Смешон орущий в ярости, но страшен молчащий в обиде.
Омар Хайям
Роше снова приснился туман. Густой как молоко. То здесь, то там едва заметно мелькали стволы голых деревьев, мимо которых он пробегал, один неверный шаг, и можно было оступиться, упасть, потерять свою цель впереди. Он кричал, пытаясь уговорить что-то в этом тумане не убегать, не бросать его одного… Так беспокойно, крутясь на месте и постанывая, Вернон проспал до полудня, спал бы намного дольше, да только весь Термес был поднят на уши новым кошмарным происшествием. Сначала Вернон услышал крики, затем топот множества ног, дверь в спальню с грохотом распахнулась, ударившись о противоположную стену. Это был один из темерских солдат по имени Тимоха, взволнованный боец лишь наполовину нырнул в дверной проём, чтобы заголосить так громко, насколько у него хватило воздуха в лёгких: — Командир, Миго убили!!! Вернон как лежал, так и встал. Не чувствуя своего тела, он побежал в ту сторону, в которую направил солдат, дыхание не успело сорваться, когда капитан добежал до выхода из дворца, где стояли толпой выжившие товарищи. Они беспрестанно галдели, указывая пальцами, то куда-то в центр живого круга, то возмущённо махали руками. Роше поначалу не стал прислушиваться к спорам, просто растолкал окруживших тело солдата «белок» и ведьмаков по сторонам и, наконец, увидел Миго. Память настойчиво подсказала капитану, что подобное он уже видел. И не раз. На мраморном полу лежало истерзанное тело человека с выпущенными внутренностями, глаза выколоты, горло перерезано. Так поступали наглухо отбитые на голову скоя’таэли, так поступал сам Иорвет вместе со своими эльфами. После расправы, тела подтаскивали к основным дорогам и бросали там на всеобщее обозрение. Это было красноречивым предупреждением, дабы нагнать больше жути на проклятых дхойне. — Его пытали? — Вряд ли, просто умер он не сразу… — Он уже несколько часов так лежит, кровь похожа на желе… — Кто видел его последним? — Да никто! — Я слышал, как он ссорился с Рейнаром, но тот не выходил из спальни всю ночь. — Миго выбирался за пределы Термеса? Кто-нибудь видел? — Куда сейчас можно идти-то? За порогом настоящая сегллегенская зима! Это назойливо гудели разнокалиберные голоса. В голове темерца зазвенело, он тяжело сглотнул, не отводя взгляда от тела верного товарища. По всему позвоночнику прошла волна острой боли — это была невосполнимая потеря. Страшно представить, сколько же мук, своенравный, но очень хороший солдат Миго, принял перед смертью. Шок и негодование понемногу стали отпускать Роше, шум крови в голове утих и он прислушался к резким разговорам, которые трещали вокруг. Люди обвиняли эльфов в убийстве человека, те кричали в ответ, что к этому не причастны. Геральт занял позицию наблюдателя и задавал лишь наводящие вопросы, женщины не стали рассматривать тело долго, поморщившись от неприглядной картины, они спрятались за спины мужчин. Иорвет стоял у ног Миго, скрестив руки на груди и безразлично разглядывал его увечья. Роше передёрнуло, когда он заметил ухмылку на губах эльфа, едва заметную, но просто кричащую о том, что лидеру скоя’таэлей было совсем не жаль погибшего дхойне. В целом, почему было должно, если Старый Лис всей душой ненавидел людей? И пока Роше размышлял и гадал, на фоне звучали споры, он различил во всей этой какофонии строгий голос Геральта: — Где ты был ночью, Иорвет? Твои эльфы были с нами, а тебя не было несколько часов. Вернон вытянулся на месте, смотря то на Белку, то на ведьмака, с ужасом подумав, что не у него одного возникли подозрения насчёт причастности Лиса к смерти темерского солдата. Иорвет неторопливо перевёл взгляд с тела Миго на Геральта, и высокомерно вздёрнул подбородок. Выглядел он хладнокровным, но Роше заметил в глазах эльфа огонь дикой злости. Вернон негодовал, ведь командир «белок» молчал, с презрением осматривая тех, кто бросал на него подозрительные взгляды. — Повторить вопрос? — рыжий ведьмак сощурил глаза. — После увиденного в старом Термесе, тебе придётся нам всё объяснить. — Да что тут думать?! Это он и сделал, вы только посмотрите не него! Паскудная рожа! — вступился солдат