Витражи

      Мешок мешал нормально дышать и пах мылом. Парфюмерным. Роза или что-то такое. Воображение живо нарисовало картину, как тот самый бугай, что натянул этот мешок на мою голову полчаса назад, заботливо стирал его руками. В пластиковом тазике непременно розового цвета. Закатав по локоть рукава рубашки и тем самым обнажив мощные предплечья, похожие на два окорока. Если бы на окороках, конечно, били татуировки.       Ноги нещадно затекли. Да и руки, связанные за спиной, тоже. Теперь под моей кожей бродили тысячи мелких, противных игл. В плечо что-то больно упиралось. Что-то твердое и продолговатое. Это мог быть крестообразный ключ — полезная штука, если спустило колесо в дороге. Могла быть бейсбольная бита, одно время они пользовались бешеной популярностью у мордоворотов вроде того, что выписал мне билет в багажник своей машины. Это могло быть даже дилдо размера икс-икс-эль, которое мой похититель либо стеснялся хранить в доме в непосредственной близости от жены и детей, либо возил с собой на всякий романтический случай. Я искренне надеялся, что мой случай не из этого разряда. Пусть, все-таки, это будет бита. Или на худой конец монтировка, прихваченная специально ради меня. Раз уж мешок постирали с мылом, отчего бы и инструмент не припасти? Это же азбука, нестареющая классика с ароматом французской розы.       Машина подпрыгнула на очередном ухабе. Продолговатое нечто еще больнее вдавилось в плечо, и я невольно зашипел сквозь зубы. Ей-богу, этот бугай нарочно выбрал самую раздолбанную дорогу. Видимо, на свидание в оперном театре или хорошем ресторане рассчитывать не стоит, ведь такие дороги ведут обычно в несколько иные места: свалка на окраине города, заброшенная скотобойня, унылый склад какого-нибудь дерьма или банальный лес. Может, это и к лучшему, для ресторана я как-то не одет.       А ведь вечер так хорошо начинался! На работе после трехмесячной задержки выдали жалованье, мой психотерапевт отменил завтрашний прием по личным причинам, освобождая мне выходной, а от девушки с заправки после пары скромных улыбок я получил не только пять галлонов бензина, но и чек с номером телефона. И шел потом не спеша к своему «Плимуту», поглядывая в звездное небо в надежде на скорое свидание за чашкой кофе в забегаловке за углом или за кружкой пива в баре через дорогу…       Свидание состоялось гораздо быстрее, чем я рассчитывал. И не с милой обладательницей бейджа «Нэнси», а с огромным, хмурым мужиком, который был совершенно не в моем вкусе, но плевать на это хотел. Оказывается, такие амбалы не спрашивают твоего мнения, не держатся за ручки и не тратят время на предварительные ласки. Сразу бьют в морду, натягивают на голову мешок и суют в багажник своего авто. Интересно, и чем я ему так приглянулся?       Версию с ограблением я отмел первым делом. Тачка у этого чувака была не чета моему старенькому рыдвану. Да и перстни на руках не вязались с образом скромного члена церковного хора, который, устав ждать милостыни от прихожан, решил взыскивать средства на ремонт храма со случайных прохожих. Вообще, это мне было впору его грабить, но я никогда бы не решился на подобное, не имея за плечами отряда морпехов. Или «Абрамса».       Другие версии были куда мрачнее. Для киднеппинга я староват, для сексуального рабства — недостаточно сексуален, а вот на органы меня вполне можно пустить. Ах да, мне без труда удалось увидеть и запомнить номер тачки, в багажнике которой я теперь трясся. Да и лица этот мужик не прятал. Плохой признак. Явно, маме не стоит ждать меня к воскресному обеду.       Все эти мысли я прокрутил в голове в первые десять минут поездки, а теперь просто скучал, нюхал мешок и иногда предпринимал попытки лечь поудобнее. Хотелось хотя бы последние минуты жизни провести в относительном комфорте. Справедливости ради стоит заметить, что на таких шикарных тачках меня раньше не катали. Последний подарок судьбы, не иначе. Не подумайте, что я недостаточно напуган, просто мой психотерапевт советует мне во всем искать что-то хорошее.       Да, на редкость мрачный субъект меня похитил: слова не сказал перед тем, как ударить. И музыку в машине не слушал. Умирать без музыки в наше время как-то даже неприлично. А мне ведь и заняться больше нечем, кроме как пытаться скрасить остаток своей жизни, так что я решил ни в чем себе не отказывать. Прокашлялся в мешок и завел:       — You may run on for a long time, run on for a long time…       Реакция последовала почти незамедлительно.       — А ну, завали! — рявкнул хриплый бас, приглушенный задним сиденьем, которое отделяло багажник от салона.       — А не то что? — поинтересовался я.       — Вырву язык. И засуну его тебе в задницу!       