Искушение

       Три часа, тридцать три минуты ночи. Галерея в Лондоне. Все ближе к концу света       Руфь сидела, впечатавшись, в белый кожаный диван, соперничая с обивкой в степени бледности. Инстинктивное желание моргать нарушало каменный взгляд в никуда так скромно и боязливо, что веки должны были напомнить о себе колючей сухостью, прежде чем, все же, растерянно сомкнуться. Полностью обнимая подтянутые к груди колени, девушка уткнулась носом в снежного цвета ткань своего платья.        - Знаешь, а это одна из самых странных реакций на твоё вмешательство в человеческий рассудок. - Кроули неспешно наливал себе вино в оставленный бокал. - Не так зрелищно, как тот паренек, решивший лучшим сразу выстрелить себе в голову. И не столь убийственно скучно, как большинство, сразу идущие вбивать всем постулаты абсолютной доброты. - Стеклянная бутылка звонко согласилась, скрипнув о металлическую столешницу. - Тем не менее, я, все больше, убеждаюсь, что мы зря теряем время.       А вот Азирафаэль места себе не находил. Впрочем, как и в любой из подобных ситуаций. Их было, для шести тысячелетий, сравнительно не много, да и каждый раз приходилось писать отчеты-мастодонты, что не добавляло радости к этому деянию. Однако, светлый лик не был бы столь истинно святым, если б не переживал за каждого просветленного. Как большое родительское сердце не смогло бы не трепетать над каждым своим детищем.       Стоит, правда говоря, отметить, что все посвящённые не отвечали прямо тёплыми чувствами, а уж, тем более, взаимным трепетом. Большинство сходило с ума, треть - падало в смертные грехи (за что Ад был благодарен такой провальной программе Рая), ещё треть - уходило в создание себе кумира и несение, как уже упоминал Кроули, лишь своего извращенного понятия добра (над чем также смеялась преисподняя).       Оставшиеся пытались донести что-то другим, но, как показывало время, слушатели не понимали мудрости пророков и те, в свою очередь, тихо доживали отведенное время, беседуя с ангелами и полностью отречась от человеческого общества. Из-за непонимания, кстати, последнюю группку люди относили также к первой половине - безумцев,- что губило, и без того мертворожденную, истину дополнительно.       Ангел, до этого суетящийся по всему помещению, наконец подошел к живой статуи и протянул стакан прохладной воды. И только он было хотел продолжить бормотать свои извинения, перемешанные с пояснением бытия, как столкнулся с ее взглядом.       Сейчас на светловолосого джентльмена смотрели не испуганные глаза человека, погрязшего в животном страхе перед неизвестным. Мраморное спокойствие и взгляд, наполненный древностью и зрелостью души, обрушились на ангела.        - Благодарю. - Руфь слегка приподняла уголки губ и раскрываясь, как цветок белой лилии, протянула к стакану ледяную ладонь.       Всё-таки, как бы сильно сейчас она не была преисполнена в познании всего сущного, её рассудок продолжал существовать в простом человеческом смертном теле, еще подрагивающим и переживающим сильное потрясение.       - Как Вы чувствуете себя, моя дорогая? - Азирафаэль привстал на одно колено, опершись на подлокотник, дабы удобнее вести беседу. С неподдельной тревогой, взял свободную руку пророка, как тогда в магазине, будто бы для совместной молитвы, и продолжил: - Мне крайне жаль, что заставил Вас прийти в такое беспокойное положение души. В самом деле, если бы не предстоящий армагеддон и все эти неурядицы, я уверен, Вы, моя драгоценная, смогли бы дальше заниматься своими обычными делами и...       - Обычность до смерти скучна. - Сапфировые галаз продолжали смотреть на приятнейшего собеседника уверенно и завороженно. Так люди глядят на безопасные водопады, блаженно плескаясь в их котлах, или на снега Эвереста, уже поднявшись на саму гору. Человек подумает о чувстве достижения и своей величественности в этот момент, но я говорю о благодарности.       