Правила рекрутинга или как завоевать шпионку.

      Боурман подгадала момент, когда Моргана не было в палате, чтобы созвониться с Дэниелом. Она предпочла не включать видеосвязь, понимая, насколько хреново выглядела, проводя большую часть своих дней вжатая в больничную койку тянущей болью, которую теперь купировали не самыми сильными препаратами. Так было нужно, чтобы ее доклад нельзя было посчитать сделанным под влиянием наркотических веществ.       Мужчина звучал недовольным, он явно был раздражен всем произошедшим, но старался поддерживать девушку. Он подтвердил, что его вызывали на допрос, но никак не стал комментировать этот факт.       Разговор не клеился — обсуждать с ним операцию было нельзя, жаловаться на боль Боурман себе бы не позволила, а говорить о его работе сейчас казалось неуместным. Так что, Натали сообщила, что они задержатся в командировке еще ненадолго, а после она вернется домой. Добавить голосу воодушевления, когда она говорила, что ей не терпится приступить к приготовлениям, почти удалось, но Нат не была уверена, что Дэн купился.       Хаксли обещал упростить ей задачу, напомнил, что очень волнуется и скучает, а после распрощался.       За неделю в больнице они с Кеем постепенно становились на костыли — Натали все еще предпочитала передвигаться на коляске — мягкие ткани ее ступней были травмированы достаточно, чтобы приносить мучительную боль при каждом шаге. Кайл же наловчился передвигаться по коридорам и палате достаточно резво, чтобы раздражать коллектив больницы.       — Ты всегда таким был? — после всех вечерних процедур и зарядок они лежали рядом, придвинув койки так, чтобы можно было говорить тихо, не мешая соседям, но слыша друг друга.       — Каким?       — Раздражающе активным.       — Всегда.       — И как твои родители это пережили?       — Оставляя меня с няньками разного толка, — Кей вздохнул тяжело, вспоминая об этом без явного удовольствия.       — Мне нужно было бы платить тройную ставку, — Нат скрыла улыбку, возвращая себе спокойное выражение лица.       — Деньги никогда не были для них проблемой.       — Так ты родился с серебряной ложкой…       — Ага, в заднице, с пропеллером там же и ветром в голове, — Кей огрызнулся, сложив руки на груди, а Боурман повернулась на бок, смотря на него удивленно.       — Тебя действительно цепляют мои шутки?       — А ты как думаешь?       — Я думала, что твое эго может выдержать подобное посягательство.       — Не от тебя.       — Что во мне особенного?       Кайл Морган (когда он так тяжело вздыхал и поворачивался к ней с серьезным взглядом, его хотелось называть только полным именем) посмотрел ей в глаза устало и качнул головой. Нат сглотнула, чувствуя, что вообще зря позволила беседе зайти на территорию тяжелых взглядов и откровений.       — Я думал, что ты достаточно догадливая, чтобы понимать.       — Что?       — Что в тебе все особенное, Боурман, — Кей закусил губу, делая медленный выдох. — Но ты предпочитаешь видеть во мне какой-то воображаемый образ, подбитый в рамки стереотипов о работниках Интерпола.       — Это не так.       — А как тогда?       — Я… ты просто раздражаешь меня.       — Почему? — шутить в ответ на такой взгляд перехотелось, поэтому Натали пришлось сделать над собой усилие.       — Не знаю, окей? Потому что ты весь из себя крутой и уверенный, все у тебя спорится и повышение, и интересная команда, и задания, о которых агент может только мечтать…       — То есть ты мне завидуешь?       — Нет… да… я не знаю, ладно?       Нат повернулась на спину, чтобы больше не смотреть на Кея, сложила руки на груди и насупилась, пытаясь пережить позор сегодняшнего вечера.       — Знаешь, кому я завидую? — это Морган произнес через пару минут, когда Боурман надеялась, что они закончили все беседы на сегодня. Нат вопросительно хмыкнула, а Кей выдохнул утомленно, будто сдаваясь. — Дэниелу.       — Чего? — это вышло гораздо громче, чем девушка предполагала.       — Спокойной ночи, Боурман.       Кей нажал на кнопку, и шторка между их койками начала закрываться, отрезая ошарашенную таким ответом Натали от него.       — Ты пошутил, так и скажи.       — Никогда не был более серьезен. Теперь спи.       — Ага, как же.       — Спи, завтра вечером вылет, мы должны быть в форме, чтобы выступить пусть и из колясок, но с докладом.       Натали не удостоила это ответом, она развернулась спиной к шторке, хмурясь и совершенно забывая про боль. Следующие сутки Морган заговаривал с Боурман только на рабочие темы, да и наедине их не оставляли ни разу, так что допытать агента о том, зачем он так шутил над ней шанса не предоставилось. Действие таблеток закончилось еще до того, как они начали доклад, так что настроение Натали стремительно ухудшалось, с каждым новым вопросом начальства. Ей хотелось стянуть с себя подобие обуви, в котором она была, чтобы показать им, какой ценой они с Кеем уберегли информацию, но она сдерживалась из последних сил.       