И топится, топится, топится в них.
— Я, наверное… пойду? — находясь словно на привязи, спрашивает разрешения. — Иди, — ровно и без единой эмоции отвечает ей Дамиано, — Хочу забрать вещи из квартиры, Вик поможет мне, так что увидимся вечером. …если ты доживёшь до него… Мысли набатом прыгали по ступенькам, а бешенное сердце стучало на полную. Ноги понесли в сторону двери, оглушая тело звенящим шумом в ушах. Не выглядела ли она глупо сейчас, немного отрешенно вступая с ним этот небольшой диалог? А плевать. Он уже ни о чём не догадается. Никто не догадается. Усаживаясь в машину такси, в голову лезли одни дурные мысли. Казалось, что все вокруг знают всю правду и глубоко осуждают девушку. Вроде бы — её жизнь, её же правила, но сейчас, она как никогда боялась чужой критики и молилась Богам о таком нужном плече поддержки, которая хранилась в гречишном омуте глаз. Лили заигралась. Заигралась настолько, что впадать в так называемую депрессию уже не было сил. Она хочет нормальной жизни, той, которой жила до того вечера, когда Маттэо случайно забыл забрать свою банковскую карту и бесследно покинул помещение клуба, оставляя огненную наедине со своими чертями. Жизни, в которой нет той сумасшедшей четверки итальянцев, от которых веяло эпатажем и сексуальностью ещё далеко за километры. Не хочет жить с клеймом приблуды и шлюхи, это если кратко. Хочет жизни, где нет его. Её личной слабости. Дамиано, чёрт возьми, Давида. В ней кипит желание собственноручно развернуть этот грёбаный черный Ниссан класса люкс, вбить в навигатор уже до боли знакомый адрес и гнать под все сто в час по небольшим улочкам, нарушая всевозможные правила движения. Как на иголках, будет стучать тонкими пальчиками по экрану в переписке с Вик, выпрашивая задержать его буквально на пару минут, чтобы тот никуда не уезжал. А Вик всё поймёт, не будет выпытывать из девушки детали, и обязательно придумает какую-то отмазку на вопросы о странном поведении Де’Маури утром и сейчас. Дала бы судьба ещё один лишний час в сутках, отделённый специально для них двоих, она бы непременно рассказала ему всю правду, хранившуюся глубоко внутри Лилит. Но она этого никогда и не сделает. И унесёт всё настоящее с собой в Париж, бронируя билет на самолёт прямо в автомобиле. Ей нужно было уехать ещё в тот июльский вечер.***
Осень в Италии похожа на прохладное лето, высыпая на листву деревьев золото, пускает легкий ветерок и слегка греющее солнышко. Остановив машину за пару кварталов до дома, девушка выскакивает из салона и переводит дыхание. Господи, тяжело. Решение пройти до дома пешком — максимально спонтанное и непонятное для самой Лили, но ей нужно было думать о чём-то, чтобы утихомирить нервные клетки, ведь те, как известно, не восстанавливаются. Какой же бред, блять. Она просто хочет исчезнуть. Забежав в ближайший ларёк, на лету купила пачку красных Марльборо у милой пожилой женщины, что успела осмотреть такую хрупкую, казалось на вид, девушку, которая курит такие крепкие сигареты. Всё так же шагала по улице, утягивая горький дым поглубже в лёгкие, одновременно осматривая невероятный город. За всё пребывание здесь, она мало когда успевала насладиться видами и культурой, еженочно безвылазно расплавляясь в клубах, коктейлях и всех её остальных махинациях. Где-то на другой стороне дороги послышалась детская истерика: маленькая девочка, одетая в розовый плащ с таким же зонтиком, во всю верещала около своей матери, гневно топая ножкой, обутой в маленькие желтые резиновые сапожки, и проговаривала то, как же она устала ходить в детский сад и хочет новую игрушку. Она расплылась в улыбке, пока наблюдала за этой рутинной картиной, и узнала себя, и даже не в детстве. Устать — она устала, а игрушку хотела — далеко не плюшевого мишку или новую куклу с пунцовыми щечками. Всё-таки, маленькие дети ещё те разумные создания. Побродив по прохладным улицам ещё немного, за углом показалась знакомая глазу верхушка дома. Она даже не заметила, как быстро дошла. От холода, прячет миниатюрный носик в шарф и аккуратно нажимает на звонок около калитки, дожидаясь, пока Томас или Итан встретят её. Думается девушке о том, как, зайдя в дом, заварит себе крепкий кофе, возможно выкурит немного, а после обессилено упадёт в объятия теплой постели, дожидаясь прихода Виктории, и затем пойдёт новая жизнь Лили по общепринятому ею плану. По ту сторону послышался еле уловимый шорох, щелчок, и волна теплого воздуха обдала тело девушки. Рассматривая двор по сторонам, она даже не подумала о том, что