Роше. — Заткнись, дхойне! — рыкнул один из скоя’таэлей. — Много чести марать об вас, ублюдков, руки! «Почему ты молчишь?.. Говори, Иорвет!» — сокрушался про себя Вернон, чувствуя, что над головой эльфа медленно поднимается дамоклов меч. — Лис был всю ночь со мной! — не выдержал Роше. Все резко повернули к нему головы. Для верности, он шагнул вперёд, дабы все его смогли хорошо видеть, с тем и выслушать. — Мы в подземелье сидели и болтали, потом кое-что не поделили и передрались, разошлись уже перед самым рассветом. Видали? — он указал на распухшую скулу. — Со мной он был, клянусь честью! Честь… Что такое честь, когда над тем, кто тебе не безразличен, может случиться расправа? Роше солгал. Частично, ибо в прошлую ночь Иорвет следил за ним, затем случился тот злосчастный разговор, после которого Роше получил свою рану, но потом Иорвет ушёл в неизвестном направлении, а сам Вернон до рассвета пил вместе с Йеннифер. И в те часы, что Старый Лис бродил по дворцу в одиночестве, могло случиться всё что угодно. Вернон мог понять то, что эльф сейчас очень зол и обижен, в первую очередь на него, но Иорвет был не настолько глуп, чтобы убивать человека практически у всех на виду. Своим враньём темерский командир убил сразу двух зайцев: предоставил несносной Белке алиби и развеял всеобщее любопытство относительно того, почему же крепко сдружившиеся командиры, снова ведут себя, как кошка с собакой. Однако в голове темерца безотвязно свербила мысль, что начало конца положено. Скоро погибших станет намного больше, пока не останется совсем никого… — Ты был с Йен до самого утра… — напомнил Геральт, почти выплюнув эту фразу. — Я тебе хоть раз пиздел, Волк? Я мог что-то не договорить, но я никогда тебе ещё не лгал, — нахмурился Роше, искренне оскорбившись, при этом удивляясь самому себе, что его актёрские способности с каждым днём становятся всё лучше и лучше. Ведьмак потупил взгляд, задумавшись. В разговор вмешалась Йеннифер, вышедшая из толпы скоя’таэлей. — С Верноном мы встретились перед самым рассветом, Иорвет тем временем отправился спать, — молвила она уверенно, что в конец развеяло гнетущее напряжение застывшее в воздухе. Йен солгала, Иорвет и Роше это поняли, и с благодарностью приняли. Брюнетка, перед тем как уйти, втихаря подмигнула Вернону, поминая их долгий разговор в столовой, о превратностях сложного выбора и тяжёлого бремени несчастной любви. Вернону и чародейке поверили все, с озадаченными лицами, товарищи застыли на несколько мгновений, единогласно посчитав, что поспешили обвинить Иорвета в убийстве. И теперь их мучил другой вопрос, кто же среди них является волком в овечьей шкуре? Обитатели Термеса постепенно стали расходиться с места преступления, вернее те, кому было наплевать на погибшего Миго. Темерские солдаты завернули тело товарища в плотную белую ткань и вытащили его за пределы дворца, туда, где бушевала непогода и стояла минусовая температура. Роше немного задержался на месте и обратился к Иорвету, который уже развернулся, чтобы уйти. — А-ну, постой, Белка… Ты ничего не хочешь мне сказать? — Я не нуждаюсь в твоей защите, дхойне, благодарности от меня не жди, — ответил эльф, но на месте замер, уставившись на что-то перед собой. Роше заметил, как были напряжены плечи сейдхе. — Благодарность? Хм, за тобой подобное не водится. Лучше вот что мне скажи, где ты был вчера на самом деле?.. Я, как командир отряда, требую от тебя ответа. Иорвет круто развернулся. — Я не обязан перед тобой отчитываться… Думаешь, что это я сделал? Что же, думай получше. Ты — командир отряда?! Ха! Ты пустое место, Вернон Роше! Бесхребетный идиот, готовый лечь под каждого, кто предложит лучшую жизнь, даже под императора Нильфгаарда. С таким ублюдком, как ты, я не желаю иметь общих дел, или что-то тебе объяснять! — с пафосом выдал он. Всё это выскочило изо рта эльфа грубо, легко, будто заученная речь. И это после всего того, что между ними было… Буря в душе Вернона разразилась нешуточная, он сдерживался изо всех сил, чтобы не кинуться вперёд и не врезать этому заносчивому упырю. Иорвет вернулся к изначальному порядку своего поведения, выложил все свои козыри на стол одним махом, чтобы