Сообщество переводчиков

Нежить съедала меня изнутри, будто крысы, которых я не убил. Гниение и инфекционные болезни не действовали на меня, словно я труп, а не живой человек. Я должен был гнить в земле, в лесу, где меня никто ни найдёт, ни увидит. Место, где я смогу почувствовать себя счастливым.. Там, внизу. Седьмое число апреля. На улице было всего лишь семь утра, а я апатично лежал на "кровати", своём матрасе, постеленном на полу. Думаю, идеальное место для меня, для всего, что я люблю. От гноя до запаха смерти. Я смотрел телевизор до пяти часов утра, блять. Мне было и вправду интересно, даже фильма никакого не посмотрел, удивительно, не правда ли? Я чувствовал себя на мерзость таким живым и не хотел быть таким. Хотелось быть особым мертвецом, не человеком, а гнилью с костями под землёй, заражённой инфекционными болезнями и разъеденной опарышами. Такими являлись все, кого хоронили хоть раз под землёй и, конечно, навсегда. Я думаю, все были бы рады увидеть то, что я исполнил свою мечту и стал таким радостным, пусть и трупом. Ошету не было бы дела до этого, родителям, возможно, будет грустно, Хеллхаммеру и Некробутчеру станет печально от такого. Я не знал на деле, как они отреагируют, были лишь предположения, но нужно было жить дальше. Все, что я услышал последнее, это хлопок входной двери. Должно быть, это выходил Евронимус, который собирался уезжать в Осло. Я встал с матраса и направился к лестнице, чтобы спуститься и что-то найти в холодильнике, что-нибудь съедобное. Я ведь не должен не есть, хотя бы как-то не умирать раньше срока. Всё это я сделал за минуту, может даже меньше. Уже стоя у холодильника, я стал думать: "Что мне съесть?". Может, это был тупой вопрос, но всё равно требовал на него ответ. Я достал хлеб и.. Это была колбаса, или что? Не знаю.. В общем, я стал делать себе адекватный завтрак, как делают это все. Заварил чая, сделал бутерброд, приготовил себе место, где я буду сидеть и завтракать. Завтрак был не очень, сухой и даже безвкусный. Хлеб отдавал гнилью, которую я, конечно, любил, но в этот раз она была не такой. Колбаса была засохшей и будто покрытая пылью, чай сливался с этим всем, придавая всему этому холод. Эта атмосфера безнадёжности нагнетала постоянно, становилось грустнее и грустнее. Хотя, Олин.. Представь, ты ни человек, ни живой, лишь ходячий труп, смысла твоего существования нет, как и твоих эмоций. Какая разница что происходит в твоей жизни, если ты понимаешь, что это всего лишь сон? Ладно. Отбросив все свои мысли, я всё же съел всё то, что было, встал и направился к телефону. На улице был ветер, поэтому шторы из-за открытого окна постоянно поднимались и опускались. Слава Сатане, что аппарат находился не так далеко от кухни, ведь если бы он находился вообще на другом конце дома, то мне было бы очень плохо. Я взял трубку, поднёс к уху и вновь, как тогда вчера, начал набирать номер своего знакомого. Набранный номер сразу же ответил мне, словно с радостями в трубку начал говорить со мной. — Здраво, Дэд! — промолвил тот, — давно не общались. Что хотел? — Я.. — тут же я запаниковал. Что и как его пригласить? Ведь и вправду давно не общались, а тут резко позвал из-за своего одиночества, — Привет. Да, точно, давно не общались. Не хочешь сегодня заехать к на.. Ко мне, погостить? Блять! Никого никогда не могу спокойно позвать куда-то, словно с Евро говорю, аж бесит. Я стоял и проговаривал ему своё приглашение, надеясь, что он ответит согласием. – Да, конечно, — ответил спустя пару секунд раздумий. — Тогда супер, можешь заезжать хоть в обед. В моих словах было на ужас столько радости, от такого я сразу же положил трубку. Мне кажется, он даже не успел мне ничего ответить или спросить. Длительное время мне приходилось сидеть в одиночестве, но сейчас что-то явно идёт не по своей дорожке. Организм и тело хочет гулять и дышать свежестью, а моё подсознание и мозг — нет, это