Верующие толкуют, что именно в ощущении себя в определенном моменте, они чувствуют Бога. Отчасти, правы: когда личность способна отречься от всего выдуманного металлическим прогрессом и вдохнуть полной грудью сокровения природы, то способна прийти к первоначалу и очиститься от пустых бытовых мелочей. Кто-то даже плачет в такие моменты. Хотя, это тоже объяснимо: ребенок, оторванный от матери, будет плакать, увидев свою колыбель.       - Вы, мистер Азирас...Азираф...- Начала Руфь.       - Можно просто Азирафаэль, Свет мой. Без украшающих излишеств местного этикета. - Серафим добродушно улыбнулся.       В запыленном и тряпичном сердце доктора прокатилась приятная волна свежести:       - Сказанное Вами...тобой правдиво: я в полном замешательстве, тихом ужасе. Ощущение, словно... вышел из театра, в котором просидел всю жизнь, смотря какую-то нелепую постановку, в которой ежесекундно пытался не терять смысл. А потом - раз, - Мисс Виннер говорила спокойно и, даже, слегка растянуто. - Ты видишь настоящий мир.        Холодный взгляд вновь провалился в пустоту.       - Мозг отказывается принимать реальное, просто потому, что привык только к постановке и подлинное кажется выдуманным. Наверное, так человек не с ума сошедший и сходит: путается, во что верить и кому, запутываясь в этом всем. - Голубая грусть наполняла каждое слово.       - Поэтому, так важно верить. - Ангел продолжал обнимать ладонями холодную руку пророка. - Даже, если ты посчитаешь, в какой-то момент, свое верование ошибочным, нужно понимать, что в определенный этап жизни, оно спасало тебя и, соответственно, было твоей опорой в нужной ситуации. Стоит отпустить его и идти к следующей истине.       - Забавно, я это говорила некоторым своим пациентам, погрязшим в печальном состоянии, из-за прошлого. -Руфь кротко усмехнулась, немножко стыдливо взглянув на собеседника. - Видели бы меня сейчас профессора, перед которыми я защищала докторскую: объединение религии и науки.       - Между прочим, врачи - светлейшие души. Я, право признать, моя дорогая, восторгаюсь ими. - На пухлых щеках расцвел персиковым цветом легкий румянец.       Девушка также засмущалась. Но, почти сразу же, на лице проползла эмоция разочарования:       - Выходит, мое призвание в медицине, и весь тот успех лишь потому, что мне помогали свыше? - Хотелось еще выразить чувство стыда за то, что, получается, будучи расхваленной, доктор гордилась собой незаслуженно. Все равно, что черепаха будет восторгаться своей способностью жить дольше окружающей рыбы, хотя это просто ее природа и стандарт.       - Ох, думаю, многие так полагают, к сожалению. - Ясный рассвет голубых глаз серафима продолжал одаривать блаженствующим взглядом собеседника. - Я не просто так сказал, что восхищаюсь этой жертвенной профессией людей: вы отдаете большую часть своей короткой жизни для того, чтоб спасать других и постоянно ищите новые способы, дабы приносить беднягам облегчение. И зачастую - безвозмездно, забыв про материальные награды. В этом нет никакого небесного участия. - На мягких веках, блеснули крохотные слезинки. - Это и есть - чудо, созданное человеком. Истинное добро.       Затхлую душу пророка обдало свежим ветром, словно огромными пуховыми крыльями.       - Вы такие сладкие, что может даже стошнить. - Где-то на заднем фоне, вдали от умиротворенной и сладкой идиллии, словно из другого мира, а, если уточнять, - бездны, раздался голос Кроули, сидящего, все это время, как ни странно, по другую сторону того же дивана.        Хищный взор тут же набросился на демона, теперь уже, даже, с большей уверенностью и жаждой. Мгновенно оценив оставшиеся полглотка на дне бутылки, Руфь съязвила:       - Пить просто надо меньше. - Благодаря усмешке, оголились белые аккуратные клычки. - Хотя, кажется, я это уже говорила.       В ответ ее кинулись разрывать обжигающие янтарные глаза. Узкие зрачки впились в нахалку, позволяющую себе лишнего.        - Послушай сюда, пешка. Если ты так уверена, что с вместе с этими всеми святыми историями ты получила еще и бессмертие, то должна узнать, что глубоко ошибаешься. Поэтому, раз уж, ты - убожество*, что-то и можешь, то будь полезна хоть немного и займись тем, что тебе поручили. - Змей прошипел на последних словах, а бокал, сжимаемый в худой руке издал жалобный треск.       