М-да, с нервами у чувака все плохо. Зато с фантазией полный порядок.       — Если не нравится песня, просто скажи. У меня богатый репертуар и голос в меру мерзкий. В школьном хоре я громче всех исполнял гимн и получил за это почетный значок юного патриота.       — Я сказал, завали, если не хочешь лишиться гребаного языка!       А, нет. С фантазией тоже не очень.       — Могу я узнать, куда мы едем?       Молчание. Я слишком сложный вопрос задал, или этот парень не хочет портить мне сюрприз? Пока я больше склонялся к версии, что за наш короткий разговор он исчерпал свой словарный запас на ближайшие три дня… Нет-нет, нельзя судить о людях по внешности. Может, этот бугай окончил престижный колледж и теперь яро посвящает себя науке. Выловил меня у заправки и везет в свою лабораторию, чтобы там препарировать, рассовать все органы по колбам с формалином и использовать потом как наглядное пособие при защите диссертации с каким-нибудь умным названием. «Внутренний мир среднестатистического американца», например.       — Так куда мы едем? — предпринял я еще одну попытку.       Машина резко дернулась, из-за чего я смачно впечатался затылком в очередную твердую хрень. Огнетушитель? Или баллон с напалмом? Если этот чувак курит, то подпаливать сигарету должен непременно от огнемета, не то весь его суровый образ лишится важной детали.       Пока я рассуждал об этом, смаргивая выступившие на глазах слезы, мой похититель вышел из машины — это было понятно по хлопку дверцы. Выпускать и меня тоже он не спешил, и мне оставалось лишь ждать, с каждой секундой все больше ощущая, как моя задница погружается в предвкушение грядущих на нее приключений.       — Я привез его, — в этот раз хриплый бас прозвучал куда отчетливее. Его обладатель, очевидно, стоял прямо у багажника и беседовал с кем-то. Так он там не один? Кажется, назревает небольшая вечеринка, на которой меня заждались?       Однако ответа не последовало, а следующая реплика мордоворота навела меня на догадку: это телефонный разговор.       — Я сразу и позвонил, но вы не брали трубку. И что мне теперь с ним делать все это время?       Ах, так это не я опоздал на вечеринку, это загадочный собеседник моего похитителя заставляет нас ждать. Как невежливо.       — Так точно, — буркнул тем временем бугай, а затем по тихому щелчку и притоку свежего воздуха я понял, что багажник открылся.       Долго радоваться улучшению условий заключения мне не пришлось. В плечо впились крепкие пальцы, выволакивая меня из багажника на белый свет. Фигурально выражаясь, разумеется, ведь на улице уже стемнело.       Бугай попытался поставить меня на ноги, но они настолько затекли, что я их почти не ощущал и тут же рухнул как подкошенный, добавляя ко всем полученным травмам еще и ушибленное колено.       — А ну, вставай, дерьма кусок! — насколько мог вежливо попросил похититель.       Я искренне постарался, но потерпел неудачу. Ноги продолжало колоть сотнями невидимых игл, да и связанные за спиной руки ловкости не прибавляли. Может, зря я пренебрегал занятиями спортом? Хотя с моими физическими данными мне покорились бы разве что шахматы. Было бы неплохо, кстати. Возможно, сегодня вечером у меня при себе оказалась бы шахматная доска. В сочетании с убитым временем «Плимутом» и общей потасканностью это непременно нашло бы отклик в душе бугая, и он просто бы постеснялся бить и похищать такое жалкое существо, как я. Но кто ж знал, что основы своей неприкосновенности стоит закладывать с детства?       — Не могу, приятель, — я посчитал за лучшее честно сознаться в своем бессилье. — Ты мне не подсобишь? Это ж тебе надо, чтобы я куда-то там шел.       Мешок на голове по-прежнему мешал увидеть хоть что-то, но я готов был поставить свой годовой оклад на то, что бугай прямо сейчас размышляет, не пнуть ли меня хорошенько, чтобы я не выеживался. С одной стороны, ему наверняка этого очень хочется. С другой — очередная травма не прибавит мне прыти, а мы пока не на той стадии отношений, чтобы он носил меня на руках.       Наконец решение было принято. Бугай снова вцепился в мое многострадальное плечо и рывком поставил меня на ноги. Колени предательски подкосились, но крепкая рука, которая наверняка весила больше, чем весь я, решительно удержала мое бренное тело от нового падения.       — Шагай! — скомандовал бугай, но, вопреки сказанному, сам поволок меня куда-то в неизвестность.       Я лишь вяло переставлял ноги и пытался анализировать окружение оставшимися в моем распоряжении органами чувств. Особого результата это не принесло, я лишь понял, что мы идем по щебеночной насыпи, а где-то неподалеку, судя по запаху тины, есть водоем. Вероятно, в нем потом и притопят мои скудные останки. М-да, с ориентированием на местности у меня никогда особо не складывалось. Скаутом я не был, в походы не ходил, а однажды почти заблудился среди стеллажей «Волмарта».       