Шанс на счастье

«Вот почему нам с ней нужно было расстаться именно на такой ноте? Быть может, она что-то хотела сказать мне, но не успела? Чëрт! И как мне теперь эту неделю прожить, гадая о мотивах Мизэки? Умеет же она создать вокруг себя антураж загадочности и недосказанности!» — размышлял Шисуи, пройдя сквозь тяжëлые ворота дома Маруяма и направляясь к Конохе. Покинув территорию особняка, он вздохнул полной грудью, наконец оставив позади это душное место. Пусть и на недельку, но можно будет забыть обо всех грязных моментах жизни этих аристократов, забыть о изменах и несправедливости, быть может, даже… Хоть немного отвлечься от мыслей о ней. Деревня ещё только просыпалась, когда Шисуи вновь вошëл в родное селение. Знакомые дома, широкие улицы… Во всëм этом было гораздо больше свободы и воздуха, нежели в том месте, где он был вынужден находиться. «Понятно, что это временный дом, но всë же… Неужели она всю жизнь прожила таким образом? За высоким забором, из-за которого не разглядеть мира? В тесной холодной золотой клетке?» — вспыхнувшая мысль пробежалась по всему телу, угаснув за сердцем, заставив то наполниться щемящей тоской и сочувствием. Подëрнутые пеленой тëмные девичьи глаза, тонкие сжатые губы непроизвольно всплыли в памяти, заставив ощутить тонкий внутренний укол. «Так, всë! На неделю можно забыть, кто она такая и о том, что я вообще еë знаю! Соберись, Шисуи! В конце концов, первая ли эта девушка, которую я встречал на миссиях? — пробормотал себе под нос юноша, нервно усмехнувшись, ощущая в теле крайне неожиданное и непонятное волнение, которое упорно пытался взять под контроль. — Лет несколько назад, помню, такую прекрасную в деревне Песка видел, как я в неë тогда почти влюбился! Вернулся — и как отрезало!» Учиха даже не заметил, как перед ним стали мелькать дома родного квартала. Посчитав, что для встречи с другом ещё рано, Шисуи повернул в сторону своего скромного жилища. Уже совсем скоро юноша открыл входную дверь, заходя в прохладное молчаливое помещение. Учиха искренне недолюбливал собственный дом, ведь по какой-то причине тягучие, тоскливые мысли всякий раз захватывали его в свои липкие объятия, стоило ему чуть подольше побыть в этом месте. Вот и сейчас, распивая наскоро заваренный чай в одиночку среди этой неуютной, запылившейся кухни он чувствовал лëгкую печаль, какую-то неудовлетворëнность жизнью, в обычное время загоняемую на задворки сознания, вытесняемую яркими событиями, действиями и различного рода мыслями, которую теперь ничего не сдерживало. «И чем, собственно, это лучше дома Маруяма? — вздохнул Шисуи, отпивая чай из кружки. — Быть может, она чувствует то же самое? Только вот у неë нет возможности спрятаться от этого». Погрузившись в собственные мысли, юноша даже перестал следить за ходом времени, пока настенные часы не пробили девять утра. «Пора! Нужно заскочить к Итачи! Он-то мне всë расскажет, да и мне не помешало бы хоть кому-то выговориться!» — приободрился Шисуи и тут же поспешил к дому младшего друга. Шагая по оживающим дорогам квартала и периодически здороваясь с соклановцами, Учиха улыбался, предвкушая, пусть и не очень красочный, зная характер Итачи, рассказ о празднике у Изуми и все вытекающие из этого интересные подробности. Когда до знакомой калитки осталась пара шагов, Шисуи замер на месте, став невольным свидетелем семейной сцены. — Братец Итачи, отпусти меня, хватит тискать! Я уже не маленький, и на нас все смотрят! — возмущался Саске, пытаясь вырваться из крепких объятий родственника. Всë его поведение говорило скорее о раздражении и желании поскорее уйти, чем о возможном смущении перед окружающими. «Надо же, что это с ним? Это совсем на Саске не похоже», — нахмурился Шисуи, подумывая о том, что такого могло произойти между братьями. Сквозь недовольные вздохи младшего