Во власти клыков

Мишке было хорошо. Сначала он сам не понял, почему, но потом, не открывая сомкнутых век, почувствовал сопение тёплой Фиски, уснувшей на его груди, и улыбнулся с каплей самодовольства. Ему понравилось обладать ей. Быть главным, сильным, подчинять себе и слушать, как она стонет, извиваясь, и умоляет, чтобы он не останавливался. Это было приятное чувство полной власти над… Над жертвой? Что-то подобное появлялось, когда его острые клыки вонзались в податливую плоть зверушек, разрывая в клочья сосуды, а полость рта и язык утопали в чуть вязком металлическом вкусе крови, стремясь поглотить всё больше этой алой жидкости, не имеющей для вампиров цены. Но тогда им управляли жажда наживы, инстинкт древнего охотника, а сейчас было что-то другое. Не любовь, нет. Желание, страсть и… И всё. Но Мишке было хорошо. А в следующую минуту стало нестерпимо больно. Жаркий солнечный луч, давно пробившийся сквозь сумрак сплетённых над головой еловых веток, слишком долго лизал его щёку будто языками пламени и оставил после себя быстро наполняющийся ликвором пузырь ожога. Миха, осознав это, дёрнулся, сбросил с себя Фису и поспешно отполз в тень, держась ладонью за изувеченное лицо. — Блять, сука, жжётся! — шёпотом выдохнул он, еле слышно поскуливая, и рывком отвернулся от проснувшейся Анфисы, спрятал подступившие слезы и гримасу боли. Только что он ощущал себя хозяином жизни, которому подвластно всё, а теперь упал на дно, оказавшись слабаком, что так по-идиотски боится дневного света. Блять, вот надо же было им так долго спать… — Солнце? — сразу же догадалась Фиска и тронула его за плечо. — Дай я посмотрю, Миш. — Отстань, всё само пройдёт, у меня хорошая регенерация, — глухо сказал Миша, не оборачиваясь. — Иди домой, твоя ведьма тебя потеряет.  — Покажи, — она силой отняла его руку и присвистнула, оценив болезненность волдыря. — М-да… Тихо, сейчас я помогу. Ну же, не упрямься, дурачок. Анфиса поднесла к щеке прохладную ладонь, что-то нашёптывая, и Мишка с шипением выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, почувствовав облегчение. — У вас осталась мазь, что я давала в прошлый раз для Лёшки? — Не знаю, у отца надо спрашивать… Да мне уже лучше, спасибо, — выдавил из себя Горшок, исподлобья глядя на ведьму. Та покачала головой и чуть обеспокоенно сказала: — Пошли ко мне, возьмёшь снова это средство. Если не намазать, останется шрам. — Херня, — отмахнулся Миха, которого такая забота со стороны Анфисы чертовски раздражала, грубовато притянул её, чтоб вновь почувствовать себя на коне, стремительно поцеловал, царапнув неровным клыком, и поднялся. — Домой пора. Пока. — Увидимся вечером? Здесь же, — лукаво улыбнулась Фиска, будто невзначай задев ремень на его брюках. — А ты хочешь? — слегка понизил голос Миша и посмотрел на неё с тщательно скрываемым волнением. — Конечно. Мне понравилось. Ты ведь это хотел услышать? — Может быть, — не признался Горшок, толком не ответив, и поплёлся к дому, избегая излишне солнечных мест. Во дворе он увидел шикарную чёрную карету, смекнул, что это транспорт тех самых долгожданных гостей, и совсем повесил голову. Отец, в одиночестве сидящий в затемнённой гостиной, задал ему привычную взбучку, вздохнул и достал мазь. — Больно? Терпи, сам виноват. — Терплю, — собрал волю в кулак Мишка. — Кто к нам приехал? — Мой друг Александр и его сестра Машенька. Веди себя как следует. Договорились? — спросил Георг, закрепляя на щеке сына широкий пластырь. Мишка пробормотал что-то неопределённое и пошёл в свою комнату, у дверей столкнувшись с Машей, которая, по всей видимости, шла