Моргану не повезло сразу после доклада — их отправили на парковку в одном лифте, поэтому Натали дотянулась до копки «стоп» и развернула свою коляску к нему.       — А теперь ты объяснишь мне свою выходку в больнице.       Кей повернулся к ней, подняв брови удивленно, а после поджал губы, видимо поняв, о чем она говорит. Мужчина попытался нажать на кнопку, чтобы поехать, но Боурман отбила его руку.       — Что ты хочешь услышать, Натали?       — Что за шутки ты шутишь, может я пойму и мне станет, наконец-то смешно?       — И какие же шутки ты не понимаешь?       — Да никакие твои шутки я не понимаю. Особенно последнюю, что ты завидуешь Дэниелу.       — А я не шутил, — мужчина поднял на девушку уставший, злой взгляд, от которого где-то внутри нее что-то почти испуганно оборвалось. — Начиная с Египта не шутил о том, что хочу с тобой работать, что тебе пойдет уровень доступа Интерпола, что хочу тебя рядом… что из этого тебе непонятно?       — Зачем?       Морган выдохнул резко, собравшись с силами и отталкиваясь от подлокотников своей коляски, чтобы подняться и нависнуть над девушкой, нос к носу, глаза в глаза. Нат сглотнула, но не отступила, точнее не отъехала, упрямо вперившись в него в ответ.       — Потому что я влюблен в тебя, а ты слепая идиотка.       — Ты врешь, — Боурман пришлось взять под контроль собственное сбившееся дыхание — к таким заявлениям со стороны агента она была не готова. — Я выхожу замуж, ты… опять издеваешься?       — Я же говорю идиотка, — Кей отодвинулся, устало вздыхая, но будто передумал, снова приближаясь, на этот раз обхватив подбородок девушки пальцами и вжимаясь в ее губы поцелуем. — Это мне на память… раз уж ты выходишь замуж.       Кайл отвернулся, вернувшись в кресло-каталку и больше не глядя на нее, а Натали провела языком по губам, будто пытаясь убедиться, что поцелуй вовсе был, она даже не заметила, что лифт снова пришел в движение.       Морган выкатился из кабины первым, уезжая к предоставленному ему автомобилю, а Натали тряхнула головой, пытаясь вытрясти из памяти воспоминания об агенте, впрочем, безуспешно.       — Эй, вы закончили секретничать? — Лили ждала девушку у служебного авто, а Боурман только рассеянно кивнула, не совсем понимая сути вопроса. — Могу поспорить, что он снова звал тебя в команду!       — А? — Нат сделала вид, что не расслышала Лили из-за механизма подъема инвалидной коляски.       — Говорю, он точно звал тебя в команду.       — Да, ты права, — Натали надеялась, что в зеркале заднего вида было не слишком очевидно, насколько фальшивую улыбку она выдавила из себя.       — Ну что, еще неделя и двинем выбирать свадебное платье?       — Я все больше склоняюсь к костюму, — Боурман улыбнулась, смотря, как Лили разводит руками и одобряюще кивает.       — Ты предупредила своего… партнера, что ты теперь на колесах?       — Не было времени.       — За неделю в койке? — агентка рассмеялась, но не стала уточнять, подкатывая коллегу к двери дома, чтобы та могла открыть ее.       — Доставка особо ценного груза, — она прокричала это в прихожей, похлопала Нат по плечу и ушла еще до того, как Дэниел появился из гостиной.       Боурман вмиг стало неловко — мало того, что она нарушила обещание, так еще и не предупредила жениха о том, в каком состоянии вернется. Мужчина поджал губы, стоило ему увидеть сидящую в коляске Натали. Он явно сдерживал все возмущение, что крутилось у него на языке, а Нат была ему за это благодарна — собственных сил уж точно не хватило бы на конфликт, а лимит ее терпения уже давно был переполнен на сегодня.       — Все не так плохо, как выглядит, я просто не могу стоять на ногах долго. Это временно, через неделю я снова буду в строю.       — Мне взять отпуск на это время? — Дэниел говорил спокойно, сцепляя руки в замок перед собой.       — Нет… я не думаю, что в этом есть необходимость.       — Ладно, — мужчина склонился к ней для приветственного поцелуя, когда Натали подъехала к нему. — Будешь ужинать? — Дэниел понимал, что подробностей он не узнает, видимо поэтому решил сменить тему на что-то нейтральное, а Боурман проглотила всю свою иронию и раздражение, зная, что ее жених не заслужил таких эмоций.       — Умираю от голода, — Натали улыбнулась широко и покатилась следом за ним.       — Где у тебя болит?       — Уже только ранение и ступни.       — Ранение? — кажется этого было уже слишком много для него, он развернулся на пятках и вперился взглядом в девушку.       — Мне, вроде как, прострелили бедро.       — И это не единственная травма?       — Еще ожоги на боках, но они не болят, синяки не считаются…       — Натали, — Дэниел осел на высокий кухонный стул и потер виски. — Остановись, пожалуйста.       