послышался странный, с налëтом лëгкой горечи, вполне присущей ему после подавления восстания, смешок со стороны Итачи. — Я ведь скучаю по тебе, Саске. И для меня ты навсегда останешься тем маленьким семилетним мальчиком, сколько бы тебе лет ни было! — Хватит считать меня глупым младшим братом, я уже другой! — гордо заявил юный Учиха, наконец высвободившись из рук Итачи и отойдя от него на некоторое расстояние. — Всë, мне идти нужно, я так в академию из-за тебя опоздаю. Пройдя мимо Шисуи, мальчишка бросил на него короткий подчëркнуто равнодушным взгляд, а потом, вскинув голову, направился дальше, даже не поздоровавшись. «Ками-сама, такой маленький, будущий шиноби, а уже вылитый павлин! Самомнение больше него самого», — покачал головой юноша, подходя к другу, тоскливо наблюдающему за удаляющейся фигуркой брата. — Шисуи? Ты уже вернулся? Я очень рад тебя видеть! — Итачи заметно приободрился, заметив его, и даже слегка улыбнулся одними уголками губ. — Да… Вырвался. — усмехнулся он, но тихий голос внутри упрямо продолжил: «Совсем не до конца». Вновь почувствовав колющее волнение внутри, Шисуи решил сменить тему, чтобы только не возвращаться мыслями к тому, что он пережил. Это было очень странно: какая-то его часть жаждала поделиться с другом всеми подробностями, кроме, пожалуй, совсем особенных, невероятно смущающих воспоминаний о ней; но другая упрямо говорила и словом не обмолвиться о том, что происходило с ним в доме Маруяма, словно эти события были какими-то очень личными, интимными или попросту грязными, делиться которыми до невозможности стыдно. Эти два желания боролись в нëм, и даже сам юноша не знал, какое одержит победу. — У вас с Саске что-то произошло? Какой-то он странный сегодня, — поинтересовался Шисуи, переводя тему. — Да, ничего особенного. Когда у клана был острый конфликт с деревней, он, видно, как и мы все, пережил стресс и хотел получить от меня какую-то поддержку, но ты ведь помнишь: мы все в делах с тобой были, — Учиха склонил голову в бок, прикусив нижнюю губу. — Вот теперь он и обижается на меня, отстранился. Я ведь, правда, очень виноват перед ним. Стараюсь загладить свою вину, но, видно, уже момент упущен. Главное, я не могу его понять: когда пытаюсь проводить с ним время, он раздражается от моего присутствия, когда ухожу из дому к кому-нибудь — тоже смотрит осуждающе. Я не понимаю его. Внешне Итачи совсем не поменялся: остался таким же невозмутимым, как и всегда. Тем не менее, Шисуи знал его достаточно давно, чтобы понять, что сейчас это спокойствие совершенно обманчиво. Юноша сразу понял, насколько больной была для друга эта тема, как сильно волновала эта отстранëнность Саске и как жестоко внутренне он мог корить себя за это. — Всë будет в порядке, вот увидишь. С момента подавления восстания прошло не так много времени — всë ещё успеет наладиться, — Шисуи положил руку на плечо Итачи в знак поддержки. — У вас впереди целая жизнь в конце концов! Всë это временно… — Было бы время, — вздохнул младший, понуро опустив голову. — Так! Опять этот пессимизм! Оставь его, Итачи! К тебе, вон, друг вернулся: живой, здоровый и жаждущий интересных новостей! — улыбнулся кучерявый, надеясь, что сможет своим настроением заразить печального друга, отвлекая от невесëлых дум. — Я у этих аристократов чуть с ума не сошëл, там такие люди, испытывающие на прочность моë благородство! Всë, пойдëм тренироваться на наше место, заодно ты хоть расскажешь мне, как прошëл день рождения твоей ненаглядной, мне ведь жутко интересно! Услышав такие слова об Изуми, Итачи вздрогнул и заметно смутился, неловко пряча лицо в ладонях. — Она не моя… — тихо сказал он, закрывая рот рукой. — Значит, с тем, что она ненаглядная, ты согласен? Ну, друг мой, всë с тобой ясно! — с напускной серьëзностью произнëс старший, многозначительно