легкий запах одеколона принадлежит далеко не гитаристу, барабанщику или басистке. — Проходи. — обращаясь к ней, замечает в глазах всю ту же растерянность, что присутствовала и в больничных стенах. — Почему так рано? — снимая верхнюю одежду, интересовалась девушка. — Викки, сделай мне кофе, пожалуйста! — крикнула с коридора Лили. — Её нет, я попросил остаться в квартире. — Ладно. Тома-а-а-с!.. — Никого нет, Лилит. Я хотел поговорить. Наедине. — присаживаясь на барный стул, в который раз заглядывает в женские глаза, заманивая. — Я вся во внимании, только давай побыстрее. Я безумно устала и нуждаюсь в отдыхе. — принялась делать этот чёртов кофе, упираясь в кухонный гарнитур. — В последнее время меня безумно пугает твоё поведение. Ты ходишь вся отрешённая, при чём только в те моменты, когда рядом появляюсь я. Что происходит? По виду Дамиано нельзя было сказать, что он не нервничал. Трясущиеся коленки, дергающиеся пальцы, губы, искусанные до небольших ран — он опасался, что она боится его, а вот из-за чего — не ясно. — Дамиано, пойми, мы с вами — занятые жизнью люди, и не всегда находимся в хорошем расположении духа, чтобы банально радоваться новому дню. Ты не подумай, что я жалуюсь, у меня просто нет времени на все эти нежности и распинания себя. Я элементарно устала от всего, что происходит, и дело далеко не в тебе… Просто… Забудь. Обычно, ты заводишь такие диалоги, потому что они напрямую связаны с нашим взаимоотношением. Всё, что было — прошло, если тебя что-то гложет — забудь и отпусти. Просто живи настоящим. — Вик говорила, что тебе есть, что рассказать мне, так может… поделишься секретом? — тепло улыбаясь, ставит неудобный для девушки вопрос. — Нет! — рубит с плеча, роняя чайную ложку на пол. — Момент, когда ты действительно нуждался в этой информации — упущен, теперь можешь просто забить. У него буквально срывает крышу, и Дамиано подлетает к девушке, вжимая её спиной в столешницу. Дышит нервно и сбивчиво, находясь вплотную к Лили. Сейчас — она боится его, от того и отводит взгляд, прикрывая веки. А он режет, испепеляет своими карими, сводя руки по бокам ближе, захватывая женское тело в капкан. Грудная клетка, облаченная в светлую водолазку, поднимается часто, ещё больше разжигая его злость. Она не посмотрит на него. Приближаясь к девичьему уху, Лили чувствует жар от тела Дамиано, вследствие чего кожа кроется мурашками. Погода за окном ухудшается моментально, словно подстраиваясь под атмосферу единственного в мире для двоих дома. Тучи затягиваются в тёмную массу, иногда пуская белые вспышки и громкий раскат грома, ветер бушует, подрывая опавшие с деревьев листья, и кружит их по заднему двору дома в сумасшедшем танце. …а внутри сейчас умирает одна душа… — Дамиано, в следующий раз будешь сам эти коробки таскать и за котами следить! Всё с ними в порядке! Вик. Какое спасительное совпадение. — Оу… Вы в следующий раз хоть предупреждайте, я стучаться буду… — наиграно закрывает глаза ладошкой и хохочет, плюхаясь на диван в гостиной. — Следующего раза не будет, потому что кто-то не может справиться со своими тараканами в голове. — освобождает тельце из крепких оков, поправляя волосы, и садится в кресло напротив Де Анджелис. — Лили, ты ему рассказала? — первое, о чем подумала Вик, слетает с пухлых губ. — В этом, блять, и дело, Вик! Я не понимаю, про что вы, хотя знаю, что дело касается меня! — не давая сказать Лили и слова, взрывается Дамиано, переходя на крик. А Лили, закрыв рукой лицо, всё стояла на кухне и тихо пускала слёзы от незнания, что делать дальше. Ей не хватило совсем чуть-чуть времени до того, чтобы улететь и забыть этот эпизод в жизни как самый яркий, но самый неприятный сон из всех тех, что мучали её огненную голову когда-либо. На подкашивающихся ногах подбегает к сумке, выуживает оттуда одну небольшую бумажку и прижимает её к мужской груди, пока Вик молча и в недопонимании наблюдает за происходящим. — Радуйся, ты узнал самый большой секрет, испортивший чью-то судьбу. Забудь меня, и не пиши. Я не хочу портить тебе жизнь. — схватывая пальто с крючка, в последний раз хлопает дверью, оставляя стыть горячий кофе на столе. Датчанка подлетает к своему другу, что не понимал, рассматривать бумагу или бежать за девушкой, но среди множества мелких букв Виктория улавливает пару слов, которые расставляют всё по таким давно нужным местам, складывая всё в один пазл.«…Прерывание беременности…»
Следующего раза не будет, потому что кто-то не может справиться со своими тараканами в голове.