Во власти страха

      Путь до дворца вышел совсем не близким, хоть издалека и казалось, что до него рукой подать. Роше сделал ещё шаг вперёд и, наконец, взобрался на кручу, откуда открывался дивный вид на холмистую долину, которую прорезала тёмная река, по-змеиному огибавшая невысокие скальные выступы. Дворец стоял на самом большом холме, а чуть дальше высились горы, обрамляя остров, словно корона, у которой не хватало нескольких зубцов. Их вершины Роше сразу не понравились: острые, как клыки невиданного и опасного зверя, они напоминали страшные челюсти — того и жди, сомкнутся, и капкан захлопнется.       С каждым движением он замечал, как вокруг становилось холоднее, и появилось чувство, что зрение вдруг потеряло остроту: предметы впереди обрели непривычные очертания. Вернон даже остановился, присмотрелся, и ему показалось, что сами горы изменились. Клыки вершин, прежде смотревшие в разные стороны, теперь развернулись в одном направлении, будто подсказывая им, куда именно следует идти. Туда, по дорожке меж крутых холмов, и ещё выше, где на широком плато раскинул свои владения высокий дворец эльфов.       Тряхнув головой, он закрыл и открыл глаза и вдруг увидел, как изо рта вырвался столб пара. Глянул на солдат позади и обнаружил, что тех будто только что вынули из кипятка: от одежд валило белое марево, что неторопливо поднималось и рассеивалось по ветру. Роше передёрнуло, но он решил отставить панику: ещё рано волноваться и терять контроль над собой. Место, где он оказался, было далеко не простым, мало ли что ждало его дальше и что ещё может привидеться, а он всё-таки в ответе за других и должен показывать, а иной раз и доказывать своим людям железную выдержку командира.       Разум его был устроен таким образом, что он подсознательно следовал чувству долга, не прибегая к излишне-утомительным мозговым процессам. И Роше никогда не сожалел о том, что страх и боязливость, как признаки здравости, не принадлежали его натуре. Однако сейчас внутри него что-то подрагивало, и острое предчувствие неотвратимой беды не давало сердцу покоя. У него даже возникло спонтанное желание подойти к кому-нибудь и поделиться своей тревогой, но в таких делах он всегда был профаном, не способным себя правильно выразить.       С виду он казался крепким духом мужчиной, который никогда не покажет своего бессилия. Недаром же его клеймили «человеком без сердца с холодным, как сталь, разумом», который не теряется в скверных обстоятельствах, безжалостен к врагам и предателям, терпелив к боли и способен вынести запредельные физические нагрузки. То есть злые языки вовсе не считали темерского командира живым человеком, а скорее существом, способным только исполнять приказы и без колебаний убивать. Но те самые «говоруны» не могли знать, что творилось в душе у Вернона Роше на самом деле… Чего он боялся? О чём мечтал? Ведь не было и нет подходящего человека на всём Континенте, кому бы он мог довериться. Даже Бьянке, ибо та была ещё слишком молода и, разинув рот, ждала мудрых наставлений от своего командира. Куда уж ему тут делиться своими слабостями?       А потому отныне выход был только один: сцепить зубы, махнуть рукой на свои чувства и двигаться только вперёд.       Просто Темерский Пёс. Всегда один — всегда начеку.       Как назло, стало стремительно темнеть. Маленькое солнце, и без того блёклое, на глазах теряло свой свет, тучи над головами путников загустели, а красные молнии неожиданно перестали сверкать на небе. Что-то в этой перемене было жуткое, и по разномастной процессии пронеслись обеспокоенные шепотки. Дхойне переполошились и гурьбой подбежали к командиру, тогда как остроухие сгруппировались около Иорвета, вытягивая шеи и смотря по сторонам, как гуси.       