Шли мы недолго. Вскоре бугай остановился, дергая меня за плечо, а потом его хватка и вовсе исчезла. На секунду в голову закралась мысль о побеге, но я тут же высмеял ее и загнал поглубже в недра черепной коробки. Мне бы вряд ли удалось далеко убежать, будь я даже на пике своей физической формы. А уж сейчас с ватными ногами, мешком на голове и связанными за спиной руками и пробовать не стоит. Моего похитителя это только рассмешит. Или обозлит, что более вероятно: ни одной шутки я от него еще не слышал, а вот зуботычину уже успел отхватить.       — Стой смирно, — пробасил бугай. — Если не хочешь пулю в задницу.       — Что-то ты слишком неравнодушен к моей заднице, приятель. Ты из-за нее меня похитил?       — Заткнись.       Где-то над головой у меня громко заскрипело. Кажется, бугай открывал какую-то дверь. Большую дверь. Ну, точно не оперный театр.       — Топай, — снова скомандовал он, на этот раз хватая меня зашкирку и подталкивая вперед.       Уж не знаю, куда мы вошли, но пахло здесь пылью, плесенью и тухлой рыбой. Безнадегой пахло, короче. Наверное, меня потом и топить не станут, просто бросят тут, и еще лет сто никто не наткнется.       Через пятнадцать-двадцать шагов бугай снова дернул меня, останавливая, а затем с силой усадил на что-то жесткое.       — Что это? — заинтересовался я. — Пресловутый железный стул? Колись, сколькие до меня обоссались на нем от страха?       — Тебе какое дело? — неожиданно миролюбиво пробасил бугай.       — Я брезгливый. Будешь меня кромсать, продезинфицируй лезвие ножа, пожалуйста. Страшно боюсь заразы.       — Я поссу на него, — пообещал он. — Слышал, это обеззараживает.       Эй, а парень не так безнадежен, как я думал. Пытается острить. Или он это серьезно?       От этих рассуждений меня отвлек легко узнаваемый треск скотча.       — Как тебя звать-то? — на удачу спросил я, чувствуя, как липкая лента оплетает мое тело, прижимая его плотнее к прямой спинке стула.       — Не твое собачье дело.       — Брось. Тебе нет смысла скрывать свое имя, вряд ли я кому-то его сообщу. А обращаться к тебе как-то надо, пока мы ждем босса. Мы ведь босса ждем?       — Пошел к черту!       — Я бы с радостью. А ты меня отпустишь?       Вместо ответа я услышал удаляющиеся шаги, эхо которых гулко взлетало под потолок. Высокий потолок.       — Ладно, если стесняешься назвать настоящее имя, хрен с ним. Но уважь меня как жертву похищения и назови хотя бы вымышленное.       Снова молчание, снова шаги уже в другом направлении и какой-то грохот.       — Тогда сам выберу тебе имя, — решил я. — Можно Ворчун или Молчун, хотя на гнома ты ничерта не похож. Но великаньих имен я не знаю.       Бугай опять не ответил, зато до меня донеслись скрежет и шорох, словно что-то тяжелое волочили по полу. По направлению ко мне, кстати. Не нравится мне это, ох как не нравится… Буквально вгоняет в уныние.       — Пожалуй, я буду звать тебя Бобом. Как тебе, Боб?       — Я не Боб.       — А кто?       — Тот, у кого отсасывает твоя мамаша.       — Извини, но на мистера Кросби ты не похож. Он милый мужик, любит жарить барбекю не меньше, чем мою мамашу, и выращивает травку в старом холодильнике. А у тебя, Боб, явно иные увлечения. Не поделишься ими со мной?       — Знал бы, что ты такое трепло, заткнул бы тебе рот, — посетовал он.       — Надо быть предусмотрительнее, Боб, — я добавил в голос нотку назидательности. — Жертву стоит изучать заранее. Вот наткнешься на кинетозника, и он заблюет тебе весь багажник, да еще и сам захлебнется в своей же рвоте из-за дурацкого мешка. И некому будет нежно пихать в ухо паяльник.       — Почему в ухо? — искренне удивился Боб. — Обычно паяльник пихают в задницу.       — Тебе виднее, приятель, — не стал спорить я. — Из нас двоих у тебя явно больше опыта в подобных делах. Просто мне страшнее было бы получить паяльник в ухо. Мозг ближе, и все такое. Без жопы можно прожить, а без мозга тяжеловато, если ты не фанат «Янкиз». А вообще твой повышенный интерес к пятой точке уже начинает меня напрягать.       — Нет у меня никакого повышенного интереса! — рявкнул он.       — Как скажешь, Боб. Не то чтобы ты был мне несимпатичен, но я без любви не могу, а мы еще так мало друг друга знаем.       — Я не пидор, ясно тебе? — судя по голосу, Боб цедил сквозь зубы.       — Вот мы и начали выяснять подробности друг про друга, — обрадовался я. — Раз уж ты оттаял, расскажи, зачем я здесь.       — Скоро сам узнаешь, — с этими словами он сорвал с моей головы мешок.       Не успел я обрадоваться, как Боб включил лампу, направленную прямо мне в лицо.       — Ай, да брось! — я отчаянно зажмурил вновь заслезившиеся глаза. — Понимаю, классика не стареет, но неужели тебе обязательно лицезреть мою рожу в таких подробностях?       — Не обязательно, — согласился Боб, отворачивая лампу. — Но свет нужен мне, чтобы все подготовить.       «Все» лежало кучей на металлическом, пыльном и в пятнах ржавчины, столе. Видимо, именно его сюда волочил бугай. Теперь я мог хорошенько насладиться зрелищем. Боб поочередно брал каждый предмет, разглядывал его на свету, а затем укладывал на грязную поверхность стола аккуратно и параллельно друг другу. Среди прочего я обнаружил ножовку, кусачки, шило, пару ножей, рулон пищевой пленки, «крокодилы». На поддоне, встроенном под столешницу, стоял аккумулятор. Все это должно было вызывать трепет в моей душе наравне с длинными и цепкими пальцами Боба, которыми он любовно поглаживал каждый инструмент.       — Ты ограбил хозяйственный магазин по пути ко мне? — усмехнулся я. — Лучше бы букет цветов украл.       Он не ответил, только криво улыбнулся, обнажая крепкие, белые зубы.       — Ты нравишься мне все больше, Боб, — признался я. — Такой обстоятельный. Наверняка в твоем доме все порно стоит по алфавиту. Или ты дрочишь на фильмы ужасов?       — Знаешь, будь мы в другой ситуации, я бы сперва вырвал тебе язык, — задумчиво проговорил он, рассматривая на свету клещи. — Но так уж вышло, что он тебе еще пригодится, чтобы сообщить кое-что.       — Так спрашивай, Боб. Зачем все эти ухищрения? Я, знаешь ли, совершенно не умею хранить секреты, тебе любой подтвердит.       — Спрашивать буду не я, — покачал головой Боб. — Моя задача заключается в том, чтобы заставить тебя отвечать.       С этими словами он наклонился, ныряя куда-то за границу света, и тут же выпрямился обратно уже со шприцем в руке. Снял защитный колпачок, слегка надавил на поршень, выгоняя воздух.       — Ох, это явно не витамины, Боб, — вздохнул я, наблюдая за ним.       — Ты чертовски проницателен. Это пентотал.       — Круто! Я его раньше только в кино видел. Но вообще ты переоцениваешь мою стойкость. Ей-богу, я расколюсь еще на тисках для пальцев. Обидно будет, когда все твои старания пропадут даром.       — Люблю быть во всеоружии, — Боб вернул колпачок на место и отложил шприц на столешницу. — Да и мы с тобой не собираемся скучать, правда? Я могу устроить тебе небольшую демонстрацию своих талантов. Хочешь выбрать, с чего мы начнем? — и он широким жестом обвел стол.       — Это будет нелегко, — цокнул языком я. — Здесь все выглядит так… Больно. Прям глаза разбегаются. Ты знаешь считалочки, Боб?       — Знаю одну, — охотно кивнул он.       Вообще с момента нашего приезда его настроение заметно улучшилось, он стал куда словоохотливее, а в глазах блестел задор. Что ж, хоть кого-то в этом мире я делаю счастливым. За такое и умереть не жалко.       — Так не тяни, — подбодрил я его. — У меня уже все тело затекло от сидения на этом стуле. Боюсь, ощущения от твоих манипуляций будут не те.       — Энни, Мини, Майни, Мо, — послушно завел Боб, перебирая инструменты на столе. — Ухвати за пятку негра. Коль работать он не хочет, просто отпусти его…       Длинный палец замер на ноже с костяной рукоятью, огладил его вдоль кромки лезвия.       — Как банально, — расстроился я. — Думал, выпадет что-то поинтереснее.       — Универсальная вещь, с ней можно творить что угодно, — не согласился Боб, сжимая рукоять. — Обещаю, что смогу тебя удивить. Знаешь, я всегда считал, что природа поступила очень мудро, сделав некоторые наши органы парными: два глаза, два уха, две почки, — он приблизился ко мне, изящно вращая нож в пальцах, и свет от лампы солнечным зайчиком отскочил от блестящего лезвия, ослепляя меня. — Получается, от половины всего этого можно избавиться без летальных последствий.       — Я бы предпочел оставить все как есть, но кто ж меня спрашивает, — я невольно попытался отклониться на стуле, когда острие сверкнуло в непосредственной близости от моей скулы.       — А еще есть кожа, — продолжал Боб. — Ты вполне можешь выжить, лишившись десятой ее части, а это значит, что я могу, например, освежевать всю голень. Или руку от запястья до плеча, — нож убрался от моего лица, чтобы тут же кольнуть в предплечье.       — Да ты затейник, Боб, — я скосил глаза на лезвие. — Тебе бы детские конкурсы устраивать.       — Насчет детей не знаю, а вот тебе сейчас будет невесело.       Боб снова крутанул в руке нож, беря его обратным хватом, отошел обратно к столу, отложил инструмент и принялся расстегивать пуговицы на манжетах рубашки. Кисти его были до середины забиты татуировками, это я заметил еще на заправке. А теперь убедился, что цветные рисунки убегают и выше по мощным предплечьям, когда Боб обстоятельно закатал рукава.       