Не исчезай во мне ты вовек, не исчезай на какие-то полчаса...

Что же так взбесило Томаса Трейси во взгляде ненавистного ему соперника? Понимание. В тот момент, когда Дарси увидел его, как озорного мальчишку, продирающегося через незаметный лаз, проделанный им в колючих кустах, к нему пришло настоящее понимание характера этого человека. Нам никогда не нравятся люди, которые видят нас насквозь. У них как-будто есть ключик к тайнам нашей души. Или, если угодно, в более жестком варианте, мы чувствуем, что в их руках находится кончик веревки, другой конец которой затянут петлей на нашей шее. Дарси увидел, со всей отчётливостью, насколько инфантилен и эгоистичен этот человек, как авантюрен, неудержим его нрав. Увидел в нём то же, что видел Лев Толстой во Вронском или в Дорохове. И с ужасом вдруг осознал, куда может завести эта эгоистичная одержимость и самого Томаса Трейси и Элизабет, в случае если ему удастся подчинить её своей воле. Сами по себе чувства Томаса Трейси к его жене не оскорбляли Дарси. Он прекрасно понимал их, что неудивительно. Но вот готовность этого джентльмена легко пожертвовать добрым именем обожаемой им женщины ради любых, сколь угодно сильных и прекрасных чувств, возмущали его. Дарси вполне допускал искренность и силу его страсти, но не находил в этом оправдания его поведению. Если ты любишь кого-то, то прежде всего, заботишься о его благе, а потом уже о своём. Они были почти одного возраста. Но не в возрасте и не в количестве опыта тут дело. Любовь самого Фицуильяма Дарси к своим близким основывалась в первую очередь на заботе о них, на понимании их интересов и следовании их благу. Но то, что он увидел в Томасе Трейси сейчас, испугало его. Он представил, что будет с Элизабет, если она поддастся его влиянию, уедет с ним, начнёт новую жизнь. Дарси даже не брал в расчет свои интересы. Сейчас он думал о своей жене так, как думает любящий отец о дочери или брат о младшей сестре, как он всегда думал о Джорджиане. Что случится с ней потом, когда безудержная страсть мистера Трейси поостынет с годами? Том Трейси не был вторым Джорджем Уикхемом, он действовал абсолютно бескорыстно, он имел возможности и желание содержать семью. Но что он мог бы предложить Элизабет? Покинуть навсегда своего сына, круг родных и друзей, ради нового любовника, может быть, даже ради новой семьи? При любом раскладе, Джеймс терял бы одного из родителей. Но несчастье маленького человека нисколько не волновало Трейси. Даже если не брать в расчёт безвозвратную потерю её репутации, неизбежно влекущую затем и материальный урон, Элизабет всё-равно обречена стать несчастной в новых отношениях. Потеряв положение в обществе, разорвав все связи с близкими, она попадёт в полную зависимость от прихотей и милостей мистера Трейси, а в их справедливости и постоянстве были большие сомнения. Он легко увлекал за собой людей, подкупал их безрассудной отвагой, прямотой, искренностью, силой воли, целеустремленностью. Но способен ли он был учитывать их интересы, заботиться о них в дальнейшем, мог ли он планировать на долгий срок, не был ли он эгоистичен и взбалмошен настолько, что делал несчастными людей, поверивших ему, сам нисколько не задумываясь об этом? Сейчас Дарси чувствовал, что должен защитить Элизабет от дальнейших посягательств этого джентльмена, что бы это ему не стоило. Не ради абстрактных понятий, вроде защиты мужской гордости или фамильной чести, а ради будущего её и Джеймса. Они не должны пострадать от его безрассудства. Отражение этих мыслей и чувств, увидел Томас Трейси во взгляде, в тоне Фицуильяма Дарси. Именно это взбесило его. Что мог бы сказать ему Дарси? Никакие доводы разума не смог бы он привести сейчас, чтобы переубедить или усовестить безудержного Дон Жуана. Понимал, что бесполезно, потому молчал. А ведь Томас Трейси далеко не в первый раз в своей жизни видел этот взгляд, и слышал подобный тон в отношении своей персоны. И раньше тот или другой мудрый опытный человек предостерегал его от очередной авантюры, грозившей благополучию и порой даже жизни вовлеченных в