Боурман поджала губы и подъехала к нему ближе, намереваясь встать рядом, пускай ее ступни и без того горели огнем, но мужчина сам присел и уложил ладони ей на колени, заглядывая в глаза.       — Я не думаю, что меня устраивает такое положение дел.       — И об этом мне должны были сказать три сообщения за неделю? — в тот же момент, когда это вылетело из ее рта, Натали пожалела о сказанном. Но злость и обида захлестнули ее, так что сдерживаться не было никаких сил.       — А что мне было написать? Твоя работа — сплошные дни без связи и секреты.       — Ты мог написать, что ты волнуешься. Рассказать, как проходят твои дни. Знаешь сколько сообщений ты прислал мне, когда я была в больнице?       — Я не знал, что все так серьезно, ты сама написала, что все в порядке! — Даниэль злился, сильнее сжимая ее колени.       — Ты прислал мне еще три сообщения, Дэнни, — Натали знала, почему назвала его так — Кей напомнил ей о том, как жених не любит именно эту форму собственного имени.       — Я просил не называть меня так. Как и просил тебя не вызываться больше на опасные задания. А еще я не ожидал, что окажусь в допросной, пытаясь оправдать собственную невесту, которая, предположительно, могла быть предателем.       — Я… — Боурман почти начала извиняться, но вспомнила о том, что в этом не было ее вины. — Мне жаль, что тебе пришлось это пережить, но ты знал на что подписываешься, начав отношения со мной.       — Именно поэтому я просил тебя оставаться на офисной должности.       — Я не могу, — девушка вздохнула тяжело, прерывая поток собственных мыслей, зная — если они продолжат разговор, ничего хорошего из этого не выйдет. — У меня нет сил на это сегодня, Дэниел.       — Ты будешь есть? — мужчина все еще хмурился, но отступил, решив не продолжать конфликт.       — Да.       Молчаливый ужин оставил Натали в полном раздрае, возможности подняться на второй этаж у нее не было, да и ночевать в одной комнате с женихом, чтобы он увидел количество ее травм, не хотелось. Поэтому Боурман оказалась в гостевой спальне, отказавшись от помощи и справляясь с вечерним моционом сама.       Сон не шел, а в уголках глаз собрались злые слезы, в голове стоял образ серьезного и почти трагичного Кея, который видел, как именно она получила свои травмы и восхищался ее стойкости. «Вот этот точно завалил бы чат сообщениями, если бы я перестала отвечать», — подумалось Боурман. Она хмыкнула и покачала головой, выпивая ночную дозу таблеток.       — Придурок, — между явью и сном выдохнула Натали.       Ее сон был тревожным — холодные руки сжимали ее горло, а все слезы, что стекали по щекам, вытирались белоснежным платком, вокруг было темно и только холодные, безжизненные глаза Михаэля были напротив. Страх окутывал, лишая возможности дышать, не давая кричать и сопротивляться — все тело ощущалось ватным и чужим. Пока вдруг не стало тепло и почти ослепляюще светло, а из динамиков не раздался голос Кея, отпускающего какие-то бессвязные шутки.       Просыпаться от чужого взгляда было нелюбимым занятием девушки, она инстинктивно потянулась за пистолетом в тумбочку, но вовремя открыла глаза, чтобы сделать вид, что просто потягивается.       — Доброе утро.       — Привет.       — Я… бурно отреагировал вчера.       — Я тоже. Не бери в голову, Дэниел. Я просто очень устала.       — Ты хочешь, чтобы я чаще писал тебе?       — Все в порядке, ближайшее время меня ждет только работа в офисе.       — Ты уже нарушила одно обещание, и я был бы рад, если бы это ты сдержала.       — Я… люблю работу в поле.       — Даже после того, что ты пережила?       — Даже после этого, — Натали села в кровати, вздыхая тяжело. — Я знаю, что это не для всех, но именно поэтому я хочу быть на своем месте, когда предоставляется возможность.       — Мы создаем семью, Нат, — Дэниел переплел их пальцы, смотря ей в глаза. — Работа — это очень важно, но семья…       — Мне придется научиться быть семьей, — Боурман смотрела на их переплетенные пальцы, не до конца уверенная, поймет ли жених, что она имела в виду. Ей — выпускнице приюта понять общепринятые семейные ценности было сложно. Она была предана друзьям, которые у нее все еще оставались, как показывал опыт с Пип Патом, но никогда до этого она не думала о ком-то, как о семье.       — Давай договоримся, что, если мы задумаемся о детях, ты бросишь эту работу?       Боурман окаменела, сглатывая, но кивая на автомате, как минимум потому, что этого ждал от нее Дэниел. Да и все остальные с легкостью вошли бы в ее положение, поняв такое решение. Только сама Натали знала, что она скорее откажется от возможности создать семью, но никогда не откажется от своей работы.       — Вот и славно. Я занесу тебе завтрак и уеду. Закончу сегодня пораньше, чтобы быть рядом.       Натали улыбнулась почти не фальшиво. Она мотала головой, как шарнирная кукла, соглашаясь с тем, что говорил Хаксли, целовала его на прощание и пыталась осознать их договоренность.