Хмыкнув, от основной группы отделился Лето и встал ровно так, чтобы его было видно всем. Он прекрасно осознавал, какое впечатление производит — тупой громила, которому нет необходимости повышать голос или что-то доказывать остальным, один его вид заставлял дрожать самого кровожадного бандита. При этом он никогда не спешил развеивать о себе первое впечатление: от тупого громилы враг никак не будет ожидать блестящего интеллекта и эффективной стратегии.       — Спокойно, уважаемые, — проговорил он, приподняв могучую ладонь, — вас предупреждали о грядущей темноте — не вижу причин мутить воду. Эта неприятность ненадолго, мы успеем добраться до дворца живыми, пока туман не налетел, а за теми стенами уже безопасно.       От ровного, но строгого голоса большого ведьмака всем немного полегчало, так что среди людей и эльфов вновь воцарилось подобие идиллии — они отлепились от своих командиров и слегка разошлись. Геральт, наблюдавший за их реакцией, кивнул коллеге по цеху, оставшись доволен посильной помощью в поддержании порядка.       Несмотря на разногласия в прошлом, после нежданного перемещения на странный остров Геральт и Лето вполне сработались и стали понимать друг друга с полуслова, хотя прочие явно недолюбливали убийцу королей и попросту не доверяли ему, поглядывая на последнего с явным презрением. И их сложно было упрекнуть… Весь Север полыхал огнём по его вине, ведь Лето хорошенько замарался в монаршей крови за последние полтора года. Многие погибли в войнах, которые начались после смерти Демавенда и Фольтеста. За войнами пришла нищета, голод и болезни, а чужие сапоги стали топтать родные улицы полуразрушенных городов. Только нильфгаардский ведьмак был слишком терпелив и флегматичен, чтобы беспокоиться по этому поводу. Он просто жил, сражался за своё существование и плыл по течению в надежде обрести лучшую долю.       Между тем путники пробирались по тропе вдоль кособоких холмов, густо усеянных безжизненными деревьями. Под ногами неприятно хрустела палая листва и поломанные ветки, и это резко контрастировало с неестественной тишиной наряду с непонятными звуками, то здесь, то там разносившимися по подлеску, как эхо. Задумываться об этом было некогда. Уклон холма, по которому они взбирались, с каждым шагом становился всё круче. Вдобавок постоянно мешали так некстати разбросанные по склону обломки крепостных стен и упавшие мраморные колонны, через которые иной раз приходилось перелезать. Путникам уже давно хотелось остановиться и перевести дух, но ведьмаки были непреклонны, подгоняя людей и эльфов следовать за ними.       До этого момента Геральт рассуждал про себя, как бы вернее уберечь от смерти всех выживших, а самое главное, не позволить Иорвету и Вернону навредить друг другу. Он и без ведьмачьего чутья печёнкой чувствовал, как те недобро переглядывались между собой всю дорогу, частенько приправляя острые взгляды весьма неприличными жестами. И это стало его доставать.       Но в какой-то момент он резко замер и обернулся, едва его голову озарила вполне логичная идея.       — Роше, сдай мне оружие и разоружи своих людей. Иорвет, ты тоже подави в себе на время гордыню: отдай мне лук и меч, да и эльфам твоим оружие больше ни к чему.       — Ну, уж нет! — одновременно возмутились командиры, с вызовом глянув друг на друга.       — Через мой труп… — добавил Иорвет, демонстративно сложив руки на груди, и отвернул голову в сторону.       — Надеюсь, ты шутишь, Геральт? Остроухий выблядок только и ждёт, чтобы меня прирезать — ни я, ни мои люди с оружием не расстанемся, так и знай! — поддержал Роше и рассёк ладонью воздух, тем самым поставив точку в разговоре.       Только упрямцы забыли, что имеют дело с Геральтом из Ривии — и какой знак препинания завершит конфликт интересов, решать только ему.       — Тогда я просто оставлю вас здесь. Я не могу, да и не хочу всё время следить, чтобы вы не поубивали друг друга! А ради всеобщего спокойствия я на всё способен, особенно раздать тумаков! Ну? Кто первый рискнёт?! — зазвенела сталь, ведьмак потянул из-за спины меч и со свистом прокрутил его в руке.       