единственное, что настораживает. Я не желал бы вести такой активный образ жизни, я бы заявил, что я абсолютный похуист по жизни, не обращающий внимания ни на что: ни на людей, ни на проблемы в жизни, ни на еду, ни на норвежцев, проживающих в доме.. И ведь нужно было что-то с этим делать, не смотря ни на что. Но в то же время так не хотелось. Живя как другие, я зачастую забываю сам о себе, поэтому я привык жить так, как хочу, как желает моё мёртвое подсознание. Мне кажется, что даже Евронимусу было так же всё равно на окружение, кроме своей семьи, карьеры группы и своего лейбла, но я не уверен. Что говорить о других? Им было важно мнение многих. Но не своё. Думаю, нужно оторваться на немного от таких мыслей, которые бродят за мной уже несколько лет и заняться хотя бы чем-то творческим, ведь от меня "одно безделье". За столом и рисованием прошло более четырёх часов, а звонка от знакомого так и не последовало. Может быть, он реально приедет только в обед. Сейчас было самое время принять несколько мизерных граммов табака, который я любил больше, чем Евронимус курить. Я жевал его редко, но в любых местах. Снюс — это "кусок снега" у меня в сгнившем, как селедь, сердце. Зачастую он лежал у меня где-то в тумбочке, в плотной, картонной круглой коробке. Я не любил рассыпной, поэтому подкладывал под губу порционный, где-то 1-2 грамма, что я сделал и сейчас. Убрав обратно в тумбу коробку, я встал со своего места, подошёл к окну и раздвинул шторы. В меня будто ангельский свет засветил, можно было ослепнуть. Я словно вампир с аллергией на солнце, отпрыгнул назад, тем самым шторы вернулись на своё место. — Да ёбаный в рот, — загрешил я, — ну нахуй! Я со злостью выпрямился и решился пойти вниз. Иногда меня тянуло в мутный, тёмный и холодный лес, но отпугивало сильно горящее солнце, что до усрачки бесило своей жизнерадостностью. При этом мне нужно оставаться счастливым парнем, довольным жизнью, ведь так, Пер? Пер.. А ты вообще себя слышишь иногда?! Мама была бы тобой недовольна. Я спустился и встал посередине. И что теперь? Я стоял так минуты две, пока не решился зайти в комнату Ошета. Она была такой же, как моя. Так же наполненные стены плакатами, стол, забитый мусором, который любил каждый из нас, вечно не заправленная кровать, одежда на ней, открытый шкаф, сгоревшая лампа.. Было много ещё всего, но, думаю, не стоит этого перечислять, это всё и так понятно, и каждый подобные комнаты уже видел. 91 год как-никак, время совершенства.. В его и моём случаях это так не работало. Я осмотрел комнату, которую видел чуть ли не каждый день и направился к входной двери. Простояв там чуть больше десяти минут, молча с опущенной головой, я не знал что делать. Было скучно, грустно и так одиноко. Депрессия съедала меня изнутри, а времяпрепровождение в Mayhem просто убивало. Так не хотелось этого всего.. Ещё и Евронимус со своим недовольством в турах. Проблемы со здоровьем, которые я сам себе делал.. Я отвратителен и моя жизнь тоже, но я сильный, а другие — пошли на хуй. Резко я услышал звон в дверь. Неужели Евро сломал машину? Я открыл дверь. — Привет, снова. Это был мой знакомый. Он то ли щурился от солнца, то ли так счастливо улыбался мне, аж глаза закрыл. Он подставил ладонь, чтобы я дал ему "пять". — Да, привет, — я сделал гримасу удовольствия и дал ему пять. Нужно было сделать вид, что я счастлив, может, он меня вообще расшатает до безграничного веселья. Я отошёл в правую сторону от входа, чтобы впустить его и дать ему пройти. Он не стал стоять в ступоре как многие. Наверное, его не смущал тошнотворный запах разложения тел, находящихся в дальнем уголке дома. Неудивительно, ведь был он у нас на редкость чаще остальных. Он вошёл и стал идти в кухню, это место он любил больше, чем что-то другое в нашем доме. Я прошёл за ним. Мы уселись за стол. Несколько раз я предлагал выпить ему или перекусить, но он, как я, постоянно от