***
Завтрак проходил едва ли спокойнее, чем вчерашний обед. Юноша заметил, что феодал был куда задумчивее и серьëзнее прежнего и, очевидно, погружëн в какие-то важные мысли. «Я бы сказал, что он похож на Фугаку-сама, если бы не знал о его интрижках», — подумал Шисуи, стараясь лишний раз не смотреть на мужчину, чтобы не вызвать подозрений. Хотя ему и хотелось, пусть даже от скуки, попытаться понять, что может стоять за этим состоянием. Его супруга была скучающей, гораздо спокойнее, чем вчера, и на лице отразилось беспросветно безразличное, даже апатичное выражение, будто бы она находилась в странной полудрëме. И Шисуи периодически казалось, что она и в самом деле спала. Мизэки пришла последней, пряча лицо за веером, и, не сказав ни слова, села на своë место. Даже во время приëма пищи девушка ни на кого не смотрела, низко наклонялась, будто пытаясь закрыться, спрятаться ото всех. «Должно быть, ей стыдно за наш разговор», — подумал Шисуи, наблюдая за девушкой. Еë нынешний вид потерянной, закрытой особы, истощëнной своими внутренними переживаниями, резко контрастировал с тем, что он смог подсмотреть вчера ночью. При взгляде на аристократку Шисуи невольно вспоминал странные смелые слова и игривые жесты: закушенную губу и сложенные под грудью руки. «Так, Шисуи, успокойся! Ты пусть и на относительно безопасной, но всë же на миссии! Нельзя терять голову! Ками-сама, не хватало ещё в Итачи превратиться. Тот-то при возлюбленной голову теряет, а я…» — мысленно пожурил себя он, сделав глоток прохладного чая, который все-таки не смог усмирить странное трепещущее волнение внутри. Дыхание неожиданно перехватило от нелепой, почти бредовой мысли, так и не успевшей принять оформленный вид, но заставившей сердце гулко застучать в груди. И тугой узел смешанных пëстрых чувств, затянулся в солнечном сплетении. Юноша так до конца и не успел осознать, что вызвало такой фейерверк эмоций, как слова феодала вытянули его из этих ощущений. — Прошу минуту внимания: мне нужно сообщить важную новость… — резко объявил Тетсуя. Все присутствующие, за исключением Мизэки, тут же посмотрели на него. — Дело в том, что через три дня к нам приедет уважаемая семья Комацу, с наследником которой мы планируем твой, Мизэки, брак. У нас состоятся переговоры, в процессе которых мы уладим некоторую часть вопросов, касающихся размера приданого. Мы будем очень надеяться, что всë пройдëт удачно, поскольку, зная упрямство наших будущих родственников, мы вполне можем не договориться… Голос Тетсуи был невероятно твëрд и серьëзен, он пытался продемонстрировать себя властным и надëжным главой семьи, но, тем не менее, нотки беспокойства всë же просачивались наружу, а неестественно напряжëнные руки выдавали внутреннее беспокойство. А вот реакция его супруги была прямо противоположной. Она взбодрилась, в апатичном взгляде вспыхнули искры, и госпожа, казалось, ожила, как цветы после дождя, изнурëнные жарой. — Хорошие новости, Тетсуя-сан, — протяжно сказала Джумида, даже не пытаясь скрыть улыбку, тронувшую еë тонкие губы. — В каком составе приезжает семья Комацу? — Будет глава семьи вместе со своим братом. Младшим, — объяснил мужчина, едва ли не выплюнув последнее слово, по его поведению было абсолютно ясно, что что-то в этом деле было не так просто, как казалось на первый взгляд, но супругу его, видно, это никак не тронуло. — А того юноши… Хидеки-сана, значит, не будет? — поинтересовалась она, даже не соизволив отвлечься от еды, что говорило об одном — этот вопрос, касающийся переговоров заботит еë меньше всего. — А зачем им с Мизэки пока видеться? Я причин совершенно не вижу. Вот когда всë решим, и свадьба точно состоится, то пусть видятся, а сейчас — незачем. «Меньше, чем через полгода она выйдет замуж за того, с кем ни разу в жизни не виделась?» — что-то горькое разлилось в душе Шисуи, стоило этой мысли появится. Он поднял взгляд на девушку, что даже не шелохнулась