Горло схватил душащий спазм. Не зная того, выкинув реплику о "нужности", искуситель изрядно всколыхнул глубокие душевные шрамы человеческой памяти. Виннер встала, освобождая руку от объятий, продолжая впиваться ледяными пальцами в стакан с водой.       Он не знает. Не знает. Пока что       - Раз уж ты такое адское создание, - Из-за шума и давящего спазма Руфь было немного не до голоса в голове. - То мог бы выдавать что-то действительно страшное. А не просто язвить, как обиженный неудачник. - Под реплику осмелевшей, поджарая фигура тоже поднялась с дивана, на что доктор едко улыбнулась. -Или кое-кто не так низко пал?       Один-один.       Что-то мягкое и светлое шевельнулось внутри Кроули, только чтоб сильнее забиться под ребра его общей сущности и стать еще незаметнее. Желтые глаза наполнились тоской.       - Да хватит вам обоим! - Между вспыхнувшими встал Азирафаэль, поочередно оглядывая каждого. - Вцепились в друг друга, как кошка с собакой. Начали из-за ничего, какой-то глупости и раздуваете дальше, кусая все больше и больше. - Ангел опечаленно фыркнул:- Вы оба благоразумные существа, а ведете себя, как...вода!       Секундное замешательство от непонятного сравнения прервали три пары глаз, устремленные на стакан. В нем больше не было хрустально чистой жидкости.       - Я же говорил, что она - действительно пророк. - Серафим усмехнулся, но тут же осознал, насколько это сейчас неуместно.       Сцепленная промерзлыми объятиями тонких пальцев, в стакане стала густеть кровь**.        Преврати обратно       Теперь Руфь шелохнулась от слышимого голоса и посмотрела куда-то наверх.       - Превратить...обратно..?       - Позволь пояснить: так как ты осознала свое предназначение, то, скажем так, позволила себе кое-что делать, что не могут другие люди. - Подоспел серафим. - А Великая сила, насколько я, только что смог понять, как раз, это и сказала. Забавно, не правда ли? Так могли делать, кстати, Моисей, Парацельс, какой-то нидерландский художник...       - Босх. - Сухо бросил Кроули, любивший искусство, или, как он сам говорил, отрицая светлое чувство, просто сильно любующийся им.       - Да-да, именно этот молодой человек...Странно он, все-таки, решил донести людям незримое. Да еще, так исказить.       Руфь же молча отошла к подоконнику, дрожащей рукой поставила стакан, привычным движением взяла сигареты и, также безмолвно, закурила устремив взгляд на две тысячи ярдов**.       - А может быть, я, все-таки, сошла с ума?       Тяжелая ночь прошла, на удивление, быстро. Пророк, взращивая дальше шок от происходящего, все же, поняла механизм превращения воды в кровь и обратно, благодаря Азирафаэлю, оставшегося в галерее до самого утра и рассказавшего еще великое множество нужной информации. Кроули, сухо бросив еще пару нейтральных фраз, ушел с первой розовой зарей, объяснив другу, что у него остались незаконченный дела.       Каждый, уважающий себя, однозначно захотел бы насладиться спокойным завтраком в доброе лондонское утро за пару дней до конца света. И поразмыслить, куда деть свою падшую душу, после.       Букинистический магазин. Следующий день       - Недвусмысленные и точные предсказания? То есть, гадалки тоже реальны? - Руфь аккуратно прохаживались между экземплярами редких книг и, непонятных никому, ангельских писаний.       Найдя такие, случайно (а Азирафаэль, в силу своей душевной легкости и всей невинности, периодически, мог забывать свои черновики на самом видном месте) , люди видели лишь какую-то вязь, писанную тончайшим пером и считали это крошечной частью, навеки затерянных, библиотек.       Должно быть, царей, мудрецов, философов, исследователей, ученых и прочее важных лиц изрядно позабавило б содержимое, имей они представление о небесном языке. Однако, будучи лишь людьми, они так никогда и не смогут узнать о, записанных на скорую руку, услышанных кулинарных рецептах, списках дел на следующий век или, попросту, адресов дальнейших дел по работе.       - Не совсем, дорогая моя. Настоящих ведающих было очень мало, а те, что имели честь действительно знать будущее ждали человеческие пороки. - Серафим осторожно задвинул книгу Агнессы Псих - подлинной и последней ведьмы Англии - в глубь вороха исписанных листов, так как, все еще, не решил, какой из вариантов объявления о нахождении антихриста верен и более действенен. - Уважаемая Агнесса,например, изрядно любила украсить свои дни спиртным. Но, должен отметить, ее предсказания, на редкость, истинны. К слову, об этом, Свет мой, - Азирафаэль нервно обтер ухоженные руки и полностью обратил свое внимание на доктора. - Мне, как раз, нужно тебе рассказать об этом более подробно.       Виннер, измотанная сутками с парой часов сна и переворотом ее личного мироздания, мягко, словно укутываясь тонким шлейфом окружающего ладанового спокойствия, томно гладила корешки писательских трудов блаженным взглядом. Легкая фигура остановилась у рукописи с золотой паутинкой, непонятного раннее, языка.       История небосвода. Первый том...       И тут же, голос добавил:       Возьми. Поймешь и излечишь. Излечишься сама, рассказав       - Рассказать что..? - Вопрос был оглашен незримому собеседнику. В конце концов, раз уж, девушка приняла факт, что слышимый глас действительно был не плодом ее разума да еще и, действительно, помогал в трудных ситуациях, хорошим решением стало отвечать на реплики и начинать диалог самой. Все-таки, идея дружественных отношений с Богом нравилась и, даже, немного льстила Руфь.       Все хотят быть избранными, но не слышат, что их зовут*** и, от того, злятся на зовущего. А ведь, сами виноваты в том, что пропускают возможности, отговариваясь страхом и сомнениями. Потом твердят, что мир несправедлив. И дело совсем не в том, чтоб слышать голос Высшей силы напрямую. Ведь, если человек сам захочет стать избранным, он услышит зов и увидит знаки, ведущие к лучшему, повсюду.       - Ох, драгоценная моя, от этого зависит дальнейшая судьба и, возможно, нам все-таки удастся избежать конца света. - Ответил Азирафаэль, посчитав, что вопрос был адресован ему, что, говоря по правде, выглядело, логично. - Я могу угостить тебя чаем? Или ты предпочла б что-нибудь другое в столь душный час?       Выдернутая из раздумий, пророк посмотрела на хозяина книжного магазина, словно, увидела его здесь впервые:       - А?..А, да, пожалуй, мне сейчас не помешала бы чашечка крепкого кофе. - Девушка, уже было, собиралась устремиться к собеседнику, как вопросила: - Азирафаэль, я могла бы взять почитать эту книгу? - Мраморные тонкие пальцы легко коснулись заветного корешка.       - Конечно, дорогая. Но, только в случае, если будет время. Все-таки но носу Армагеддон. К слову, ты будешь первым и, возможно, единственным человеком, кто узнает ее содержимое. Не считая одного, почти забытого, отдела в Небесной канцелярии, историей никто не интересуется...Так печально. - Серафим грустно вздохнул, но тут же сосредоточился на предстоящем деле. - Итак, - Он осмотрел свой стол, на котором в изысканной хрустальной вазочке продолжал жизнь, слегка помятый, цветок лилии. Легкое движение над пустой фарфоровой чашечкой, из старинного французского сервиза, и, внутри раскрыл свою ароматную черную гладь, свежайший (буквально: созревший, сорванный, обжаренный и перемолотый за секунду) лучший колумбийский кофе. - Тебе нужно будет поехать в Тадфилд.              В голове демона метался ураган мыслей. Начиная от горечи воспоминаний, шеститысячелетней давности, которые Кроули пожелал топить дальше внутри, посчитав себя слишком постаревшим для ворошения, никому не нужных, шрамов, заканчивая понравившейся и неожиданной идей спасения.       Идей, которую он страстно возжелал разделить с единственным, кто относился к нему если не хорошо, то, по крайней мере, терпимо-нейтрально. И, соответственно, тоже должен быть спасенным и живым. И, обязательно (желательно: не силком же тащить за собой друга), рядом с ним.       Уроборос раздумий в голове Змея продолжал крутиться по одной и той же траектории.              