этого отказывался, от чего я даже бесился. Со стороны можно было бы подумать, что я хочу его усыпить и убить, поэтому предлагаю много всего, в чём лежала бы таблетка. Но это было совершенно не так. Думаю, мы просидели так часа два или четыре, так как уже потерял рассудок во времени, разговаривая о чём либо. Я был разговорчив и шутил шутки намного больше. Знакомый так от моего смеха и радости смущался, что думал, наверное, что я сошёл с ума! Однако мне тоже было не комфортно от этого, я испытывал деперсонализацию каждые пару минут. За всё время он так и не попробовал ничего у нас, и в три часа дня ему уже нужно было уезжать. Стало ещё грустнее, но я так же не имел право задерживать человека, хоть и мог, потому что было совершенно без разницы на это. Прощание состоялось не долгое. Мы вышли из дома, поговорили ещё пять минут и он сел в машину. Последнее, что я запомнил от него в сегодняшний день, это мне его подмигнувший глаз. Он уехал так же быстро. И снова я остался один до завтрашнего дня, наедине со своими мыслями и бредом, который я так и не решался бредом назвать. Я сел у дома на землю, поджав колени к груди и держа их руками. Хотя бы на природу посмотреть, а не этот депрессивный вид моей комнаты, который раздражал каждый день, но так пленил своей жутью.. Птицы чирикали, озеро еле слышно давало о себе знать, плескаясь об края берега из-за ветра, листья деревьев шуршали от ветра, который проходил где-то рядом с ними, а солнце светило, как в последний раз для многих. Думаю, было где-то девятнадцать градусов, может даже меньше или наоборот больше. Входная дверь была распахнута, а я, сидячий козлёнок Дэд, смотрел в пустоту в поисках счастья. Я даже не знаю какой будет завтрашний день, для меня это просто загадка. Уверен, что там я приму какое-то важное решение, которое изменит всю мою жизнь и историю Mayhem.. Но сейчас лучше закатать губу. Мешочек с табаком давно полностью впитался во всю ротовую полость, быть точнее в дёсны. А мне уже нужно было заходить домой. Солнце словно летом пекло, даже если я сидел в теньке. Пока всем было просто тепло, мне было до жути жарко, как будто я плавился и страдал в мучениях в Аду. Это то, чего я добивался, но этот Ад мне был не нужен. Я собрался и встал, зашёл в дом, предварительно закрыв за собой дверь. Сейчас я не хотел ничего делать. Всё что было — я сделал. Может поспать? Ночь была для меня бурной, опять ведь не спал. Почему бы и сейчас это не сделать? Я вновь направился к себе в свою дыру. Добродя, я подошёл к матрасу и плюхнулся на него как ни в чём ни бывало. Меня быстро уклонило в сон. Это было неожиданно для меня, потому что я не чувствовал ни разу такой сильной усталости до моментального сна. Может, когда-то давно в турах в Трансильванию. Так же, скорее всего, это было связано из-за анемии.. Мне сказал один человек, что она у меня в пятидесяти процентах есть, на фоне моего самочувствия и моих действий, хоть я и говорил всегда, что со мной всё жутко. Возможно он не понимал сути этого "всё жутко". Я спал и видел до красоты безумный и яркий сон, который смахивал на сны, как галлюцинации, что видят шизофреники и наркоманы. Там не было чего-то пугающего меня до усрачки, как два дня назад, но точно настораживало своим видом. Радужные ручьи, расчленённые коты, кровавый дождь, водопады из гноя, цветные деревья, ножи и прочее холодное оружие, чёрно-белые леса и манящая к себе луна. Я ходил по полю полном трупов людей и животных, среди которых был даже труп Ошета, смотря на всё это, и не видел конца, который я видеть не хотел. Или хотел? И всё же так не хотелось проснуться почти что в ночь в холодном поту от наслаждения увиденной картины. Я аккуратно встал и сел на пол, посмотря в окно. Окно было зашторено так, что за шторами слабо пробивался свет луны. На улице было темно и где-то девять часов вечера, я точно не знаю. — И что мне делать остальное время? Я встал