***
Перед матчем с Лисами напряжение чувствовал каждый Ворон. В целом, они не сомневались в победе. Однако в этот раз они хотели не победить, а растоптать команду противников. Простая победа интереса не предоставляла, им нужно было показать, что с командой Эдгара Аллана подобное отребье не должно даже пытаться соперничать. Такие настроения буквально пропитывали команду, и Натаниэль чувствовал себя не то что лишним, а буквально белой вороной. Рыжей, в данном случае. Не то чтобы в этом была его вина. В значительной степени такое мнение о победе продвигал Рико. Все знали, что Морияма ненавидел проигрывать, и теперь, без Кевина, в своей команде он был лучшим нападающим. Натаниэль в отсутствие Жана оказался лучшим защитником команды, и обычно перед матчами Рико предпочитал играть не против него, а на одной стороне. Это помогало им сыграться, и, в целом, капитан чаще оставался доволен уровнем игры Веснински, чем нет, так что в предматчевые времена Натаниэль сильных побоев не получал. Проблема в том, что он не мог играть из-за сотрясения в этот раз. Кто бы мог подумать, но оказалось, что последствия травмы головы более долгосрочные и серьезные, чем от прочих ран. Из-за этого Рико злился, словно Натаниэль специально уклонился от игры, словно он мог сделать что-то со своим сотрясением так, чтобы это не имело последствий, или словно капитан не был тем, из-за кого Веснински вообще доставили в больницу. Раз уж на то пошло, он едва мог ходить, не шатаясь, что уж говорить о беге. К тому же, Натаниэля тошнило практически после каждого резкого движения, из-за яркого света или буквально просто так. Никакого контроля над собственным телом. Нат действительно не хотел, чтобы его команда выигрывала. У него было время до следующего матча, чтобы добиться победы Лисов, но лучшим вариантом представлялось свести счёт хотя бы в ничью в этот раз. Утопично, но ему этого хотелось. В душе он считал себя слабым за такое очевидное проявление мерзкой и наивной надежды, но этот хрупкий росток против воли продолжал расти в груди. В конце концов, было бы приятно посмотреть на лицо Морияма, проигравшего «отбросам». На разминке перед матчем Рико подошел, странно довольный, с горящими от предвкушения глазами. Капитан остро улыбнулся, почти дружески похлопав Натаниэля по плечу, и притянул ближе в жесте, отдаленно напоминающем жесткое объятие, полное острых углов. — Я надеялся на тебя больше, чем на кого-либо, Четыре, — прошептал он. — А ты подводишь меня. Что ж, по крайней мере смотри за нашей победой. Я ожидаю, что ты будешь болеть за меня. Тяжело сглотнув, Натаниэль тупо кивнул, ощущая весомую тяжесть от руки Рико на своём плече. Довольный этим ответом, Морияма притянул его еще ближе, сжимая в твёрдой хватке. Веснински задержал дыхание от абсолютного шока и напряжения, сковавшего все тело. Голова ужасно кружилась, и теперь он не знал, только ли от того, что у него сотрясение. Рико редко проявлял нежность. Практически никогда. Натаниэль такого не помнил. И это пугало куда больше, нежели знакомые боль и ярость. Натаниэль привык считать Морияма абсолютным мудаком, — и, конечно, так и было, — но теперь внезапный порыв «доброты» сбивал с ног. Нет и речи о том, что это оправдало бы его прошлую жестокость. Ничто бы не оправдало подобное, даже если бы Морияма сорвался так один раз, а не постоянно в течение стольких лет. Однако теперь Веснински ещё больше задумался о том, что в голове у этого психа. Кожа гудела и чесалась от того, как часто его касались против воли, от того, как долго с ним обращались так, словно он даже не был живым. Достойным своей жизни. Рико не мог хорошо к нему относиться, если делал такое. Так что это тогда? Нат потряс головой, отгоняя мерзкие мысли. Он не хотел думать о том, почему Морияма стал психом. Это уже в любом случае никак не исправить. Вот уж правда, горбатого могила исправит. Веснински отчаянно надеялся, что Лисы покажут хорошую игру. И его даже не пугало, что Рико может сделать после проигрыша. Мысль о том, насколько