Кто-то со скрипом открыл дверь в слизеринскую спальню. Драко Малфой, развалившись, лежал на кровати, пытаясь прочитать хотя бы несколько строк начатой им ещё на прошлой неделе книги, но всё тщетно: буквы не собирались в слова, мысли ускользали и путались. За окном уже кромешная тьма, а читать под свет Люмоса — так себе идея. Драко полон раздумий, которые мешали сосредоточиться. Разговор со Снейпом, который произошёл ещё пару недель назад, прокручивался в голове Малфоя, словно на пластинке. Пластинке, которая озвучивала только самое жестокое и несчастное.
За эти две недели произошло многое, исключая серые будни в жизни Драко. Большинство слизеринцев решили не уезжать домой на зимние каникулы и слонялись кучками по замку, устраивая много вечеринок, на которых Драко появлялся с кислым выражением лица. Каникулы вскоре закончились и начался новый триместр. Учителя с первого дня загрузили студентов кучей домашней работы, так что теперь никто даже не думал о вечеринках. А вот Драко много думал. Думал о своей жизни. В голове встала дилемма: всё плохое началось ещё в тот момент, когда он родился или ещё был только в планах? Всё случившееся уже тогда было предначертано именно ему?
Драко в основном был печален. Он не понимал, почему все вокруг, в том числе и Пэнси, веселятся, а он не может. Малфой вечно смотрел на свою девушку и думал, зачем он делает это с ней. Зачем он вообще с ней? Их отношения стремительно теряли смысл после разговора с крёстным. Драко боролся со своей головой. Теперь только он сам — монстр, который портит жизнь всем вокруг.
Ничего не менялось. Драко хотел отдалиться от как можно большего количества дорогих ему людей, чтобы однажды не сделать им слишком больно, как в своё время сделал его отец матери, когда принял метку. В этот роковой день стало понятно, что жизнь больше никогда не вернётся к привычному
нормально.
Вещи происходили сами собой. Драко не участвовал в жизни. Но самым ярким событием, даже превосходящим по обсуждениям ссору между Миллисентой и Пэнси, было начало отношений Блейза и Дафны. Они наконец начали встречаться после Рождественского вечера у Слизнорта. После проведённой вместе ночи они решили не мелочиться и стать парой. Простые отношения без будущего — это то, что им было нужно.
Драко вслушался в скрип, издающийся рядом с дверью. Это были женские каблуки. Пэнси сама сейчас пришла к нему в спальню. Блейз был где-то с Дафной, а Монтэгю шатался по ночным коридорам Хогвартса с Креббом и Гойлом, поэтому можно было спокойно встретиться в дали от шуток Грэхэма и пьяного Блейза.
— Читаешь? — мило поинтересовалась Пэнси скорее ради приличия.
Драко отбросил книгу, неуверенно покачал головой и взглянул на неё. Она выглядела просто красиво. Волосы отросли до плеч, и Пэнси собирала их в низкий хвост, который мило завивался на конце; чёлка спадала на глаза, а губы были приоткрыты. Видя её здесь и сейчас, Драко захотелось завыть от боли. Зачем же она всё-таки пришла? Малфой не ждал гостей.
— По-моему, Дафна ушла гулять с Блейзом, — Пэнси присела на его кровать. — Судя по тому, что Забини тут нет, она и вправду пошла с ним. Я думала, она мне опять врёт.
— Зачем ей тебе врать? — устало спросил Драко, потирая замылившиеся от чтения глаза.
— Это же Дафна. Она редко рассказывает мне полную картину произошедшего. Обычно это крупица правды, приправленная кучей лжи.
Драко закатил глаза, а Пэнси усмехнулась. Дальше они замолчали. Слова никак не лезли, а между ними возникла неловкость. Вроде как, они должны чувствовать себя спокойно друг с другом, ведь встречаются уже около четырёх месяцев, но нет. Они всё же почему-то чужие люди. Родные незнакомцы.
— Ты не ходил в Выручай-комнату? — нарушила молчание Пэнси.
— Последний раз был неделю назад.
Да, Драко ходил туда изредка, чтобы проверить целостность зеркала и то, что ведьмы всё ещё там, а не нашли способ сбежать, хотя это и было невозможно. Они стали молчаливы после первого жертвоприношения, однако их отражения выглядели намного чётче, будто вместо зеркала было окно, а они и правда стояли по ту сторону. Но на самом деле они были лишь более чётким отражением своей чёрной магии в зеркале. Волан-де-Морт хорошо над ними постарался. Драко до сих пор не понимал его мотивов, зачем он вообще поместил их туда и спустя столько лет решил вернуть.
— Они говорили что-то необычное тогда?
— Спросили меня, жив ли Дамблдор, а после того, как я ответил, что да, они, по-моему, силой сдержались, чтобы не проклясть меня, — усмехнулся Драко. — Ведьмы предложили отравить его чем-нибудь, раз уж проклятое ожерелье до него не дошло.
— Что скажет Горбин, если узнает про ожерелье? — испуганно спросила Пэнси, поднеся ладони к лицу.
Драко вздохнул и отвёл глаза. Не хотелось, чтобы Пэнси видела, что он тоже боится, ведь никто и никогда не знал всего, на что способны тёмные старые волшебники, и Драко тоже. Иногда они могли убивать лишь за то, что суп слишком холодный, а иногда, наоборот, смеялись над шутками, что их облик похож на летучую мышь. Весьма неплохое сравнение, как посчитал Малфой-старший, один раз использовавший его по отношению к Беллатрисе.
— Думаю, меня он не тронет: как всегда решит, что я слишком молод, чтобы умирать. Максимум проклянёт отца. Он его никогда не любил.
Пэнси неискренне улыбнулась. В её глазах продолжало читаться волнение. Когда Паркинсон волновалась, ей всегда нужно было что-то держать в руках, и она быстро переместила ладони на руку Драко.
Ему же не хотелось тесного контакта, и он уже хотел было одёрнуть руку, но почему-то не стал. Он позволил ей сделать то, что хотела она, а не он. Столько жертв ради одного человека, и всё в пустоту. Может быть, когда-то Драко зачтётся та маленькая часть нормального, что он делал, и это закроет все ужасные поступки. Однако даже сам Драко в это не верил. Он перестал верить в лучшее уже давно. Но он верил, что готов сделать лучшее ради неё.
— Мне нравится сидеть вот так, — сказала Пэнси, привлекая его внимание.
Паркинсон указала на переплетённые руки и продвинулась на кровать дальше, прижимаясь телом к Драко и кладя голову ему на плечо. Волнение в её глазах пропадало, сменяясь на искрящееся, светлое чувство. Малфой завидовал ей.
— Главное, не продави мне плечо, — с холодной усмешкой лишь сказал Драко. Он оставался неподвижным.
Пэнси подняла на него глаза. В них читался немой вопрос.
— А тебе, Драко? Тебе нравится… быть рядом со мной?
Ответа не последовало. Драко не знал, что ей ответить, ведь испытывал сейчас смутные чувства, ранее непонятные ему. Возможно, он и вспомнил пару моментов, когда испытывал подобное. Всё это происходило в Малфой-Мэноре рядом с матерью.
— Просто ответь и всё. Я хочу знать, не зря ли я пришла. Может быть, ты не хотел меня видеть, а я взяла и вторглась в твоё личное пространство, мешая. А я не хочу мешать. Я хочу, чтобы всё это было важным не только для меня.
Паркинсон тараторила, но Драко старался уловить смысл её слов. Её голос вечно подрагивал, а эмоции перемешивались. Драко почувствовал себя оскорблённым. Почему она вообще предъявляет ему это?
— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что только сидел и ждал, когда же ты придёшь? — вспылил Драко. — Так вот, это не правда, а настоящая ложь. Я не ждал тебя и вообще никого никогда не ждал и не буду. Ты такая же, как и остальные, но просто продвинулась ко мне немного ближе. Наши отношения есть, и да, они имеют значимое место в моей жизни, но я хочу, чтобы ты поняла это раз и навсегда, и больше никогда, Пэнси, никогда не говори со мной в таком тоне. Если ты не осознала моих слов, то тебе стоит уйти. Уходи.
Молчание. Холодное и пустое молчание. Паркинсон всё ещё лежала на плече Драко, не шевелясь. Она не хотела уходить, и Драко уже потянулся, чтобы немного подтолкнуть её к принятию решения, но остановился, всё ещё надеясь, что она уйдёт сама. Драко тяжело дышал. Он запыхался в своей злости и не понимал того, что сейчас наговорил Пэнси. Быть может, слова Снейпа слишком сильно повлияли на него, и теперь Малфой рушил, что мог.
— Ты меня всё ещё любишь? — спросила Пэнси. Её голос задрожал ещё сильнее. Она говорила со сдавленностью и паузами. Пыталась сдержаться, когда молчал уже Малфой. — Нет, не так. Ты меня любишь? Пожалуйста, скажи, что меня любишь
сейчас. Именно
сейчас, а не тогда… — она просто умоляла его с полными боли глазами. Что с ней не так? — Не как в прошлый раз.
Малфою снова нечего сказать. Он чувствовал сомнения. Драко слишком много думал над этим. Когда-то давно он ощутил это импульс, бешеное желание сказать Пэнси, что он чувствует к ней любовь, и это казалось настоящим. Это и было настоящим. Но в дальнейшем импульс ни разу не вернулся к нему. Он словно сменился в чувствах Драко, стал другим, несвойственным телу Малфоя. Драко чувствовал трепет, желание, волнение и многое другое, но никогда не мог назвать это чистой любовью. Если бы он знал, что это такое, то многое бы встало на свои места, а он сделал бы правильный вывод, но Малфой не знал.
— Я же уже сказал тебе, что люблю, тогда, в классе у Слизнорта, — Драко всё ещё говорил со злобой, но уже меньшей. Его голос пропитался тянущейся желчью и сталью.
Почему-то именно в этот момент Пэнси сломалась. Для Драко остались непонятными её дальнейшие действия.
Её колотило. Пэнси пыталась сжаться, стеная в рыданиях. Она наклонилась вперёд и закрыла ладонями глаза. Слезы плескали, застилая ей взор. Мир вокруг поплыл, а сердце стучало в бешеном ритме.
— Пэнси, стой, — Драко схватил её за плечи, пытаясь вернусь к себе. Она будто не чувствовала этого и продолжала плакать, держась за голову. — Ответь же! — Драко занервничал. Он не мог её контролировать.
Пэнси сдавленно бормотала между рыданиями какие-то бессвязные слова. Драко казалось, что он услышал какое-то итальянское слово, похожее на
amore. Она выглядела пугающей. Драко не хотел, чтобы эффект его слов произвёл на неё такое впечатление. Он вообще не ожидал, что сможет как-то задеть Пэнси, ведь та всегда реагировала равнодушно на его слова. Он никогда не мог подумать, что у Пэнси есть чувства. Что у неё есть живая душа. Она же чистокровная аристократка, которую всю жизнь учили холоду. Драко мог понять только её слёзы, когда они шли убивать магла. Тогда ею овладел страх — единственное чувство, которое Драко признавал, ведь сам проживал его ежедневно.
— Драко… Драко, — сквозь слёзы пыталась что-то сказать Паркинсон, и Драко затаился, стих, выжидая её следующих слов. В его голове поселился ветер, что уносил его куда-то вдаль, не давая полностью погрузиться во всю ситуацию. — Почему… ты не сказал мн… — Пэнси закрыла рот руками, чтобы подавить плач.
— Ну же. Говори со мной. Давай же, Пэнси. Я не понимаю, что происходит, и не могу тебе помочь.
Да-да-да. Малфой совершенный идиот, раз не понимал, до чего довёл бедную девочку. Куча ничего не знающих зевак уже бы наградила его осуждающим, вытянутым вперёд в знаке высшего порицания, указательным пальцем. Но они не знали Драко. Они не знали того, что Малфой сам не знал себя. Он не умел чувствовать эмоции других, он никак не считал себя чёртовым эмпатом, чтобы понимать, отчего другому стало плохо. И естественно, отношения с Пэнси пошатнули его чувство собственной отрешённости от остальных, ведь приходилось хоть изредка думать и о другом человеке.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — с трудом выдавила из себя Пэнси. — Я думала, это ошибка, грёбаное стечение обстоятельств. Да просто вселенское совпадение, но не ложь на протяжении четырёх месяцев. Я же правда в это верила. Дура! Как я вообще могла даже на секунду поверить, что сам Драко Малфой полюбит кого-то, тем более меня. Тебе ведь нужен противовес, кто-то милый и пушистый, который поможет и будет казаться чудным идеалом с чувством собственного достоинства. И, о ужас, я как раз не подошла под эти критерии. Неужели мне не повезло?
— Не понимаю, о чём ты говоришь, — Драко выглядел ошарашенным. Сейчас его лицо скривилось в попытке понять её слова, но из-за безуспешности данного процесса приобрело черты разочарования. Во всём.
Она молчала, но больше не плакала. Слёзы кончились, как будто ей удалили слёзные железы. Пэнси просто сидела, опустив голову на согнутые в локтях руки. Она обдумывала дальнейшие действия, выглядела, как затаившийся в кустах во время перемирия стратег. Но только перемирие ещё никто не заключал. Решающий бой ещё только начинался. Мафия приставила пистолет к виску жертвы. Пэнси же не будет жертвой. Больше не будет. Разочарования в ней намного больше, чем у Малфоя, а значит, и стимула к победе тоже больше.
— Тогда, на уроке у Слизнорта, в конце зала столпилась кучка девочек. Ну, конечно же, не просто так. Сначала подошла я, и Падма Патил буквально сразу сказала мне, что там Амортенция. Конечно, мне стало интересно, чем же пахнет для меня это зелье. Я наклонилась, вдохнула и… ничего. Пустое ничего, Драко. Такое же пустое, как я и ты, — Драко хотел одёрнуть её, что она никак не могла быть пустой, но Пэнси было не остановить. — А мы же тогда уже встречались, и я посчитала себя ужасной, раз встречаюсь с парнем и не чувствую его в своей Амортенции. Я даже заплакала, так тихо и беззвучно, что ты даже не заметил этого, когда подошёл. Потом ты также не заметил, как перед тем, когда ты наклонился над зельем, чтобы вдохнуть его аромат, туда упала моя слеза.
Пэнси замолчала. Драко застыл в немом шоке, когда смысл её слов с силой ударил его по затылку, впечатываясь глубоко в сознание. Теперь вместо ветра там бушевал ураган, пожиная всё на своём пути. Драко был жертвой, падшей от рук того, от кого совершенно не ожидал удара. Ищи врагов среди друзей. Враги намного ближе, чем ты думаешь. Ты — враг самому себе. Ты сам сделал себя врагом, ты сам убил и уничтожил себя в глазах другого человека.
— Я почувствовал, что моя Амортенция пахнет тобой, — проговорил Драко, уставившись в никуда и проводя логические цепочки. Пэнси грустно кивнула ему, чтоб он продолжил. — Думал, что это правда ты, и внушил себе это. А это была слеза, что закончила действие зелья, которое для всех пахло тобой.
— Выходит, что я случайно тебя приворожила, — Пэнси горько усмехнулась. Ей было очень больно, словно её и так наполненное тьмой и болью сердце перекрутили в центрифуге и выбросили. Она — сама кузнец своего счастья. Она его упустила, хотя оно никогда и не было её. — А вдруг я специально сделала это, Драко? Я ведь такая жалкая. Такие только так и поступают.