качая головой. — Шисуи, ты иногда просто невыносим! — выпалил уже окончательно стушевавшийся от этой ситуации Итачи, грозно взглянув на собеседника. — Пошли уже тренироваться, что толку стоять попусту здесь? Младший из тут же демонстративно отправился в сторону их места, всем своим видом показывая, что ждать больше не намерен. «Эх, что всë-таки любовь с людьми делает. Вон даже Итачи показывает на редкость много чувств», — с улыбкой вздохнул Шисуи, последовав за другом. *** Первое время они провели в молчании. Тренировка сегодня упрямо не клеилась и вообще проходила ощутимо не в полную силу и в принципе как-то вяло, будто никто из них не был по-настоящему на неë настроен, но всë же продолжал, видно, не желая придумать себе какое-то другое занятие. Оба были погружены в собственные мысли. «Интересно, а этот мой сменщик не обидит еë? Мизэки же девушка ранимая, судя по всему, — размышления о новой знакомой вновь настигли Шисуи, хотя, казалось бы, на это не было никаких предпосылок. — А если… Она будет с ним так же общаться, как со мной? Может, она вообще так со всеми общается, а я себе чего-то придумываю?» Думать об этом было странно и даже неожиданно неприятно и как-то… разочаровывающе до той лëгкой ноющей тоски, что снова легла на сердце. «Да что я снова о ней? Почему она не выходит из головы? — Шисуи нахмурился и остановился. — Нужно срочно отвлечься на что-то!» Юноша вздохнул и заозирался по сторонам, ища взглядом своего друга, которого упустил из вида. — Я здесь, — голос Итачи раздался из-за спины. Кучерявый тут же обернулся, встретившись с заинтересованным взглядом друга. — Что-то ты какой-то странный, честно, — заметил он, слегка прищурившись. — Как вернулся с миссии уже был такой. — Я? Странный? Конечно, проведи неделю с этими аристократами, ещё не так себя вести будешь! Ты бы сам попробовал, — отшутился Шисуи, чувствуя, однако, что Итачи его не на пустом месте подловил. Подросток спорить не стал, но одарил друга взглядом, ясно говорящим о том, что он нисколько ему не поверил. — Ты лучше расскажи, друг мой, как всë-таки сходил к ней? Я уж было думал: приду, а вы уже вместе, у тебя, в постели… — В постели?! — воскликнул Итачи, широко распахнув глаза и уставившись на друга. — Ну это я так, образно, — подмигнул Шисуи совсем уж растерявшемуся собеседнику. — Что роман закрутился. Ты ведь уже ей признался, да? Уже встречаетесь? — Нет, совсем нет! Вечно ты события торопишь, — поспешил возразить младший. Он хотел было уже замолчать, но, увидев, что кучерявый уже собрался нападать новыми шокирующими предположениями, всë же решился рассказать о том дне. — Тут и говорить особо не о чëм. Праздник был у неë дома, гостей было немного: всë какие-то родственники, которые приняли меня за еë жениха, чем смущали весь вечер и меня, и саму Изуми. Я подарил ей новую сумочку для кунаев, за что она меня поблагодарила и мило улыбнулась… — Нашëл, конечно, что дарить, — то или нервно, то ли с иронией усмехнулся Шисуи. — Ты бы ей ещё катану подарил! Самое то для девушки, которая тебе нравится! Или, не знаю, набор кунаев… — А что? Неплохие варианты. Можно было бы и это, но я не додумался, — согласился Итачи, абсолютно не замечая сарказма. — Не вздумай! Это не в серьëз, горе ты моё! — старший несильно хлопнул его по спине. — А то ведь подаришь в следующий раз! Итачи, девушкам нужно дарить что-нибудь женское, знаешь: духи, украшения, благовония какие-нибудь для дома или что-то в таком духе. Ты хоть цветы ей подарил? — Нет… — честно ответил он. — А нужно было? — Ками-сама... пропащий случай: заявиться на праздник к своей, без пяти минут, девушке и без цветов! — Видимо, я действительно в этом безнадëжен, — горько усмехнулся Итачи, опустив голову, видимо, окончательно разуверившийся в своих действиях. — Был момент, когда мы с Изуми остались