Во власти страха

      Изнутри дворец Термес оказался намного просторней, чем казался снаружи. Эти роскошные хоромы вовсе не были предназначены для жизни богатых господ или для того, чтобы выдерживать осаду, он служил бессмертным памятником давно утраченных эпох.       При входе путников встретили ещё несколько каменных стражей: статуи Ламмаса по обеим сторонам лестницы, которая вела к залу вниз, и богиня Динамеби, встречавшая путников с чашей горящего огня, будто приглашая тех погреться у очага. Роше знал, что Ламмас с древних времён являлся защитником от злых сил и покровителем земледельцев. Существа эти выглядели чудно для человеческих глаз, обладая телом льва и головой человека, и с расправленными крыльями, как у орла. Фигуры будто делали им шаг навстречу, но это была лишь иллюзия: они, скорее, пугали, предупреждая, что в священном месте не стоит бесчинствовать.       Большой зал поразил их своим величием и изысканным видом, стоило гостям спуститься по широкой лестнице на несколько ступеней вниз. Его стены и пол были сложены из белого мрамора, так что даже самый лёгкий, почти невесомый шаг отражался хрустальным звоном в пространстве. Постепенно сужающийся потолок был недосягаемо высок и был освещён мягким светом закреплённых в диковинных канделябрах свечей, рассыпанных по всему периметру. А границу этого перехода украшал нежный цветочный орнамент, который строители дворца использовали и в арках между комнатами, и в высоких стрельчатых окнах.       Необъятный простор и эльфские замысловатые рисунки заставляли их высоко задирать голову и кружиться на месте, чтобы получше всё рассмотреть. Но больше всего их влекла к себе плоская чаша ровно в центре, наполненная горящими углями, и вокруг неё множество каменных лавок. По всей видимости, данный уголок был предназначен для долгих бесед между теми, кто решил посетить Термес и отдать дань памяти Аен Сейдхе.       Роше чуть не задохнулся от такого великолепия. Никогда прежде он не бывал в столь внушительных эльфских постройках, так хорошо сохранившихся до этих времён. Он видел руины городов в развилках канализации Вызимы, но их было невозможно поставить рядом с данным шедевром архитектуры. Здесь было слишком красиво и, что совсем невероятно, очень светло и тихо, с учётом того, какой кошмар творился за пределами дворца.       — А кто, чёрт возьми, следит здесь за светом? Меняет свечи и подсыпает свежие угли? — озадачился он.       — Думаю, ты не слишком удивишься, если я скажу, что никто… — проговорил Геральт. — Огни дворца гаснут где-то после полуночи и зажигаются сами на закате.       — Да уж, сейчас удивляться — это свои глаза и разум не уважать, когда прямо там, за порогом, всякая погань ходит.       — Нам надо многое обсудить. Расскажите каждый, кто что знает, а потом постараемся придумать, как из этой заварушки выкрутиться.       Вокруг внушительной чаши собрались все выжившие, чтобы, наконец, поговорить и отыскать выход из той беды, в которой они очутились. Правда, Геральт и Лето в весьма вежливой форме попросили сперва Лиса и Роше сдать им своё оружие, не забыв также и об их перепуганных протеже. И на сей раз никто из командиров не стал противиться: усталость после погони была слишком велика.       — Итак… — первым заговорил Роше. — Я ни черта не понимаю. Так что давайте, вещайте, как вы тут все оказались? И сколько времени здесь находитесь, что так хорошо осведомлены о системе, по которой этот остров преподносит сюрпризы.       — Перед тем, как попасть сюда, мы находились в крепости Каэр Морхен и готовились к появлению Дикой Охоты…       — Дикая Охота? Так это не сказки? — нахмурился Вернон, заинтригованный новой информацией, но ответа на уточняющий вопрос не получил. Геральт так и не закончил свою мысль, просто сидел и пялился на угли. При этом Роше казалось, что тот даже не дышал, пока тёплое мерцание света продолжало играть на его лице.       Роше глянул на прочих — та же ерунда. Оскар стоял у стены с открытым ртом, видимо, охваченный приступом зевоты, Трисс и Йен смотрели друг на друга, что-то обсуждая, но не производили при этом ни звука. Лето сверлил тяжёлым взглядом одного из эльфов Иорвета, а тот вжался в лавку, совершенно не понимая, чем не угодил огромному ведьмаку. Каждый из них замер в одном положении, будто время вдруг остановилось.       Вернон встал с места и стал ходить вокруг застывших людей, трогая их руками, призывая ему ответить, но никто не реагировал, даже Иорвет, который сидел, склонив голову, и задумчиво глядел себе под ноги.       — Геральт! Трисс! Оскар! Мать вашу, что с вами?! Вы что, шутить удумали?! — раскричался он.       Никакой реакции.       Почувствовав, как его нутро скручивает от ужаса, Вернон стал бездумно отступать. Туда, где располагались статуи. Он дошёл до самого упора и врезался спиной в Дану Меадбх, но вместо того, чтобы отойти, вжался в неё теснее, подумав, раз человеческие боги его оставили, то, может, хоть эльфские сгодятся на что-нибудь.       — Дьявол пришёл по мою душу, не иначе… — дрожащими губами прошептал он.       — Зачем же так грубо, друг мой? — спросил голос с приятной хрипотцой, который раздался, казалось, из самой статуи. От неожиданности Вернон сделал резкий вздох и сразу отшатнулся, собираясь отбежать на безопасное расстояние. Он недоверчиво уставился безумными глазами в каменную женщину, решив, что сошёл с ума, и Дева с ним заговорила.       — Ты говоришь?.. Со мной?..       — А с кем же ещё, раз уж все прочие не в состоянии ответить? — насмешливо пожурил голос, и тогда из-за статуи вышел высокий мужчина лет сорока, с бритой, почти лысой, головой и короткой щетиной. У незнакомца были глубокие тёмно-карие глаза, которые внимательно следили за Верноном, угловатый нос и улыбчивое лицо, вполне себе доброжелательное. И одет он был просто, хотя вид его и показался несколько странен командиру. Короткий домотканый камзол с синими полосами на плечах и манжетах, холщовая рубаха цвета охры, полы которой чуть топорщились из-под него, кожаный капюшон на плечах, а на руках перчатки с обрезанными пальцами. На ногах тот носил синие штаны с буфами и высокие сапоги. А ещё Роше заметил две торбы, перекинутые крест-накрест через оба плеча, из которых выглядывало несколько свитков с пожелтевшими краями.       — Блять, ты кто такой?! Откуда ты взялся?!       — Моё имя Гюнтер о’Дим, — мужчина низко поклонился и заговорил снова, когда полностью выпрямился, — и я был здесь всегда. Это моё детище, подчиняющееся только моим законам. Добро пожаловать, Вернон Роше, в мир иллюзий, где каждый получит то, что заслуживает. И пока не получит, уйти не сможет… Я знаю, кого ты встретил снаружи, и он не успокоится, пока не заполучит твоей головы.       — Да мне ничего не надо! Я и мои люди встряли из-за Оскара, этого придурка… — начал было возмущаться Вернон, но вдруг запнулся, когда догадался, кого именно так опасался Дюваль и по чьей прихоти обратился к нему, Роше, за помощью. И, вероятно, кому грубить не стоит. — Кто же ты?.. — шёпотом добавил он.       — Я не кудесник и не волшебник. Я всего лишь умелый торговец, в прошлом — зеркалами. Люблю игры, авантюры и обмен… И я могу дать тебе то, чего ты больше всего желаешь.       — Ничего я не хочу… Отправь нас домой обратно и верни мне Бьянку!       — Ага! — усмехнулся торговец. — Значит, кое-что тебе всё-таки нужно!       — Ты ума лишился… — Роше покачал головой. — Тебе заняться больше нечем? Зачем тебе нужно держать нас в заложниках? Цирк какой-то!       — Не будем бросаться обидными эпитетами, — отмахнулся тот, — мне пришлось проявить недюжинную фантазию, чтобы собрать всех вас вместе. Видишь ли, я хочу получить то, что полагается мне по договору, который был заключён много веков назад, но не может быть закрыт в связи с внезапной смертью заказчика… А я всегда закрываю свои контракты, и ты мне поможешь с этой небольшой проблемой.       — Погоди, не так быстро…       — Давай-ка лучше пройдёмся, — улыбнулся Гюнтер, перебив его. — Я всё тебе сейчас растолкую. И помни, бояться не стоит, если ты сделаешь всё в точности, как я тебе скажу. Плата будет щедрой, уж поверь мне, — и он поманил Вернона за собой, скрывшись в одном из выходов из большого зала.       Не сообразив сразу, как поступить, Роше подбежал к Геральту и снова тронул его, чтобы привести в чувство, но всё было без толку. Ведьмак и прочие его даже не замечали. Тогда, одёрнув на себе рубаху, Роше последовал за торговцем зеркалами, и тут из самых недр его памяти, вдруг почему-то всплыла одна жуткая детская песенка о некоем Стеклянном человеке, которую он случайно услышал раз под Новиградом, но не придал ей особого значения.

Он будет рядом, когда ты заплачешь, Когда руки к небу в молитве протянешь, Он будет рядом на твою погибель, Даров от него никогда не бери ты. Ведь не задаром так добр он к людям, Время придёт, по счетам платить будешь. Желанья твои тебя же погубят, Он всё заберёт и тебя не забудет.

      — Твою ж мать, вот я попал… — с дрожью в голосе выдохнул Роше и побежал вслед за о’Димом.       Когда Роше вбежал в соседнюю комнату, минуя тёмный коридор, то наткнулся ещё на несколько живых фигур, которые застыли посреди пышного тронного зала. Они все, как один, были эльфами, и не абы какими, а что ни на есть королевской крови. Изысканные шёлковые одеяния в голубых тонах покрывали их тела, а венцы были из чистого золота с вкраплениями драгоценных каменьев. Тот, что носил корону, застыл в движении, хотя он явно куда-то бежал и тянул за собой женщину-эльфку, что прижимала к груди младенца. Прочие же были стражники с обнажёнными мечами: их изогнутые клинки искрились гравировкой рун и цветов. Волосы короля разметались по сторонам, и его лица не было видно, тогда как женщину было видно очень хорошо: невероятной красоты лицо было перекошено в гримасе крика. В глазах стражников за её спиной стоял неподдельный страх.       — В 781 году раз и навсегда прекратилось эльфское правление в Туссенте, — громогласно объявил о’Дим, широко разведя руки в стороны и как бы охватывая ими весь масштаб застывшей трагедии, что явилась перед глазами мужчины. — Закончилась великая эра, насчитывавшая полторы с небольшим тысячи лет. Эльфы покинули свои белые города и ушли в горы, забрав с собой всё, что забрать удалось, уничтожая всё, чего не забрали, и проклиная то, что забрать были не в состоянии, а уничтожить не сумели! Их последний король, Диветаф, прямо перед тобой, Вернон Роше. Спасает от гибели свою жену и сына Фиместариела в момент захвата королевских покоев. Диветафу было несколько сотен лет отроду, а видом он был словно прекрасный юноша… Но он был побеждён, сломлен и проливал горькие слёзы над разгромленной армией таких же, как он, прекрасных юношей и способных принести потомство эльфских женщин. Он только что согласился принести ленную присягу Людовику, первому людскому королю Туссента.       