побольнее укусить противника. Эмгыра вспомнил, ублюдком не замарался обозвать, зная, как это больно Роше слышать, поведал, что считает выше своего достоинства общаться с лидером карательного отряда, истреблявшего скоя’таэлей много лет. К несчастью для Иорвета, Роше всё это уже слышал, и в ответ лишь слегка поморщился. Он решил впервые донести до врага свою мысль спокойно, без применения силы, ведь слова обычно бьют сильнее кулака, и в самое сердце. — Ты всё сказал? — тихо спросил Вернон. — Именно ты, неутомимый гордец, будешь вешать на меня ярлыки? Не стоит, я уже сформировался как человек. Да, я именно такой… И я ненавижу свою работу, но делаю её хорошо, так, как никто больше не может. Знаешь, сколько раз мне приходилось иметь дело с людьми, которых я не переношу? Договариваться с мерзкими политиками, что готовы родную мать продать за горсть монет? Кланяться всякому, кто может помочь мне?.. Да, я такой! Готов на всё, даже продать душу рогатому, ради того, что больше всего люблю на этом свете. Ради своей родины, ради того, чтобы другие смогли выжить! Ты же настолько погряз в своём эгоизме, что тянешь всех этих молодых и глупых эльфов в трясину за собой. Ты наслаждаешься своим горем и обидами, несёшь это как флаг, присосался к этой горькой сиське и сладко посасываешь её уже несколько сотен лет! Тебе приходилось чем-то жертвовать? Кроме как остроухим мясом?! Ты даже не пытался всё изменить, тебе проще агитировать что-то про гордость, ценности и традиции, призывать молодёжь жить, как ты: прятаться, голодать, сидеть в лесу и убивать людей, десятка два за месяц, не больше, что с дуру туда забрели. Всех людей не перебьёшь, Иорвет, время Аен Сейдхе подходит к концу… Может, стоит пересмотреть свою тактику, которая ни хрена не работает, и действовать иначе? Засунуть свою гордость в задницу и научиться взаимодействовать с новым миром, с людьми, которые не потеряли веру в тебя, что готовы тебе помочь! Иорвет слушал внимательно, не перебивая. Взгляд скоя’таэля загорелся яростью лишь на мгновение, кажется, ему было что сказать, много чего едкого, ироничного, с присущим каждому эльфу высокомерием, но что-то его остановило. Огонь в глазах Лиса резко погас, он осмотрел врага с ног до головы и, поджав губы, развернулся на месте. — Мы не договорили! Стой! — выкрикнул Вернон. — Мой солдат убит, мать твою за ногу! И мы оба знаем, каким способом — беличьим! Мне нужны ответы, сейчас же! Эльф поднял руку с выставленным средним пальцем и ушёл прочь, не сказав ни слова. Роше сжал кулаки и тяжело задышал. Сомнения разрывали его душу на части. Он был готов помочь этому потерянному остроухому, готов был поверить ему, но как это сделать, если к Иорвету невозможно подступиться. Дальше для Роше всё сложилось куда хуже, начиная с того момента, как все обитатели Термеса собрались за одним столом. Тому виной был верный враг, который неожиданно явился на утренний пир обновлённым. Он стал похож на Иорвета, с которым командир Синих Полосок сражался в флотзамском лесу — на того бродягу с одним глазом, разодетого в залатанную, грязную броню, собранную из элементов человеческой и эльфской одежды. Он больше не походил на прекрасного принца, наследника самого короля Диветафа, и дело было вовсе не в одежде или новой причёске, а в самом поведении несносного сейдхе. Старый Лис коротко остриг свои волосы и стал напоминать дикого волчонка с растрёпанными, падающими на лицо, прядями. Под колючими, покрасневшими глазами, пролегла чернота, раньше это было от голода, усталости и безысходности, а сейчас, скорее всего, из-за печали, которую эльф изо всех сил пытался скрыть. На лице борца за свободу царствовала высокомерная, наглая ухмылка, которая сопровождала каждое движение Вернона. Он следил за капитаном «полосок» не мигая, потянись тот за нарезкой из помидоров, или задумал ли тот тронуть нахмуренный лоб. С завидной настойчивостью Роше перебивал приятный голос эльфа, если капитан начинал с кем-то говорить. Когда в темерца прилетел огрызок от яблока, это стало последней каплей. Началась гневная перепалка, с язвительными словесными уколами, затем пошли в ход неприличные жесты, а под