из душевой. — Привет, — первым пришлось сказать Михе, надев маску радушного и вежливого хозяина, потому что они оказались совсем напротив друг друга. Машка фыркнула, окинула его полным презрения взглядом и спросила: — Это ты, что ли, старший сын? Полукровка… — Я, — злобно ответил Миха, которому сходу не понравился её тон, и хотел огрызнуться в ответ, придумав выпад побольнее, но девушка уже скрылась за дверью. Миха постоял с минуту, махнул рукой и тоже пошёл к себе, где с размаху плюхнулся на кровать, больной щекой неосторожно задев подушку. Мишка сдержанно зашипел, но тут же затих и прислушался, уловив незнакомый мужской голос, что доносился из гостевой комнаты, которая находилась совсем рядом, за стенкой. — Маш, ты уверена, что видела именно Странника? — Конечно. Я прекрасно разглядела его. Сашка, он наверняка тебя ищет, вот и оказался в этих краях вслед за нами, — с тенью беспокойства ответила девушка. — Да… Хорошо, что он не знает, как ты выглядишь. А что с той девчонкой? — Он забрал её с собой. — Понятно… — протянул Александр, долго молчал, а потом, кажется, пошёл к дверям. — Ладно, Машка, разберёмся. Слушай, с тобой всё в порядке? Мне не нравится твой румянец… — Всё в порядке, Саш, не накручивай. Я просто устала. Иди, отдыхай. Горшок ничего не понял из невольно подслушанной беседы и решил тоже лечь спать, но заснуть не получалось. Промаявшись с час и отлежав себе все бока, он встал, осторожно сдвинул тёмную штору и, убедившись, что на улице стало пасмурно, а гадкий солнечный свет с трудом пробивается сквозь плотные тучи, обрадованно выскользнул в полутёмный коридор. Миха заглянул в комнату брата, надеясь позвать его с собой, но тот безмятежно дрых, подложив под щёку обе руки. Горшок тихо рассмеялся и пошёл вниз один. Он думал, что не спится только ему, но в углу гостиной за низким кофейным столиком опять увидел юную вампиршу. Она через трубочку, как коктейль, потягивала из стакана густую, рубинового цвета кровь и слегка болезненно жмурилась. Миха, днём будучи больше человеком, чем вампиром, передёрнулся и, поморщившись, хотел пройти мимо, но девица остановила его. — Эй, стой, парень. Садись. Хочешь? — она щедрым жестом протянула ему стакан, неаккуратно закапав белую блузку, и вздохнула. — Эх, только переоделась. Ну так будешь, нет? В меня что-то не лезет… — Я сыт, спасибо, — лаконично сказал Горшок. — Что у тебя со щекой? — после паузы, во время которой Миха так и стоял столбом посреди комнаты, спросила Машка и как-то криво улыбнулась. — Обжёгся, — буркнул он, не вдаваясь в подробности. — Ой, дурак… Какой же из тебя вампир? — звонко рассмеялась Маша, запрокидывая голову. — Херовый, — согласился Миша и вдруг подумал, что неплохо было бы наладить с ней контакт. Кто знает, может, она поможет ему избежать обращения. Миха сел напротив и постарался натянуть на своё лицо самую милую улыбку, на которую только был способен, после чего, выдохнув, напрямую спросил: — Я ни капли не нравлюсь тебе? — Нет, конечно. Не дави лыбу, тебе меня всё равно не очаровать, — не раздумывая, ответила Маша, и была абсолютно искренна. — Я и не собирался, — понизил голос Миша и предложил. — Пошли, прогуляемся? На улице пасмурно, свет не помешает нам. Покажу тебе лес и кое-что расскажу о себе. — А пошли, — тряхнула головой девушка, прогоняя дымку алого тумана, что вдруг возникла перед глазами. — Хочу на свежий воздух. Жди меня тут, я переоденусь и спущусь. Она появилась минут через десять, одетая в клетчатую юбку и чёрную футболку, и даже показалась Мишке милой, этакой школьной отличницей, спешащей после уроков в