Иорвет и Роше снова переглянулись. Делать было нечего, кроме как уступить. Они знали, чем может кончиться битва с Белым Волком, даже если тот уже не ведьмак.       — Геральт, а ты разве утащишь всё наше оружие в одиночку? — спросил Роше, скептически изогнув бровь, и с неохотой вытянул клинок из-за пояса, чтобы тут же с ним и расстаться.       — Вернон Роше, знал бы ты, сколько я могу утащить за раз, ты бы меня о подобном не спрашивал. Давайте! Время поджимает!       И тут, одновременно с его словами, раздался протяжный третий сигнал, а вся компания вздрогнула от резкого шума.       — Хм… хотя, знаете что, — тревожно заозирался ведьмак, — пока повремените — сдадите оружие, когда будем на месте.       — Что сейчас будет, Волк? — спросил Роше, сжимая рукоять меча в ладони.       — Мы должны успеть добраться до дворца, иначе будет пиздец… Пошли! — Геральт сорвался с места и побежал вверх по склону. Лето же подождал, пока вся группа уйдёт вперёд, и, обнажив меч, замкнул цепочку, чтобы никто не смог подступиться к ним с тыла незамеченным.       Оказавшись впереди, Геральт тут же подхватил Йеннифер под руку, помогая хромой горбунье быстрее идти. Иорвет прокричал что-то своим бойцам на эльфском наречии, наверняка подбадривая тех и подгоняя. В то время как Роше в своей обычной манере матерился, угрожая расправой, если его солдаты сейчас же не ускорят шаг. Тактики командования у эльфа и человека были в корне разные, однако обе эффективно работали, и эльфы с людьми стали дружным строем взбираться по склону вверх.       До замка оставалось несколько сотен метров, когда земля под ногами задрожала, холодный ветер усилился, а по пространству вокруг разнеслись потусторонние шепотки. Мужчины невольно замедлились и стали смотреть по сторонам, туда, где между голыми деревьями замелькали зловещие тени. Заметив их, женщины едва слышно вскрикнули и побежали быстрее: лишившись магии, они стали беззащитны, и теперь их развевающиеся по ветру волосы только и было видно в полутьме. Воины же, наоборот, прислушались. По ушам то и дело резко бил непонятный хруст, словно кто-то наступал на сухие ветки, но это было больше похоже на хруст переломанных костей. От этих звуков сама душа леденела, а по спине бежали противные мурашки.       Но когда позади них вдруг раздалось мычание, как бы сквозь зубы, будто кто-то страдал от адской боли и молил о помощи, а потом снова затрещали кости, даже Роше почувствовал, что у него на затылке волосы встали дыбом.       — Нет, Роше! Не смотри! Беги! — прокричал Геральт, заметив оторопь темерского командира. Но было слишком поздно. Вернон обернулся на новые ужасающие звуки и застыл на месте, как вкопанный. От потрясения он не мог пошевелиться, а руки, до сего момента крепко державшие меч, безвольно повисли вдоль тела. Ладонь ослабела, и оружие упало на склон, съехав вниз. Роше слышал, как Геральт глухо звал его, будто издалека, призывая очнуться, но как это можно было сделать, когда перед ним стояло нечто, столь явно напоминающее покойного короля Фольтеста…       Мёртвый владыка стоял и качался на месте с вывернутыми руками и ногами, будто кости его были переломаны. Живот пронзал длинный, острый клинок, и страшная эта рана беспрестанно кровоточила. Но на голову был надет привычный всем кольчужный капюшон, который венчала корона, а дорогие сердцу Роше белые лилии и гербы некогда подконтрольных королю территорий унизывали бархат, ныне вытертый до дыр. Увы, но богатое бордовое платье, надетое поверх доспеха, было изодрано, рукава, закатанные до локтей, давно сгнили, а само тело было перетянуто верёвками, словно саван, и те участки тела, которые не скрывала ткань, были покрыты многочисленными язвами.       Роше задрожал на месте, как осиновый лист. Его король явился в мир живых в образе этерала — воплощённого страха, что зарождался в глубине сознания при особых обстоятельствах, к примеру, в другом мире, и становился осязаемой реальностью.       