказал Рэтчет, привлекая его внимание к голоформе. — Проследи за моим пальцем для меня. Он послушно проследил за пальцем медика, пока тот водил им в его поле зрения. Что бы Рэтчет ни увидел, это заставило его нахмуриться, но он ничего не сказал. Сэм почувствовал во рту гнилой привкус: смесь крови и желчи. — Можно мне немного воды? — Нет, пока нет, — отказал Рэтчет. — Тебя может снова стошнить. — Тогда можно мне вымыть рот? Ужасный привкус, — поморщился Сэм. Мгновение Рэтчет испытующе смотрел на него, а затем кивнул одному из санитаров. Она немедленно отошла и вскоре вернулась с тарелкой с лотком и маленьким стаканом воды. Сэм прополоскал рот, с отвращением сплевывая в лоток , пока вода не стала прозрачной. Все это время доктор Льюис стояла рядом с ним, прижимая марлю к его лицу. Он вернул миску и чашку санитару и позволил себе отклониться назад на матраце. — Сэм, у тебя рваная рана возле волос на лбу и на челюсти, требующие наложения швов. Я постараюсь закончить так быстро, как только смогу. Он поморщился, кивнул, а затем Рэтчет вместе с доктором Льюисом принялись за порез на его лбу, который, как предположил Сэм, был самым серьезным. Рэтчет работал быстро, игла и щипцы двигались в быстрой последовательности. Сэм лишь время от времени ощущал покалывания и постоянные подергивания, пока медик работал. Должно быть, он снова отключился, потому что, когда он открыл глаза в следующий раз, Рэтчет работал над рваной раной на его челюсти. Он растерянно покосился на медика. — Снова со мной? — спросил Рэтчет, не поднимая головы. — Ага, — хрипло ответил Сэм. — Что случилось? Медик резко посмотрел на него оценивающим взглядом. — Посттравматическая потеря памяти является обычным явлением, — сказала доктор Льюис, обращаясь к Рэтчету. — Он, скорее всего, через несколько дней ничего из этого не вспомнит. Сэм переводил взгляд с Льюиса на Рэтчета и обратно. — Что? — спросил он глупо. Рэтчета снова переместил взгяд на рану, пока он терпеливо объяснял: «На тебя напали Скайварп и Тандеркрэкер во время патрулирования. Бамблби в порядке, он получил лишь незначительные травмы. Ранения Хот Рода были более тяжелыми, сейчас я его лечу. Да, я скажу Старскриму, что он вычеркнут из твоего списка рождественских открыток». Увидев озадаченное выражение лица Сэма, медик пояснил: «Мы уже проходили через это однажды». Он удивленно хлопнул глазами. — Не помню, — сказал Сэм, не в силах сдержать нотки тревоги в своем голосе. — Это нормально. Ты получил черепно-мозговую травму, и в ближайшее время твоя память будет обрывочной, — успокаивающе заверила его Льюис. Сэм нахмурился, ее слова только усилили его беспокойство. — Черепно-мозговая травма? — повторил он. — Сотрясение мозга третьей степени, — объяснила она. — С характерной потерей сознания на срок более трех минут. С тобой все будет в порядке — у тебя нет ни отека, ни кровоизлияния в мозг. — О, тогда все в порядке, — с сарказмом сказал он. Рэтчет дернул за шовную нить с большей силой, чем это было необходимо, и Сэм посмотрел на медика. — Ай, — демонстративно сказал он с каменным лицом. Рэтчет усмехнулся: «Тебе не было больно». Сэм закатил глаза, но ничего не ответил. Медик завязал последний шов, обрезав нить близко к его коже, потом бросил инструменты на поднос рядом с ним. — Сколько швов? — спросил Сэм с любопытством, несмотря на пульсирующую боль в черепе. — Всего шестнадцать. Одиннадцать для одного пореза, пять для другого. — Зашибись. У меня никогда раньше не было швов, — сказал он, осматривая комнату. Внезапно ему пришла в голову мысль, и взгляд Сэма снова скользнул к медику: «Я заметил, что ты привез меня в госпиталь». Рэтчет пригвоздил его