Драко будто не слышал её сейчас. И когда Пэнси поняла, что он ничего не собирается отвечать, она не сдержала смешок. В её глазах это выглядело согласием с её словами, мучительным и правдивым.
Внутри Драко был взрыв. Он не мог понять, насколько серьёзным оказалось одно событие. Оно определяло всё. Последние полгода Драко считал, что наконец кого-то полюбил. Он видел этот факт и прокручивал в голове. Тогда казалось неважным отсутствие всех эмоций, сопутствующих этому возвышенному чувству. Тогда Драко просто был уверен, что обязан любить, раз когда-то полюбил. Он чувствовал это всегда и навечно, неподкреплённое ничем. Сейчас своими словами Пэнси с болью растоптала всё, что у него было. Малфой даже чувствовал злость на неё за это, но не так сильно, как жалость. Ведь по ней было видно, что она обрела это чувство по-настоящему. По своему желанию, а не из-за какого-то глупого зелья. Она всегда была честна с собой. Она призналась ему, только когда была правда готова и ощутила тот импульс сама. Сама, а не по принуждению.
Резко Драко охладел. Охладел к Пэнси и ко всему остальному. Он стал эмоцией скуки, проносящейся на лице человека. Он стал чем-то непохожим на себя, непохожим на человека. Он был будто статуей, мраморным изваянием, выражающим одну навеки запечатлённую эмоцию. Просто что-то безжизненное… неживое. Сейчас Драко ставил свои чувства поверх Паркинсон, и на мгновение ему стало так всё равно на то, как это переживёт Пэнси. Лишь мгновение, когда ему было легко и грустно, что теперь он одинок. Драко быстро отбросил всё это на задний план, в самую глубь измученного мозга, и поднялся с кровати.
— Посиди здесь и не уходи, — нервно бросил он Паркинсон и направился к двери. — Я скоро приду.
Он знал, что Пэнси бы не ушла. Не посмела бы. Он выучил это самое. Выучил то, что она никогда не оставит недосказанности.
Эта мысль сложилась в сознании Драко давно, и он никак не мог подумать, что это ложь, ведь Пэнси всегда оставляла лёгкую тайну в каждой беседе, умело заговаривая людей. Никто не спросит лишнего, а у неё и не будет повода рассказать.
Драко покинул комнату. Пэнси осталась одна, сидя на кровати. Она продвинулась к стене, чтобы дать голове хотя бы какую-то опору. Она готова была взорваться от боли, незримой, но ощутимой. По щекам стекали остаточные слёзы. Трезвые слёзы понимания. Казалось, что в них вместо соли была правда. Тушь на лице девушки смазалась, делая её образ похожим на брошенку из магловских фильмов и сериалов. Та, которую предали. Та, которая поплачет в подушку и проснётся независимой королевой. Но к этому ей ещё предстояло прийти. Хотя сама ситуация — абсурд. Никто никого не предавал. Врал — да, но всё же такой мутной ложью.
«Он ведь не знал», — думала Пэнси. — «Он встречался со мной и не бросил ведь».
Уединение Пэнси с самой собой прервал резкий хлопок двери.
— Малфо-ой! Ты просто не представляешь, что только что было…
Пьяный Забини, покачиваясь, подошёл ближе, завидев Пэнси, одиноко сидящую на кровати Драко в слезах. Сначала Блейз просто молчал и разглядывал лицо слизеринки, всё ещё не найдя для себя точку опоры.
— А ты чего тут? В смысле сидишь и… — Забини замялся, — ну-у, ты это, поняла.
Пэнси попыталась придать себе менее измученный вид, дабы Блейз ничего не понял, а наутро и не вспомнил об этом маленьком инциденте. Пэнси не нужны были лишние слухи, лишние уши. Она осторожно утерла слёзы и прикрыла лицо волосами.
— Жду Драко, читаю книжку, — Пэнси кивнула в сторону книги, что отбросил Малфой перед их разговором. — Очень грустная.
— Да-а, история магии — это настоящая трагедия, — сказал Забини, скользя глазами по названию.
— Что? — Пэнси удивлённо кинулась к книге. Название гласило: «Молот ведьм». — Это не история магии, — сказала она серьёзным тоном, а Забини хохотнул.
— Что-то ты не очень внимательно читаешь, раз уж поверила моим словам. Моей наглой лжи.
Паркинсон демонстративно закатила глаза, открывая Блейзу вид на свои слёзы. Тот, похоже, всё понимал. Между ними повисло неловкое молчание. Никто не смел начать разговор. Они оба понимали друг друга. Пэнси понимала, что Блейз сейчас как никогда счастлив после свидания с Дафной, а Блейз понимал, что Пэнси ужасно несчастна после ссоры с Драко. Они безуспешны.
— А где Драко? — спросил Блейз, всё ещё не садясь на свою кровать: он будто не мог найти себе место. — Где этот ловкий смутьян? — Забини изобразил фехтующего рыцаря. Странное сочетание.
— Не знаю, — буркнула Пэнси, отворачивая голову. Упоминание о Драко больно отрикошетило ей в душу.
Сейчас она не хотела ни слышать, ни видеть Драко. Она действительно желала одиночества. Мгновенного одиночества, о котором уже завтра пожалеет. Она хотела его не для себя, а для своей гордости. Пэнси не будет с тем, кто не любит её, если полюбила сама. Когда они начинали отношения, Паркинсон была уверена, что чувств нет и не будет. У них слишком много дел и проблем, чтобы думать о какой-то всевышней любви. Потом эта позиция с треском провалилась для Пэнси. Она позволила себе слабость. Она полюбила. В этом уравнении жизни любовь правда приравнялась к слабости. Они равны, а значит, взаимоуничтожимы. Не будет любви — не будет слабости. Пэнси попытается произвести это правило в жизнь, уже для себя, чтобы ей было хоть немного легче пережить это.
Блейз так и продолжал мозолить глаза, покачиваясь в углу и сильно раздражая. Он был как маятник у метронома. Ещё и производил шум: пьяный цокот. Хотелось, чтобы он ушёл. Ушёл из своей же комнаты.
— Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, — вдруг запел Забини, чтобы скоротать время. Похоже, эта была единственная песня, оставившая такой громадный отпечаток в его сознании, что он вспомнил её, будучи в настолько плохом состоянии.
— Ты можешь хотя бы не петь! — зло воскликнула Пэнси, всплёскивая руками.
От его присутствия хотелось сжаться и сбежать. Челюсть колотило в бешено-нервном ритме. Это было покруче любой песни группы «Ведуньи» и уж тем более пения Блейза. В Пэнси поднимался тот уровень раздражения, что захотелось вновь разрыдаться от безысходности. Забини не давал ей даже подумать наедине с собой. Паркинсон отвернулась, обнимая коленки. Защитный жест: она хотела спрятаться ото всех, сидеть и размышлять. Ей для этого не нужна была книга про ведьм перед глазами. Она вспомнила о зеркале Еиналеж в Выручай-комнате. Сейчас Пэнси готова сама прийти туда и совершить обряд жертвоприношения снова. Тогда на время Кассандра завладеет её телом, и Пэнси канет в пучину далекого сознания. Одна и в тишине. Тогда не важна будет цена тех жизней, что унесут ведьмы. Забини заметил это и приподнял бровь.
— Ладно, — подытожил Блейз, — я пойду, раз уж тебе тут слишком круто и весело. Я, думаю, тебе не нужен. Не пригодился, так сказать. Драко своё дело знает, судя по твоим глазам. А я уж надеялся, что он уйдёт в плюс одну, а не снова в минус. Девочки стали то приходящие, то уходящие из этой комнаты. Почти круговорот веществ в природе.