занавес, два врага сцепились в жестокой драке. Геральт вместе с Лето занялись привычным делом, ведьмаки с силой оттащили Роше и Иорвета друг от друга, прилагая к этому максимум усилий, ибо командиры вернулись ровно на тот уровень отношений, с которым они прибыли на остров. Между ними снова выросла бездонная пропасть, а на дне той самой пропасти торчали остроконечные пики из презрения и недопонимания. За неподобающее поведение, оба командира отправились в разные концы Термеса, и пробыли в изоляции друг от друга до самого вечера. После, перед сном, темерец проживал этот день снова и снова в своём подсознании, не спал, изнывал, метался, потому что знал истинную причину агрессии Иорвета, но не мог этого изменить. Доверие было утрачено навсегда. А часики, тем временем, неумолимо тикали — четырнадцатый день, знаменующий гибель всех обитателей Термеса приближался, и Роше с этим тоже ничего не мог поделать. Исполнение договора с о’Димом висело на волоске, скоро его товарищи потеряют контроль над собой и возьмут дело в свои руки, тогда Белку уже будет не спасти. Очередная причина для расправы над лидером скоя’таэлей не заставила себя долго ждать. На следующее утро история повторилась. Тимоха был найден мёртвым в купальне, с распоротым животом и вскрытым горлом… Вновь поднялся шум и ропот. Роше не верил, что всё это происходит на самом деле, не хотел в это верить. Он будто спал, бредил, ибо отказывался понимать, как за несколько часов, люди и эльфы могли настолько возненавидеть друг друга, если раньше вполне мирно уживались в одном дворце. Люди раскололись на две группы, на тех, кто не верил эльфам, и те, кто терпеливо сохранял нейтралитет. Велись громкие споры о том, кто виноват в начавшемся хаосе, и что с этим теперь делать, если из острова выхода нет. Вернон мог бы поделиться соображениями, что ключ к их свободе прямо здесь, стоит на лавке выше всех в столовой и громко препирается с ведьмаками. Но если Роше скажет хоть слово, то эльфу конец. Зная Геральта, тот предпочитает не выбирать из двух зол, но в данной ситуации, когда на кону стоят жизни двух любимых женщин, и перспектива найти Цири угасает с каждой секундой, Белый Волк легко сможет пересмотреть свои приоритеты. Вернон держал язык за зубами, не выбирая ничью сторону, наблюдал и с каждой секундой умирал изнутри… Солдат было невыносимо жаль, злость била через край, чувство справедливости требовало от него найти и наказать убийцу, но несчастное сердце обливалось кровью при одной мысли, что Иорвет сошёл с ума, что жажда людской крови пересилила здравый смысл, и более разумным решением будет отдать его о’Диму на растерзание. Тем временем, обед и ужин прошли неторопливо, в пугающем безмолвии. Никто не хотел говорить с эльфами, и в присутствии эльфов. Вопрос на повестке для поднялся лишь один: как им теперь спать вместе в одной комнате, после того, что случилось? — У нас есть отличное место для остроухих — башня… Предлагаю держать их там, пока мы не разберёмся, что к чему, — молвил Лето. Прочие промолчали, задумавшись, и эта задумчивость не предвещала ничего хорошего для Аен Сейдхе. Эльфы же, ошарашено переглянулись между собой. Рейнар не выдержал и вскочил с места. — Да как вы смеете… Мы так же, как и вы, в опасности! Не трогали мы дхойне! Одумайтесь! — Сядь, Рейнар, это бесполезно… — шепнул Иорвет бесстрастно. — Нет! Я не стану это терпеть! — Помалкивай, пока не спросят, крыса лесная! — прошипел солдат Роше. — Я за своих друзей кого угодно в бараний рог скручу! Каждый из них стоил десятка вас, выродков! Брюхо вспорото, глаза выколоты, что ты мне рассказываешь, мразота?! — Боги… я хочу отсюда уйти, не могу больше здесь оставаться… — бормотал перепуганный Оскар, схватившись за голову. — Я следующий… боги, я ведь тоже человек, они и меня достанут… — Тихо! Хватит нагнетать! — вступился Геральт. — Предложение Лето неплохое, если других вариантов нет, то… — Вообще-то есть! — Несмотря на раскалённую добела обстановку, Роше на сей раз не стал молчать. — Предлагаю всем успокоиться нахрен! — Тебя в первую очередь это должно волновать, солдат-то у тебя осталось, раз, два и обчёлся! — парировал Дюваль. — Без