после слов отца. Она всë так же ни на кого не смотрела, и, казалось, даже не дышала. Аристократка сейчас виделась ему такой хрупкой, безвольной куклой в руках родителей, что отчаянно хотелось оборвать эти цепи, которыми её связали. Неужели она никак не может повлиять на свою судьбу? Она просто смирилась с этим? Почему даже отец и мать воспринимают дочь как безвольное создание, нужное им только для одной цели — решить собственные проблемы? «Это так... страшно? Страшно не иметь влияния на собственную жизнь, но при этом быть инструментом в планах других. Мизэки… Я понимаю тебя, но… но не имею права вмешиваться», — с досадой умозаключил Учиха. — Твоë присутствие на переговорах необязательно, Мизэки, скорее даже, нежелательно, — феодал строго взглянул на дочь. — Но если понадобится, то будь готова показать себя с лучшей стороны, а не как обычно. Оставь эти свои странности и будь вежливой, скромной и покорной девушкой. Поняла меня? — Да, отец, — коротко ответила она. — Шисуи-сан, а вот Вы, как дальний родственник, должны будете присутствовать на переговорах, — голос феодала донëсся до юноши, словно сквозь слой ваты, и он даже не сразу уловил суть сказанного. — Хорошо. Я Вас понял, — почти машинально изрек он, размышляя совсем не о переговорах. Шисуи захотелось объясниться с Мизэки, что он вовсе не считает еë поведение каким-то неподобающим. Отчаянно не хотелось быть в еë глазах одним из людей, готовых осудить за любое неосторожно сказанное слово, но девушка, едва закончив завтрак, снова ускользнула к себе. И больше в тот день увидеть еë где-либо не удалось. «Что же ты так от меня прячешься? Неужели боишься или я так сильно тебя расстроил?» — Учиха уже сам был не рад, что в тот раз не остановил еë. Чем бы он не занимался в этом доме, мысли упрямо возвращались к девушке. Сочувствие и ощущение несправедливости того, что с ней происходило, вновь и вновь накрывали его с головой. Шисуи казалось, что он увяз в каком-то тягучем болоте неприятных эмоций, а Мизэки была единственной, кто мог его оттуда вытянуть, но она упрямо не желала идти к нему навстречу. Когда он размышлял об этой ситуации, то убеждал себя, что просто хочет помочь ей, и весь этот интерес навеян исключительно лишь неудовлетворëнным чувством справедливости, но… Что-то маленькое, тëплое поселилось на самом дне души, что неизменно возникало с мыслями о ней. Юноша усердно не замечал его, а оно… Терпеливо ждало своего часа. «Нет, всë-таки так дело не пойдёт! Неужели я так легко сдамся? Вот подловлю еë как-нибудь и поговорю! Чего мне это стоит? Я шиноби или кто вообще? И с этим разберусь!» — подумал Учиха, и, сам не понимая почему, улыбнулся, наполненный воодушевлением от собственной решимости.***
Шисуи всей душой не любил переговоры ещё с тех самых времëн, когда клан решил поднять восстание и собрания происходили чуть ли не каждую неделю. Всë это осталось позади, но теперь ему предстояло вновь окунуться в эту душную атмосферу, где негативные эмоции были настолько ощутимы, что, казалось, они вот-вот превратятся в электрический разряд и ударят всех участников сего действа. Представителей семьи Комацу было немного: один лишь глава семьи с младшим братом Широ. Шисуи даже сперва приободрился, надеясь на то, что всë будет не так плохо, но… Он очень сильно ошибся. Переговоры проходили три дня, были крайне длинными, утомительными и попросту неприятными. Если глава противоположной семьи просто, кажется, сам не знал, чего хотел, и из-за этого постоянно пересматривал собственные решения, то его младший брат был настоящим дьяволом. Он всë время пытался подловить на незнании и неуверенности в словах господина Тетсую, вывести представителей семьи Маруяма на не самые приятные эмоции, и вообще вëл себя крайне вызывающе. Это был настоящий кошмар, жуткая абсурдная комедия, от которой можно было тронуться рассудком. Обе стороны, как дикие разъярëнные звери, хотели уничтожить