неодобрительным взглядом. — Он был ближе, — ответил коротко мех. — Как ты себя чувствуешь? Сэм нахмурился, серьезно обдумывая вопрос: «У меня болит голова». — Могу представить, — сухо ответил медик. — Головокружение? Слабость? — Да, — медленно кивнул Сэм . Голоформа задумчиво посмотрела на него: «Отдохни, Сэм. Если тебя не будет тошнить, то через несколько часов, ты сможешь что-нибудь поесть». Сэм неловко оглядел палату: «Могу я вернуться в свою комнату?» Рэтчет посмотрел на него так, будто он только что сказал что-то невероятно глупое. — Ты никуда не пойдешь в обозримом будущем, Сэм. А теперь ложись спать. Он чувствовал себя слишком несчастно, чтобы спорить с медиком, поэтому Сэм, фыркнув, откинулся на больничную койку. Рэтчет бросил на него долгий испытывающий взгляд, а потом голоформа замерцала и исчезла. Несмотря на то, что медика больше не было с ним в комнате, Сэм был абсолютно уверен, что у Рэтчета на него наведен датчик. Д-р Льюис ободряюще улыбнулась. — Я знаю, ты ужасно себя чувствуешь, но отдых поможет. Я выключу свет — постарайся немного поспать, — сказала она, закрывая шторку вокруг его больничной койки. Сэм услышал, как удаляются ее шаги, и вскоре свет над его кроватью погас. Однако другие лампы в палате все еще горели, так что он все еще мог прекрасно видеть. Сэм вздохнул, перекатываясь на здоровый бок, чтобы швы не прижимались к подушке. Хоть он и был уверен, что не заснет — из-за боли и его навязчивых мыслей, которые протестовали против него, — он все же почти сразу погрузился в тяжелый сон. Когда он очнулся долгое время спустя, в больничной палате было тихо. Инстинктивно он понял, что спит уже давно, поскольку раскалывающая боль в голове смягчилась до ужасного стука. Он перекатился на спину, подняв руку и прижав ко лбу, желая, чтобы боль утихла. Опустив руку через мгновение, он заметил голоформу Оптимуса, сидящую на стуле рядом с его кроватью. Оптимус устало сутулил плечи, а морщины вокруг глаз были необычно выражены. — Не удерживай меня от патрулей, — без предисловия сказал Сэм, его голос был хриплым от сна и боли. Глаза Оптимуса скользнули по его лицу, он долго смотрел на него, прежде чем тихо ответить. — Это опасно. — Может быть, — тихо согласился Сэм. — Но я все равно хочу. Оптимус внимательно посмотрел на него, потом откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. — Ты мог умереть сегодня, Сэм. Или того хуже. — Я не умер. — В следующий раз тебе может так не повезти. — Удача здесь ни при чем, — без энтузиазма возразил Сэм. — Я здесь из-за Би, Родди и Клиффа. С ними я в безопасности. Оптимус долго смотрел на него, а потом смиренно покачал головой. — Вопреки моему здравому смыслу, я не буду мешать тебе сопровождать разведчиков в их патрулях. — Он сказал, добавив после размышления. — После того, как Рэтчет даст свое согласие на твое возвращение в поле. Сэм почувствовал, как что-то разжалось внутри него, и с благодарностью прошептал: «Спасибо». — Не благодари меня, — упрекнул Оптимус. — Мое нежелание отнимать у тебя еще что-нибудь, вполне может привести к тому, что однажды ты будешь убит. — Тем не менее. Спасибо, Оптимус, — он мягко улыбнулся голоформе. Они молча сидели вместе в течение нескольких минут, прежде чем Сэм спросил: «Ты знаешь, чего они хотели?» На лице мужчины промелькнуло озабоченное выражение: «Мы думаем, что они пришли за тобой». Сэм глубоко нахмурился, сбитый с толку. — Что им нужно от меня? Убить меня, ты имеешь в виду? Оптимус медленно покачал головой: «Нет, мы так не считаем. Если бы это было так, Скайварп мог бы легко сделать это на пляже». — Что тогда? Ярость мелькнула на лице голоформы так быстро, что Сэм едва не