привычным ему стало подобное, конечно, вызывала тошноту, но Нат не мог отрицать, что сам искупался в грязи по уши. Натаниэль цепко следил глазами за тем, как Рико представили, как толпа взорвалась радостными аплодисментами, и внутренне это ненавидел. Никто из тех, кто был фанатом Воронов, не знал о том, что творится в закулисье. Нат никогда не глупил настолько, чтобы думать, что кто-то из них поддерживал его, что он сам им интересен, без напарника в виде Рико. Никто из них не знал его настоящего, только тот цирк уродов, разыгрываемый умелым клоунами на каждом матче. В конце концов, все они отвернутся, как только он окажется неинтересен. — Каждый в этом мире сам за себя, Абрам. Никто не поможет тебе с выживанием. Рассчитывай на себя. Все они — марионетки и инвестиции. Буквально денежный счет, тянущийся за спинами. Натаниэль закусил губу. Эти мысли не отличались новизной, но все еще причиняли неприятную, тупую боль. Желая отвлечься от черного цвета Воронов, он немигающе уставился в сторону Лисов. Случайно Веснински пересекся глазами с Эндрю, и… И все. Абсолютно непоэтично, мир как будто замер. В глазах всех остальных сменялись эмоции одна за другой — неуверенность, страх проигрыша, азарт или нервный мандраж, а у Миньярда… Может быть — даже не может быть, а, получается, так и есть, — Натаниэль был со странностями, но лично он увидел в пустых, скучающих глазах обещание. Это напомнило ему о сделке, о том, что Эндрю совершенно серьезно пообещал закрыть ворота. А он мог. Честно говоря, третий номер Лисов обладал самым большим талантом из всех, кого когда-либо знал Нат. Это редчайший пример чистого гения, смешанного с глубинной силой, от которого спирало дыхание в восхищении. Знание, что Эндрю приложит усилия в этом матче, вдохновило и обнадежило достаточно, чтобы выдохнуть из легких уже спертый воздух. Смертельным горном прогудела стартовая сирена, и все началось. Веснински не верил в свою удачу, но ему хотелось, чтобы хоть раз судьба не стала обходить его стороной.***
Если коротко, Эндрю устал. Он буквально не чувствовал своего тела — ломка от наркотиков была впервые настолько сильной. Ожидаемо, бесспорно, ведь он в первый раз при длительном отсутствии дозы проявлял настолько высокую физическую активность, но Миньярд не ожидал, что тело предаст его так остро. Кто, блять, вообще придумал эту отраву? Таблетки в целом всегда бросали его из грани в грань: либо выкачивали все чувства досуха, либо делали его слишком раздражительным и дерганным, когда малейшая провокация могла привести к фейерверку. И сегодня подобных провокаций было достаточно. Коротко говоря, отчего-то Рико думал, что может безнаказанно трогать то, что принадлежит Эндрю. Очевидно, он ошибался. И Лисы собирались показать ему, насколько сильно. Эндрю, хотя и хотел плеваться ядом, тоже прикладывал все свои силы. Однако, безусловно, наркотики внесли свою лепту. На начале матча абстиненция была еще не настолько сильной, и ее получалось игнорировать. Но чем дольше он отбивал буквально шквал ударов Воронов, — к сожалению, защитники Лисов оказались практически бесполезными; Жан старался, но он еще не смог синхронизироваться с остальными Лисами в достаточной степени, чтобы демонстрировать все свои навыки — тем хуже ему становилось. Кружилась голова и тряслись руки настолько, что клюшка в руках уже ходила ходуном. Кроме того, Миньярд практически ощущал подступающую к горлу тошноту. Едкий вкус поселился на языке и не собирался уходить даже после того, как он выпил полбутылки воды в перерыве между таймами. Миньярд буквально ненавидел этот идиотский спорт. Все вокруг — идиоты, если они считают, что гонять по полю за мячом очень весело. Просто глупо. Бессмысленно. Выматывающе. Мяч летал между воронами молнией. Сначала он попал к Рико, потом — к полузащитнику, после — к другому нападающему и наконец снова вернулся к Морияме. Эндрю видел, как этот придурок с легкостью обходит Ники, как делает взмах, и всем свои существом дернулся, чтобы заблокировать удар, но не