Пэнси приподняла уголки губ в язвительном жесте, как бы говоря, что шутка высокоинтеллектуальная. Сарказм и ирония. Он явно поднабрался от Дафны новых фактов о мире маглов.
На секунду ей показалось, что слова Забини задели её. Блейз нарочно делал это. Он пытался вывести её хотя бы на какую-то эмоцию, кроме боли. Смеяться она была не готова, а вот злость ей сейчас шла. В Блейза вмиг полетела подушка, угодившая ему в плечо. Тот взял её в руки и, смеясь, вышел за дверь, так и не оставив подушку.
— Хочешь, принесу тебе тарелок для битья? — сказал Забини, выглядывая из-за приоткрытой двери.
Пэнси не ответила, а лишь ждала, когда друг уйдёт, угрожая кинуть в него ещё одну подушку. Если бы он не влил в себя столько алкоголя, то Пэнси точно бы не отделалась от него так легко. Тут была бы большая беседа о жизни и просто обо всём. Такой мудрый опыт пропадал, как только Забини повышал градус в своём организме. Он ушёл в разочаровании, что не смог ободрить подругу.
Спустя несколько минут после ухода Забини, Драко вернулся, держа в руках длинный деревянный предмет. Это была его метла. Пэнси в удивлении вскинула брови: она не представляла, зачем этот предмет мог понадобиться Драко посреди ночи в его комнате. Возможно, у них с метлой были свои секреты. Пэнси не хотелось вдумываться в это. Шалости сейчас не подходили образу Пэнси.
— Пошли, — Драко быстро дышал, а его волосы растрепались. Он только что бежал.
— Зачем?
Неважно куда. Она пошла бы с Драко куда угодно и никогда не задумалась бы над ответом. Сейчас важно было узнать причину. Стоит ли ей вообще пытаться, стоит ли что-то делать, разъяснять.
— Охладиться, — с нотками сарказма сказал Малфой. — Поднимайся быстрее, я долго не жду.
Пэнси бы не встала, если бы ей не было интересно, чем это всё закончится. Впервые захотелось испытать судьбу, и она встала с постели, оставляя после себя мятые простыни.
Драко шёл впереди. Один, не держа её за руку. Обычно инициатором этого процесса была Пэнси, но сейчас ей не хотелось трогать его, прикасаться к его бледной коже. Она молча шла за ним по коридорам к выходу. Похоже, они правда идут летать. Пэнси не умела летать. Большинство чистокровных аристократок ни разу не садилось на метлу, а в команде Слизерина по Квиддичу были одни парни.
Безумие. Они правда миновали выход: Филча почему-то не было на его посту. Теперь они оказались на поле для Квиддича, ночном поле для Квиддича. Здесь было мрачно и темно. Ничего красивого и романтичного. Драко — мастер по выбору мест для расставания. Лишь звёзды будут освещать её слезы — маленькие бусинки в уголках глаз.
Драко опустился на метлу и выжидающе посмотрел на Пэнси. Сейчас она должна сесть следом. Такой был сценарий Драко. Пэнси не захотелось его портить. Она лишь переступила через рукоять и села. Хорошо, что сегодня она предпочла брючный костюм вечным платьям и юбкам.
И вверх. Они полетели, и Пэнси крепче вцепилась в плечи Драко, сковывая его движения. Уже скоро его мышцы будет неприятно потягивать. Сейчас они были на самой высоте: Пэнси никогда не поднималась в воздух настолько высоко. Страх затаился внутри, но девушка попыталась довериться Драко полностью. Отдаться в его руки и метлу. Всё-таки тот летал не первый год и, если бы не Поттер, был бы лучшим в Хогвартсе.
Драко остановил метлу, и они остались висеть в воздухе. Воздух был морозным, было холодно, несмотря на то, что Драко наколдовал им зимнюю одежду. Бессмысленно, ведь от холода не скроешься. Он разрушителен и могущественен. Он жесток и чёрств.
Было темно и мрачно. Ничего нормального. Лишь глупая ситуация и разбитые сердца, освещённые луной, которая озарила своим серебристым светом тёмную ночь, подступающую под самое горло и обрекающую на новые, вечные страдания: с этого момента изменится всё, а остатки приятного пропадут в пучине тьмы этой ночи.
Драко плавно повернул голову к Пэнси. Она кусала губы, потрескавшиеся на морозе, и хлопала ресничками, пытаясь спрятать глаза от летящего снега. Теперь сложно было разобрать, какая вода на её лице была слезами. Драко не знал, как начать разговор. Он не понимал себя и своих действий. Зачем-то он затеял всё это, ведь мог просто взять и отпустить. Отпустить ситуацию…
Холод отрезвлял мысли, приводил их в порядок. Драко готов был говорить только с холодной головой. Он ценил порядок. Он не мог жить без него. Это не перфекционизм, каким страдала та же Грейнджер, — это чёртово психическое расстройство. Драко отрицал его как только мог, но порой даже у него не оставалось сил на это. У него вообще не оставалось сил ни на что в последнее время. Весь мир крутился лишь вокруг Волан-де-Морта и его поручений. Изредка ещё проглядывала Пэнси, и это постоянно пугало его нутро.
— Пэнси… — начал он.
— Зачем мы здесь? — её голос был схож с погодой на улице. Мертвящий холод. Стальной мороз.
Как же быстро она приняла всё в себя. Как же быстро сдалась и смирилась. Драко не мог в это поверить. Девушка, что вечно крутилась вокруг него все последние годы, не была похожа на ту, которая сидела сейчас на метле Малфоя. Старая Пэнси никогда бы не сдалась, а продолжала бы себя навязывать, как только могла. Она связала бы настоящее полотно из своих стараний и повесила его на шею Драко. Но уж точно бы не отпустила.
— Тут не так плохо, — сказал Драко, собирая мысли по кусочкам. Он старался не смотреть ей в глаза. — Точно лучше, чем в моей комнате. Ужасное место с отравленным воздухом. Не хочу говорить там.
Бровь Пэнси вздёрнулась вверх. Она, пытаясь осмыслить его слова, выглядела напряжённой.
— Что ж, — вздохнула она, — тогда говори здесь. На высоте нескольких метров над землёй, если
тебе так будет удобнее.
Когда Драко нужно было подумать, он всегда садился на метлу и парил в воздухе. Появлялся адреналин, который помогал чувствовать себя живым и не засыпать, не позволял крови застыть в жилах. Он правда не подумал, будет ли Пэнси здесь комфортно. Драко считал, что любая девочка посчитала бы разговор при звёздах… милым?
— Я не хочу, чтобы между нами оставались недосказанности, — начал Драко, выдыхая белый пар. Пэнси вмиг стала ещё более серьёзной и непроницаемой. Она слушала. — Вряд ли мы сможем дальше… быть парой, если произошло такое неприятное событие.
— Ты имеешь в виду то, что ты на протяжении полугода думал, что любишь меня, и лишь мои слова про Амортенцию вмиг открыли тебе глаза, и ты понял, что всё это было чушью? Что ж, сочувствую, — она выжидающе уставилась на Драко, смотря прямо в глаза.
Она добилась своего. Драко почувствовал укол. Грубый укол где-то внутри. Он вызвал эмоцию злости на девушку. Захотелось сразу закончить разговор, бросить ей на прощанье пару фраз по типу: «Прости, мы не сошлись характерами. Целую, пока».
— Нет, — более грубо сказал Драко. — Это не так. Между нами всегда была какая-то неоднородность, вязкость, тяжесть. Я всё время думал над нашими отношениями и не приходил ни к чему. Логического исхода будто не существует. А будущего просто нет. Твои слова дали мне толчок осознать всё, что я чувствовал на самом деле. Дружба у нас получалась намного лучше и интересней.
