Во власти страха

      Это был ужасный день. Дерьмовый день. Последние сутки в Термесе стали для Роше настоящим испытанием.       В одночасье темерский Пёс стал изгоем для всех. Странного поведения капитана «полосок» никто не понял правильно, никому не было интересно, почему вполне разумный мужчина в цвете лет, вёл себя как последний мудак: кричал, лез, куда не просят, наговорил лишнего и скрылся из виду в обнимку с главным подозреваемым в будущих смертях обитателей дворца.       Правда о романе Геральта и Трисс Меригольд была у всех на слуху, ведьмаку и чародейке перемывали косточки абсолютно все, за неимением других новостей, а Йеннифер откровенно жалели — это лишь усугубило незавидное положение Вернона. Никто не хотел говорить с ним, выяснить причину его недавних странностей, даже справиться о его самочувствии после ожогов никто не соизволил.       Его солдаты, что прошли с ним вместе огонь и воду, не отставали от коллектива, смотрели косо на своего свирепого командира, который никогда ранее не отличался любовью к остроухим повстанцам. Теперь же, тот неожиданно проникся к страданиям эльфов и всячески изворачивался, чтобы им помочь. Особенно бойцов смущала, во всех смыслах, неправильная дружба между ним и командиром «белок». «С какой это стати?! Что могло такого случиться?!» — люди грозно перешёптывались между собой. Образ сурового военачальника в их глазах мгновенно померк — Роше стал для них предателем, только никто из солдат не посмел заявить об этом вслух. Доверие к капитану угасло, но бояться его гнева они не перестали, потому просто избегали с ним прямого контакта.       Нынче ночью, Вернон спрятался от всех в одной из комнат подземелья дворца, после того как Ключник давно управился с бытовыми заботами. Было далеко за полночь, выбрано подходящее время, когда товарищи уже крепко спали. Над ним горел факел, скромно освещая глубокую чашу с водой, в руках было мыло и чепчик, который когда-то давным-давно был белым, и Роше со всей свойственной ему непоколебимостью, решил добиться изначального цвета: он намыливал ткань и тёр, снова намыливал и тёр, одновременно прокручивая в голове этот ужасный день. Дерьмовый день.       Вернон наказывал себя, стирая пальцы до красноты за свою ошибку, вспоминая, как ведьмак, его друг, топтался у двери в столовую, где заперлась Йен и молил о прощении, просил открыть дверь и выслушать его. Роше попытался извиниться перед другом, объяснить, что не хотел ему зла, но Геральт от него отмахнулся, нехотя проговорив что-то вроде: «обсудим потом». В этот самый момент, чуть поодаль стояла Трисс и наблюдала за стенаниями темерского командира, но демонстративно отвернулась, скрестив руки на груди, отсекая любую возможность заговорить с ней.       Оскар? А что Оскар? Реданский бандит был сам по себе и давно вычеркнул Вернона из списка своих друзей, весело проводя время с темерскими солдатами за игрой в карты. Скоя’таэли же, как и прежде, изредка мелькали в коридорах дворца своими тощими телами, не вступая в глупые баталии дхойне, они повсюду следовали за своим атаманом, с которым взаимодействовать Роше было необходимо, но было невозможно…       Вернону было очень стыдно из-за того, что между ними произошло в купальне. Это было, как взрыв, помешательство… Страсть, похоть и боль, вперемешку с наслаждением. Роше хотелось в тот самый момент отдать всё, что у него есть, и себя целиком, забрать всё у эльфа, перемешать всё это так, чтобы невозможно было разделить, и наслаждаться этой мешаниной пока за ними не придёт сама смерть. А сейчас, когда было полно времени на размышления, он боялся что-то решать, подводить итог, желать продолжения, наедяться на что-то большее… Каждый раз, когда Роше закрывал глаза, он видел перед собой лицо Иорвета: яростное, красивое, искажённое сладкой мукой, остроухий выродок властно качался над ним и стонал, волосы эльфа лезли в лицо, он кусал свои губы, а затем и его губы — остановить этот ураган было невозможно. И каждый раз, когда Вернон возвращался в реальность, очень ругал себя, заставлял тело успокоиться, уговаривал себя не поддаваться наваждению, выкинуть их близость из головы, не придавать происшествию никакого значения.       «Пришествие?.. Да это пиздец какой-то! Просто трах от одиночества, вот и всё… Ебаное иорветово лекарство. Это всё из-за него!» — убеждал он себя.       Только…       Вернон закрывал глаза ещё раз и вспоминал его тёплую улыбку, слышал его задорный смех, чувствовал его ласковые прикосновения к своей коже, вдыхал свежий запах зелёного луга…       Факт. К этому опасному выродку тянуло с непреодолимой силой.       Факт. От близости с этим прекрасным выродком у Роше подкашивались ноги.       Но будущего у этих странных отношений Вернон не видел, потому что не любил его… И это тоже факт.       Не любил ли?..       «Нет!» — кричал про себя Роше. Он считал, что в любовь играют несмышлёные юнцы, которые с надеждой смотрят в будущее. Капитан не смотрел. Не было причин. С самого момента рождения он не ждал от жизни ничего хорошего, за просто так никто не давал ему куска хлеба, девки — и то продажные, практически все друзья в итоге предавали его. Последний год и вовсе был самым кошмарным, ибо его родину разорвали на части зажравшиеся вельможи, ублюдочные «нильфы» залили кровью Темерию, простых, ни в чём не повинных крестьян, и он был не в силах это изменить!       Или причина была в том, что Вернон просто никогда никого не любил, не знал, что это такое, да и хорошие отношения со старым врагом легко можно спутать с влечением, которое легко возникает, когда две личности переживают одно и то же эмоциональное потрясение.       Вероятно так и есть. Влечение… нет любви. Какая может быть любовь, если доблестный капитан «полосок» состоял в подлом сговоре с о’Димом?       Крепко зажмурившись, Роше громко выругался, запыхтев через нос от бессилия. Чепчик уже сиял чистотой, а вода была похожа на раствор извести, но темерец продолжил свою возню, перебирая ткань сморщенными пальцами.       «Что же мне теперь делать?» — думал он.       Как?! Как можно отдать на растерзание того, что тебе безумно нравится? Но как выполнить свою часть сделки не причиняя вред Белке, Роше тоже не знал.       Вернон стал вспоминать все те бесчисленные попытки Иорвета заговорить с ним за весь этот дерьмовый день. Но Роше избегал любых контактов, отметал любую возможность остаться с заклятым врагом наедине, куда уж больше, он даже не смотрел в сторону эльфа. При этом командир «белок» с завидной настойчивостью старался находиться рядом с тем, кого обозначил своим новым любовником. Всё было тщетно. Роше покидал любое помещение, где объявлялся Иорвет, бросал недоеденные овощи и фрукты на тарелке, выходя из столовой с пустым животом. Ближе к вечеру, Вернон впервые пошёл в купальню вместе со своим отрядом, заметив, что эльф находится неподалёку от входа, поджидая его, как охотник свою добычу. Сегодня получилось избежать разговора, который обязательно должен состояться, а дальше? Сколько ему ещё придётся бегать?       «Глупо, как же, блять, всё это глупо…» — Роше отжал чепчик и почувствовал боль в пальцах. Осознав, что с таким диким рвением к стирке, свойственному лишь еноту-полоскуну, он скоро останется без кожи на ладонях, Вернон решил завершить сие таинство и отправиться в общую спальню. Ещё надо умудриться лечь подальше от всех. Подальше от Белки. Капитан уже собирался отойти от чаши, как позади раздался голос: вкрадчивый и бархатистый, полный мягких клокочущих ноток и тщательно сдерживаемой злости.       — Ceadmil, dh’oine…       Роше подпрыгнул на месте от неожиданности. Рядом с ним стоял Иорвет и улыбался, настырно разглядывая своего врага. Вернон оцепенел, сокрушаясь, что этот гад умудрился подкрасться к нему так тихо.       «Теперь ты точно попал, идиот чёртов…» — Вернон едва удержал непроницаемое выражение лица и часто задышал, предчувствуя весёлую ночку.       — Что ты так дёргаешься, дхойне? Нервишки шалят? — В ядовито-зелёных глазах эльфа отчётливо можно было распознать триумф, оттого что Роше, наконец, попался. Они остались наедине, и полукровка никуда больше не сбежит, даже если очень этого захочет. — Стирка посреди ночи? В подземелье? Неужто, настолько сильно испачкал свой уродский чепчик? — спросил Иорвет шёлковым голосом.       — У тебя сейчас целых два глаза имеется, прекрасно видишь, что я делаю, нахер спрашивать? — проворчал Роше, немного подумав, он добавил совсем тихо: — И ты знаешь, почему я прячусь от всех, когда снимаю головной убор…       — Я же должен был с чего-то начать разговор? А не как помешанный, просто стоять и смотреть, как ты теребишь свою тряпочку.       — Ближе к делу, блять… — сейчас ему крайне необходимо выглядеть занятым, может, тогда эта сранная Белка отвалит. Роше нагнулся над чашей и стал полоскать чепчик в мутной воде, дабы потом быстро откланяться и ретироваться в безопасное место.       Иорвет хмыкнул и сделал плавный шаг вперёд.       — Осторожнее с тканью, порвёшь ещё… Не понаслышке знаю, какие у тебя сильные пальцы и надёжный хват.       — Чего ты хочешь?! — горячо выдохнул капитан и сам чуть не загорелся на месте, вспоминая тот самый «хват», и к какому бурному финалу он привёл.       — Много чего хочу. Но пока есть одна, самая большая проблема, которая требует немедленного решения… — таинственно проговорил эльф, шагнув вперёд ещё раз, и от этого низкого, бархатного голоса, по спине Вернона прокатились мурашки. Это не к добру. Роше успел выпрямиться с мылом и чистым чепчиком в руках, как тут же был схвачен и с силой припечатан груди.       — Что скажешь в своё оправдание, трус несчастный? М-м? Заруби себе на носу, что терпением я не отличаюсь!       — То, что было прошлой ночью — просто какое-то безумие… — в отчаянии забормотал Вернон, пытаясь образумить Иорвета. — Это потребность ощутить себя живыми, так бывает, когда вокруг творится полный пиздец! Это ничего не значит…       — Значит, — холодно ответил эльф. Роше успел подумать, что живое существо просто не может так долго не моргать.       — Мы можем всё забыть…       — Да что ты! И не подумаю.       — Сделать вид, что ничего не было…       — Было.       — Да ёб твою дивизию, ты меня вообще слышишь?!       — Не желаю слушать, хочу снова укусить тебя.       — Хватит! Надо жить, как прежде…       — Ничего уже не будет, как прежде! — Иорвет резко выпрямился и сжал лицо темерца в ладонях. — И то, что было прошлой ночью — не прихоть. Я понимал, что делаю.       — А я вот не понимал! Выкуси!       — А мне на это плевать! — разозлился эльф. — У меня было полно времени подумать, и я пришёл к выводу, что ты, оказывается, очень даже ничего… а я, что совсем невероятно, просто без ума от волосатых полукровок… — снова заговорил Иорвет, опаляя лицо темерца горячим дыханием. Его улыбающиеся губы легко мазнули шею Роше, за маленьким поцелуем последовал игривый укус, и капитан чуть не задохнулся от нахлынувших эмоций, сделав резкий вздох и выгнувшись навстречу, противореча самому себе, ожидая продолжения, но эльф не торопился целовать его, он решил снова говорить: — Не думал, что ты, Вернон Роше, такой нерешительный. Целый день бегаешь от меня, как от огня. Не пора ли нам обсудить, по-взрослому, что будем делать дальше?..       От напряжения Роше сжал ладонь в кулак, мыло вдруг выскользнуло из его пальцев и шмякнулось о пол. Оба мужчины замерли, провожая взглядом скачущий жёлтый квадратик, затем они посмотрели друг на друга, эльф удивлёнными глазами, а во взгляде Вернона скользнула тень ужаса. Иорвет моментально подхватил игривое настроение, которое ненароком повисло в воздухе. Он неторопливо вскинул бровь.       — Быстро, однако, ты созрел. Это приглашение?       — Пусть лучше валяется… — Роше сморщил нос, предугадывая плачевный исход попытки поднять утерянный предмет.       — Как плечо? Шея? Не болит? — ладонь Иорвета ловко скользнула внутрь рубашки Вернона и пальцы коснулись синюшных засосов и свежего укуса, который успел покрыться коркой. Роше будто ударила молния, и кожа запылала в том самом месте, где только что были пальцы эльфа. Он выдернул его руку из-за пазухи и сдавил запястье выродка. Только злость Роше давно перестала иметь для эльфа значение — он ею забавлялся и прямо сейчас нагло давил улыбку.       — Заботливый какой нашёлся! — оскалился Вернон, подкрепляя слова твёрдым взглядом. — Не надо всё усложнять, Белка! — заявил он, хотя предательская краснота снова обожгла его скулы.       — В чём, собственно, сложность? — нахмурился тот. — Мне кажется, всё проще некуда.       — Тебе кажется! Это всё нездоровая херня!       — Нездоровая?.. — медленно переспросил Иорвет. На его лице напряжённо дёрнулась смоляная бровь. Он был уязвлён словами полукровки. — Ах, прости меня, что я пришёл сюда без цветов да подарков и не начал разговор с оды, воспевающей твою неземную красоту! Нам далеко не восемнадцать лет, пора бы тебе очнуться.       Роше открыл рот, чтобы возразить, но чужой палец, приложенный к губам, заставил его замолчать.       — Тихо, сейчас я говорю… — помрачнел эльф. — Я не идиот и понимаю твоё отторжение, замешательство… Но и ты должен понять, что соблазнил меня. Нагло, бесстыдно, незабываемо… — с жаром проговорил Лис, прильнув к его губам и сразу протаранив языком сжатые губы.       — Не смей! — Роше попытался вырваться, но вдруг невольно попятился назад под напором эльфа, который толкал его вперёд. Он упёрся спиной в стену, а руки взмыли вверх с зафиксированными запястьями. Несчастный чепчик выпал из ладони и приземлился на пыльный пол. Перспектива снова его стирать Вернона не прельщала, он встрепенулся, грязно ругнувшись, но запал затеять драку пропал, как только колено врага вжалась в его пах. Впереди над ним нависал Иорвет, и вид его был устрашающим, будто стоит Роше пошевелиться, тот перегрызёт ему горло.       — Советую тебе не дёргаться… — почти прорычал эльф, — меня дико заводит, когда жертва трепыхается в моих руках, и тогда я за себя не отвечаю. Молчи, Роше, и делай только то, что я тебе скажу!       — Что, блять?! Да пошёл ты, су… — слова потерялись в чужой глотке, рот был запечатан поцелуем, а язык оказался занят тем, что встретился со своим соратником в безжалостной схватке. Все негативные чувства капитана просто отвалились, когда жёсткий поцелуй переменился, стал нежнее и глубже, он услышал, как враг сладко стонет при каждом движении головы, и грудь его защемило от этих возбуждающих звуков. Руки оказались свободны, но Роше не стал сопротивляться, вырываться или толкаться, позволяя Иорвету целовать себя, трогать ладонями напряжённую спину, спускаться ниже и сжимать ягодицы. Вернон наслаждался запретной лаской, хватал её, запоминая близость с этим прекрасным мужчиной, потому что знал, что это в последний раз…       Ещё немного, ещё чуть-чуть, и он оттолкнёт его, чтобы окончательно поставить точку в тех отношениях, которые ещё не обрели своего названия. Вернон был не вправе дурить голову эльфу, давать надежду на общее будущее. Это бесчестно. Это просто невозможно…       — Я не пидор, Иорвет! — вспылил Роше, толкнув врага в грудь. Это было похоже на крик утопающего, который захлёбывался водой, только темерец сейчас захлёбывается своими чувствами. Он погибал, плавился под пристальным взглядом зелёных глаз, и решил себя спасти, при этом обманув самого себя. — Я не пидор, ясно?.. Тебе уже было об этом доложено, но наверное ты в уши сто лет долбился и не услышал меня! То, что было вчера, это было и прошло… Я себя не контролировал из-за твоего долбанного снадобья. Мне… нам было очень одиноко, вот мы и сорвались друг на друге.       Роше ожидал настоящий взрыв эмоций с последующими многочисленными телесными повреждениями, но черты лица Иорвета неожиданно смягчились, а глаза наполнились печалью.       — Ответь мне. Приятна ли тебя моя близость или нет? Как я целую тебя, трогаю?       — Ты знаешь… но оставим это, — сдавленно ответил Роше.       — Нет! Я очень долго искал того, на кого я могу положиться в трудную минуту, закрыть глаза и почувствовать себя нужным…       — Так могут поступать хорошие друзья, Белка!       — Какой я тебе, к чёрту, хороший друг, после того как мы заставили друг друга кончить?! Даже сейчас ты дрожишь в моих руках, а в штанах у тебя точно не огурец на ужин припрятан… И не перебивай меня, дхойне! — оскалился Иорвет. Вернон облизнул губы, сдерживая нервный вдох, и замолчал, но не для того, чтобы вежливо дослушать, а потому что во рту всё пересохло от жаркой речи скоя’таэля.       — Я был с женщинами, но они не выдержали моего паскудного обращения и сбежали. Тогда я переключился на мужчин, ожидая, что они будут сильнее, однако, они оказались ещё ранимее женщин… Но ты… — продолжил он томно, поглаживая ладонями угловатое лицо, — ты выдержишь любые испытания. Только ты один можешь справиться с моим характером. Так дай мне возможность доказать, что я стою всех этих трудностей…       — Белка, не надо… — хрипло выдохнул Роше растерявшись. Иорвет нежно тронул его губы поцелуем и слегка втянул в себя нижнюю губу, аккуратно прикусив её, затем улыбнулся, довольно сощурив глаза, заметив, что осталось совсем немного дожать, и дхойне сломается, поддастся на его уговоры.       Роше заметил эту улыбку. Это не его обычная наглая усмешка, а именно улыбка. И у Роше перехватило дыхание, потому что в этот самый момент он увидел совершенно другого мужчину. Нет, не другого… Того же самого. Но увидел его таким, каким он был до того, как что-то страшное искалечило его внутри и снаружи. Видит сильного и гордого эльфа, мужчину, что смотрит на мир с надеждой, и верит, что будущее измениться, чёрная полоса осталась позади, одиночество ему больше не грозит.       «Как? Как я могу отказать ему? Но как я могу быть с ним, и не отдать о’Диму? Не влюбляйся, Белка, не смей любить меня, я ведь не люблю тебя… и приведу к краю пропасти».       — Вот он я, посмотри, прямо перед тобой! Такой, какой есть! — эльф встряхнул Роще за воротник. — Ты хоть можешь представить себе на секунду, как я поступал раньше? Просто брал своё и всё! Не спрашивая разрешения, и мне было плевать на чужие чувства! Сейчас всё иначе… Я хочу измениться. Я жду большего. Это ты сделал со мной! Ты вытянул из меня то, что я давным-давно похоронил. Меня пугает мой смех, настолько я отвык его слышать, меня раздражают эти светлые мысли, которые заняли голову, я ведь знаю, что они могут убить меня, но я не хочу с ними расставаться. И это твоя вина! Я ещё никогда так не стремился сохранить отношения и готов пойти на компромисс… Если тебя не устраивает близость со мной, то её не будет! — с пылом убеждал скоя’таэль, по его взволнованному виду можно было сказать, насколько он серьёзно настроен.       Вернон опешил от такого заявления.       — Может, со временем, ты привыкнешь, доверишься мне и я попробую затащить тебя в постель снова… — хитро улыбнулся эльф. — И пока ты откладываешь неизбежное, я буду целовать тебя, а ты будешь меня обнимать столько, сколько тебе захочется. Разве это не разумный и взаимовыгодный подход?       «Нет, нет, нет, не говори так, не надо так со мной… я этого не заслуживаю!»       — Но я буду не против, если, скажем, по большим праздникам, ты сделаешь для меня то, что сделал вчера в купальне… — это Иорвет шепнул ему прямо на ухо, — сегодня, кстати, у дхойне праздник пестования Пророка Лебеды… я спросил у Йеннифер, всё честно. А там сам решай…       Капитан тем временем с силой заставил себя опомниться и окунуться в реальность, которая была не так радушна, как в мечтах скоя’таэля. Служба в армии научила Роше многому, и он хорошо усвоил самое главное правило противостояния: бить нужно быстро и сильно, несмотря на мольбу о пощаде, игнорируя простую человеческую жалость в собственной душе. Нужно уничтожить всё до основания, пока не стало слишком поздно.       — Я. Сказал. Нет! — Капитан жёстко отчеканил каждое слово, смотря на противника исподлобья, готовый подкрепить своё решение твёрдой рукой.       Иорвет отступил на шаг, но его руки так и остались слегка приподняты в воздухе, было заметно, что слова Роше больно ударили его по голове, эльф просто не понимал, что он опять делает не так. Почему даже равный по духу избранник, готов бросить его и сбежать, не дав ему даже единого шанса?..       — Ты хотел поговорить по-взрослому? Так получай! Я просто люблю трахаться… очень люблю, жёстко, грязно, не испытывая никаких чувств. Так и случилось вчера, я использовал тебя, как возможность опустошить яйца, представляя на твоём месте грудастую барышню, которая дрочит мне!       Роше было нестерпимо больно смотреть на Иорвета, видеть его таким… растерянным, а этот взгляд, теперь он будет сниться Вернону в кошмарах.       — Ты лжёшь… — шепнул эльф, — твои мысли и твоё тело были моими.       — Не, ты не думай, ты тоже хорош, не сомневайся: красивый, гибкий, рабочий ротик, просто член между твоих ног мне не по нраву… Белка, проснись, наконец! Какие отношения? Ты смеёшься надо мной? Они мне не нужны, и я так всегда жил, и буду жить дальше. А ты совсем помешался, зациклился на том, чтобы не быть одному, грезишь о большой и чистой любви! Ну ты исполняешь! Уж от кого, но от тебя подобного я не ожидал! — Роше рассмеялся, делано, выдавливая из себя насмешку, хотя в душе хотелось рыдать.       Теперь сами стены стали давить на него, а тьма сгущаться, пламя факела вдруг дрогнуло, почти погасло, кажется, ему удалось добиться своего. Вернон ощутил злость Иорвета почти как прикосновение. Как ожог. Тщательно сдерживаемая ярость эльфа рвалась наружу, разрушая оболочку его сдержанности. Ничего не сказав, Старый Лис прикоснулся пальцами к лицу темерца, тронул прямой нос, жёсткий подбородок и плотно сжатые губы, будто прощаясь, затем размахнувшись, от души ударил его кулаком. Скула была рассечена, Роше покачнулся и приложил ладонь к щеке, сразу почувствовав, как сквозь пальцы стала сочиться горячая кровь.       «Хорошо. Так мне и надо».       Иорвет развернулся на месте, чтобы уйти, но вдруг остановился на полпути. Его голос зазвучал глухо и безжизненно:       — Мне будет этого не хватать.       — Чего?..       — Наших откровенных разговоров. Я ни с кем ещё так долго не говорил, давно так не смеялся…       — Брось, Иорвет, всё можно оставить так как есть, перебесишься, и мы сможем дальше общаться!       Эльф безобразно расхохотался, высоко запрокинув голову, затем обернулся, продолжая улыбаться, но эта улыбка была далеко не приятной, а скорее отталкивающей и злой.       — Ты ослеп, Роше? — Иорвет расставил руки по сторонам. — Я хищник… а хищник не может говорить со своей добычей. Продолжай гнить живьём, темерский Пёс, прячь со стыда свои острые уши, которые ты носишь незаслуженно. Ведь человеческого в тебе оказалось гораздо больше, чем я надеялся… Va fаile, dh’oine!       И он ушёл. Растворился во тьме. Оставив после себя горечь, Роше ощутил её прямо во рту. Подкатила тошнота, но рвать было нечем, желудок был пустым. В следующие несколько минут, со злости, Вернон разнёс всю комнату в хлам, швыряя чашу об стену снова и снова, пиная ни в чём не повинные подсвечники и громко матерясь. Но это не помогло… Он возненавидел себя.

***

      Небо над островом затянулось низкими тучами. Вчерашнее блëклое солнце исчезло, а усиливающийся ветер напоминал о приближении холода. Скоро начнётся буря…       Роше немного побродил по дворцу, не решаясь присоединиться к товарищам в зале для подношений. Ему не спалось, и вряд ли уже захочется. Живот заурчал и он заглянул в столовую, захватить с собой несколько яблок. Помещение пустовало, но лишь на первый взгляд. Около стрельчатого окна сидела Йеннифер, поджав под себя ноги и задумчиво смотрела сквозь стекло на улицу.       Роше некуда было идти, не с кем было говорить, он был раздавлен, опустошён, он на расстоянии чувствовал, как плохо той самой женщине возле окна, ибо их сердца едино кровоточили. Разница между ними была лишь в том, что темерский командир был причиной печали этой прекрасной чародейки.       Ноги сами понесли Вернона вперёд, совесть заставила его сесть рядом с Йеннифер и заглянуть в ей в глаза. Та, не ожидавшая вторжения, вздрогнула и быстро провела ладонью по лицу, смахнуть горькую влагу.       — Я не ищу компании… — молвила она сухо.       — Я не отниму у тебя много времени, — шепнул он, виновато опустив голову.       — Ну что же, говори и уходи.       — Я должен попросить прощения, Йен… Я был не вправе открывать рот и разрушать ваши отношения. Геральт очень любит тебя, поверь мне, прости ты его, дурака такого.       Чародейка горько усмехнулась и снова посмотрела в окно, чтобы не показывать слёз.       — Ты думаешь, я об этом не догадывалась? — она взглянула на Роше, иронично вскинув бровь. — Я просто не хотела это обнаружить… именно здесь и сейчас, когда он мне так нужен, когда у меня нет сил, и нет прежней красоты…       — Знаю, мы плохо ладим, и ты можешь послать меня к чёрту за мои слова, но я должен сказать, что не встречал более сильной женщины, чем ты… — он покачал головой и улыбнулся. — Ты способна одним взглядом, любого мужика на лопатки уложить, подавить его волю, заставить выполнить сложную задачу, и магия тебе совсем не нужна.       — Я тебе верю, — улыбнулась та в ответ, но затем снова погрустнела. — Всё вышесказанное и является помехой нашему с Геральтом счастью. Трисс… она мягкая, смешная, уступчивая, ведьмаку порой нужно доброе слово и ласковая рука. Всё это он не получает от меня… Мужчины любят встречаться с бывшими любовницами, любят освежать воспоминания. Геральт именно такой. Но потом, против воли, он снова возвращается ко мне…       — О чём ты говоришь?.. Что между тобой и Геральтом, Йеннифэр?       — Грусть, — ответила чародейка серьезно. — Тоска. Обида. Сожаление. Надежда. И страх. Да, похоже, я ничего не упустила. Нас с Геральтом связывает магия, джин благородно исполнил последнее желание Белого Волка… он не любит меня, Роше, он просто не может меня оставить.       — Чушь какая! — фыркнул Вернон, затем взял ладони Йен в свои, чтобы та слушала внимательно. — Мы на острове стали обычными людьми, ничем не примечательными. Вы с Трисс лишились магии, наши ведьмаки тоже, а теперь давай ты хорошенько подумаешь и скажешь мне: какова вероятность того, что магия джина действует здесь? Никакой! Всё отменилось!       Йеннифер приоткрыла губы что-то сказать, но потом задумчиво посмотрела на капитана.       — Какая ты непростая натура, Вернон. И умеешь глубоко мыслить… Я ошибалась насчёт тебя.       — Простишь этого болвана? — Роше сжал её ладони для верности. — Дашь ему шанс?       — Не сразу, — женщина гордо вздёрнула подбородок, — пусть немного помучается.       — Ох, бабы! Вот всегда вы так, любите всё усложнять, — усмехнулся Роше и аккуратно отпустил ладони Йен, чтобы встать.       — Постой, — позвала чародейка, — что у тебя с лицом случилось?       — Получил по заслугам. Всё нормально, — Вернон пожал плечами.       — Можешь мудрить перед кем угодно, но не перед женщиной, которая прожила больше сотни лет… Что опять произошло между тобой и Иорветом? Мне не нравится это затишье. Нет больше смеха, нет шума и задорного шушуканья, вы избегаете даже смотреть друг на друга.       — Йен, давай не будем… — Роше протестующе выставил ладонь.       — А я никуда не тороплюсь, — брюнетка похлопала ладонью рядом с собой, приправив действие строгим взглядом исподлобья.       — Вот же ж, она опять командует, язва, — проворчал Роше и покорно уселся на место. Сцепив ладони в замок перед собой, он старательно избегал проницательного взгляда фиолетовых глаз. — Поссорились мы, что тут думать, обычное дело.       — Ой ли? — улыбнулась та, Вернон недоумённо повернул к ней голову и нахмурился. — Похоже на ссору двух влюблённых.       — Что ты мелешь, женщина?! Мы враги… враги, которые нашли общий язык перед лицом опасности, а теперь старые обиды снова всплыли, ну и…       — Мне не нужно читать мысли, чтобы распознать человека с разбитым сердцем.       Роше растерялся, готов был уже сорваться с места и дать дёру. Осознавать свои чувства всегда непросто, но когда об этом заявляют вот так, в лоб, и нет аргументов всё отрицать, становиться действительно страшно.       — Я… я не знаю, чёрт возьми… я не знаю, что мне делать…       — Ох и тяжёлую ты долю избрал для себя, Вернон Роше… Иорвет страшен, и внешность здесь ни при чём. Душа его черна от чужого предательства. Если дашь слабину, начнёшь колебаться, он уничтожит тебя.       — Я это знаю… я уже всё испортил, высмеял его чувства, — вдруг признался темерец, уронив голову в раскрытые ладони, — он так смотрел на меня… я не могу этого вынести.       — С тобой он другой, каким и должен быть, твоя доброта и упрямство помогают ему… Если решишься бороться за него, то всё получится.       — Он меня не простит… — Роше качнул головой, — просто убьёт.       — Простит. Если любит, то простит… Он такой же как я, сначала немного тебя помучает.       — Это точно, — усмехнулся Роше и тотчас погрустнел, вновь вспомнив о’Дима. Почему-то именно сейчас, именно здесь, именно этой женщине захотелось всё рассказать. — Я кое-что сделал, договорился обменять его жизнь на жизнь моей названной дочери… Сблизился с Иорветом, не желая этого, заставил его довериться мне, а теперь стою на распутье, скованный по рукам и ногам.       — Не мне осуждать тебя за то, что ты хочешь спасти свою дочь, за Цири я продам кого угодно, убью любого, кто ей угрожает, — твёрдо заявила чародейка и приложила ладонь к поникшему плечу мужчины. — Но ты найдёшь выход, если любишь Иорвета.       — Не знаю, люблю ли, бесит он меня… Но и тянет, я думаю о нём постоянно.       — Есть хороший способ проверить, мне помогает, когда я сомневаюсь.       Роше нахмурился, однако развернулся к Йен лицом, готовый слушать.       — Закрой глаза, — шепнула она. Вернон закрыл. — Представь перед собой его лицо, затем плечи, руки, грудь, бёдра, ноги, пусть образ предстанет перед тобой целиком…       — Угу…       — Хорошо. А теперь пусть Иорвет обнимет тебя, погладит спину, почувствуй его тепло…       Роше скривился, всё это было странно и неправильно, ещё и в присутствии Йеннифер, так как Иорвет прямо сейчас не только обнимает его, но и целует, вжимает его тело в стену… Рубашка уже полетела на пол, он даже услышал свой собственный стон. Темерец кашлянул, отвлекая себя от непристойных мыслей.       — Получилось? — спросила брюнетка.       — Да… вроде.       — А теперь представь, что Иорвет исчез, просто испарился. Его нет. Кто-то чужой забрал его у тебя, твой эльф больше никогда не вернётся.       Вернон уставился на чародейку во все глаза. Нет, такое развитие событий ему не понравилось.       — Что ты почувствовал?       — Больно…       — Вот тебе и ответ, — хмыкнула она.       — Чёрт, как всё просто… — Роше заулыбался.       — Не отступишься?       — Не отступлюсь. Я найду выход.       — За это открытие следовало бы выпить, но, к сожалению, даже забродивший виноград Ключник уносит с собой, — вздохнула Йен.       — Погоди-ка… — задумался капитан и стал осматривать стены столовой. Встав с места, он стал простукивать их по всему периметру, выискивая пустоты и, наконец, нашёл. Плита открылась, а за ней вновь оказалась абсолютно целая бутылка древнего эльфского вина. Он гордо продемонстрировал находку собутыльнице, состроив довольную физиономию.       — А говоришь, что волшебства на острове нет, — пожурила брюнетка.       Темерский партизан и чародейка из Венгерберга выбрались в коридор на рассвете, придерживая друг друга от внезапного падения. Они перешептывались между собой и хихикали, не обращая внимание на то, что в том самом коридоре столпились обеспокоенные соседи.       — Роше, ты бессовестный распутник! Как у тебя язык повернулся такое произнести вслух? — смеялась Йен.       — Прошу прощения, миледи, я просто старый солдат и вконец оборзел: с кем пью, не могу вести светскую беседу, — парировал Вернон, ведя чародейку в сторону общей спальни.       — Добрых снов, моя госпожа, и знай, теперь я к вашим услугам, — он обходительно наклонился и прильнул поцелуем к изящной ладони. Йеннифер покачала головой, но улыбнулась, покинув место прощания, а Роше всё продолжал улыбаться, когда отвёл глаза от удаляющейся фигуры брюнетки и, наконец, осмотрел всех тех, кто окружал его персону.       Лицо Вернона, сиявшее как начищенная монета ещё секунду назад, в один момент зауксилось, когда он посмотрел на Геральта и его недвусмысленный грозный взгляд, душа опустилась в пятки, когда он посмотрел на Иорвета, точнее, заглянул в эти покрасневшие от бешенства глаза.       Бочком, чтобы никого не зацепить, Роше проскользнул в «спальню» и быстро занял самое выгодное место, около окна на стороне людей, мигом отвернувшись лицом к стене, стараясь изо всех сил быстрее отключиться от реального мира, чтобы больше не слышать недоуменные и ворчливые шепотки за спиной, пресечь любую возможность Геральту или Иорвету затронуть его с расспросами, и пока он размышлял, так всё и вышло. Он погрузился в сон целым и невредимым. В этот раз…