успел. Люди радостно завизжали, когда ворота загорели красным. Миньярд сильнее сжал челюсти за шлемом. Придется действительно постараться. Возможно, Кевин был в чем-то прав: Эндрю действительно оказался талантлив в экси, хотя это и не приносило никакого интереса. За следующие пятнадцать минут Вороны, несмотря на все свои отчаянные попытки, не смогли забить ни одного мяча. Пожалуй, это единственная причина, почему Лисы все еще держались, с такой-то разницей в навыках. Эндрю также видел, как Жан противостоял Рико: с определенным страхом, но он это делал. Сначала они поставили опекать Морияма Ники, но быстро передумали — вокруг Хэммика тот буквально мог бегать кругами. Моро тоже не совсем справлялся, но он, если мыслить объективно, являлся лучшим защитником Лис, и наконец, набравшись смелости, неплохо мешал своему бывшему капитану, заставляя делать пасы другим Воронам, против которых играть было полегче. Кевину пришлось тяжелее: он так и не сдружился с Сетом достаточно, чтобы они помогали друг другу забивать. Тем не менее, Дэй очевидно шел на уступки: все ради победы. Проблема была и в том, что Лисы не могли позволить себе замену. Теперь их в составе всего десять, шесть играло на поле. Часть игроков, они, конечно, могли периодически менять, но это не было так раздольно, как у всех остальных команд. К Примеру, Вороны уже после третьего забитого гола сделали две замены: выпустили свежего нападающего вместо напарника Рико и нового полузащитника. Ваймак воспользовался паузой, чтобы поменять Ники и Рене на Мэтта и Аарона. Они решили, что Уокер будет более полезна на этот раз, как защитник, чем вратарь. Это также значило, что Эндрю играет весь матч. Однако, к плюсам, это позволило перекинуть Дэн к нападающим, чтобы хотя бы попытаться обеспечить относительно свежие силы. Кевину и без того достается достаточно нагрузки. Выход Аарона и Мэтта немного улучшил положение, но не слишком: ломка Эндрю усиливалась, становилось сложнее. Миньярд старался практически ежеминутно напоминать себе, ради чего он вообще согласился на подобное, чтобы не поддаться соблазну просто бросить все и уйти за дозой. Миньярд видел, как Бойд собирается любой ценой не дать Рико подобраться к Воротам: тот скучковался, чтобы всем своим весом столкнуть Рико. Понимая то, что после этого мяч останется без владельца, Эндрю выбежал, покидая вратарскую зону. Он знал, что так сможет дать лучший пас Кевину до того, как защитники все испортят. Он надеялся, что Дэй это не проворонит: Миньярд не любил бегать. Кевин сделал это. Трибуны взревели, и Эндрю позволил себе ненадолго устало опустить руку с клюшкой, опираясь на нее, как на костыль. Он заметил на противоположной скамейке запасных, далеко, на другом конце поля, призрачно сверкнули радостью голубые глаза. Миньярд почти впервые отметил свое хорошее зрение, как реальный плюс, хотя все равно видел лицо Натаниэля — это без сомнения был он: ни у кого больше вратарь не видел таких огненных волос — достаточно размыто. Если кто-то думал, что дальше ситуация станет лучше, то он ошибся. Эндрю настолько наивным не был, и он абсолютно не удивился, когда спустя пару минут началась потасовка, и, что удивительно, драку начал Жан. Миньярд догадывался, что сказал Рико, чтобы взбесить француза, или, вернее, про кого он это сказал. Если бы Моро не оттащили, он бы получил красную карточку вместо желтой. Этого Лисы бы точно не перенесли. Тем не менее, это позволило Рико ударить штрафной. Вновь игнорируя дрожь своего организма из-за отсутствия очередной дозы и легкое головокружение, Эндрю приложил все силы к тому, чтобы заблокировать удар. Он успел коснуться мяча, но его скорости оказалось не достаточно, чтобы полностью отбить его. Ворота снова загорелись красным. Миньярд досадливо сплюнул. От раздражения Миньярд прикусил язык. Пот струился по его телу от прикладываемых усилий: Вороны целились и целились по воротам, практически без остановки. Эндрю буквально не успевал опустить клюшку, хотя Жан и опекал Рико изо всех