— Не полюбишь того, кого не любишь, — просто закончила Пэнси. Просто и без эмоций. — Думаю, это конец. Ты прав. Мы — разность, без того самого «одно и то же».
Да, Драко, чёрт возьми, плевать было, кто прав. Пусть хоть Дамблдор окажется правым со своей речью про пристанище для тёмных душ на Хэллоуин.
— А ты? — вырвалось у Драко, будто он маленький ребёнок, спрашивающий родителей своим тоненьким, писклявым голосом, почему они бросают его одного. Он одинок, но пока не до конца.
На секунду Драко показалось, что он распознал на лице Пэнси мнимую смену эмоций. Её глаза сверкнули, губы дрогнули, но потом всё снова вернулось на свои места. Она пережила настоящее цунами внутри и удержала его в себе, спасая от него всё, что могла. Так жертвенно и разрушающе. Можно было подумать, что она наконец выбрала себя и свою гордость, но нет. Она даже сейчас выбрала Драко, мальчика, что причинил ей боль, как делала обычно. Она просто правда поняла, что не хочет действовать на него тяжёлым балластом. Пэнси верила, что Драко способен влюбиться, просто не в неё. Значит, она должна отпустить.
— А я сама.
Это прогремело, как последняя нота композиции. Ударная волна, тяжело накладывающаяся на затылок. Пэнси удерживалась на последних нотах, будто хватаясь за них. Мелодия в темпе доленте, звучание форте. Сейчас ей самой хотелось стать тем нотным станом внутри себя, что до сих пор держит всё на плаву. Ведь есть внутри какой-то стержень, что не даёт сейчас всё бросить и отпустить последнюю эмоцию во гниль. Она хотела быть этой частью себя, а не той, что лежала на поверхности. Может быть, тогда Малфой бы по-другому смотрел на неё. Смотрел бы напрямую, а не путаясь в розовых, исходящих от неё нитях. Она безнадёжна и безнадежна. Она пуста и жалобна.
Драко хотелось верить, что она справится. Он даже смог вызвать у себя внутри чувство облегчения, чтобы порадоваться, что всё разрешилось мирно. Руки Пэнси прикоснулись к его туловищу сзади. Она нерешительно сжала его, чтобы не упасть с метлы и… в последний раз почувствовать это тепло, которое никогда не выходило наружу. Драко всегда был холодным, но как только Пэнси прикасалась к нему, то чувствовала кожей такую взрывную волну, порождающую настоящий подъём температуры. И в этот раз всё было так же. Ничего не изменилось. Пэнси продолжала тихо любить, а не кричать об этом, как делала раньше. Это всё равно ничего не решало. Просто ещё один глупый факт, что она рассказала Драко за разговором.
Молча Драко опустил метлу. В самый низ, куда только ещё было можно. Они пробили дно. Теперь ему не нужна была это высота, чтобы почувствовать уверенность. Теперь он сделал всё. Со страхом он посмотрел на Пэнси, вдруг она плачет, но нет. Похоже, та действительно сможет пережить это спокойно. Он был рад, что Пэнси такая же, как он. Возможно, они даже продолжат дружбу. Дружбу, но не более. Другое у них не получилось.
— Тогда, — Драко не знал, что сказать. — Тебя проводить до комнаты?
— Не стоит, — сказала Пэнси. — Вряд ли кто-то набросится на меня в коридорах Хогвартса. Это же самое безопасное место, — слышались нотки сарказма в её голосе.
Она уже хотела идти к замку, как резко развернулась к Драко. В её глазах и на губах застыла эмоция. Что-то странно хитрое и яркое. Она хитро ухмыльнулась, закрывая лицо в кошачьем образе.
— Не приводи к себе девочек хотя бы сегодня. Мы же всё-таки только расстались.
Драко удивлённо уставился на неё. Что она имела в виду?
— Забини очень ярко высказался о тебе, пока ты искал метлу, — в словах затаился защитный смешок.
— Ну Пэнс. Ты же не поверила ему? — растягивая слова, сказал Малфой, подбегая к ней сзади, словно маньяк, нашедший свою жертву.
Они двинулись в сторону Хогвартса. Она поверила. Вероятность того, что Драко не найдёт себе новую девушку в ближайшее время, равнялась нулю. Глупо было думать, что никого не окажется рядом.
***
Просыпаться одинокой тоже надо уметь. Надо уметь держаться, понимая, что ещё чуть больше недели назад был тот человек, которого ты бескорыстно и по-настоящему любишь, а потом он вмиг растворяется в воздухе, будто его и не было. Ссоры и расставания вообще весьма размытые понятия. Люди не могут разлюбить в один миг, из-за одного слова. Если пять минут назад они любили друг друга, а потом сказали пресное «мы расстаёмся», то вряд ли они вообще любили до этого. Может быть, когда-то давно это чувство и прокрадывалось к ним в разум, но явно не оставляло там должного эффекта. Это была скорее просто влюблённость или симпатия, нежели что-то большее. Вряд ли эти отношения имели место быть. Особенно в таком возрасте, когда всё ещё впереди. Когда ты думаешь, что ещё встретишь своего человека, и не обращаешь внимания на такие мелкие связи.
Пэнси снова проснулась с ощущением ничего. Просто ещё один факт: она открыла глаза. Утром не было солнца, поэтому можно было не щуриться. Просто взглянуть на мир.
Дафна и Милли уже вовсю собирались на уроки. С Милли Пэнси до сих пор находилась в сложных отношениях. Они уже могли разговаривать, однако подругами друг друга не считали. Каждый разговор их был наполнен фальшивостью, лицемерием и желчью. Они даже не верили в то, что это когда-то изменится. Со временем и дружба угасает, даже такая странно непринципиальная. Слизеринки вряд ли подружились бы, если бы не жили в одной комнате. Уж слишком разные у них взгляды на всё.
— Ты встала? — послышался мягкий голос Дафны. Она аккуратно наносила кучу косметики на лицо, чтобы скрыть любую просачивающуюся неровность — неидеальность.
— Да, — вдохнула Пэнси, потирая глаза. Они опухли от вчерашних слёз.
Дафна перед сном случайно проговорилась о том, что Астория вовсю ошивается вокруг Драко, как змея, готовая обвить всё его тело своими узами. Но на этом она не остановилась.
— Она словно хочет, чтобы он взял её прям перед всеми. Если он, конечно, не сделал этого уже, — возмутилась Дафна, размышляя над половой жизнью сестры.
Пэнси почему-то стало больно. Она сразу поняла, что у Драко и Астории что-то случится, но почему так быстро. Он словно выбросил Пэнси из головы ещё быстрее, чем впустил. Это заставляло усомниться в своей нужности. Вдруг, не согласись она тогда на поцелуй с ним, Драко в тот же день нашёл бы другую девочку, новую жертву, не заметив никакой разницы.
Дафна была расстроена тем, что именно она послужила такому всплеску эмоций Пэнси, ведь до этого Паркинсон всё держала в себе и набожно шутила на тему того, как хорошо, что они с Малфоем всё-таки расстались друзьями. Гринграсс и подумать не могла, что это лишь защитная маска. Она не знала о таких понятиях. Она могла быть настоящей. Настоящей в своём понимании.
Пэнси подошла к зеркалу, устало уставившись на себя. Вид у неё был явно не очень. Нельзя было продолжать в том же духе — нужно обязательно привести себя в полный внешний порядок. Несколько взмахов палочкой, пара флакончиков с волшебными кремами, куча косметики, и — вуаля! Никакой Пэнси больше не остаётся. Есть лишь пленка из косметики. Пэнси чувствовала себя лишь яркой декорацией к основному действу. Лишь маленькая приписка, которая ничего не стоит.