своих соперников и откусить как можно больший кусок богатства. Делили его, как бродячие собаки обглоданные кости. И, казалось, одна лишь тонкая нить самообладания удерживала их от того, чтобы утопить друг друга во взаимной неприязни. Но самым страшным было даже не это… Эти люди обрекли своих детей на создание общей семьи. «Я даже не знаю, что лучше: попасть под вражеское гендзюцу или же днями напролëт сидеть в маленькой душной комнате с этими аристократами!» — периодически Шисуи ловил себя на подобных мыслях, мечтая об окончании мучительных переговоров. На фоне «радушного» визита семьи Комацу госпожа Джумида, кажется, и в правду сошла с ума. По крайней мере, так про себя подумал Шисуи. Вместо того, чтобы поддержать супруга в такой непростой ситуации, она наоборот частенько спорила с ним, вставляла своë абсолютно глупое, только еë семье вредящее, слово в разговор, порой даже мешая мужу. Женщина оживилась, но невероятно странно, будто поймала затянувшийся приступ лихорадки, и очень скоро нарвалась на крупную ссору с супругом, которую Шисуи невольно подслушал при вечернем обходе дома. Больше на переговорах она не появлялась. Лучше бы он дальше думал, что еë охватил внезапный бред… Перед последним днëм переговоров он услышал разговор госпожи Джумиды с одной из еë служанок: — Представляешь, Кайо, вчера полночи с этим дураком ссорились, — сообщила она таким тоном, будто рассказывала, как они сходили на свидание, истерично хохотнув. — Пусть он и не пустил меня больше на переговоры, как всегда, сомневаясь в моих уме и полезности, но разве меня это расстроит? Он так разозлился на вчера, поди, полночи меня бранил, думал обо мне… Нет, всë-таки хорошо я сделала, что вчера так себя повела, он теперь до конца переговоров точно вспоминать меня будет… Эти слова, сказанные таким довольным голосом, заставили Шисуи замереть на месте, словно он получил сильный удар под дых, отчего перехватило дыхание. Неужели всë это неадекватное поведение вызвано отчаянным… Желанием внимания? «Страшно подумать, на что готов пойти человек, чтобы получить хотя бы какие-то чувства по отношению к себе от важного человека, который демонстрирует лишь безразличие. Нужно бы Итачи сказать, чтобы он всë же уделял Саске время. Тут у взрослых такое случается, а он ещё совсем ребёнок…» —с некоторой горечью на душе подумал Шисуи. Какими бы бесконечными не казались переговоры, но всë равно они подошли к концу даже раньше на несколько часов, чем планировалось. Для всех они прошли утомительно, и по их окончании у Шисуи даже не было сил радоваться их завершению. Слишком уж много неприглядных, даже страшных картин, бывших для этих людей совершенной рутиной, он успел насмотреться. Хоть юноша и присутствовал в этом доме временно, но обострëнное чувство сострадания не позволяло равнодушно наблюдать за всем… этим. Раньше он думал, что жизнь шиноби полна всевозможных травм и препятствий, от которых легко можно сломаться, то теперь и жизнь этих людей виделась ему разрушительной, но более изощрëнно: изнутри, где даже на родных нельзя было положиться. «Эти люди, они… Никогда не знали войн, не жертвовали собой с детства на опасных миссиях, жили в пышной роскоши, но… счастливы ли они? Возможно, для этого им нужны совершенно другие вещи: не такие, как для нас», — размышлял Шисуи, остекленевшим взором глядя на семью Комацу, которую нужно было проводить. «Многие шиноби рады хоть раз увидеть погибших родных, а эти люди…совсем не дорожат своими. Да и родные они им исключительно только по общей крови. Это совсем другой мир и совершенно иные существа, живущие по своим законам и ценностям». — Мы с братом благодарим Вас за столь тëплый приëм, Тетсуя-сан! — лукаво улыбнувшись, протянул младший из братьев Комацу, выражая, видно, их общие мысли со старшим. Глава семьи Маруяма на это красноречиво промолчал, скрестив руки на груди и смело посмотрев ему в глаза. Широ странно усмехнулся