сил, практически не давая тому попытаться забить, у Воронов были и другие игроки. К тому же, все играли грязно. Эндрю отслеживал, как Рико то и дело старался вывести Жана из игры незаметными ударами, как другие Вороны влетали в Кевина всем своим существом, лишь бы вывести Второго номера из игры, и желтые карточки уже получили практически все. Эндрю устал от этой игры. В перерыве между таймами Эндрю устало растянулся на скамейке, выпив бутылку воды целиком. Наверняка все заметили, что он буквально едва-едва дышал, но, к их счастью, не стали это комментировать. Вратарь не мог обещать адекватную реакцию на что-либо в таком состоянии. Пятнадцать минут перерыва, правда, пронеслись одной слитной секундой. Уже перед выходом на поле Миньярд, как и братья-воронята, уставился на противоположную скамейку, где сидел Натаниэль. Рико, раздраженный, но самодовольный, подошел к нему, в жесткой хватке схватив лицо Веснински ладонями. Эндрю чувствовал, как ненависть клокотала у него внутри. — «Он занимался с тобой сексом? — Да». Натаниэль говорил это искренне. Даже если бы он хотел соврать тогда, он был слишком безмозглым под действием обезболивающего и прочего дерьма. Истина. Эндрю помотал головой, отгоняя так невовремя пришедшие в голову воспоминания. Ему уже нужно было возвращаться на позицию. У него не было достаточно времени, чтобы подойти и силой оторвать руки Морияма от лица Веснински. Желательно еще и сломать пальцы, чтобы больше даже желания коснуться не появлялось. Он, со вздохом, просто поправил ремешки на своих вратарских перчатках. Второй тайм неумолимо приближал их к провалу. «Вороны» полностью обновили состав, тогда как «Лисы» держались уже на втором дыхании, и лучше Эндрю понимал это по своему состоянию. Он практически не мог дышать, потому что просто не успевал сделать вздоха, и мышцы забились слишком сильно. Когда Вороны в очередной раз ударили по воротам, Миньярд прекрасно видел это, но, дернувшись в сторону мяча, грузно упал на колени. Ноги его не держали. Эндрю показалось, что еще немного, и он в попытке отдышаться попросту выплюнет свои легкие. Это звучало очень похоже на правду в его текущем состоянии. К тому же, он не чувствовал своих перенапряженных рук — Вороны били сильно. Это был первый раз, когда Миньярд так старался, и, вместе с тем, первый раз, когда он пропустил так много. Они не смогли вывести это в ничью. «Тринадцать — десять» издевательски светилось на табло. Рико на радостях крикнул что-то толпе, которая поддержала его овациями. Затем он подлетел к Натаниэлю, сгребая его в объятиях, и тот вымученно улыбнулся, смотря при этом только на Лисов. Эндрю проглотил горечь во рту — он не обещал победу, только то, что будет играть серьезно. Тем не менее, было ужасное ощущение того, что он не сдержал свою часть сделки. Ощущение, что он только что подвел утопающего. Хотя, вообще-то, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, разве нет? Миньярд не мог думать дольше: его затошнило прямо в воротах. Его организм такие нагрузки без наркотиков больше не выносил, награждая побочками. Вкус желчи на языке не успокаивал. Стойкое отвращение к самому себе заполнило сознание, а голова закружилась еще сильнее. Ники подбежал к нему, поднимая на ноги, и у Эндрю не было сил, чтобы напомнить о том, как он ненавидит чужие прикосновения. Все, о чем он думал в этот момент, — очередная доза и вода. Он больше не ощущал свое тело, словно оно попросту не принадлежало ему, слишком привыкшее к воздействую различных веществ. Хорошо хоть матч простоял. Дальше Миньярд не слишком осознавал произошедшее. Он ненавидел себя за то, что потерял контроль так просто, но целый матч без таблеток сказался на нем. Эндрю просто понадеется, что Рико будет слишком занят, упиваясь своей победой, чтобы тронуть кого-то из опекаемых вратарем людей.***