неё людей. Не каждый раз рискованные предприятия мистера Трейси заканчивались благополучно. Он легко шёл на неоправданный риск, легко, не задумываясь, рисковал собой и другими. Сам же всегда выходил сухим из воды, благодаря ловкости и везению. И всегда находил виноватого в неудаче, не желая винить себя. С гневом он отбрасывал в сторону всё, что могло бы разбудить в нём голос совести, обратить укор на себя самого. Ничего, кроме раздражения, не вызывали у него люди, пытавшиеся предостеречь и усовестить его. Жил он чувствами, жил прекрасным моментом, и пусть чувства его часто были сильны и постоянны, он умел хранить верность и долго наскоком ли, трудом, или упорством умел он добиваться своей цели, идти к ней годами, не сворачивая с пути, но эгоизм, одержимость своими личными интересами брали в нём верх почти всегда. Стоял июнь, а может март, Летели с юга птицы, А в это время Бонапарт Переходил границу. На стол колоду, господа, - Крапленая колода! Он подменил её, когда Барон, вы пили воду. Валет наколот, Так и есть! Барон, ваш долг погашен! Вы проходимец, ваша честь - И я - к услугам вашим! Ответьте, если я не прав! Но — наперёд всё лживо! Итак, оружье ваше, граф! За вами выбор, живо! Да полно! Выбираю сам — На шпагах, пистолетах. Хотя сподручней было б вам На дамских амулетах. Кинжал! — Ах, если б вы смогли! Я дрался им в походах! Но вы б, конечно, предпочли На шулерских колодах. Закончить не смогли вы кон, - Верните бриллианты! А вы, барон, и вы, виконт - Пожалте в секунданты! Не подымайте, ничего! - Я встану сам, сумею. Я снова вызову его, Пусть даже протрезвею! Барон, молчать! Виконт, не хнычь! Плевать, что тьма народу! Пусть он расскажет, старый хрыч, Чем он крапил колоду! Когда откроет тайну карт, Дуэль не состоится. А в это время Бонапарт Переходил границу. А коль откажется сказать, - Клянусь своей главою, Графиню можете считать Сегодня же вдовою! Хотя я шуток не терплю, Могу и разозлиться. Тогда я графу прострелю, Excuse me, ягодицу! А вы виконт, хоть и не трус, Но всё-таки - скотина! Я с вами завтра же дерусь - Вот слово дворянина! Вы не получите инфаркт, Вам предстоит сразиться! А в это время Бонапарт переходил границу. ..... Ах, граф, прошу меня простить! Я вёл себя бестактно. Я в долг хотел у вас просить, Но не решился как-то. Хотел просить наедине - Мне на людях неловко, И вот пришлось устроить мне Дебош и потасовку. Я весь в долгах, пусть я не прав, Имейте снисхожденье! Примите уверенье , граф, А с ними - извиненья! Ну да, я выпил целый штоф И сразу вышел червой... Дурак? Вот как? Что ж, я готов. Итак, ваш выстрел первый. ....... Стоял весенний месяц март, Летели с юга птицы, А в это время Бонапарт Переходил границу… (В.С. Высоцкий) Это время — конец 18го, начало 19го века, осталось в истории, как время дуэлей. Одна и та же мода, что в Англии, что в России. Те же костюмы, те же платья, прически, кареты, архитектура зданий, общие сплетни и анекдоты, романы и стихи, те же дуэли. Они жили в одном времени, но всё-таки в разных эпохах, пусть и помещённых в один временной отрезок нашей планеты. Расстояние пара тысяч километров, одни костюмы, а разница в сто, а то и двести лет. Лишь видимое сходство образа жизни. В России крепостное право, рабство дикое — о правах человека никто и не слыхивал, людей нет — есть рабы, обеспечивающие комфорт узкого круга господ, привилегии дворянства неоспоримы, а в Англии — расцвет промышленной революции и рост буржуазии, заговорили о правах человека, о свободе, равенстве и братстве. Аристократы, феодалы бледнеют и уходят в прошлое безвозвратно. Теряют доходы, привилегии, разоряются, переходят в класс буржуа. Но пытаются отстаивать свои привилегии, правда безуспешно. Открываются новые социальные лифты. Нищий фермер может разбогатеть и стать буржуа, затем купить землю и даже титул. Дворянину остается только презрительно морщить нос и гордиться древностью рода. В России этот процесс начнётся лишь спустя сто лет и прервётся на пике - к сожалению, ведь к ненавистным недоученным урокам приходится возвращаться снова, как бы не