и перевёл взгляд на Шисуи, сверля так пристально, что юноше на мгновение показалось, что он разгадал его настоящую личность. — Будем рады видеть Мизеки-чан в следующий наш визит, а то у нас о ней, как говорится, не самые лучшие воспоминания! — Она тогда была совсем юной! — резковато ответил Тетсуя, отведя глаза в сторону. — Как раз посмотрим, какой выросла. А то мало ли… Девушки семьи Маруяма могут притягивать скандалы своей распущенностью и отрешëнностью от мира. Шисуи услышал, как на этих словах феодал вздохнул и чуть ли не поперхнулся словами. Он сделал шаг назад, заламывая собственные руки, а Широ на эти действия лишь довольно улыбнулся, посмотрев слегка свысока. — Широ, ты поднял эту тему совершенно зря, — пожурил его старший брат, сам страшно побледневший, явно желая повернуть разговор в более спокойное русло. — Да, так было. Но Мизэки не такая. От неë этого можете не ждать, — холодно ответил Маруяма, прикрыв глаза. Прощание после этого упрямо не клеилось. Настолько сильный эффект возымела фраза, брошенная младшим Комацу, хотя он, кажется, наоборот — получил от этого удовольствие. Перекинувшись напоследок сухими репликами, семьи наконец расстались. Первое испытание, с горем пополам, они преодолели. Не в силах более выносить этой давящей атмосферы, Шисуи направился в отдалëнную часть сада, чтобы побыть наедине с собой, привести в порядок мысли и сдерживаемые чувства, что не нашедшие выхода вновь и вновь болезненно отдавались где-то внутри, словно он загнал иглы глубоко под кожу. Юноша брëл по вытоптанной тропинке, потупив взор. Его утешало только одно — уже завтра закончится его смена, и он сможет вырваться из этого болота. Краем глаза Учиха заметил что-то необычное в саду и моментально взглянул туда. Сердце пропустило удар. Она. Мизэки сидела на светлом пледе, опершись на извилистый ствол дерева, и читала какую-то книжку. «Надо же… Как неожиданно. Главное — не упустить еë сейчас!» — подумал Шисуи, а вся та тоска, нагнанная последними событиями, волшебным образом отпустила его, а на это место пришло какое-то едва осязаемое волнение. Он не сразу поверил, что сцена, развернувшаяся перед ним, не плод его разбушевавшегося воображения. Девушка, как и тогда на веранде, казалась какой-то нереальной, в ту же секунду, как Шисуи подойдëт к ней поближе, способной исчезнуть. Но Мизэки его не замечала, погружëнная в чтение, и это дало шанс юноше незаметно приблизиться. Учиха шагнул вперëд, становясь за дерево, за которым она расположилось, наконец имея возможность в свете дня близко рассмотреть еë лицо. Выбеленная кожа, аккуратно подведëнные глаза, принявшие то ли увлечëнное, то ли стыдливое выражение, приподнятые, будто в удивлении, тонкие брови. «Ухоженная», — отметил про себя Шисуи, чувствуя тонкий аромат еë духов. Мизэки перевернула страницу, посмотрев чуть в сторону, и встретилась взглядом со тайным наблюдателем. На лице девушки на пару мгновенный застыло крайнее удивление, но потом она вскрикнула, судорожно захлопнув книгу, и едва не упала на спину, отшатнувшись от юноши. — Что же Вы? Неужели я такой страшный, чтобы так меня пугаться! — воскликнул Шисуи, успев придержать аристократку за талию, чтобы избежать падения. — Это было неожиданно! Вы так подкрадываетесь, как какой-то ниндзя! «Знала бы ты, как на самом деле права», — подумал Шисуи, усмехнувшись. Они снова встретились взглядами и, казалось, застыли на несколько мгновений, тяжело дыша. Но внезапно осознав позу, в которой находились, оба жутко смутились и отвели взор друг от друга, тут же отстранившись. — Я что хотел сказать… — начал Учиха, неожиданно растеряв все мысли, с которыми шëл сюда. Но, вспомнив их, произнëс: — Я хотел поговорить, но Вы с того самого дня избегаете меня. Неужели я так неприятен Вам? — Что Вы… — вздохнула Мизэки, опустив голову, и добавила совсем тихо: — Мне просто очень стыдно, что я так себя повела. — Всë в порядке, правда! — заверил