наедине… — подросток шумно сглотнул и прикусил губу, пытаясь куда-то деть задрожавшие руки. — Тогда, находясь в одной из комнат, я взглянув в окно, увидев, что она стояла на веранде совершенно одна, и что-то не дало мне пройти мимо, потянуло к ней... И я, словно во власти гендзюцу, тоже вышел на улицу. «Совсем как у меня с Мизэки», — с налëтом нежности подумал Шисуи, и в тот же миг ему самому стало не по себе от этой мысли и даже не столько от неë самой, сколько от этих необычных трепещущих чувств, всколыхнувшихся внутри одновременно с ней. Не замечая изменений в настроении друга, Итачи продолжил: «Я подошёл к ней тогда, она улыбнулась, и мы разговорились. Просто так болтали ни о чëм, я не люблю такое обычно, но с ней это было совершенно по-другому. Изуми показалась мне такой красивой, я уже взглянул на неë и хотел об этом сказать, но… — Учиха шумно вздохнул, с необычной для него нежностью глядя куда-то вниз. — Она слегка погладила меня по руке, и после этого я уже ни о чëм не мог думать. Я забыл всë, что хотел сказать, и вскоре мы снова зашли в дом». Несколько мгновений младший Учиха был погружëн в свои мысли, как завороженный, глядя на место, до которого дотронулась рука Изуми, словно он до сих пор мог почувствовать тепло еë прикосновения. — Итачи-Итачи! Как ты с ней дальше разговаривать будешь? — воскликнул Шисуи даже с чересчур сильным участием и воодушевлением, явно стремившийся поскорее влиться в разговор, лишь бы не думать о своих чувствах. — Она тебе только по руке разок провела, а ты уже голову потерял! Нет, так дело не пойдëт! А если она тебя поцелует, что с тобой будет? В обморок упадëшь что ли? — Нет, Шисуи, нет! — Учиха отрицательно помотал головой. — Я, конечно, плох в этой теме, но не настолько! Да и… Не будет этого. Не могу я целовать девушку, не встречаясь с ней. — Так в что проблема? Подошëл к ней уверенно и признался! Ты в свои годы уже ходил на опаснейшие миссии, участвовал в разрешении конфликта клана и деревни, но при этом подойти к Изуми и сказать, что она тебе нравится — не можешь. Я тебе поражаюсь! — Ты сравнил, конечно. Я не хочу обидеть еë или понапрасну тревожить. Чувства, даже мои собственные — вещь для меня непонятная. Вдруг то, что я испытываю к ней, пройдëт со временем? А, может, это вообще не любовь, а что-то другое? Может, я не смогу сделать еë счастливой, и отношения со мной будет только мукой? Я вообще могу в любой момент на миссии погибнуть, и Изуми будет из-за этого страдать! Так что… я не знаю, стоит ли. Может, ещё подождать? — Конечно, подожди, пока она замуж выйдет и детей родит! Тогда будет самое то! Изуми девушка видная, да ещё и из хорошего клана — ещё пара-тройка лет, и еë точно посватают, а ты так и будешь сидеть и думать: а любовь это или нет! — Шисуи резко вскочил на ноги, даже сам не понимая, почему эта нерешительность друга так его задела и даже заставила слегка разозлиться. — Легко тебе говорить! У тебя самого такого никогда не было. — Да если бы я попал в такую ситуацию, думаешь, я бы стал тратить время зря? Стал бы отказываться от собственных чувств и думать: нет, это совсем не то, мне кажется? Да как что-то настолько сильное, что не даëт тебе покоя, и о чëм ты всё время думаешь, можно не понять? Я бы сразу начал действовать, вдруг эта любовь настоящая? А ты сознательно тратишь время, когда можешь уже быть счастлив! Это твой шанс, не упусти его! Сердце гулко билось в груди, словно тяжëлый молот, ударяясь о грудную клетку. Что-то особое, но совершенно неясное взволновалось внутри, не давая юноше покоя, будто он упускает что-то важное, снова и снова напоминающее о себе. «Что-то может мной действительно не так. Я сам с собою в разладе», — Шисуи это отчëтливо понимал, и осознание отдавалось грузом на всëм его существе. Чего-то хотелось, чего-то не доставало, и