— Хорошо выглядишь, — сказала Дафна, собрав в этой фразе все остатки искренности, что у неё были в запасе.
— Знаю.
Она и правда была неплоха. Тёмный макияж подчёркивал её зелёные глаза, а отросшие ещё на пару сантиметров волосы выглядели идеально ровными, будто подстриженными под линейку. Одежда обтягивала тело, выделяя всё самое красивое.
— Если тебе нужно будет выговориться или что-то ещё… — издалека начала Дафна, но Пэнси сразу поняла, к чему она клонит.
— Почему все вечно хотят мне помочь? — грубо оборвала её Паркинсон. — Просто не надо. От тебя, Дафна, вообще ничего не требуется, ведь со мной всё нормально.
Захотелось собрать всю темноту изнутри и выплеснуть, чтобы не чувствовать эту тяжесть. Но Пэнси знала, что скоро сможет это сделать. Скоро второе жертвоприношение, которое состоится в один из дней учебной недели. Утром ты школьница, вечером — убийца. На этот раз чувства сменились, даже захотелось понять Кассандру. Если она на этот раз испачкает лицо Пэнси кровью, девушка даже не заметит. Вряд ли это будет чувствоваться чуждым.
Дафна тяжело вздохнула, но не продолжила разговор. Она решила, что лучше всего сменить тему. Это было просто. Никакие вопросы и конфликты ей были не нужны. Это же Дафна: она сама сглаживает углы.
— Сходишь со мной в раздевалку для Квиддича? — мягко попыталась вклиниться в разговор Дафна. Ей что-то было нужно, судя по елейному голосу. — Мне хочется с Блейзом встретиться, сказать кое-что. Думаю, ты сможешь меня поддержать.
Пэнси прищурилась, понимая намерения подруги. Паркинсон должна пойти туда и поддакивать Гринграсс, чтобы оказать давление большей мощности на Забини. Два грёбаных манипулятора никогда не могут решать свои проблемы без посторонних.
— Хорошо, — просто и равнодушно ответила Пэнси. Ей вообще было всё равно.
— Отлично, — Дафна захлопала в ладоши, предвкушая свою победу. Ещё один пунктик: Дафна не умела проигрывать. — А то мне уж показалось, будто тебе стало всё равно. А я вот возлагаю большие надежды на нашу дружбу.
Пэнси медленно перевела глаза на подругу, разглядывая её с наибольшей серьёзностью. Дафна напряглась.
— Легче возлагать большие надежды на себя, Дафна. Я думала, ты так и делаешь, но… — Пэнси вздохнула, — нет.
— Кто вообще так делает, — безразлично и немного высокомерно ответила Дафна. — Будто ты сама бы так поступала. Решала все проблемы своими силами и только. Вряд ли что-то из этого вышло бы. Таких обычно не берут в приличные места.
— О каких приличных местах ты говоришь? — немного громче обычного спросила Пэнси. В ней закипала эмоция наподобие гнева. Если что, она не будет сдерживаться. Ей незачем.
— Мерлин, Пэнс. Да любое чистокровное общество — сплошные сексисты. Им вряд ли нужна сильная девочка. Просто тело и матка для будущего выродка.
Пэнси не хотела отвечать. Дафна говорила с прирождённым даром убеждения. Даже если бы сейчас её слова были неправдой, Пэнси бы всё равно поверила им. Жаль, что они на самом деле оказались правдой.
Девочки закончили со сборами и вышли, направляясь к раздевалке. Утренняя тренировка по Квиддичу закончилась пять минут назад, поэтому Забини уже там точно был. Дафна толкнула дверь и резко направилась вперёд, не обращая внимания на гул вокруг. Парни явно не ожидали увидеть её здесь. Пэнси шла следом. Она замечала всё: странные взгляды, едкие фразочки, присвистывания, голый торс какого-то неодетого игрока. Она не слышала только Дафну, которая с порога начала ссориться с Забини. Пэнси даже не знала из-за чего и не хотела знать. Она просто шла и рассматривала лица вокруг, надеясь не увидеть одно.
Драко в этом году решил не участвовать в команде по Квиддичу: уж слишком много других дел навалилось. Однако Пэнси всё равно казалось, что именно сейчас, когда она пришла в раздевалку, он будет здесь. Но нет — ей повезло: здесь только его друзья, успевшие обсудить всю Пэнси после расставания. Рядом со шкафчиком ловца, где раньше хранил свои вещи Малфой, стоял Теренс Хиггс — новый ловец команды Слизерин. Спустя четыре года он снова получил эту позицию.
Он выглядел немного отрешённым. Молчал, стоя вдали ото всех. В его взгляде читалось что-то неизбежное. Пэнси увидела в его глазах своё отражение и поняла, что тот смотрел на неё. Теренс нахмурился, рассматривая её лицо. Пэнси показалось это неуместным, и она не любила, когда люди пялятся, поэтому сразу отвернулась, следуя за Дафной. Теренс, казалось, хотел пуститься вслед за ней. Как-то слишком много внимания в последнее время от него шло.
— Скажи, что я права! — заверещала Дафна, дёргая Пэнси за рукав пиджака.
— Да-а, — измученно простонала Пэнси, пытаясь выпутать свою руку из цепкой хватки Гринграсс. Та сразу же продолжила спор с Забини.
— Но ты не можешь быть права, — послышался раздражённый голос Блейза. Тот тоже не унимался. — Для того чтобы быть правой, нужно хотя бы иногда думать головой. У тебя в последнее время не выходит.
Пэнси накрыла веки пальцами, потирая. В глазах рябило, а голова хотела взорваться от шума. Она направилась обратно к Теренсу, потому что последние кусочки логики взорвались и испарились. Он был единственным более или менее адекватным вариантом, чтобы просто постоять рядом.
Он был явно удивлён тем, что Пэнси подошла именно к нему. В последнее время они даже не разговаривали. С тех пор, как слух о том, что Драко и Пэнси больше не пара, полностью разошёлся по всему Хогвартсу не без помощи Милли, — казалось, даже шайка Поттера об этом знала — Теренс больше ни разу не приставал к Пэнси. Он мог просто стоять вдалеке и уничтожать её своим проницательным взглядом исподлобья. Сначала это казалось идеальным вариантом, но потом начало напрягать. Теренс был словно маньяк, высматривающий жертву из-за угла. Это пугало почти так же, как маньяк в ночь Хэллоуина и Драко в ночь их расставания.
— Тебе не кажется, что она слишком громко кричит? — спросила Пэнси, подойдя к Хиггсу и кивая в сторону Дафны, которая проклинала Блейза.
— Да она устроила здесь настоящий смерч. Есть ощущение, что она его убьёт.
Пэнси сдавленно улыбнулась, пытаясь выразить эмоцию. Такую близкую, но далёкую. Эмоцию, которая совсем у неё не выходила.
— Слышал, вы с Драко больше не… пара, — протянул Теренс, начиная издалека, чтобы не сильно задеть, хотя на самом деле ему было плевать.
— Все уже слышали, — отрезала Пэнси.
Ей не хотелось обсуждать это ни с кем, тем более с Хиггсом. Просто бред. Зачем ему вообще нужно это спрашивать?
— Ты как? — этот вопрос прозвучал более уверенно, будто Теренсу правда это было важно. Будто ему небезразлично.
— Я нормально. Драко уж очень страдает, — язвительно ответила Пэнси. Это была шутка, что больно отозвалась у неё самой. Она почти порезала себя. — Ты, я вижу, вот вообще не очень выглядишь, — Пэнси осмотрела потрёпанного после тренировки слизеринца.
Его лицо было сонным и уставшим, под глазами были синие мешки, губы побелели, а волосы пропитались потом. Пэнси сморщилась. Обычно он не позволял себе выглядеть так.