Гюнтер изящно взмахнул рукой, и картинка переменилась. Перед глазами был всё тот же тронный зал, но на самом троне восседал человек, ещё не старый, но сгорбленный и страшный — не чета тому эльфу, что на коленях стоял перед ним, склонив голову под всеобщее рукоплескание приспешников узурпатора людского.       — Чванился король Людовик, — продолжил Гюнтер, и картинка на миг ожила.       — Глядите! — восклицал Людовик, смеясь и брызгая слюной над смиренным сейдхе, — как мне эльф высокомерный в пояс кланяться будет и ноги мои королевские с покорностью будет целовать!       — Для большего унижения Диветафа принял его новый людской король в его же собственном, только что покинутом дворце, развалившись на его же собственном троне, носившем ещё следы пожара после того, как эльфы попытались сжечь дотла весь дворец… — театрально пояснил о’Дим. — И склонился гордый Диветаф пред людским владыкой и принес ему в дар хлеб и вино, сложив к его ногам собственные меч и щит. И принял от него Людовик присягу ленную, но осыпал при этом короля оскорблениями, а после повелел своим стражникам вывести его с тумаками за ворота.       Гюнтер взмахнул рукой ещё раз, изменяя картинку, и Роше увидел широкий двор с цветущими садами и выложенные округлыми камнями дорожки, на которых топтались сотни людей — они что-то кричали и восторженно махали руками. Люди зашевелились, Вернон услышал их гневный крик. И тут появился Диветаф, которого силой спустили с лестницы. Король эльфов не защищался, позволяя волочь себя по ступеням, как нищего. Он терпел, когда толпа стала швырять в него камнями и кусками грязи, и не подал виду, когда в него полетели плевки от стоявших ближе других презренных дхойне.       — Но когда всё было кончено, вытер Диветаф кровь со своего лица и прокричал на Старшей Речи, что непременно отомстит Людовику самой страшной местью… И тогда к нему явился я.       О’Дим хлопнул в ладоши, картинка замерла. В этот самый момент Диветаф поднял голову и посмотрел прямо на Роше, с отчаянием и лютой злобой, что застыли в его больших, зелёных глазах. Вернон обомлел от того, что великий король эльфов был как две капли воды похож на Иорвета — на злючую приблуду из леса…       — Не сумел однако Диветаф слова своего сдержать и ровно через год погиб вместе с остатками своего войска. Прежде чем, согласно условиям договора, успел исполнить свою угрозу…       Роше не мог произнести ни слова, лишь стоял как поражённый ударом молнии.       — Нехорошо вышло, что скажешь, Вернон? — обернулся на командира торговец «счастьем» и, заметив у того полный паралич мыслительных процессов, решил слегка его подтолкнуть. — Признал старого знакомого? Ты правильно решил. Иорвет — потомок короля Диветафа. Точнее, единокровный внук.       — Невероятно… Не может этого быть… — только и выдал Роше.       — Судьба вообще непредсказуемая штука, — усмехнулся торговец. — Я только несколько лет назад нашёл его, окучивал, как мог, уговаривал сотрудничать, но гордый сейдхе наотрез отказался договариваться. Пришлось подёргать за имеющиеся ниточки. Так он пережил череду предательств, что в конечном итоге привело его в реданскую тюрьму. Тогда я снова пришёл к нему, и на сей раз отказываться от помощи было бы крайне неразумно. Иорвет согласился на сделку. И теперь, когда вы оба здесь, дело за тобой.       — А я тут причём?!       — Вернёмся к нашим друзьям, я тебе объясню, — Гюнтер щёлкнул пальцами и снова поманил Роше за собой. А пока тот шёл, замерший мир эльфов загорелся, как стог сена, за его спиной, и Диветаф сгорел, исчез вместе с дивным садом королевского дворца.       