Необычайно спокойный, перед кануном завершения мира , лондонский вечер       Руфь положила худой подбородок на твердый руль "Ягуара". Машина умиротворенно стояла у входа в дом, где девушка снимала квартиру. Идти в холодную и пустую, чужую и серую комнату, чтоб набросать план на последний день мира, проспать пару часов и в три утра поехать в Тадфилд, чтоб вразумить антихриста.       "Если все пройдет хорошо, то это будет самая, что нинаесть, конечная психотерапия в моей жизни". - Рассуждала Виннер бесстрастно глядя на прохожих, спешно идущих в теплые квартиры, полные света и сердец, ждущих своих любимых. "Хотя, что так, что так - моя карьера врача, лечащего души, закончиться. Даже забавно."       Мимо машины прошла семья: маленькая девочка утирала носик. Красивые и счастливые (не идущие в данный момент с улыбкой, а люди, посмотрев на которых (особенно, если ты опытный специалист), можно понять, что у них все хорошо и спокойно) мама и папа, шли рядом, приобнимая и поддерживая малышку. Сквозь тонкую щель спущенного стекла, до Руфь дошел обрывок диалога:       "- А вдруг, у меня не получится?" - Засопела девочка.       "- Ну что ты, дорогая, ты же такая у нас замечательная!" - Женщина остановилась и обняла свою дочь: - "Мы с папой тебя обязательно поддержим и будем рядом, когда тебе понадобиться помощь."       Они продолжили идти домой. Мужчина ласково обнимал жену и оба с любовью смотрели на своего ребенка. Потом они вместе поужинают теплым пирогом с яблоками, медом и орехами и каждый займется своим делом, зная, при этом, что они, все равно, вместе в уютном и безопасном доме.       - Знаешь, Господь, прошлое - это, конечно, хорошо. Проходя через все эти ошибки, ты получаешь ценный опыт, но... Это, все еще, больно. - Едва слышимо говорила Виннер. - Хотя, может быть, я просто еще сама ее несу, боясь почувствовать себя счастливой и отпустить то, что уже не имеет никакой ценности. - Девушка смотрела на вечернее небо с грустью и, складывалось ощущение, что ее там слышат. - Мне, ведь, кажется, что через всю эту безэмоциональную маску мне не сделают больно...как тогда...и тогда...и... Что думаешь, Господи?       В лобовое стекло влетел голубь. Рассеянная птица свалилась на капот, посмотрела на оробевшего водителя и, что-то проворчав, поспешила удалиться. Робко повернув рыжую голову в сторону улетающего гостя, Руфь заметила небольшую стопку бумаг, на соседнем сидении. Новообретенный коллега и, дальнейший хороший друг, как хотела считать пророчица, снабдил ее парой рекомендаций и несколькими листами с краткой информации о представлении Князя Тьмы. Однако, под светлыми и, все еще, пахнущими воском и миррой, пергаментами лежало что-то еще.       Та самая книга, зацепившая внимание - первый том "Истории Небосвода", за авторством которой и стоял Азирафаэль.       Тонкие пальцы взяли рукопись и, наугад, открыли разворот. Как это часто бывает, легче всего для просмотра раскрываются те смежные страницы, рядом с которыми были вырваны другие. Неаккуратные края создают подобие закладки, каждый раз напоминая о своей немости. Тем не менее, рядом вот с такой дранной вариацией лежал бережно свернутый листок.       "Неужели вот так можно озлобиться на книгу, тем более, написанную ангелом?" - В голове Руфь прозвучал вопрос.       Было больно читать содержимое       Доктор снова посмотрела на небо, все еще принимая факт наличия, постоянно открытого, диалога с Богом. Холодные пальцы открыли листок и сапфировые глаз округлились.       На пути в галерею искусств.       - Знаешь, если таким образом ты решило ответить мне на мой вопрос, Уважаемое Великое Нечто, то, лично для себя, я ничего не поняла. Но, - Девушка остановила машину и спешно потянулась за сигаретами - ком в горле сильно начинал мешать дышать. Никотин, как бы это не было иронично, спасал от приступов, будучи ядом. - Но, если уж нам суждено всем погибнуть, может мне попробовать извиниться? Терять будет нечего. Я, все-таки, человек и нам это свойственно, само знаешь...Черт. - Пустота упаковки, пропахшей качественным табаком заставила нервничать.       