Кевин абсурдно ощущал, что они все потеряли. Словно вокруг него рушился мир, осколками рассыпаясь в небытие, и не оставалось ничего другого, кроме как послушно ждать своей гибели. Для Лисов счет неплохой. Но для Нила… Это катастрофа. Глаза Дэя сразу метнулись в сторону брата, холодный пот пробежал по спине. Радостный Рико тоже понесся в сторону Ната, обнимая его стальными, «радостными» объятиями. Сложно было не увидеть, как напряглось тело рыжего Ворона, как вымученная улыбка скользнула, растягивая губы, и как тусклые голубые глаза прикрылись в мгновении слабости. Кевин никогда особо не любил проигрывать, даже если ему приходилось делать это специально, уступая Рико. Но этот проигрыш он действительно презирал. Хотя он не чувствовал своих ног, которые угрожали подкоситься, сознание отравляла мысль о том, что можно было сделать больше. Нил поздравил своих сокомандников с победой, и Кевин тяжело сглотнул. Жан подошел ближе с потерянным видом. Дэй подумал, что, наверное, сам выглядел не лучше. Остальные радовались победе, и, в общем-то, Кевин мог их понять. У них не висела тень смерти над младшим братом. Силой юноша заставил себя обернуться, встречаясь глазами с Жаном. Отчаяние плескалось в его глазах, пока тот наблюдал за взаимодействиями Воронов. Кевин слабо помнил, как оказался в раздевалке, окруженный всеобщим празднованием. Он даже не слышал, что говорили его команда или тренер Ваймак, — все смешалось в неприятный гул. Он очнулся, когда они все с громким гулом заходили в автобус. Он очнулся, потому что в их сторону двигался Ворон. Сначала Кевин напрягся, и Эндрю с Жаном, очевидно, тоже. Это было джерси одного из воронов запасного состава со средненькой статистикой, и Дэй не совсем понимал, что от него ждать. Не понимал, пока под капюшоном не блеснули знакомые рыжие волосы вместо русых. — Тише, — Нил успел опередить его вскрик. — Меня не должно заметить слишком много человек. — Нат! — вскрикнул Жан, кидаясь к его сторону. Уставшие ноги не выдержали его напора, и тот упал на колени, не добежав где-то метр. Веснински попытался подхватить его, но в итоге просто последовал на землю за ним, садясь на колени на грязном асфальте. Кевин подбежал ближе так быстро, как мог, не жалея колен и падая рядом со своими братьями. — Что ты тут делаешь? — слегка истерично пробормотал он. — Рико не простит тебе самовольность! — Все будет в порядке, — пообещал Веснински. — Рико занят прессой. Он сказал мне передать его соболезнования, но, очевидно, я тут не за этим. Вы отлично справились! Жан истерично посмеялся, и Кевин склонен к тому, чтобы с ним согласиться. Они проиграли. Тут нечему радоваться. Они подвели Натаниэля в том малом, что он попросил. — Вы заставили их помучиться! — видимо, прочитав сомнение по их лицам, Нат заговорил увереннее: — Они вообще не ждали, что вы сможете дать им отпор, но вы выжали из них все соки! Я так горжусь вами. Ты был определенно лучшим нападающим на поле, Кевин. И я так горд тем, как ты опекал Рико, Жан. Подтверждая свое мнение, Веснински потянулся в их сторону, даря им широкие объятия. Кевин знал, каким огромным жестом доверия это было, и едва не заплакал из-за этого. Они не заслужили Нила. Хорошо, Жан сделал это: он остался там, с их братом, помогал и поддерживал. Дэй этого не сделал. — Какие люди! — вскрикнула Эллисон, напугав всех троих. Кевин обернулся и понял, что, пока они разговаривали, остальные Лисы столпились вокруг них и, совершенно не стесняясь, слушали их разговор. — Давно не виделись, красавчик. Ты наконец решил поменять команду? — Спасибо, но нет, — Нил покачал головой, прежде чем снова уделить все свое внимание братьям. Кевин почувствовал, как защемило сердце при отказе: еще совсем немного, и Веснински снова вернется в гнездо, к этим мучениям и, определенно, страшной боли. — На самом деле здесь просто так. Хотел проведать вас, пока есть возможность. В прошлый раз мы не в самых лучшим обстоятельствах повидались. Кевин тупо кивнул. — Не в лучших обстоятельствах — слабо сказано. Ты лежал в больнице. Нил ухмыльнулся, но видно, что вымученно. Дэй сдержал вздох в своей груди. Видимо, не желая, чтобы их услышали посторонние, их младший брат сменил язык, продолжая на беглом