музыкалку, но иллюзия быстро рассеялась сразу же после того, как Машка хищно оскалилась и предупредила: — Если со мной, не дай дьявол, что-то случится, Шурик тебя в порошок сотрёт. — Да чё может случиться, — отмахнулся Горшок в дверях, пропуская её вперёд, и спросил. — Слышь, а это… Тебе сколько лет? — Какой бестактный вопрос! Много, мальчик, много. — А так на вид и не скажешь, — пробормотал Мишка себе под нос и пошёл к водопаду, говорливому и холодному. Там Маша, восхищённая красотой природы, немного смягчилась, и они потихоньку разговорились, усевшись на огромных размеров камень, что лежал на берегу. Миха, временами вздрагивая от долетающих брызг, долго ходил вокруг да около самого важного вопроса, но всё же осмелился открыться. — Знаешь, Маш, — чуть взволнованно сказал он, теребя в руках сорванный лист подорожника, что рос под камнем, — я не хочу становиться истинным вампиром. Понимаешь, да? И свадьбы я тоже никакой не хочу. — М… — задумалась Мария и почесала кончик носа. — Так значит, твоего согласия тоже никто не спросил? — Конечно. Это всё придумал отец. Боится, что я наступлю на те же грабли, что и он, — усмехнулся Миша и пояснил, заметив непонимание в глазах девушки. — Да он жалеет, что женился на обычной смертной и теперь навеки с ней связан. — А чем ты сам хочешь заниматься, если воля отца тебе не по нраву? — Я в Город хочу уехать! Попробую там поступить в театральный или, на крайняк, в художку! — вскочил Мишка и помог подняться Маше. — Идём, покажу тебе письмо. Эй, ты чего? — Голова что-то кружится… — покачнулась Маша и оперлась плечом на гладкий ствол подвернувшегося раскидистого дерева. — Может, слишком много кислорода здесь у вас? — Не знаю… — пожал плечами Мишка и взял её под руку. — Отвести тебя домой? — Нет, — отказалась девушка, переведя дыхание. Миха покосился на неё, но больше ничего не стал предлагать, привёл к тайнику и, размахивая письмом, принялся рассказывать о своих мечтах и планах. — Вот так вот, — закончил он, устремляя взгляд в серый мрак туч, — ё-моё. Так что свадьба мне сейчас вообще не в тему. Давай вместе придумаем, как нам отвертеться от помолвки? Поможешь мне? — Хорошо, — медленно кивнула задумавшаяся Машка, а из-за ствола дерева показался Лось. — Привет, Лосище, — поздоровался Миха и кивнул, знакомя их. — Это Машка. Это Сашка. — Мария, — официально представилась девушка и склонила голову, с лёгким интересом и удивлением разглядывая сына Хозяина леса. — Добрый вечер, — расцвёл Саша, привычным незаметным движением вытряхивая из волос мелкий лесной мусор. — Рад видеть вас в нашем лесу, Машенька. Миха хмыкнул, заметив, как Саня смотрит на неё, немного отодвинулся и улёгся на тёмно-зеленый мох, от всего отрешившись и прогоняя из головы разные мысли, что звенели там назойливыми мухами. Совсем свечерело, защёлкали в густых зарослях близ реки неуёмные соловьи, заквакали вразнобой лягушки, а из-за кромки леса медленно выкатился бледно-голубой диск полной луны. — Блять, полнолуние! — вскочил, завопив, Горшок, и напугал своими криками Машу, которая с закрытыми глазами лежала на мягких листьях папоротников, что заботливо сорвал для неё Лось. — Совсем забыл же. Погнали оборотней дразнить! Я за Фиской! Машка, а ты с нами? — Нет, я пойду к брату, поговорю с ним, — покачала головой она. — Что-то со мной странное происходит. Будто бы… Будто я заболела. Но это невозможно! — Пошли-ка вместе, — сказал Горшок, пристально оглядев её лихорадочно-красное лицо. — Ты выглядишь сейчас совсем не так, как полагается мертвенно-холодному вампиру. Передам тебя твоему брательнику, и своего захвачу.