Девушка страдальчески простонала и попыталась сдвинуться с места, но верный "Ягуар" безнадежно молчал:       - Ну, спасибо. - Уставшее лицо закрыли ладони. Хотелось пустить хоть одну капельку слезы, но разум считал, что сейчас не время. Иметь расписание для чувств - так забавно со стороны людей.       Лондонские улицы были почти пустыми, не считая всю ту редкую богему, что любила просиживать ночи за стаканам холодного портвейна. В принципе, спирт тоже мог помочь избавиться от спазма и отсрочить напоминание о личном недуге, хоть и усугубить положение здоровья после.       Изрядно ворча на все насущее, Виннер шаткой походкой поплелась к заведению. Аккуратный замочек дамской сумочки никак не хотел подчиняться и стал виновником очередного столкновения.       - Да чтоб тебя! - Раздался знакомый голос.       - Боже мой...Кроули! - От такой последовательности, демон скривился. - На самом деле, рада тебя увидеть...Как бы это не звучало.       "Хорошо, это очередной твой замысел. Тем не менее, благодарю, что услышало меня так быстро." - Промелькнула в голове фраза, обращенная уже к постоянному собеседнику. И только девушка захотела продолжить, как...       - Так вот каков, этот Кроули. - Двое рыжих обратили внимание на говорившего, позади девушки, возникшего, словно (не условно, а точно) с неба. Низкого роста мужчина, в пальто, цвета жесткого пустынного песка, улыбался, смотря исключительно на демона.       - Сандальфон? Какая "честь"! - Оскалился в ядовитой улыбке Змей при виде старейшего, в былые времена, коллеги. - Гавриил, надеюсь, тебя хорошо подкармливает? Поводок не сильно жмет?       Ангел надменно поджал губ:       - Можешь завидовать сколько угодно, грязный гад. Я здесь не за выслушиванием твоих оскверняющих речей. - Правая рука архангела наконец взглянул на еще одну присутствующую: - Мисс, я вынужден попросить вас удалиться прочь к своим смертным и бесполезным делам. Я тут...как же это называется у вас...А! Исполняю свои рабочие обязанности. Так пойдите вон - грешить и совокупляться, как вы глупые люди, привыкли!       Печальное зрелище. Он здесь с вестью       Руфь мимолетно взглянула на небо, поверх головы заносчивого посланника и, молча согласившись, вступила в диалог:       - Уважаемый, я в курсе ваших распрей между Небесами и Преисподней, поэтому, все-таки считаю не лишним остаться. Тем более, раз уж, Вы прибыли донести какое-то послание, то поторопиться и исчезнуть, также неожиданно как вы и появились, стоит именно Вам. Да и у меня есть разговор к Мистеру Кроули.       - Да кто Вы такая, что смеете так обращаться ко мне! Откуда Вы знаете про весть?! - Сандальфон опешил и сделал шаг назад.       - Она - пророк. - Ответил вместо девушки искуситель, несколько удивившийся обращению к нему в ее реплике. - Что же такого важного ты хотела сказать в столь прекрасный час? Или эта ваша совместная игра?       Спазм, тянул глотку, заставляя чувствовать боль все сильнее.       - Я хотела бы извиниться перед тобой. Даже, если тебе, все равно на такое, то, хотя бы просто знай. Распря получилась, действительно, глупой и из ничего. Да и мне очень жаль, что я неаккуратной фразой заставила тебя вспомнить ... - Выговаривать это снова не хотелось и Виннер просто, показав на небо, опустила руку вниз, намекая на смену фракции. - Вообщем, я посчитала правильным, чтоб ты услышал.       - Это...- От простой смертной не сводили интереса медовые глаза с тонким зрачком. - Человечно.       -Заткнитесь оба! - Разорвал неожиданную идиллию посланник. - Во-первых, мы все знаем про твое совращение нашего наивного коллеги - Азирафаэля, и уже готовим тщательный отчет твоему начальству. Если ты, гад, сможешь выжить в Последней битве, мы самолично позаботимся о твоем исчезновении! А, во-вторых, - Ангел перевел взгляд сиреневатых глаз на пророка. - Это неслыханный позор: чтоб человечишка, одаренный таким ценным талантом, извинялся перед какой-то падшей тварью, вроде него! Тебе должно быть стыдно за такое, дева! Ты обязана покаяться за такую мерз...       