пропустил ее. Оптимусу понадобилось время, чтобы прийти в себя, потом он ответил: «Я не знаю, но я уверен, что за этим стоит Мегатрон. Командная триада не станет предпримать никаких действий против нас, если только не получит его приказа». Сэм нахмурился в раздумьях, пока ему кое-что не пришло в голову. — Ты указал мое имя в петиции Организации Объединенных Наций? — спросил он. Оптимус удивленно взглянул на него, затем на его лице появилось задумчивое выражение. — Да, — подтвердил он. — В качестве подопечного Кибертрона и нашего посла. Сэм не прокомментировал замечание про посла, вместо этого ответив: «Я уверен, что это бы серьезно взбесило его». — Возможно, — задумчиво согласился Оптимус. Их прервали, когда шторка вокруг его кровати резко отдернулась в сторону. Голоформа Рэтчета стояла рядом со знакомым больничным санитаром, который держал в руках поднос из столовой с безвкусной едой. — Привет, Сэм. — Он быстро поздоровался. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, но все равно дерьмово, — пожал плечами Сэм. Рэтчет криво посмотрел на него: «Уверен так и есть. Проследи за моим пальцем, пожалуйста». Медик двигал пальцем перед его глазами, и Сэм услужливо сделал то, что он хочет. Рэтчет казался гораздо более довольным тем, что он обнаружил на этот раз, потому что он кивнул. — Ты голоден? — спросил он. Сэм пожал плечами: «Я мог бы поесть. Меня больше не рвёт». — Не тошнит, — поправил медик. — Хм? — Не бери в голову, — ответил Рэтчет, забирая поднос у санитара и ставя его на столик над кроватью. Дальнейший осмотр подноса подтвердил его предыдущее наблюдение: миска жидкого бульона, крекеры и стакан воды. Рэтчет, должно быть, правильно истолковал его растерянное выражение лица, потому что медик сухо сказал: «Если осилишь это, то сможешь съесть что-нибудь посущественнее позже». Сэм покорно вздохнул и взял ложку. Рэтчет подождал, пока он доел суп, а потом начал говорить. — Твое выздоровление будет тяжелым, Сэм. Постконтузионный синдром наиболее остро проявляется в течение первых десяти дней после черепно-мозговой травмы, но симптомы могут сохраняться до трех месяцев. Можно ожидать различные симптомы, включая головные боли, головокружение, раздражительность и бессонницу. — Бессонница и раздражительность — звучит знакомо, — сказал он с иронией. Рэтчет бросил на него равнодушный взгляд и продолжил, как будто его только что не прервали. — Расплывчатое зрение и светочувствительность также распространены, особенно в первые дни после травмы. Однако меня больше всего беспокоят возможные нарушения концентрации и памяти. Он задумчиво склонил голову, глядя на Сэма. — На протяжении долгого времени рекомендацией при постконтузионном синдроме был полный когнитивный отдых. Однако недавние исследования показывают, что самозамыкания может быть вредным, поскольку скука и изоляция могут способствовать развитию депрессии. Учитывая твое прошлое, мы с Карен согласны, что в твоем случае этого следует избегать. — Можешь ли ты рассказать мне краткую версию, Рэтч? — раздраженно вздохнул Сэм. Брови медика приподнялись от этого эпитета. — Ты будешь отдыхать следующие три недели — никаких занятий в школе, никаких патрулей, никаких напряженных упражнений. Если твои симптомы исчезнут к началу семестра, то ты сможешь продолжить свою текущую учебную нагрузку. — А если нет? — хмуро посмотрел на медика Сэм. — Тогда не сможешь. В зависимости от серьезности твоих симптомов, ты соответственно уменьшишь нагрузку в учебе. Сэм почувствовал вспышку раздражения и открыл рот, чтобы возразить, но Рэтчет оборвал его. — Никаких аргументов. Ты дал мне право вето, и я его использую. Если ты хочешь повысить вероятность прохождения полного учебного года, тогда ты посвятишь себя отдыху между этим моментом и началом семестра. Слова медика заставили его вздрогнуть. В последние четыре месяца тот уважительно относился к границам Сэма и его решениям относительно здоровья. Хотя он открыто высказывал свое мнение по этому поводу, Рэтчет ни разу не перешел границы. То, что он был готов сделать это сейчас, говорило о многом. — Хорошо, — сказал он после долгой паузы. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Рэтчет некоторое время испытующе смотрел на него, потом заговорил: «Сейчас я хочу, чтобы ты отдохнул. Спи, если можешь, а если не можешь, то лежи спокойно». Сэм пробормотал свое согласие. — Я зайду к тебе позже, Сэм, — пророкотал рядом с ним Оптимус. Сэм взглянул на голоформу и кивнул. — Да, спасибо, Оптимус. Губы голоформы изогнулись в призрачной улыбке, после чего он замерцал и исчез. Медработник тоже ушел, забрав свой поднос и выступив за шторку. Рэтчет постоял там еще немного, наблюдая за ним. — Мне нужно в ванную, — сказал Сэм, наполовину спрашивая, наполовину утверждая. Голоформа подошла к кровати, отработанным движением опустила поручни, а потом протянула ему руку. Сэм схватился за нее, и медик помог ему встать. Он прошел с Сэмом через палату, не касаясь его, но стоя в непосредственной близости. Парень понял, что это нужно было для того, чтобы поймать его, если он упадет. Однако, когда медик попытался последовать за ним в ванную, Сэм остановился. — Без шансов. Жди здесь, — сказал он, и смущение окрасило его лицо. Медик нахмурился, но согласился. — Позови меня, если тебе понадобится помощь, — сказал он, отступая назад. После того, как Сэм сходил в ванную, он поплелся к раковине, чтобы вымыть руки. Вид его лица, смотрящего из зеркала, застал его врасплох. Он был бледен, с небольшими ссадинами и порезами на щеках и лбу. На его переносице была глубокая рана, а лицо и шея были покрыты синяками. Сэм потянул за марлю, которая была заклеена у линии роста волос, и обнажил аккуратный ряд швов, тянущихся вниз по лицу. Он поморщился, вновь накладывая повязку. Кровь запеклась в пазухах обеих его ноздрей и отслаивалась от волос. Затем он натянул больничную рубашку, глядя на свой торс. Он был удивлен, увидев великолепный синяк, простирающийся от его левого бедра до середины ноги. Он был темно-фиолетового цвета с уродливым сине-черным центром. Скайварп и Тандеркрэкер действительно изрядно поиздевались над ним. — Идите к черту, придурки, — пробормотал он. Когда Сэм закончил, Рэтчет помог ему пройти через больничную палату. Он был благодарен медику за присутствие, так как к тому моменту, когда он оказался в постели, его зрение ненадежно заплясало. Критический взгляд Рэтчета скользнул по нему, и он проницательно спросил: «Голова кружится?» — Еще как, — небрежно подтвердил он. — И тошнит. Рэтчет вытащил из прикроватной тумбочки лоток и протянул ему. — Постарайся немного отдохнуть. Это поможет. Сэм кивнул медику, когда голоформа вышла из-за шторки. Он рефлекторно сжал тарелку, откинувшись на матрас, но со временем тошнота прошла. Через некоторое время он поставил тарелку на прикроватный столик и натянул одеяла до груди. Он не собирался засыпать, но у его тела были другие мысли. Он крепко спал, несмотря на то, что в оживленной больничной палате все приходило и уходило, а когда через некоторое время проснулся, рядом с его кроватью сидел незнакомец. Сэм сонно моргнул, глядя на мужчину. Он был молод, лет тридцати, с коротко остриженными светлыми волосами. Взгляд незнакомца метнулся к нему, и его лицо смягчилось в улыбке. — Привет, Сэм. Сэм нежно улыбнулся ему в ответ. — Привет, Би.