с пола. Оглядываясь на то, как стоит у меня всё в комнате, становилось ужас как уютно. Может сделать перестановку? Я взял своими оставшимися силами телевизор с тумбы и, скрипя зубами, понёс его вниз. На что я только надеюсь.. Ведь я даже не знаю куда его запихну. Наверное, в подвал, если донесу. Я спустился и направился к подвалу. Перед тем, как туда спуститься, нужно было открыть дверь, поэтому пришлось поставить эту "коробку" на пол. Я поставил и открыл замок двери. Он был словно замок на калитку сада или забора. Я снова взял телевизор и спустил его в подвал, притулив на какие-то, на ощупь, бетонные камни. Довольный своим делом, я отряхнул руки от пыли и пошёл обратно назад. По пути я думал, что буду делать и даже придумал. Что, если написать с ума какую-то песню? Этим я занимался вчера, но мне ничего не понравилось. Думаю, займусь этим после маленькой перестановки. Поднявшись, я метнулся к дивану, схватил его за подлокотник и потянул к двери. Было тяжело, даже очень. Я тянул его по лестнице, думая, что он сейчас упадёт на меня и убьёт, перед этим переломав мне все кости до единой. Когда стянул вниз, то понял, что не дотяну до подвала. Поставил где-то под лестницей, кто найдёт - разберётся. Больше забеспокоится Евронимус, он себе даже, наверное, волосы вырвет, когда увидит пропажу телевизора и дивана. Тумбочку и коробку с дисками я убрал куда-то к шкафу, матрас пододвинул впритык к стене ровно по центру. Теперь я был точно удовлетворён. Я сел за стол, достал какую-то старую тетрадь и ручку. — A dream of another existence, you wish to die.. — мямлил я себе под нос, — a dream of another world, you pray for death.. Я начал записывать это себе в тетрадь, формируя из этого текст. — What you found was eternal death, no one will ever miss you.. Нет, это должно быть в конце, — в конечном итоге я стал сам себе противоречить. Формируя на основе своих мыслей и опыта в жизни, через час я добился не столь ущербного, но и не привлекательного, текста. Надеюсь, тот, кто найдёт это после моей смерти или до неё, будет распоряжаться этим текстом осознанно, а не просто по шутке. Я отложил всё, вышел из комнаты и посмотрел на часы у лестницы. Почти двенадцать.. Я не домохозяйка, поэтому мне и стирать, и готовить что-то не нужно. Больше похоже на жизнь среднестатистического американца, которым я не являюсь. Я зашёл обратно в комнату. Руки всё тянулись вниз и тянулись, была жуткая усталость. Кажись, даже жить не хочется в такой момент. И чего это на меня нашло? Было ведь так хорошо, хотя, может, и на фоне моей депрессии так.. Никто не знает, наверное. Руки и ноги немели от холода при малейшем ветре, а я даже не чувствовал это. Я встал напротив стола. — Life.. Eternal.. Медленно взяв ручку, будто в последний раз, я криво записал название вверху текста. — Готово. Теперь я точно не был чем-то занят, поэтому закрыл тетрадь и на этот раз отложил всё до неопределённого срока. Может быть до завтра или намного позже. Один отец Сатана знает. Будет время, надо будет поискать свои старые каракули. Я сел на матрас и уставился в стену, что была так далеко от меня. Как давно я не чувствовал себя так — отрезанным от мира и далёким от всех. В тишине, умиротворении. И всё равно так хочется покончить со всем этим. Я хотел бы умереть прямо сейчас, но никак не мог встать и найти нужный нож. Как трудно даже представить себе это. И как я понял, просидел я недолго. Я встал и направился к ружью, висевшему на стене у лестницы. Обычный дробовик, принадлежащий Эйстейну. Я поставил его у стены возле двери. Когда-нибудь он мне понадобится. Сегодня, завтра, через месяц, год, пару лет.. Подойдя к своей тумбочке, я вынул свой новый норвежский лесничий нож и положил его на стол. Он мог бы тоже когда-то пригодиться, просто нужно дать ему время. Из тетради я вырвал листок и положил отдельно на стол. Готово. Теперь мне точно ничего не нужно делать..