Шисуи, даже для себя неожиданно нервно усмехнувшись и положив ладонь на затылок. — Я совсем не подумал о Вас как-то плохо. Наоборот, то, что я увидел, мне даже… Понравилось, что ли… — Правда? Вы не посчитали меня какой-то странной или невоспитанной? — переспросила девушка, резко вскинув голову. — Да, конечно! Если я что-то о ком-то думаю, то по возможности стараюсь этого не скрывать. В конце концов, у всех у нас есть свои странности, не так ли? — юноша сам не знал, что за лëгкое волнующее чувство в груди поселилось, стоило ему начать с ней говорить. Обычно слова сами находились и слетали с уст, но сейчас всë получалось как-то рвано, резко и несколько неуклюже. — Да, Вы абсолютно правы. Разговор неловко прервался, и оба не знали, как его продолжить. Шисуи прикрыл глаза, пытаясь привести в порядок спутавшиеся мысли. «Да что со мной такое… Почему я не могу просто поговорить с ней? С чего я так разволновался?» — размышлял он, чувствуя лëгкую дрожь в руках. Упускать возможность узнать чуть больше о Мизэки совсем не хотелось, и юноша отчаянно искал повод продолжить диалог. Его внимание привлекла книга, которую аристократка не выпускала из рук. И вопросы, оформившись, тут же вырвались наружу: — Вы читали? О чëм хоть книга? Интересная? — Да так… Ерунда, — бросила она, не смотря на Шисуи. — Очередной глупый любовный роман. Стащила из родительской библиотеки. — Так зачем же Вы его читаете, раз сами говорите, что он глупый? Мизэки явно смутилась, прикусив губу и закрыв половину лица рукой. Выждав несколько мгновений, девушка всë же робко произнесла: — Вы не подумайте обо мне плохо. Я и достойные книги читаю! Просто, знаете… У меня иногда возникает такая странная потребность начитаться чего-то такого… Понимаете, лëгкого и нереалистичного, с ноткой дешёвой романтикой, что даже стыдно становится… Со всеми этими скандалами, ревностью, изменами, внебрачными детьми... Недавние события, всë ещё свежие, всплыли в памяти Шисуи, вызвав внутренний резонанс от сказанного. «Неужели она не замечает, что живëт среди подобных сцен?» — подумал Учиха. И слова успели слететь с губ прежде, чем успел подумать, стоит ли об этом говорить: — Извините, а Вам что… Этого в жизни не хватает? — в недоумении поинтересовался он, широко распахнув глаза. Мизэки замерла, поражëнная сказанным, но потом, взглянув на выражение лица Шисуи, прыснула и засмеялась, прикрыв рот рукой. — А Вы очень остроумный! И наблюдательный, — произнесла аристократка, улыбаясь и смотря на собеседника чуть с прищуром. — В жизни это страшно и грустно, а то, что в книжках — стыдно, но одновременно смешно. И на переговорах, кажется, было неспокойно, раз Вы так впечатлились. Я так рада, что не присутствовала там. Желала бы Вас утешить, что Вы привыкнете, но не хочу обманывать. — Вы правы. Переговоры были… Ну-у, непростыми. И у меня возник вопрос, а как Вы себя чувствуете, зная, что выходите замуж по расчёту? Маруяма недоумённо посмотрела на него, будто не понимала, почему и главное зачем он у неë об этом спрашивает. Она осеклась, не способная собрать свои мысли, и наконец сказала: — Разве Вам это интересно? — Конечно! Вы же, судя по всему, даже не видели своего жениха! Быть может, Вы этого совсем не хотите, может, Ваше сердце занято? У Вас отношения с другим. Всë же, у такой привлекательной особы вполне может быть роман… — Как-как Вы сказали? Привлекательной? — дрогнувшим голосом перебила его Мизэки. Она отвела взор в сторону, а на щеках вспыхнул трогательный румянец. Девушка вся стушевалась, смутилась и сделалась трепетно нежной, что Шисуи самого охватило дрожащее легкое волнение, поселившиеся где-то в солнечном сплетении. «Я ведь сказал это почти случайно, а она... а она… так отреагировала!» — подумал юноша, чувствуя, как гулкие удары сердца ритмично отдавались в груди. Ни одна девушка прежде не принимала его комплименты...