Две пары хищных глаз вцепились и стали разрывать говорящего:       - А я думаю, единственная тварь, падшая в моих глазах, здесь только ты. - Еще немного и из-за кома в глотке невозможно будет говорить. - Посланник Небес, созданный Творцом с такой любовью, оказался таким бездушным и слепы...- Последнее слово превратилась в свистящий хрип и Руфь схватилась за горло.       - Да кем ты себя возомни..!       - Проваливай, к своему папочке, Сандальфон! - Под светлой подошвой ангела, заструился дым, а асфальтовая плитка стала накаливаться.        Выдавив из себя еще парочку гневных обращений, Небесное существо, чуть протанцевав на клочке нагретого, теперь уже до красна, тротуара, поспешило сиюсекундно удалиться. Неизвестно, сколько ангелов способно сплясать на кончике булавки. Однако, в неудачной ситуации, видимо, любой посланник Рая, будучи в единичном экземпляре, способен выдать короткий пируэт на поверхности асфальтового покрытия.       - Эй, ты не в порядке. - Демон обратил внимание на доктора, схватившегося за гортань так, словно кто-то невидимый душил. - Как тебе помочь?       Этим кем-то был целый букет недугов, который люди называли Вьетнамским синдромом. Однако, позже выяснилось, что столь печальному состоянию подвержены не только солдаты, пробывшие в юго-восточной стране, но и простые граждане, дети, пережившие за свою жизнь не мало душевных боев.        Как уже можно было понять, моя дорогая Руфь, была чересчур самостоятельной и повзрослевшей слишком рано, не благодаря определенным событиям, а вопреки. Ведь, чтоб получился, восхищаемый всеми, бриллиант, ему нужно будет пройти через тяжесть и испепеление. Но никто, почему-то, не говорит о том, что все эти драгоценные камни, хотели быть алмазами. Вы заметили?       Врач, продолжая хвататься за горло и быстро найдя опору в ближайшей стене здания, прохрипела:       - Не трогай меня...Все нормально, рада была видеть...- И продолжая, вцепляться в глотку ледяными пальцами, девушка проскользила вдоль кирпича, поспешив спрятаться за угл и куда-то подальше.       Никто не должен видеть, как ей плохо. Никто, ни одна живая душа. Она может излечить боль других, вывести из лабиринта сломанного разума, спасти человека, напомнив ему о том, что тот, все же, является человеком. Но не себе.       Боль родительских предательств, ненависти, унижений, гнева, побоев сдавливали горло, желая быть освобожденными. Но маленький ребенок, однажды, просто понял, что нельзя говорить о своем внутреннем мире. А, поскольку, малыш не допускался к окружению и был только с родителями, привычка закостенела внутри, заставляя окаменеть все остальное.       Самые красивые и ценные цветы распускаются в непогоду, в холоде и мраке.       Тем не менее, не стоит бежать жалеть и романтизировать всех людей, говорящих о своем несчастье. Ведь достоин тепла только тот, кто не смотря на бураны из осколков, остался с сердцем ребенка внутри и сохранил в себе человечность.       Возможно, Руфь всегда хотела спасти только себя, ту, которая давно затерялась в прошлом, однако, будучи светом для других и помогая нуждающимся, она чувствовала себя неподдельно счастливой. И это было не каким-то Божьим замыслом, а простым человеческим чудом.       Девушка, шатаясь, проскочила угол, пытаясь сделать хоть один полный вдох необходимого кислорода. Незакрывающийся вход в небольшой, малопосещаемый, парк, находящийся рядом, очень удачно сослужил, позволяя скрыться от всех и всего. Припав на колени, мученица проползла за каменную ограду и оперлась на ближайшее дерево. По ледяным щекам текли горячие слезы, а горло изнывало от спазма. Нужно просто перетерпеть боль воспоминаний, бегущих перед глазами, успокоиться и не задохнуться.       Выпей воды       Не придавая значения ничему, Руфь грубо массировала шею и, стараясь остановить плач, свистом прохрипела куда-то кому-то:       - Здесссь...нет воды.       - Вообще-то есть. Пей. - Сухих губ, жадно хватающих воздух, коснулся широкий пластиковый ободок. Жидкость приятно окатила рот и горло, которому стало, однозначно, легче. Чья-то другая теплая рука поддерживала за плечи, для большего удобство и не расплескивания содержимого бутылки.       