Они вернулись к чаше с горящими углями, вокруг которой сидели замершие, ничего не подозревающие товарищи Роше. И господин Зеркало стал расхаживать вокруг них со сложенными у груди, словно в молитве, руками, останавливаясь то у одного, то другого, чтобы объяснить причины их появления на острове.       Первым он подошёл к рыжему ведьмаку.       — Геральт из Ривии… — начал он, ухмыльнувшись, затем присел на корточки и заглянул в глаза ведьмаку. — Один раз ему удалось перехитрить меня, и я лишился законного имущества. Но я обещал напоследок, что заставлю его за это заплатить… С ним попали сюда обе любимые им женщины, и ему придётся сделать нелёгкий выбор.       — Он сказал, что любит Йеннифер, — вступился Вернон, пытаясь хоть как-то расстроить чётко сложенный план о’Дима.       — Сказал. Но не всё так прозрачно, как кажется, не находишь? — тот неприятно сощурил глаза и поднялся с места. — Не отвлекаемся, тут у нас небезызвестный Оскар Дюваль… — он шагнул в сторону контрабандиста. — Не серчай на него, Вернон, он всего лишь исполнял мою просьбу и блестяще справился с заданием. Но на этом его испытания не закончились. Я ведь дал то, что он просил, а теперь ему придётся заплатить за это.       Роше туго сглотнул, пока следил за перемещением, без сомнения, опасного человека, и судорожно перебирая в голове, с какой стати он сам попал сюда и зачем так нужен о’Диму.       — Лето из Гулеты, убийца королей — многогранная личность, недооценённая, потерявшая себя. Однажды он оказал мне небольшую услугу, и теперь я в полном праве отплатить ему той же монетой… И, наконец, Иорвет аэп Фиместариел… — Гюнтер встал позади Лиса и по-хозяйски положил ладони ему на плечи, растопырив пальцы, словно когти. — Ты никогда не задумывался, почему Иорвет никогда не представляется полным именем? Значит, на то есть своя причина. Расспроси его на досуге, будет интересно.       — Чего ты хочешь от меня? Не томи…       — Обмен… — зловеще улыбнулся о’Дим. — Ты заставишь Иорвета поверить в его королевское происхождение и убедишь его надеть на себя корону. Месть над Людовиком свершится, и я, наконец, смогу об этом забыть.       — Но как мне это сделать?! — нервно усмехнулся Роше. — Людовик-то давно сдох!       — Уж об этом, позволь, я сам позабочусь.       — Я не стану, ты меня не заставишь играть в свои долбанные игры… Я тебе ничего не должен!       — Зато должен Бьянке… и Темерии. Я могу вернуть тебе её и сделать Темерию свободной.       — Что ты с ней сделал?! — Вернон от злости сжал кулаки. — Если ты, сука, обидел её, я тебя из-под земли достану!       — Тихо-тихо, — Гюнтер издевательски поднял ладони, будто угроза на него подействовала, и он просил о милости. — Бьянка жива и будет жить, если мы с тобой договоримся.       — Боги… Да с чего ты взял, что остроухий прислушается ко мне? Попроси Геральта, они с ним побратимы!       — Так сложилось, что на нелюдей подействовать я не в силах, во всяком случае, сделать это удаётся крайне редко. А с Иорветом связываться — себя не уважать. Он напрочь лишён жадности, не падок до сокровищ… Хм, это так невероятно, что даже немного злит, — он склонил голову и глянул в застывшее лицо эльфа. — Ещё наш Старый Лис не умеет завидовать и абсолютно не глуп. Но будущий король очень любопытен, обожает соперничество: до мозга костей азартный эльф… Не поверишь, Вернон, но ты ему интересен более всех здесь собравшихся! Ты волнуешь его, выбиваешь из колеи… Вот, тот самый ключ, который мне так нужен.       — Я не смогу… — темерец неопределённо пожал плечами. — Не смогу повлиять на Иорвета! Он же ненавидит меня и только за этот день пытался прикончить меня как минимум дважды!       — У тебя есть эффективное оружие против его ненависти, разве не так? — о’Дим иронично приподнял правую бровь. — Просто будь с ним честен.       Роше от ужаса округлил глаза и отрицательно замотал головой:       — Нет, только не это…       — Всё пойдёт на пользу дела. Дерзай! Ты должен заручиться его доверием и поддержкой, привести его во дворец на другом конце острова и убедить пройти обряд коронации, ну а я позабочусь об остальных деталях контракта.       — А прочие? Зачем тут все эти эльфы и мои солдаты, они-то тут при чём?       — Они всего лишь балласт, Роше, не привыкай к ним особо. Так получилось, что они выжили, но это ненадолго. Ну надо же мне было как-то мотивировать нашего остроухого гордеца. А когда под опекой у командира скоя’таэлей есть хоть один эльф, то и думает он, как лучше будет для подопечного. В конце концов, я никого не обделю в дарах по завершении нашего маленького приключения. Я всего лишь раскрываю глаза тем, кто хотел найти себя. Демонстрирую безумие этого мира и то, какие возможности он даёт. Указываю пути к различным финалам. Человеку или эльфу, остаётся лишь выбрать.       — Что ты получишь, если контракт с эльфом всё-таки будет закрыт?.. — озадачился Роше.       — Его, — о’Дим пропустил пальцы сквозь волосы Иорвета и сжал его голову ладонями, затем посмотрел на Роше исподлобья так, что у того аж скрутило спазмом горло. — Душа Диветафа томится в этом прекрасном теле, и я получу её, как мне и было обещано… — Он властно пропустил смоляные волосы эльфа сквозь пальцы, ухмыляясь. — Да… Давненько у меня не было таких редких трофеев и такого красивого черепа… Надеюсь, тебе на него всё равно, и ты будешь не против, когда я заберу его? — Гюнтер склонил голову набок.       — Нет… — шепнул Роше, туго сглотнув, отчего горло отозвалось болью, настолько оно показалось ему сухим. — Заберёшь его и вернёшь мне Бьянку.       — И Темерию! — воскликнул Гюнтер. — Видишь? Я ничего не забыл. И помни, Вернон, я никогда не обманываю… и не терплю обмана в ответ.       Оставив Иорвета в покое, он стал удаляться в темноту, но не шагом, а будто скользя по гладкому полу лицом к Роше, сложив ладони перед собой в обычной своей манере.       — Скоро увидимся, темерский командир. И не забудь присесть на то место, где ты был, чтобы не вызывать подозрений, особенно у Геральта и Оскара, которые знакомы со мной… И помалкивай, ни к чему нам с тобой мятежники на острове.       Стеклянный человек исчез в темноте угла, и Роше, наконец, смог сделать нормальный выдох. Он быстро вернулся на место, где сидел рядом с Белым Волком, и стал терпеливо ждать, когда товарищи снова зашевелятся, глубоко погружённый в свои мысли, которые были, мягко сказать, погаными. Заключить сделку с самим воплощением зла — так себе поворот судьбы, но Бьянка… и Темерия, и свобода… Всё это было слишком привлекательно, чтобы отказаться, особенно, когда в обмен нужно отдать одного остроухого выродка.       Он посмотрел на Иорвета, который не подозревал о том, что произошло и что участь его предрешена. Появилась ли в душе Роше хоть одна крупица сочувствия в этот самый момент? Да. Всё же Вернон Роше не был конченной сволочью. Но решится ли он встать на пути у Гюнтера о’Дима?       Маловероятно.       — Вернон? Ты меня слышишь? — громко позвал Геральт. — Дикая Охота вовсе не россказни перепуганных селян, а реальность!       Тот вздрогнул и съёжился на месте, опустив глаза в пол.       — Да… Я слышу, — глухо ответил Роше, чувствуя, как горечь от собственной мерзости поглощает его с каждой секундой.