таким образом. Мизэки посмотрела на него из-под ресниц с отголоском неверия и надежды. Шисуи сглотнул, установив с ней зрительный контакт. Этот взгляд… Едва не заставил его захлебнуться в чувствах. Мысли запутались в тугой ком, а сознание отказывалось принимать какие-либо решения. Нужно было что-то срочно сказать, но юноша вообще забыл всë на свете, словно попал под сильнейший гипноз. — Извините, я, наверное, смутила Вас, — произнесла Мизэки, безжалостно оборвав волшебный момент. — Случайно сказали, а я себе навыдумывала… Учиха даже не нашёл слов, чтобы что-то ответить. Он всë ещё не смог до конца прийти в себя. Пробуждëнные эмоции неохотно утихали, оставляя за собой чувство неудовлетворëнности. Хотелось ещё раз ощутить всë это. — А по поводу Вашего вопроса. Я совсем не против. Это мой долг. Долг перед моей семьëй. Я с детства знала, какая участь мне уготована. Поэтому просто… приняла это. Они на меня надеются, и я не могу их подвести, хоть это и может быть трудно. Наши семьи до сих пор не ладят, и на мои плечи будет возложена обязанность примирить их, иначе… Я там просто не выживу, — ответила она, глубоко вздохнув, но потом продолжила. — Я надеюсь стать достойной женой и не приносить в семью скандалы, как некоторые. Да и какие у меня могут быть отношения? Влюблëнности? Это всë глупости со страниц этих романов, — Мизэки небрежно провела рукой по обложке книги. — Да и что увидят во мне, кроме денег моего отца? Вот. И мой будущий муж увидел только это. Девушка смолкла, а Шисуи даже не знал, каким образом можно прокомментировать сказанное. Может, ему всего лишь показалось, что она никак не может влиять на свою судьбу? Еë, кажется, вполне всë устраивает. Девушка замерла на несколько мгновений, поджав губы. Их диалог снова потерял нить. Видно, заметив это, Маруяма попыталась встать, и Шисуи подал ей руку, зная, как это может быть непросто. Девушка неохотно приняла помощь, отвернувшись, чтобы юноша не увидел еë лица. — Приятно было поговорить с Вами. Спасибо, — быстро проговорила она, направившись в сторону дома. Шисуи остался там, не решившись последовать за Мизэки. «И почему каждый разговор с ней оставляет меня в таких смешанных чувствах?», — подумал он, но, заметив оставленную книжку, поспешил вернуть еë хозяйке. — Мизэки-сан! Вы оставили! — Учиха догнал аристократку и вручил забытую вещь. — Спасибо. Я совсем забыла еë, — хрипловатым голосом сказала она. Еë глаза странно блестели. Неужели это слëзы? Шисуи хотел было уже спросить Мизэки об этом, но та, забрав книгу, быстро скрылась в доме.***
Его смена подошла к концу, пожалуй, на самой интересной и неоднозначной ноте — теперь он мог на пару дней вырваться и вернуться в свою привычную обстановку. Ранним утром, чтобы никто из непосвящённых людей не заметил, Учиха переодевался в свою обычную одежду, по которой ужасно соскучился, и собирался домой. «Жалко, конечно, что ни днëм раньше, ни днëм позже, а в самый неподходящий момент! Мне показалось, или, уходя от меня, она плакала? Что бы это могло значить? Ками-сама, я так за эти дни сгорю от любопытства!» — в сознании Шисуи вновь и вновь прокручивался вчерашний разговор с Мизэки Он повернулся спиной к двери, надевая привычные удобные штаны. «Интересно, как там у Итачи дела? Он ведь должен был пойти на день рождения к Изуми! Вдруг он там уже вот-вот женится, а я не в курсе! Нужно срочно это исправить!» — от этой мысли Шисуи заметно воодушевился, предвкушая интересные новости. Юноша потянулся было к футболке с высоким воротом, но услышал, как дверь в его комнату скрипнула. Шисуи обернулся на звук, увидев, что за порогом стояла… Мизэки?! «Она что, подглядывала за мной?» — предположил он, глядя на притихшую девушку, что поймали с поличным. Не растерявшись, он зачем-то улыбнулся ей и подмигнул, и после этого аристократка совсем смутилась, жутко покраснев, и поспешила уйти. «Всë-таки есть в ней что-то… Необычное», — Шисуи покачал головой, продолжив собираться.