Дав необходимую влагу, горячая ладонь аккуратно коснулась нежной кожи горла. Буквально прозвучит для людей, но спазм, действительно, как рукой сняло. Изнеможденная приступом, Виннер припала к чему-то плечу.       Стало тепло. Так же хорошо, когда приходишь после слякотной и ледяной погоды, промокший и озябший к потрескивающему камину. Переодеваешься в сухую одежду и укрываешься мягким пушистым одеялом. Что-то пуховое действительно накрыло, мерзнущие постоянно, тело Руфь, но было не до этого. До, промокшего от слез, носа доносились легкие запахи свежего дикого винограда и спелых ягод шиповника.       - Даже не вздумай рассказывать кому-либо, что я тут направо и налево оказываю первую помощь людям. Это совершенно не в моей компетенции!- Раздался знакомый голос.       Пророчица резко распахнула мокрые глаза и вскинула голову, дабы наконец понять, в чью плечо уткнулась. Искоса за ней пронаблюдали золотистые радужки.       - Т..Т..Ты? Поч-ч-чему? - Осознав, кто только что помог ей, доктор постаралась отпрянуть, но, только сильнее накрылась черным, греющим опереньем.       - Было бы лучше, оставь я тебя? - Кроули ухмыльнулся и отвел взгляд к небу. - Азирафаэль не одобрил бы.       Демоны всегда врут. И люди тоже, если не хотят говорить то, что даст ненужное, по их мнению, описание личности. Но Руфь была опытным и лучшим специалистом, способным определять подобное, даже после приступов и поэтому, просто мягко приподняла уголки губ.       - Спасибо.       - Брось. Говорю же, - это не в моей компетенции, мне это не свойственно. Считай... считай себя особенной, а это - случайностью.        Руфь расслабленно хмыкнула и робко, словно, до этого, плечо стало влажным совершенно не от ее слез, снова опустила легкую голову в запахи осенних ягод.       - Но, стоит признать... Это - ад. - Спустя сладкую и самую теплую минуту, выронил Искуситель.       - О чем ты? - Выползать из согревающего пухового кома не хотелось, но было, все же, интересно.       - То, с чем ты живешь. С болью. И это, ведь, ежедневно. Ладно бы, люди жили по тысячи лет, когда ты можешь забыть что-то, просто потому, что прошло не одно, более яркое, событие. А тут: существуя так мало, переносишь так много. - Кроули тяжело вздохнул. Ангелы способны чувствовать чужую любовь, тепло и прочее прекрасное. Демоны же могут видеть все темное в человеческих душах, что отлично помогает при рабочих обязанностях. Но сейчас, искуситель ощущал все те события, оставившие глубокие рубцы в памяти, человека рядом. - Так ты еще, при этом, не стала мстить миру, как это делали помешанные, кромсающие других.       Руфь задумалась.       - Я видела тех, кто несет боль с собой, и знаю какого это - принимать ее от них, насильно. Мне не понравилось. Так зачем мне становиться самой палачом, если я знаю, как больно тому, кто под лезвием? - И выдохнув, последний холод из груди, добавила: -Я не они.       Лондонская ночь была прекрасной и, на редкость, сухой. Люди уже готовились ко сну и тишина мирно укладывала окрестности скромного парка.       - Как тебе удалось? - Продолжал демон, согревая пуховыми объятиями черных раскидистых крыльев.       - Звезды.       После краткого ответа, к пророчице обратился недоумевающий мягкий взгляд, однозначно ждущий услышать подробности. Девушка же, набрала мягкий воздух и продолжала:       - Когда мне было безумно одиноко и казалось, что весь мир против моего существования, я смотрела на звезды. Считала их. Представляла, что там тоже есть кто-то грустный и тоже смотрит сюда, с надеждой. - Виннер слегка усмехнулась. - Наверное, это глупо, но мне нравится. Все-таки, звезды - это одно из самого, если не единственного, прекрасного, что можно было придумать.        Кроули однозначно польстил такой ответ, ведь к небесным огням он имел прямое значение.       Звезды с тобой были всегда       Голос в голове прозвучал ласково, словно, прощая кого-то. Но Руфь уже дремала в пуховом тепле и долгожданном успокоении, ведь боль ее больше никогда не потревожит, так как была услышанной. В ту ночь, девушка, наконец-то, выспалась.