французском: — Вас никто больше не трогал? Эндрю не повторял попыток накачать кого-то из вас наркотой? Кевин и Жан переглянулись, и в глазах Моро он увидел ту же острую боль, что и чувствовал сам. Конечно же Нил пришел сюда, потому что беспокоился о них. Он никогда не переставал этого делать, никогда не думал о том, чтобы хоть раз в жизни поставить себя на первое место. — Нас никто не трогал, — прошептал Жан, тоже на французском. — Английский, — как всегда беспардонно вмешался Эндрю. — Говорите на языке, который понимают все. Веснински перевел на него взгляд, и Кевин прочитал в нем серьезные намерения. Дрожащей рукой он схватился за плечо брата, чтобы остановить того от необдуманных поступков, но Нил уже встал. Дэй видел, что его походка была нетвердой и все еще пошатывающейся, свидетельство того, что травма головы не прошла бесследно. Обычно тот двигался так, словно плыл, четко владея каждым своим движением. Всегда говорил, что Мэри научила. — Я как раз с тобой хотел поговорить, — пробормотал Нил, и складка между его бровей, серьезный взгляд голубых глаз ничего хорошего не обещали. Кевин тяжело сглотнул, помогая Жану встать, и уставился на них. Нил подошел вплотную к Эндрю и зашептал что-то на яростном немецком, будто выплевывая слова. Внутренне Дэй застонал — о да, что-что, а слова подбирать этот идиот всегда умел. Вот и Миньярд заинтересованно приподнял бровь, что еще больше разозлило Веснински. Кевин не был уверен, нужно ли им вмешаться. Эндрю тоже пробормотал что-то на немецком, но уже как-то насмешливо. Нил угрожающе посмотрел исподлобья, и, кажется, держался из последних сил, чтобы не замахнуться. — Не смей нарушать сделку, — твердо, на английском заключил Ворон, и Кевин увидел, как Эндрю сжал руки в кулаки. Мелькнула мысль, что Миньярд сейчас замахнется и ударит, но он не пошевелился. Это неожиданно: терпение вместо агрессии не было характерным для «ненормального» близнеца. Натаниэль еще раз злобно посмотрел и отвернулся. Что вообще происходит между ними? То они, как заметил Кевин, разговаривают по телефону, что вообще нехарактерно для обоих, то бросают друг другу гневные угрозы. Чем бы это ни было, Дэю не нравилось. У Нила и без того проблем хватает. — Что вы тут устроили? — Ваймак подошел к группе своих лиц, не понимая, почему все они стоят перед автобусом, а не забираются внутрь. Дэвид нахмурился, очевидно, недовольный тем, что Лисы опять ввязываются во что-то непонятное. Впрочем, как только он увидел их «гостя» хмурость увеличилась еще больше. Кевин с некоторой радостью подумал о том, что тренер более чем не против взять их брата в команду. — Ничего такого, — пробормотал Веснински, отходя от Миньярда. Взгляд Эндрю, напротив, не отрывался от его силуэта. Кевину показалось, что на этот раз в нем виднелось что-то кроме знакомой пустоты. — В любом случае, мне уже пора. Хорошая игра. Так держать. Кевин не хотел его отпускать. Он провел здесь максимум минут пять, а это так ничтожно мало. Он скучал. Каждый из них троих скучал. Жан, например, постоянно по привычке искал рыжую макушку рядом, как тогда, когда в Эверморе они делили одну комнату. — Ты же только пришел? — воскликнула Дэн. Дэй склонен был с ней согласиться, и, кажется, не он один. Натаниэль покачал головой с легкой, но неискренней улыбкой. Его глаза слабо лучились, но жизни в них не слишком-то много. Куда меньше, чем хотелось бы. Дэй подумал, что слишком часто видел спину своего брата, добровольно уходящего в ад на земле. С самого детства было так. Натаниэль всегда считал, что лучшим выходом будет забрать всю боль и все наказания себе. Кевин хотел ударить Мэри Хэтфорд за то, что она вбила в голову Нилу мысль о том, что сам по себе он не имеет никакой ценности. Это ужасная ложь. И из-за того, сколько раз Нил спускался в пекло, со времени опущенные плечи, понуренная голова, мешки под глазами и почти мертвые глаза стали настолько очевидными, что их заметил бы даже слепой. Веснински ушел, не обернувшись, даже когда Лисы кричали за его спиной.