хотелось их избежать, сразу перескочив в следующий класс. Откуда взялись дуэли и почему они так распространены до середины 19го века? Их запрещают, вводят наказания, которые, впрочем, не исполняются. В основном, дуэли практикуются в среде феодальной. Каждого дворянина воспитывают как царя. Он и есть — царь и бог в своем поместье. А потом он идет на бал и встречает там такого же самовлюблённого царька. Они что-то не поделили. Кто их рассудит? Каждый считает себя главным и правым. Дуэль — единственный способ разрешить спор. Бедный дворянин имеет равные права с богатым аристократом. А значит, имеет право на дуэль с ним. Его не задавишь деньгами, на него не посмотришь свысока, даже если он беден, как церковная мышь, а ты — богат, как Крез. Дуэль — способ дворянина заявить и отстоять свои дворянские права, ответить на оскорбление, отомстить обидчику, показать эгоцентричному оборзевшему царьку, что найдется и другой царёк — покруче. Дурная привычка золотой молодежи, развлечение — крайне опасное, а оттого ещё более притягательное. Пощекотать нервы себе и другим бывает ой, как приятно. В среде, в которой вращался Фицуильям Дарси, дуэли случались крайне редко. Это было общество умеренное и благоразумное — степенные землевладельцы, а чаще разбогатевшие буржуа составляли его костяк. Оружие уважали, но больше, как принадлежность для охоты, её здесь любили. Среда морских офицеров и военных — вот где был постоянный источник скандалов и дуэлей. В этом обществе как раз и пришлось провести последние пять лет своей жизни мистеру Трейси. Оно вполне соответствовало его характеру. Он легко вписался в него. Участвовать в поединках на пистолетах ему приходилось не один, и не два, а наверное десяток раз. Случалось и убивать противников. Чаще всего противники мистера Трейси сами отнюдь не отличались кротостью и благовоспитанностью. Однажды он убил на дуэли в порту Ямайки карточного шулера. Никаких сожалений — даже минутных, по этому поводу он не испытывал. И верно — тот был отъявленным мерзавцем, мало кто вокруг пожалел о том, что он погиб. Том не был бретёром , но постоять за себя умел, никогда не юлил, не пытался сглаживать острые углы в возникающих спорах. Драться надо?— так дерись! И он смело бросался в бой. Ему всегда везло, что делало его еще храбрей. Будь сам Том на месте Дарси, то давно бы вызвал на поединок обнаглевшего соседа, посмевшего посягнуть на его жену. То, что Дарси этого до сих пор не сделал, он воспринимал как его слабость и даже трусость. Но этот взгляд не соответствовал действительности. Сегодня он понял, что перед ним отнюдь не трус. Этот человек не проявлял никакой агрессии, он не испытывал к Трейси ответной ненависти. Но существовали границы его терпения. Том их нарушил и сразу получил достойный ответ на свою наглость — Дарси будет защищать честь и благополучие своей семьи до конца. Том не чувствовал сейчас перед ним никакого морального превосходства. Наоборот: он вдруг ощутил себя жалким зарвавшимся юнцом под спокойным проницательным взглядом этого господина. Тот будто видел его подноготную, как если бы был не его ровесником, а как минимум, в отцы ему годился. Его уверенность в своей безусловной правоте внезапно пошатнулась под этим внимательным понимающим взглядом, хотя и не прозвучало тех слов, которые Дарси мог бы сказать в его адрес. Но Том быстро стряхнул наваждение, не в его привычках было поддаваться рефлексии или угрызениям совести. Он подстрелит этого вальяжного барина, как дикого кабана. Вернувшись домой, Трейси сразу написал письмо мистеру Фицуильяму Дарси, в котором предлагал тому послезавтра, в 4 утра встретиться у мельницы Питта, на границе их владений. Право выбора оружия он оставлял мистеру Дарси, полагаясь на его вкус. В качестве секундантов он предлагал использовать слуг — камердинеров обоих джентльменов, чтобы не вовлекать в это дело посторонних. К вечеру он получил ответ, в котором мистер Дарси соглашался на условия и предлагал оружие — дуэльные пистолеты современной конструкции, доставленные ему сегодня из оружейной лавки Лэмтона.