Глаза его наполнили горячие слёзы, что в ту же секунду покатились по щекам. Он безвольно плюхнулся на колени, признав своего короля, и Фольтест тотчас зашевелился, с громким хрустом поставив свои изломанные кости в правильное положение. Существо с силой выдернуло меч из живота и указательным пальцем, украшенным рубиновым перстнем, ткнуло в своего лучшего солдата, глядя на него белыми слепыми глазами сверху вниз.       — Мой король… — шепнул Вернон, обливаясь слезами, — прости меня…       Фольтест двинулся на него, свирепо размахивая мечом и стремительно сокращая расстояние. А Роше всё смотрел и не мог оторвать взгляда, стоя на коленях в ожидании, когда темерский владыка доберётся до него. Тогда чуть поодаль, сразу за королём, будто из воздуха появилось ещё несколько этералов, все на кривых ногах, они шагали под громкий хруст изломанных костей прямо к Вернону. Это были восставшие из мёртвых Синие Полоски, перемотанные верёвками с головы до пят, в разорванных сине-белых одеждах. Роше узнал каждого из них, и из груди его вырвался болезненный стон. От чувства вины и страха, что сейчас получит заслуженную кару, Роше не мог даже двинуться — его буквально парализовало.       Сразу четыре руки вдруг подхватили разбитого в хлам капитана и рывком поставили на ноги. Геральт и Лето вовремя пришли ему на помощь. Они с силой повели Роше вверх по склону, по пути призывая взять себя в руки и опомниться. На слабых ногах Вернон шёл вперёд, прислушиваясь к гулу в голове — потрясение от увиденного было столь сильным, что рот его онемел и слёзы беспрестанно лились из глаз. Наконец, он услышал голос Геральта, терпеливо объясняющий ему, что здесь происходит.       — Этот чёртов остров сводит нас с ума. Не поддавайся, Роше. Он воплощает все наши потаённые страхи и травит души… Это скоро кончится, давай, иди! Не утопай в своём горе, тебе ещё Бьянку отыскать надо, слышишь?!       Это подействовало, как ушат ледяной воды. Роше широко распахнул глаза и вдруг часто заморгал, окончательно приходя в себя. Как бы он ни был подавлен, его названая дочь всё ещё не найдена, его солдаты нуждаются в нём, а какие-то призраки из прошлого обождут — не доберутся до него так просто.       Он резко вырвался из хватки ведьмаков и побежал в сторону дворца, на ходу вытирая рукавом слёзы и приказав своим людям следовать за ним.       А за спинами беглецов уже вставали десятки этералов. Они хрипели и тряслись на месте, собираясь из изломанных кукол в подобие живых существ. И каждый из монстров олицетворял собой некий страх всех участников этой безумной гонки по острову.       Лето обернулся и побледнел, когда увидел мычащего не так далеко Эмгыра вар Эмрейса — короля Нильфгаарда, которого боялся до колик в животе. Оскар тоже не остался без собственного страха, различив переломанную женщину с длинными, чёрными волосами, стоявшую между солдат Роше.       — О боги! Боги, помогите мне! — истошно закричал он, схватившись за голову.       — Не голоси, а беги, дурень! — одёрнул его Вернон, который к тому моменту уже воспрял духом.       — Это ж моя мамаша! — ещё громче закричал тот в ужасе.       Роше скривился, не понимая, почему Дюваль так боится свою матушку, что она явилась ему в этом кошмаре. И, махнув рукой на бьющегося в истерике мужчину, обогнал его и наткнулся на невысокий скальный обрыв, куда уже успели забраться большинство путников. Развернувшись к преграде спиной, капитан слегка присел и сцепил в замок руки.       — Давайте, взбирайтесь и сразу бегите, не ждите меня, я сам залезу!       Один за другим солдаты, разбегаясь, упирались на помост, который Вернон соорудил из своих ладоней, и легко запрыгивали на вершину. Последним к нему подбежал запыхавшийся Оскар, и тот, немного поколебавшись, кивнул, приглашая воспользоваться своими услугами. Дюваль с разбега опёрся на предложенную «ступень» и ухватился за край, но сил вскарабкаться у него не было. Тогда темерец, рыкнув, подтолкнул его под зад, и мужчина благополучно оказался наверху.       