— Стой… нет. Ты чего? Всё же в порядке. Видишь, уже ничего нет, — Теренс судорожно пытался подобрать слова, вытирая потные ладони о полотенце, висевшее у него на плече. Он хотел выглядеть лучше в её глазах.
— Я, наверное, пойду, — фальшиво улыбнувшись, Пэнси резко развернулась и зашагала в противоположную от Теренса сторону, мимолётно закатив глаза, завидев, как какой-то парень из команды при виде неё показывает на свой торс и делает неприличные жесты руками: его дружки ржут.
Отвратительные парни кричат что-то вслед. Какие-то шутки из серии какая же Пэнси молодец, что сама пришла, даже уламывать не пришлось, сама всё сделает. Раньше Пэнси не замечала такого отношения в свою сторону. Они считали её испорченной и ничтожной. Это было в новинку, ведь пока они с Драко встречались, никто себе такого не позволял. Возможно, Драко сам был инициатором этих новых шуток, кто знает.
Было мерзко чувствовать себя такой грязной, облитой их словами, словно помоями. В шестнадцать лет это ощущалось более сильно и обидно. Поэтому Пэнси поспешила как можно быстрее уйти, задумываясь, прильнёт ли к этому коллективу мерзких парней ещё и Теренс или продолжит проявлять к ней своё прежнее внимание, как было раньше. Сейчас ей правда показалось, что она зря так грубо поступила с ним, но что сделано, то сделано.
***
Драко снова занялся исчезательным шкафом. Это была вечная, невыносимая мука. Шкаф вообще не хотел поддаваться никаким манипуляциям, что бы Драко ни делал.
— Диффиндо, — с отчаянием прошептал Драко, глядя на свою руку, на которой образовались капельки крови.
Он поднёс палочку к руке и левитировал кровь в воздух, задумавшись. Когда-то он читал о чём-то подобном, но никогда не пробовал. В этом году придётся попробовать всю тёмную магию крови на себе, что явно будет для него губительно. Силы жизни иссякнут, и, может быть, он всё-таки сляжет в могилу и отдохнёт.
— Гармония Нектере Пасус, — уже громко произнёс Малфой.
Капли его крови быстро двинулись в сторону шкафа и впитались в дерево. Порезанную руку пронзил удар, словно миллион иголок вонзился в самую глубокую ткань кожи и уничтожили всё на своём пути. Шкаф воссиял красным и преобразился: упавшая краска вернулась, все неровности сгладились, а цвет древесины стал бордовым.
Драко на секунду задумался, всё ли у него получилось. Но вдруг из-за спины послышался надоедливый голос.
— Снова балуешься тёмной магией, Драко? — следом прозвучал неровный, нервный смех Кассандры.
После жертвоприношения ведьмы обрели больше силы. Теперь их отражения стали более яркими, а чувства наконец начали возвращаться. Они могли чувствовать запахи сквозь зеркало, слышать все звуки. Но Драко это не радовало. Это означало одно — скоро начнётся тот самый ужас.
Он подошёл к зеркалу и откинул привычную серую ткань. Пред ним сразу предстали фигуры Кассандры и Марты, облачённые в длинные чёрные платья с широкими резными рукавами. В глазах Марты застыла одна эмоция укора. Её глаза были неподвижны, казалось, что она никогда даже не моргала. Кассандра же, наоборот, выглядела более ярко, когда прожигала Драко безумным, словно у его тётки, взглядом.
— Когда следующее жертвоприношение? — спросил он, хотя понимал, что это будет нескоро. Он ходил на астрономию, так что знал, что в ближайшее время никаких важных астрономических событий не будет.
— В конце весны, — ответила Марта, взглянув на свои пальцы.
Для Драко оставалось загадкой, как она настолько точно ориентировалась во времени, будто не пропадала из мира на столько лет. Казалось, что по ту сторону зеркала у неё где-то были спрятаны календарь и звёздная карта.
Драко присел, завидев, что внизу зеркала замялась ткань. Дверь в Выручай-комнату открылась с громким скрипом. Малфой напрягся.
— А вот и твоя подружка, — взвизгнула Кассандры, больно ударив Драко в душу.
— Не подружка, — буркнул Драко. Слова Кассандры возымели над ним огромный эффект: одно упоминание о Пэнси влияло на него больше, чем много дней, проведённых рядом с Асторией. — Мы больше не вместе и вряд ли снова будем, если вам так важно это знать.
— Правильно, не будем, — с порога сказала Пэнси. В её голосе чувствовалась даже не сталь, а просто грубое железо.
Пэнси спокойно прошла к зеркалу, почти не обращая внимания на ведьм.
— Что ты делаешь? — равнодушно спросила она, смотря на Драко сверху вниз, пока он всё ещё разбирался с тканью.
Сейчас Паркинсон была чем-то похожа на Марту, что пугало. Такое безэмоциональное состояние могла себе позволить только эта ведьма. Драко стало страшно: вдруг это из-за него Пэнси стала такой? Он не хотел, чтобы она страдала, но и не мог быть с ней. Тем более, в последнее время рядом с ним всегда была Астория. Возможно, Гринграсс и вправду хотела быть с ним, а он не хотел быть один сейчас. Такие девушки, как Астория, всегда подходили для спокойных отношений, не обременённых ничем. Никакой эмоциональной связи с Асторией он не видел, так что вполне мог бы попробовать что-нибудь с ней.
— Тут ткань запуталась, — просто ответил Малфой и продолжил тянуть за неё, почти не обращая внимания на Пэнси.
Почти…
Пэнси присела рядом, заправляя мешающиеся волосы за ухо, но несколько волосков всё равно упало ей на нос. Драко краем глаза наблюдал за ней. Она выглядела повседневно; протянула руки, чтобы помочь.
— Ты, наверное, уже привыкла сидеть на коленях перед кем-то, — усмехнулась Кассандра. Она выглядела, как маленькая приставшая зараза.
Пэнси медленно подняла на неё глаза, нахмурив брови, и уже хотела ответить, как услышала визг Кассандры. Она обернулась на Драко — тот держал в руках палочку, приставленную к зеркалу. На месте, где палочка прикасалась к стеклу, образовалась небольшая трещина.
Кассандра застонала от боли, держась за своё тело руками, будто оно сейчас рассыплется.
— Она имела в виду то, что вы уже сидели здесь на коленях, совершая обряд, — быстро вступила в разговор Марта. — Не правда ли, Кассандра? — с нотками злости и напора проговорила ведьма, и Кассандра судорожно закивала.
— Да-да, — она всхлипнула. — Драко, я правда только об этом и думала.
Сейчас ведьмы казались испуганными. Пэнси прищурилась, рассматривая их. Неужели они боялись Драко? Это казалось невозможным. Наверное, они были не такими могущественными, как полагала Пэнси раньше.
— Если разобьёшь зеркало, то они умрут окончательно, — в голосе Драко чувствовались оскал и открытая неприязнь, пока он сообщал эту информацию Пэнси. — Я полагаю, они понимают, что в следующий раз я ударю сильнее, если они позволят себе неподобающее отношение к тебе, — Драко делал вид, что говорил с Пэнси, однако смотрел прямиком в полные слёз глаза Кассандры. Ей было очень больно.
— Надеюсь, они несильно расстроили тебя? — продолжил Драко, уже обращаясь к Пэнси.
— Нет, всё в порядке, — Пэнси была настолько шокирована, что даже не смогла скрыть это от Драко. Зачем он сделал это… для неё? — Необязательно было делать так, ведь мы не хотим проблем, — пролепетала она.
— Обязательно, ведь кто-то забыл своё место. Они на порядок ниже тебя, Пэнси, а делают вид, что могут так обращаться с тобой. Ведьмы — мусор под ногами волшебников, и они должны это знать, — Драко был переполнен злостью.