тебя знаю, реданец! — шикнул Вернон. — Кроме характерного способа убийства, ничто не доказывает вину остроухих. — Да как же так-то, командир?! — возмутился солдат. — А вот так! — капитан грозно выпрямился. — Остров ведь у нас совсем непростой… Кто-то намеренно пытается нас стравить, неужели вы этого не понимаете?.. Какой конфликт для нас самый злободневный? Межрасовый! Убийца этот конфликт использует себе во благо, не будьте зверями, остроухие сами напуганы до чёртиков. Я разберусь во всём, вооружу своих людей, мы будем приглядывать друг за другом, поодиночке теперь и ссать ходить запрещено, ясно?! — Удивляюсь я с тебя, Роше… — Геральт покачал головой, хмыкнув. — Но в твоих словах правда есть, не будем перегибать палку. Именно в этот самый момент Веронон впервые за эти кошмарные дни почувствовал на себе взгляд Иорвета, от которого не холодела спина. Взгляд не жёсткий, не злой, даже не удивлённый, Роше смог уловить растерянность эльфа, его боль, затерявшуюся в этой прекрасной лесной зелени. Там появилась и надежда, вернее, слабый её свет, Лис будто снова обрёл надёжную опору в лице старого врага, когда практически весь мир от него отвернулся. Это вдохновило Вернона на большее, и вернуло веру на благополучный исход конфликта. После недолгих переговоров, Лето и Геральт уступили Роше, и приняли решение устроить дежурство, когда они будут по-очереди следить за остроухими и их передвижениями по дворцу. Гордые представители Старшей Расы были крайне возмущены подобным решением, но предложить что-то получше они не смогли. Спать вне пределов комнаты для подношений, когда Ключник делает в Термесе уборку никому из них не хотелось. Наступила полночь. И видимо кто-то из дозорных крепко заснул, потому что темерский солдат, который лежал прямо за спиной Роше, впопыхах встал и исчез. Вернон дремал, и не сразу заметил внезапной пропажи. Он почувствовал другое, как крепкие руки нежно оплели его пояс, кто-то тотчас прильнул к нему сзади, осторожно приложив щёку к плечу. Капитан поначалу оторопел, готовый взорваться от возмущения, подумав, что его солдат совсем потерял совесть от страха, раз позволяет себе вольности. Только спустя мгновение, он узнал эти руки, признал знакомое тепло тела… Роше слегка обернулся и напрягся, не оттого что боялся расправы, а потому что не ожидал подобного шага со стороны Иорвета, который, казалось, обрубил с ним любые контакты. Вернон понятия не имел, радоваться этим нежданным объятиям, или стоило стоять на своём — оттолкнуть Лиса. — Какого чёрта ты делаешь?.. — Спасаю от одиночества. — Не нуждаюсь. Я… я вовсе не один, у меня есть Бьянка… Темерия в конце концов, ради которой живу! — Ты не понял. Я спасаю от одиночества себя, придурок… Голос Иорвета дрогнул на последнем слове, объятия стали теснее, остроухий со стоном зарылся в шею Роше. Эльфу было сейчас нелегко, он пересилил свою гордость, пришёл к нему за поддержкой, может быть, защитой. Тело патриота тотчас откликнулось на порыв мелкой дрожью, а грудь Вернона болезненно сжалась. «Чокнутая Белка… боги, как же я скучал по тебе…» — Роше едва не выкрикнул это вслух от переполнявших его эмоций: тело вспыхнуло, сердце участило свой ход, с силой разгоняя воспламенившуюся кровь по холодным венам, заставляя Вернона перевернуться на спину и встретиться взглядом с тем, доверие которого, казалось, уже потерял навсегда. В темноте лица Иорвета было не видно, ещё и эти чёртовы рваные пряди, они закрывали для взора капитана выражение любимых глаз. Была заметна лишь горькая влага, которая поблёскивала на этих больших изумрудах. Роше протянул руку и убрал мешающие волосы в сторону, заправив те за острое ухо. Замер, и осторожно коснулся тощего лица, но погладить его не смог. Эльф зажмурился, приложил свою ладонь поверх ладони темерца слегка её сжав. — Ты мне нужен… — хрипло шепнул Иорвет. Роше ответить не успел, внимание капитана привлекло тёмное пятно на ладони эльфа, он посмотрел ниже, шея и белая рубашка сейдхе была перепачканы в крови… Вернона будто окатили ледяной водой, он дёрнулся на месте и отпрянул от Иорвета с расширенными глазами. Всё стало ясно как белый день, сердце оборвалось от