Мне стало тоскливо. Настолько, что я запрокинул голову, уставившись в перекрестье потолочных балок, и подумал, не завыть ли. Боб, напротив, повеселел еще больше и принялся насвистывать незамысловатый рекламный мотивчик. Нож лязгнул по столешнице, вновь оказываясь в цепких пальцах.       — Что ты предпочитаешь, боль или наслаждение? — пропел Боб, надвигаясь на меня неотвратимо, как тайфун.       Точно дрочит на ужастики. Питает слабость к ножам, как Майкл Майерс, цитирует Пинхеда, а сам вполне сойдет за Джейсона Вурхиза.       — Я предпочитаю пропустить следующий этап нашего общения, Боб. И перейти к главному.       — Боюсь, не получится, — ухмыльнулся он, перекинув нож из руки в руку.       — Ошибаешься, еще как получится. Видишь ли, в детстве у меня был песик, и звали его, — я прикрыл веки, а затем громко и отчетливо сказал в потолок: — Скип.       Боб успел лишь непонимающе нахмуриться, как вслед за моим последним словом зазвучала мелодия из «Маппет-шоу». Мой похититель остановился, обрывая на середине очередной трюк с ножом, и свободной рукой полез в карман брюк.       — Это босс, я должен ответить, — поморщился он. — Извини.       — Пустяки, — подмигнул я.       — Слушаю, — небольшая раскладушка казалась игрушечной в лапище Боба. — Конечно. Сейчас.       Он захлопнул телефон, сунул его обратно в карман и посмотрел на меня немного виновато.       — Не переживай, дорогой, — утешил я его. — Мы еще успеем повеселиться.       Нож отправился обратно на столешницу, а Боб развернулся и пошагал к выходу.       — Неужели не будет шутки о том, чтобы я никуда не уходил? — удивился я ему в спину.       Боб, не оборачиваясь, продемонстрировал мне средний палец и заскрипел огромной дверью, тут же скрываясь за ней.       Я остался один. Чисто из самоуважения подергался немного на стуле, но скотч держал крепко. Пришлось от скуки вертеть головой по сторонам. Ничего особенного мне разглядеть не удалось: просторное помещение, большая часть которого тонула во мраке. Света от лампы хватало на то, чтобы разглядеть нечто, сложенное у правой стены и накрытое брезентом. Лодки, кажется. Ангар для лодок, точно. И водоем неподалеку. Что это нам дает? Полное нихера. Уплыть отсюда мне вряд ли удастся. Придется остаться и посмотреть, что будет дальше. Заодно узнаю наконец, что от меня нужно этим двоим. Боб упоминал, что я должен что-то рассказать. Ума не приложу, что бы это могло быть. Стали бы эти парни так стараться, чтобы узнать, где я храню свою заначку в триста долларов или какой тайный ингридиент мистер Кросби добавляет в соус? Другими секретными сведениями я не обладал.       Скрипнула, вновь открываясь, дверь ангара. Вернулся Боб, ведя за собой еще одного мужика, у которого разве что на лбу не было написано, что он босс. Невысокий, худощавый, в хорошем костюме. Явно разменял уже шестой десяток. Ни татуировок, ни перстней, зато взгляд… Проницательный и тяжелый, способный, кажется, даже здоровяка Боба скомкать, как бумажку.       — Мистер Чейни, — улыбнулся мужик, приближаясь и проходясь по мне этим взглядом, как гвоздем по свежеотполированному капоту. — Рад видеть вас пока еще в добром здравии.       — А уж как я рад. Пожал бы вам руку, да несколько стеснен обстоятельствами, — и я красноречиво поерзал на стуле.       Мужик мельком оглядел «шведский» стол, организованный Бобом, взял с него кусачки, принялся задумчиво их вертеть.       — Я не в обиде, — заверил он меня.       Далее последовал микроскопический кивок, адресованный Бобу, и здоровяк чересчур бодро для своей комплекции метнулся в темноту, чтобы секунду спустя притащить оттуда еще один стул и поставить его прямо перед боссом.       — Вот мы с вами и встретились, мистер Чейни, — мужик уселся по-ковбойски и оперся локтями на спинку. — Или можно просто — Джек?       — Подозреваю, что вам здесь можно все, — хмыкнул я. — А к вам я как могу обращаться?       — Пусть будет мистер Смит.       — Слышишь, Боб? — не преминул я поддеть бугая. — Тебе стоило бы поучиться манерам у своего босса. Он вот не пожалел для меня вымышленного имени.       Тот лишь раздраженно передернул плечами. Настроение его снова ухудшилось, и связано это было, несомненно, с тем, что наши кровавые игрища откладывались на неопределенный срок.       — Чем обязан, мистер Смит? — я снова обратился к боссу. — Я пытался выяснить это у Боба, но он тот еще молчун, если речь не идет о пытках или моей заднице.       — Боб, значит? — мистер Смит через плечо обернулся на своего подчиненного. — Тебе идет.       Здоровяк лишь покривился, но отвечать ожидаемо не стал. М-да, и чей же язык теперь в жопе, Боб?       — Я пригласил тебя сюда, Джек, — внимание мистера Смита снова переключилось на меня. — Чтобы кое-что показать, а затем кое-что спросить.       — Тогда давайте не будем ходить вокруг да около и побыстрее разберемся с этим, а то у меня планы на вечер.       — Да ты оптимист, Джек, — хохотнул Смит. — Мне это нравится.       — Правда? Дать вам номер моего психотерапевта?       — Я мог бы ответить «в другой раз», но не столь оптимистичен, как ты, — он слега отвел лацкан пиджака и полез во внутренний карман. — Взгляни-ка на это, Джек.       В костлявой, уже тронутой старческим пигментом руке оказалась фотография, на которой была запечатлена исцарапанная и в нескольких местах прожженая поверхность деревянной тумбы и выложенное на ней из кукурузных зерен «W».       Я постарался совладать с лицом, но какая-то тень узнавания наверняка проскочила, потому что мистер Смит расплылся в довольной улыбке.       — Уверен, этот кадр тебе тоже знаком, — и он отложил первое фото, демонстрируя мне следующее, точно такое же, только кукурузные зерна лежали уже в форме «А». — И этот, — новое фото с «N».       — Не представляю, что это, — покачал головой я.       — Освежить ему память, босс? — мигом оживился Боб.       — Пока не стоит, я сам, — отмахнулся Смит, не отрывая от меня довольного, маслянистого взгляда. — Видишь ли, Джек, я очень люблю кино. Но только не современное дерьмо, где нет ни приличных сценариев, ни актерской игры. Нет. Я частенько хожу в один небольшой кинотеатр на Окпайк-стрит, там крутят американскую классику. Ну да ты лучше меня об этом знаешь, ты ведь там работаешь. «Касабланка», «Поющие под дождем», «Почтальон всегда звонит дважды», «Мальтийский сокол»…       — «Лицо со шрамом», — подсказал я.       — Точно, — причмокнул мистер Смит. — Отличные фильмы. Но знаешь, что я заметил однажды во время сеанса?       — Понятия не имею.       — Я заметил, что какой-то умник вклеил в киноленту эти фото. Каждым двадцать пятым кадром, а всего семь. Конечно, такой вывод я сделал несколько позже, когда выкупил у хозяина кинотеатра пленку. И знаешь что, Джек?       — Что, мистер Смит?       Он подался чуть вперед на стуле и доверительно шепнул мне:       — Это не простые буковки.       — Да, они из кукурузы, — согласился я.       — Босс? — в голосе Боба звенело откровенное нетерпение.       — Позже! — раздраженно рявкнул Смит. — Джеки-Джек, ты хочешь, чтобы я продолжил рассказывать свою историю?       — Как вам будет угодно, мистер Смит. У меня, как видите, нет особого выбора, так что я выслушаю все, что вы захотите мне сообщить, ведь Боб еще не успел отрезать мне уши.       — Я подумал тогда, Джек, что это за бездельник испортил киношедевр? Что за жалкое ничтожество развлекается подобным образом? Но от этих размышлений меня отвлекло одно событие… — Смит сделал театральную паузу, прикрывая сухие веки, словно вспоминал что-то приятное.       — Какое? — послушно спросил я, потому что именно этого он от меня и ждал.       — Я так и не выяснил, что эти буквы значат. Но я выяснил, что они делают, — и Смит снова полез под пиджак, на этот раз извлекая оттуда «Кольт». — Показать тебе, Джеки-Джек?       — Не стоит…       Поздно. Смит навел револьвер чуть правее моей головы и спустил курок. В огромном помещении выстрел грянул подобно грому, оглушая меня, заставляя дернуться так, что тяжелый железный стул едва устоял на месте.       На самом деле никакой демонстрации мне не требовалось, но мистер Смит все равно выстрелил из шестизарядного «Кольта» еще восемь раз, на мое счастье отведя оружие подальше от моей многострадальной головы.       — Не вижу удивления на твоем лице, Джек, — удовлетворенно заключил он, а затем без всякого предупреждения приложил раскаленный от стрельбы ствол к моему плечу.       Я снова дернулся и зашипел сквозь сцепленные зубы. Гребаный натурализм…       — Освежает память? — с искренним любопытством спросил Смит, откладывая револьвер в сторону.       — Не особо, — покачал я головой, чувствуя, как плечо продолжает гореть огнем.       — Брось, Джек. Мы оба знаем, что ты и есть тот сраный Тайлер Дерден, который спрятал этот код в «Полуночном ковбое». И я не спрашиваю, что это за хрень и как она работает. Не спрашиваю, откуда тебе известен этот код. Я хочу знать только одно, Джеки-Джек, — мистер Смит снова подался ко мне, привставая со стула, будто желал прочитать ответ прямо в складках моего лба. — Я хочу знать другие коды. И ты, говнюк, мне их сообщишь.       Уходить в глухую несознанку было глупо, это я сразу понял по тому, как Боб красноречиво хрустнул шеей, разминаясь и готовясь в любой момент приступить к делу.       — С чего вы взяли, что есть и другие коды? — спросил я.       — С того, что я нашел два. А где два, там и больше.       — Два? — уточнил я, старательно скрывая переполняющие меня эмоции.       — Да, Джек. Помнишь девицу с заправки? Она ведь видела, как тебя запихнули в багажник, и тут же позвонила копам. Но мой приятель… Как ты его называешь? Боб? Так вот, Боб произнес семь волшебных букв. Эй, и, зед, эй, кей…       — Заткнись, Смит, — перебил я его. — Просто завали.       — Прости? — осекся он, явно не ожидавший от меня такого наглого хамства.       — Я сказал, заткни свой тупой рот, — самым доброжелательным голосом повторил я.       Боб, поняв, что босса обижают, тут же набычился и двинулся было ко мне.       — Стоять, — все так же спокойно велел я ему. — Стой на месте, придурок, если не хочешь на себе ощутить, какие еще волшебные буковки я знаю.       Бугай послушно замер. Вопросительно посмотрел на своего босса. Тот сам пребывал в замешательстве, стремительно теряя контроль над ситуацией, но, тем не менее, попытался сохранить хорошую мину при плохой игре.       — Слушай сюда, говнюк… — начал он, вновь хватаясь за «Кольт».       — Нет, Смит, это ты меня послушай, — покачал головой я. — Вы влезли туда, куда вам влезать не стоило. Один код еще куда ни шло, но тебя жадность обуяла, чувак. Плохая черта, чтоб ты знал. Вам хана, парни. Полный и бесповоротный трындец.       Видимо, я достаточно уверенно говорил. Во всяком случае, Боб мне поверил и сбледнул с лица, неожиданно вежливо спрашивая у меня:       — Что ты имеешь ввиду?       — То самое и имею. Вы, придурки, подставились сами и подставили меня. Теперь вас сотрут, а мне вставят паяльник в жопу. Все как ты любишь, Боб.       — Сотрут? — тупо переспросил он.       — С лица земли, — уточнил я, чтобы не палить всю контору окончательно. — Вы же видели эффект от этих букв. Так вот, по сравнению с тем, что я умею, это — капля в море. А в сравнении с тем, что умеет мой босс… Не завидую вам, ребята.       — Ты просто блефуешь! — выплюнул Смит и повернулся к Бобу. — Он просто блефует!       — Можешь надеяться на это, если хочешь, — вздохнул я. — Никаких демонстраций в подтверждение не будет. Да оно и не нужно, ведь у вас осталось… — я прикрыл глаза, сверяясь. — Три минуты. А потом вы исчезнете.       — Ты несешь какой-то бред, — скривился Смит, наводя на меня револьвер. — Я сейчас просто вышибу твои никчемные мозги.       — Валяй, — разрешил я. — Тогда и трех минут у вас не будет. А так вы еще можете успеть попрощаться друг с другом. Так что я бы на вашем месте не распылялся на пустые угрозы.       Они снова переглянулись, и Боб, подхватив нож, кинулся срезать с меня скотч, пока Смит растерянно хлопал глазами.       — Поздно, Боб, — я поджал губы. — Знаешь, ты тот еще говнюк, но твоей вины в этом нет, так что я бы даже замолвил за тебя словечко, но два кода… Два! Это слишком много. В качестве утешения могу пообещать, что из меня выбьют все дерьмо за такой провал.       Он не отвечал, только старательно кромсал скотч, который поддавался плохо, налипал на лезвие и руки. Теперь Боб не казался таким уж виртуозом. Просто напуганный здоровяк, не знающий, что его ждет, но подсознательно понимающий, что ничего хорошего. Смит и вовсе встал со стула и растерянно топтался рядом. Я же просто ждал, когда истечет отпущенное время. И оно истекло. Секунда в секунду от входа раздался знакомый голос:       — Ну привет, Чейни, дерьма ты кусок.       Боб со Смитом натурально подпрыгнули от неожиданности, разворачиваясь в сторону говорившего. Не знаю, чего они ожидали и ожидали ли вообще, но увидели обычного, в общем-то, парня: невысокого, тощего, рыжего. Голого. Парень сверлил меня гневным взглядом, не обращая на моих похитителей ни малейшего внимания.       — Что за хрень? — прошептал Смит, разглядывая пришельца.       — Привет, Ларри, — кивнул я и отвернулся демонстративно, в отличие от Смита не желая разглядывать ни голую и волосатую грудь, ни то голое и волосатое, что пониже груди. — Ты бы хоть приоделся, а то мои приятели смущаются.       — Насрать, — огрызнулся Ларри, подходя ближе. — Смысла в этом уже нет, оба пойдут в утиль твоими стараниями. Какой же ты придурок, Чейни! Просто гандон! Я не представляю, что Джесс с тобой сделает… Нет, вру. Представляю с удовольствием и в самых кровавых подробностях!       — Она писала этих ребят? — я встал со стула и от нечего делать принялся отдирать с одежды остатки скотча. — Теперь я понимаю, в кого Боб такой затейник.       — Боб? — не понял Ларри.       — Здоровяк, — пояснил я. — Имени он не назвал, уж извини.       Боб был растерян и напоминал мальчишку-переростка, испытывающего жгучее желание забиться под лодки, сваленные у стены ангара.       — Насрать, — повторил Ларри, подходя к окончательно подвисшему Смиту. — Одолжи-ка мне это, приятель.       Рука Смита безвольно повисла вдоль тела, когда из нее выдернули револьвер.       — Пушка теперь крякнутая, — я счел своим долгом предупредить Ларри. — Здесь бросать нельзя.       — Без тебя, утырка, знаю, — Ларри навел оружие на Смита.       — Прощайте, мистер Смит, — успел сказать я прежде, чем Ларри выстрелил, вынося мужику затылочную кость вместе с мозгами.       — И ты, Боб, прощай, — грустно вздохнул я в спину здоровяку, который уже мчался к выходу, наивно решив, что сможет избежать участи своего босса.       Грянул еще один выстрел, и Боб звучно шмякнулся на грязный бетон, заливая его кровью. Жаль. Забавный был парень.       — Теперь ты, — Ларри перевел «Кольт», уставляя дуло мне в лоб.       — Стой, стой! — я быстро отступил от него на шаг, поднимая перед собой ладони. — Ларри, приятель, оставь мне эту тушку, а?       — Не вижу смысла. Склепаешь себе новую. Это гораздо проще, чем вырастить полноценный искин, а ты, сукин сын, угробил два таких!       — Но в этой тушке у меня намечается свидание. Тебе жалко что ли? — заканючил я.       — Нэнси с заправки?       — Да.       — У нее хламидиоз.       — Вот вы с Джесс больные ублюдки, — восхитился я. — Чтоб вас с вашей достоверностью.       — Ой, да пошел ты! — окончательно рассвирепел Ларри.       И выстрелил таки мне в голову, засранец.       Окружающее пространство на миг взорвалось яркими красками, чтобы тут же осыпаться во тьму, как конфетти, оставляя после себя лишь два слова:       GAME OVER

***

      Прозрачная дверца капсулы тихо зашипела, разгерметизируясь, а затем плавно отъехала вбок. Упругий материал ложемента обмяк, выпуская мое тело из своих объятий. Я сел, свесил ноги и принялся один за другим отлеплять от себя датчики. Рядом завозился, выбираясь из своей капсулы, Ларри.       — Разве Джесс не просила тебя надевать трусы перед уходом в вирт? — спросил я, косясь на него. — Если кто-то захочет потом купить эту капсулу, нам придется сделать изрядную скидку за отпечаток твоей голой задницы на ложементе.       — Я собирался в душ, когда ты дернул меня, — Ларри устало потер переносицу. — Вот что ты за человек, Чейни? Какого черта, мать твою, ты протащил туда чит-коды?       — Для себя, чувак. Исключительно для себя любимого.       — Это и так ясно. Зачем ты вписал их в игру?       — Чтобы не забыть. И не вписал, заметь, ведь это привело бы к их немедленной активации. Их нельзя ни записывать, ни говорить вслух. Так что пришлось выкручиваться. Креативно вышло, да?       — Дерьмово вышло, — Ларри поднялся на ноги и подхватил халат, висящий сбоку прямо на корпусе капсулы. — Имей ввиду, все издержки за твой счет. Два месяца работы кобыле под хвост! Поверить не могу, что ты не способен запомнить полсотни букв. Ты же гребаный MIT окончил!       — Это совершенно бессмысленные комбинации, никакой логики. Как их запоминать?       — Как все! С этим даже дети справляются, Чейни. Мы не можем забиндить под это что-то связное во избежание случайной активации, ты же знаешь. Ты выложил буковки из кукурузы и сфотографировал их, хорошо. Но нахера было пихать эти кадры в фильм?!       — Обожаю «Бойцовский клуб», — покаялся я. — Да и так проще сохранить последовательность.       — Так пронумеровал бы их, черт бы тебя побрал!       — Об этом я как-то не подумал.       — Идиот, — заключил Ларри, запахивая халат. — Полный придурок. Джесс тебя убьет.       — Ты считаешь? — я задумчиво побарабанил пальцами по колену. — А мне кажется, Джесс оценит мою инициативу. Готов спорить.       — Дуреешь на глазах, — Ларри посмотрел на меня с жалостью и покрутил пальцем у виска.       — Тем более, чувак. Лови момент! Давай так: если Джесс останется довольна, ты оплатишь двух новых искинов вместо меня. А если она все же решит отправить меня к праотцам, я оплачу все сам и докину тебе сверху аналогичную сумму.       — Я же не моральный урод, чтобы наживаться на умственно отсталых.       — Спорим, — я протянул ему руку, — и посмотрим потом, кто тут отсталый.       — Хрен с тобой, — Ларри походя шлепнул меня по ладони и покинул аппаратную.       — Сделай кофейку, — кинул я ему вдогонку.       — Пошел ты.       — И прикрути болевые ощущения. До сих пор плечо саднит.       — Пошел ты.       Ох, Ларри-Ларри…       Я бы мог сказать ему, что идея с чит-кодами принадлежала самой Джесс, и что она ждет моего отчета. Мог бы сказать, но не стану. Это будет моя маленькая месть за загубленного аватара. Подумаешь, хламидиоз… Я бы сам избавился от тушки, но уже после свидания с Нэнси. А Ларри лишил меня этого маленького развлечения, так что я просто… забыл посвятить его в эту деталь.       Я вообще забывчивый.