Марта сжала зубы, но ничего не ответила. Кассандра тихо плакала. Пэнси осторожно подняла на них глаза. Ей не было их жалко. В прошлое жертвоприношение Кассандра облила её лицо кровью маньяка. Теперь Пэнси было на неё всё равно. Пусть купается в своей крови.
— Пошли отсюда, — Драко с помощью палочки быстро набросил остаток ткани на зеркало и, схватив Пэнси под локоть, поднял, будто бы всё было как раньше. Будто они снова пара, но нет.
— Хорошо, — лишь ответила Пэнси, ведь не могла возразить Драко. Снова она подчинялась ему, даже когда он не имел никакого права командовать.
Даже когда она была уверена, что, когда они вернутся в гостиную Слизерина, его там будет ждать Астория.
И Астория ждала. Правда ждала, ведь они ещё утром начали встречаться. Встреча с Пэнси очень сильно подействовала на Драко. Он ощутил себя предателем, так ещё и Кассандра начала нести свой бред. Драко начал уже жалеть, что согласился на отношения с Асторией, оставив Пэнси одну. Но она вроде как не страдала. Вроде как всё было нормально.
***
На выходных был запланирован поход в Хогсмид. Малфой впервые пошёл туда с Гринграсс под руку. Она с силой и без намёка на нежность хватала его за руку и сильно сжимала замёрзшие пальцы, забирая всё его тепло без остатка. Она, как губка, впитывала в себя всё, что могла.
— Что-то не так? — спросила Астория, когда Драко нахмурился. Она была необычной и, наверное, очень по-детски эмоциональной. — Ты выглядишь встревоженным, — девушка похлопала длинными ресницами. На них не было косметики, однако они всё равно выглядели выразительными и огромными, как и её глаза.
— Нет, — резко ответил ей Драко, и девушка повисла у него на руке.
Она была слишком близко и позволяла себе сразу всё. Астория была, похоже, по-настоящему счастлива, что он согласился встречаться с ней после близкого двухнедельного общения. Казалось, теперь она готова на всё.
— Мы можем сходить в «Три метлы», — Астория заулыбалась, выискивая взгляд Драко, — если, конечно, ты этого хочешь, — поспешила добавить она. — Я настаивать на буду. Хочешь, можем сходить в любой другой магазинчик, если тебе куда-то надо. Я только за.
Драко тяжело вздохнул. Астория уже успела ему надоесть за одно утро, но он не мог быть один, поэтому приходилось терпеть её.
— «Три метлы», — известил её Малфой и так ускорился, что Астория не удержалась за его руку и ненадолго отлипла. — Иди быстрее: я не хочу мёрзнуть на улице, — всё-таки в начале февраля было уж очень холодно.
Астория побежала вслед за ним, как будто собачка на поводке. Скорее всего, она будет удобной и не станет требовать от Драко чего-то сверхнового. Вряд ли для счастья ей потребуются слова любви от Драко. Один взгляд — и она уже млеет. В Астории не было ни гордости, ни опыта, ни упрямства, ни собственного «я». Если рядом будет ещё какая-то девочка, даже не слизеринка, она сразу померкнет. Но это не важно. Те, кто выделяются, будут приносить проблемы. Драко проблемы не нужны. Он не готов чувствовать что-то вообще.
Они вошли в кафе, снова переполненное людьми. Где-то вдалеке сидел кто-то знакомый: Флинт с девушкой, Кребб и Гойл. Компания — супер. Но лишь рядом с ними был один свободный стул. Пришлось идти туда, таща за собой неторопливую Асторию. Девушка была настолько худа и невысока, что казалось, оставь Драко её здесь одну, её точно бы задавили.
— О, Малфой, — поприветствовали его Кребб с Гойлом в один голос, Маркус сдержанно кивнул, а его девушка просто смерила его оценивающим взглядом.
Астория стеснительно жалась к его плечу. Она была не из тех, кто обычно бывает в таких местах. Астория была слишком хорошей для плохого слизеринского общества. Странно, что она вообще попала на этот факультет. Или она что-то не договаривала.
Драко приземлился на стул рядом с девушкой Флинта, которая притворно сладко ему улыбнулась. Вот оно — то, что Драко и ожидал перед тем, как начал встречаться с Асторией. Любая другая девушка его общества вела себя с ним более несдержанно и требовала бы другого внимания и уважения, которое Драко бы не дал ей. Астория в очередной раз показалась ему идеальным выбором. Вряд ли она когда-нибудь даже сможет обидеться на него.
— А куда же мне сесть? — Астория выглядела фальшиво потерянной. Конечно, она уже знала, куда в итоге сядет.
Было понятно, что единственное место, куда ей можно присесть — колени Драко. Да-да-да. В голову сразу полезли дикие и болезненные флешбэки. Драко снова чувствовал себя предателем.
Астория мягко присела на его колени, сразу обхватив его за шею. Она аккуратно переместила весь вес в свои ноги, и Драко почувствовал, что она вообще как будто ничего не весила, хотя ему было на это плевать. В Астории не было достоинства, а в Пэнси откуда-то оно появилось за последние дни. Он слышал, как многие нелестно о ней отзывались после их расставания. Драко же ни разу ничего про это не говорил, а Пэнси, казалось, не замечала. Ходила с поднятой головой, в опрятной одежде и с идеальным макияжем на лице. Многие считали её поверхностной и жалкой, а ей было всё равно, ведь она знала, что это неправда. Она больше не унижалась.
Астория же чувствовала себя странно возвышенно, понимая, какой статус получила. Она теперь много значила. Впервые находилась в таком месте, в таких обстоятельствах и всё такое.
— Надеюсь, тебе не слишком тяжело, — залепетала Гринграсс. — Я не хочу доставлять тебе дискомфорт. Тебе же хорошо рядом со мной?
Драко сдержанно кивнул в ответ на её тихий шёпот.
— Не парься, Астория. Всё нормально. Ты можешь спокойно сидеть у меня на коленях, — в его голосе не было никаких эмоций, как он и хотел.
— О, спасибо, — она говорила так, будто считала Драко чем-то высшим и настолько значимым, что он может запретить ей сидеть. Он никогда не считал себя тираном, а Астория лепила из него что-то ужасное. В её глазах он был настоящим двойным агентом. Со всеми тварь, а с ней милая зайка. Какой бред. Захотелось в этот момент мило скинуть её на пол. Пусть там ищет своего достойного принца.
Она будто была дешевой актрисой с плохо прописанными репликами. Даже жаль, что Драко сейчас нужна была именно такая девушка. Пока у неё ещё есть силы, Астории стоило убежать подальше, в свой убогий, но радужный театр.
Она осторожно повернулась и мягко поцеловала Драко в щёку в знак этой необъятной благодарности. Мерлин, почему именно в щёку…
— Ой, извини, — засмеялась она, когда на щеке Драко появился след от её розового блеска для губ. Астория одним движением большого пальца стёрла остатки косметики. — Тебе, конечно, очень идёт.
Драко прыснул. Ему никогда не нравились такие оттенки помад, блесков и всего похожего на это у девушек на губах. Это было слишком нежно и мило. Он привык видеть девушек женственными, величественными и уверенными в себе. Мать всегда подводила губы тёмно-бордовым карандашом, делая их утончёнными и чёткими.
— Ты всегда красишь их так? — лениво спросил Малфой.
— Хочешь, больше не буду, если тебе не нравится, — Астория выставила на него свои большие глаза, полные ничего.
— Не надо, — Драко вмиг сделался серьёзным. — Мне нравится, — соврал он.
Малфой даже не подозревал, что Пэнси с Дафной, стоящие у барной стойки, всё это видят. Они наблюдают.