это коварное «что-то» никак не желало говорить о себе прямо, лишь снова и снова загадочно возвращаясь и напоминая о себе. — Быть может, ты и прав, — сказал Итачи, но друг его совсем не слушал. Эта холодящая тоска вновь заставила озябнуть, пронизывающим промозглым ветром достав до самых потаëнных уголков. *** Нет, что-то действительно было не так. Даже вернувшись домой, в привычную среду, занимаясь рутинными вещами, Шисуи никак не мог отделаться от мыслей, что после пребывания в доме Маруяма в нëм действительно произошли изменения. И если в дневное время собственные чувства забывались за делами и различными событиями, то вечерами и ночами они выплывали наружу, словно скрывающиеся при свете дня черти. Порой юноше казалось, что это проклятое место незримо привязало его чем-то, не давая о себе забыть даже на расстоянии. Это задание упорно выходило за пределы обычной миссии, о которой забываешь, стоит только вернуться в родную деревню. Здесь всë было гораздо глубже. Пожалуй, впервые в жизни Шисуи настолько в себе запутался и теперь даже не знал, чего он хочет больше: наконец забыть обо всём этом и спокойно отдохнуть оставшееся время или же… Поскорее вернуться в богатый, ужасный дом Маруяма, снова влившись в ту атмосферу. «Нет, я точно мазохист», — Учиха нервно смеялся сам над собой, предпочитая этой своей догадке другую, пугавшую его гораздо больше и потому не рассматриваемую и не озвученную даже самому себе. За эту неделю юноша успел понять, насколько часто, подозрительно часто Мизэки посещала его мысли. Днями периодически его находили размышления о том, могла ли девушка поладить с новым сменщиком (заставляющие вспыхивать изматывающим разочарованием и даже раздражением), о том, что же она хотела ему сказать в то самое утро, когда он ушёл и прочие, прочие размытые догадки и теории об этой до сих пор крайне противоречивой девушке, в личности которой было, на данный момент, какое-то немыслимое количество недосказанностей. А вот по ночам, в состоянии лëгкой полудрëмы, когда сон вот-вот должен был забрать юношу в свои уютные объятия, на ум приходили совершенно другие образы. Вернее, лишь мелкие обрывки того, что он видел, очевидно, глубоко врезавшиеся в память. Еë бархатный взгляд из-под ресниц, изящные маленькие ладони, не знавшие физической работы, аккуратные губы… Разлука, пусть даже и такая короткая, стëрла из памяти недостатки, огранила достоинства, даже добавив недостающих акцентов, превращая Мизэки в загадочную знатную красавицу. «Вспоминаю о девушке перед сном, будто влюблëнный! — усмехнулся Шисуи, не имея в конце дня ни желания, ни сил думать о смысле этих слов. — Нужно завтра к Хокаге, меня вызвали… Странно, у меня должно быть ещё пара дней выходных» *** «Шисуи-кун, человек, который был назначен твоим сменщиком, к сожалению, не может больше делить с тобой миссию, — сообщил Хокаге на следующий день. — Он сломал ногу, так что его задание было прервано». Юноша так и замер на месте, не в силах понять, что сейчас чувствует. То была какая-то неоднородная, мутная смесь эмоций: колющее волнение, непонятное предчувствие, явно желающее предупредить о чëм-то, и даже… несмелая радость? Предвкушение предстоящей встречи? — Что это значит для меня? — спустя какое-то время спросил Шисуи, ещё не до конца воспринявший эту неоднозначную новость. — Сегодня же ты возвращаешься к своим обязанностям, и будешь исполнять их, пока мы не найдëм другого человека, разделившего твои обязанности. «Кошмар… Мне, как всегда, везëт больше всех! Снова в тот проклятый дом, да ещё и на неопределённый срок! — подумал юноша, иронично усмехнувшись. — Снова я… увижу Мизэки. Быть может, проведу с ней больше времени, чем в прошлый раз». Шисуи невольно улыбнулся, ощущая лëгкий нежный трепет, зародившийся в сердце, невесомой поступью пробежавший по телу.