понимания, что ещё один темерский солдат пропал… а проклятый остроухий молчал, просто смотрел на него умоляющим взглядом. — Где Сейлем? — спросил Роше. Кто-то поднял шум, тело выпотрошенного человека было найдено у самого порога в спальню, и дальше всё закрутилось резво. Эльфы были связаны и заперты в башне, труп темерца вынесен на мороз, а остальные выжившие собрались в столовой, дабы обсудить, что дальше делать с остроухими душегубами. Роше в карательную компанию не вписался, он ушёл прочь, в подземелье, к могиле короля Диветафа. Всё, что он мог делать, это кричать, материться от безысходности. Он стал звать о’Дима по имени, в надежде, что тот его услышит и объявится. Но ничего не вышло. Вымотанный, он привалился спиной к королевскому саркофагу и вцепился пальцами в свои волосы. Это безумие не могло так больше продолжаться, Вернон сокрушался от того, что жители дворца не понимали, что поступки, которые они творят, непременно приведут к тем печальным событиям в разрушенном Термесе. «Два дня… осталось два дня, и всё, конец!» — думал он. Мысли снова вернулись к заброшенному дворцу. Он решил раз и навсегда во всём разобраться, потому оделся потеплее, взял с собой оружие и факел, чтобы осмотреть мёртвый Термес ещё раз. Возможно, из-за спешки и междоусобиц, они могли упустить что-то важное. Путь Вернону был хорошо знаком. Погода резко ухудшилась, линия, разделяющая два временных промежутка стала единым целым. Осень, царившая на землях нового Термеса, за каких-то пару дней превратилась лютую зиму. Небо над головой было чёрным, тучи сворачивались в страшные воронки, в глубине которых мелькали красные зигзаги молний. Роше навострил зрение и смог разглядеть свою цель — заброшенный Термес, который был окутан снегом, словно тяжёлым пуховым одеялом. Однако, вход во дворец остался свободным от завала. Спустившись со ступеней, он почувствовал как в грудь сразу ударил ледяной ветер, снежная крошка залетела в рот и нос, ослепила глаза. Стужа отбирала живое тепло и грозила заморозить навечно, но это темерца не остановило. Сердце билось об рёбра, чутьё выло о том, что надо идти, толкая его вперёд. Он бежал, стараясь не сбивать ритм и строго следил за дыханием, утопая по колено в сугробах. Уже на подходе ко дворцу, Роше почуял неладное, когда заметил свежие следы от чужих сапог на снегу, этот след шёл со стороны густого, лысого леса прямиком во дворец. Вернон вытащил меч из ножен и стал осторожно подкрадываться ко входу. Если бы ещё под ногами не скрипел снег, было бы вообще замечательно! Но кто это мог быть? Если эти следы оставили этералы, то этих самых следов должно быть больше, монстры всегда качались и топтались на месте, а тот, кто недавно зашёл в Термес, имел твёрдую походку. Зал со статуями почти не изменился с момента последнего визита, разве что снега на полу стало многим больше. Роше коротко осмотрелся и послушал дворец, но ничего не выявил подозрительного. Двинувшись дальше, он, наконец, увидел заледеневшие трупы этералов, которых прикончили Лето с Геральтом во время побега, правда, трупами их назвать было сложно, в коридоре то здесь, то там валялись окровавленные головы, отрубленные руки и ноги… Тяжело проглотив подступивший комок к горлу, Вернон заглянул в общую спальню. Пусто. Он прошёл дальше. Зубы стучали больше от страха, чем от холода, ибо в столовую заходить совершенно не хотелось, ведь там осталось его собственное обезглавленное тело, и теперь ещё наверняка обгорелое после большого пожара. Столовую было не узнать. Повсюду валялась поломанная мебель и упавшие подвесные жаровни, на стенах следы копоти, своими очертаниями напоминавшие жуткие щупальца самого Кракена. Ровно посредине всего этого бардака, Роше увидел то, что осталось от его тела и закрыл глаза, рассмотрев только высушенный чёрный огрызок. Подавив чувство дурноты, он с силой втянул воздух, стараясь успокоиться. И тут раздался знакомый звук. Очень тонкий, протяжный, тихий скрип. Простой обыватель не придал бы этому шуму значения, спутав его со скрипнувшей створкой двери, но командир Синих Полосок слышал этот звук много раз и он означал верную смерть — звук натянувшийся тетивы…