Тем временем позади уже собиралось неслабое войско, состоящее из страхов, как чужих, так и его собственных. Решив не поддаваться им, Вернон чуть разогнался и зацепился за обрыв, напряг пресс и плечи и легко подтянулся вверх. Но едва голова высунулась из-за края, как он увидел перед собой ебучие зелёные лосины, заправленные в высокие бурые сапоги. Роше обречённо возвёл глаза кверху и тут же встретился с ухмыляющейся физиономией Иорвета. Тот решил малость задержаться и устроить подлую диверсию, тогда как все, кто командиру был способен помочь, успели давно уйти.       Эльф игриво помахал врагу ладошкой на прощанье и со всей дури наступил ему на пальцы правой руки. Роше взвыл и заболтал ногами в воздухе. Эльф замахнулся ещё раз и вдавил в острый выступ пальцы уже левой руки. Тело Вернона пронзила острая боль, мышцы потеряли свою крепость, и он стал соскальзывать вниз, почувствовав, что на этом всё сейчас и закончится. Стоит ему сорваться, как он больше не успеет забраться обратно — его проткнут десятки мечей и топоров жутких этералов.       Но Иорвет сам вдруг завис на одном месте, приоткрыв рот, и с застывшим ужасом в зелёных глазах стал неуверенно пятиться. Брови стойкого скоя’таэля жалобно сошлись на переносице, а полные губы задрожали. Роше немедля повернул голову, чтобы понять, что происходит, и увидел вблизи нескольких эльфов, перевязанных верёвками, с кровоточащими ранами по всему телу. Заметил он и эмблему на изорванной форме остроухих — три белых молнии на чёрном фоне — знак бригады «Врихедд». По всей видимости, жестоко казнённые в Ущелье Гидры офицеры, принимавшие до того активное участие в славной битве под Бренной, явились к уцелевшему командиру и до смерти напугали его. На ум Роше даже пришла дикость, что он непременно должен сказать им спасибо за то, что те объявились так вовремя: на этой грешной земле мало что могло обратить в бегство Старого Лиса.       Короткой заминки вполне хватило, чтобы Роше разбудил в себе нечеловеческую силу и даже с отбитыми пальцами сделал рывок вверх. Взобравшись, наконец, на уступ, он быстро огляделся. Перед его взором раскинулась широкая лестница, на самом верху которой уже поджидали невольные товарищи по несчастью. Заметив их, Роше в ту же секунду побежал к ним, перемахивая сразу через две ступени.       — Не торопись, Роше! Дальше им хода нет! — прокричал Геральт, однако Вернон не собирался останавливаться: он разучился верить чужим обещаниям. И тут ему на пути попался Иорвет, что смотрел куда-то позади Роше, очевидно, на своих погибших друзей, которые превратились в ходячие куски мёртвой плоти.       — Ну что, паскуда? Как тебе хрен? Во рту хорошо лежит? — остановился Роше, оскалившись и тяжело отдуваясь. — Когда до тебя уже дойдёт, что меня не убить?! И моё терпение лопнуло… Готовься, сука, в любой момент я твою пустую башку размозжу о стену!       Иорвет даже ухом не повёл, лишь лениво перевёл взгляд из-за спины темерца на его лицо и упрямо заглянул в глаза, иначе говоря, что на причинном месте вертел угрозы какого-то дхойне. Роше же посмотрел туда, куда ещё секунду назад пялился злейший враг.       — По твою душу пришли, да? — ядовито хмыкнул он, смакуя каждое сказанное слово. — Значит, не всё так гладко было в твоей борьбе за права нелюдей. Ох, чую ты предал их и сейчас дрожишь, как сучий хвост — боишься их мести…       Каменное выражение лица эльфа в одночасье превратилась в злобную гримасу. Он шагнул ближе к Роше и навис над ним, как туча.       — Так, остановитесь, — Геральт был тут как тут, словно нянька для непослушных мальчишек, и сразу встал между командирами — от греха подальше. — Мы добрались. Все живы, а это поважнее ваших перепалок.       — Как скажешь… — фыркнул Роше. — Но в кои-то веки я задел высокомерного пидора за живое, да, эльф?       Иорвет не стал ничего отвечать, устремив свой взгляд обратно на мёртвых офицеров. Геральт хлопнул Роше по плечу и одновременно подтолкнул вперёд, желая отвадить от Иорвета и привести его к группе людей, которая стояла поодаль от всех, после чего вернулся к своей горбунье.       — Ты как? — забеспокоился Геральт, приложив ладони к плечам Йеннифер.       — Всё в прядке.       — Не нужно было идти с нами, я же тебя просил…       — Если у меня нет сил использовать магию и идти, как нормальный человек, то это не значит, что я совершенно бесполезна… Я не успокоюсь, пока не отыщу её!       — Я вовсе не…       — Не надо, Геральт. Я знаю, как выгляжу…       Ведьмак и чародейка замолчали, но Белый Волк не смог сдержаться и прижал свою женщину к груди, крепко обнимая.       — Трисс Меригольд… Рад видеть, — улыбнулся Роше, когда поравнялся со знакомой чародейкой. Галантно поклонившись, он приподнял руку девушки и легко поцеловал кончики её пальцев.       — Сколько лет, сколько зим, Вернон. Как всегда, твоя вежливость стоит на грани с издевательством, — улыбнулась та в ответ.       — Да всё по кустам да по пещерам шарахаюсь, красивых дев сто лет как не видел: уж и забыл, как с ними ладить надо. Вот, решил потренироваться на тебе, надеюсь, вышло сносно.       — Более чем! — хохотнула она. — Если ты не тащишь меня на плече, как мешок картошки, и одновременно не лапаешь за зад, я уже в полном восторге!       — Эх, были времена! — мечтательно подхватил он. — Помирать буду и на последнем вздохе буду вспоминать тот сладостный момент.       Трисс игриво рассмеялась, залившись румянцем, а Роше возгордился собой: «А я ещё ничего, не потерял хватку, бабам нравлюсь».       Позади него раздался пренебрежительный и крайне неприятный звук, больше похожий на хрюканье. Это был Иорвет. Он стоял не так далеко и с выражением глубокой брезгливости наблюдал за флиртом капитана и чародейки.       — Не хрюкай! — шикнул на него Роше.       — Вернон, остынь! — Трисс осторожно коснулась плеча Вернона.       — Тогда скажи ему, чтоб не хрюкал, а то сейчас всеку!       — Иорвет, воздержись от… всяких звуков, пожалуйста… — устало проговорил рыжий ведьмак.       — Вот это у нас подмога подоспела… — Йен закатила глаза, созерцая бессмысленный театр двух актёров. — Может, мы уже зайдём внутрь? Я очень устала от беготни и от ваших глупых препирательств. — Затем обратилась к командирам. — Более разумно было бы сойтись в схватке один на один раз и навсегда, и доказать, наконец, кто из вас лучше, а не утомлять нас всех показательными выступлениями под названием «кто кого больше унизит». — И с этими словами она первая обернулась на дворец, конечную точку их путешествия.       Сколько бы ни минуло веков после падения великой расы Аен Сейдхе, масштабы эльфских построек всегда волновали умы и сердца, как позабывших свою же историю эльфов, так и презираемых ими грубых людей. Вот и теперь, едва участники смертельного забега по холмам отдышались и пришли в себя, обретя заново связь с реальностью, как у всех буквально закружилась голова.       Дворец был воистину великолепен. Его просторные террасы были раскиданы повсюду вокруг, неизменно заканчиваясь изумительными экседрами с кружевами каменной резьбы и декоративными башенками пинаклей. Сквозь стрельчатые окна высоких залов, украшенных характерным для культуры Аен Сейдхе растительным орнаментом, виднелись алебастровые статуи, ажурные мосты и фонтаны. Но особое восхищение вызывала тончайшая резьба: перил, плафонов и каменных ваз, блиставших на полированном мраморе, в который можно было смотреться, как в зеркало.       Роше от таких видов присвистнул.       — Дворец Термес! Красотища, да?! — гордо объявил Геральт, будто представляя всем неучам, какой редкий экспонат пред ними предстал.       — Погоди… Так мы в Туссенте? Термес же находится в Туссенте, верно? М-да, на картинках в библиотеке Вызимы я совсем другое видел. Уж я себе тогда нафантазировал настоящий рай, а тут… — молвил Роше и поморщился. При входе в зал он заметил статую древнего эльфа в длинном балахоне, капюшон которого наполовину скрывал лицо с тонкими, выразительными чертами. У ног безмолвного стража терпеливо дожидалась большая каменная кошка, что, казалось, вот-вот оживёт и набросится на незваных гостей.       Иорвет тотчас удивлённо повернул к нему голову. Ему было стыдно признавать, но самый старый эльф из ныне присутствующих был под впечатлением, что какой-то грязный эльфоненавистник прекрасно разбирался в их древних памятниках.       — Это точно не Туссент, — ведьмак вскинул бровь, — но ты прав, Вернон, руины Термеса находились в княжестве Туссент. Помню, как впервые попал туда — забросила меня судьбина по делам ведьмачьим — так я не мог оторвать глаз от этой красоты и тонкости линий… У дворца непростая история. Одни связывают это место с легендами о месте захоронения последнего короля, другие считают, что оно было святилищем забытого божества эльфов. Чем же является Термес на самом деле, мы, наверное, уже не узнаем никогда.       — Здесь так прекрасно! Как попала сюда, так и влюбилась в это место… — вздохнула Трисс, а затем в момент осунулась. — Разные собеседники часто задавали мне неудобные вопросы: что было причиной упадка эльфской цивилизации? Мор? Или катастрофа? — Все недоумённо переглянулись, на что рыжеволосая чародейка грустно улыбнулась в ответ. — А я отвечала, что причина — мы, люди. Мы изгнали эльфов из их городов. И вместо того, чтобы поселиться в их прекрасных дворцах, снесли их и построили на их месте кривые, кособокие лачуги.       Иорвет нахмурился, с сомнением глянув на Меригольд и наверняка решив, что та с дуба рухнула, раз рассуждает именно так, и ни на секунду не поверив в её кажущееся сочувствие. Ведь эльф для дхойне — синоним нищего, бандита или бродяги. Эльфка — продажная или же аморальная женщина. Эльфский значит испорченный, бессмысленно сложный или же бесполезный в быту. Патологическое недоверие к людским всплескам доброты у Старого Лиса было в крови, и Трисс тотчас попала к нему в немилость. Однако смолчать он был тоже не в силах.       — А так ли всё просто, дхойне? — начал он с вызовом. — Люди должны были стать нашими рабами и были ими, работая, как бобры над плотиной, пока вы, чародеи, не обучили их магии, и дхойне низвергли нас. Боги дали людям хитрость свиньи, но не лисицы, и трусливое заячье сердце, детёнышей больше, чем листьев на деревьях, и алчность, готовую поглотить всю вселенную. Своими языками люди заткнули уши эльфам, убедив их в безопасности и вечной дружбе, а потом нанесли им в спину удар! Вам всегда и всего будет мало, и вы сами себя уничтожите…       От всеобщей неловкости стало уж как-то слишком тихо. Каждый из участников забрался в себя, раздумывая над словами эльфа. Только Роше подпёр спиной одну из древних колонн и громогласно зевнул в кулак, отчего все присутствующие резко повернули головы.       — Иорвет, завязывай трындеть, всем настолько похуй, что неудобно аж… Ох, простите великодушно. Ну, кроме остроухих, конечно, им не похуй — они же все по жизни обиженные!       Старый Лис что-то вымолвил на Старшей Речи и белки хором рассмеялись, даже Геральт с Лето улыбались, потому как хорошо знали эльфский язык. Вернон разобрал из вышесказанного только несколько слов — почему-то почти все они были об акте сношения — и что-то там о козах. На это он лишь злобно сощурил глаза, прикидывая в голове, как бы умудриться отбить этого шутника от остроухого стада и перерезать ему глотку.       Очередную надвигающуюся перепалку следовало зарубить на корню, что ведьмаки и сделали, подтолкнув людей и эльфов снова идти. Туда, где двери древнего дворца вдруг распахнулись, приглашая усталых путников, наконец, войти.