Часть 6
5 января 2024 г. в 19:01
– Саш, давай поговорим спокойно, – попросил Геннадий.
– Запомни, Кривицкий, что для тебя я Александра Сергеевна, а девочка Саша умерла, когда получила прощальное письмо от бессердечного Гены Кривицкого.
– Ты что, до сих злишься на меня? За что? Я не понимаю, тридцать лет прошло. Я думал, все давно забыто.
– Много думаешь, Кривицкий. Смотри, а то твое слабое сердечко не вынесет такого глубокого мыслительного процесса, – съязвила женщина.
– Ты почти не изменилась, – неожиданно произнес Геннадий. – Все такая же яркая, красивая.
– Кривицкий, избавь меня от своих неуместных комплиментов, – она присела за стол и исподлобья глянула на него. – Свободен!
30 лет назад.
Он ее бросил. Парень, с которым она встречалась со студенческой скамьи, бросил. Тот, который обещал быть всегда рядом, обещал жениться и с чьих уст каждую ночь лился шепот, как безумно в нее влюблен. Просто молча уехал, даже не поговорив с ней. А всего лишь передал ей прощальную записку через своего брата.
– Это тебе, – протянул девушке записку молодой человек. – Письмо от Гены. Он просил тебе передать.
– А сам он где?
– Там все написано.
«Милая моя, любимая Сашенька… Не смог с тобой встретиться, поэтому решил написать. Прости, что сообщаю все так, но я уехал в Израиль. Мне предложили хорошую работу. Я не смог отказаться.
Я действительно был счастлив с тобой эти годы и благодарен судьбе, что повстречал тебя. Но теперь надеюсь, что ты встретишь другого, достойнее меня, и обязательно обретешь с ним счастье. Ты этого заслуживаешь, как никто другой. А я всегда буду помнить тебя.
Прощай. Твой Гена.»
– Давай поговорим? – он присел на свободный стул рядом со столом, намереваясь продолжить разговор и, наконец, все выяснить.
– О чём? – возмутилась Александра. – О том, как ты тридцать лет назад бросил меня и даже не соизволил со мной встретиться и поговорить? – начала заводиться Александра. – Ты поступил как трус, и я очень жалею, что именно ты был моим первым мужчиной. Нужно было сразу послать тебя ко всем чертям.
– Саш, я не понимаю, к чему сейчас все эти разговоры, – не понимал Кривицкий. – Я признаю, что, возможно, тогда поступил неправильно, и мне все-таки нужно было встретиться с тобой и все объяснить. Но сейчас-то что об этом говорить. Зачем ворошить прошлое? Что сделано, то сделано, и уже ничего не изменишь.
Она молчала, продолжая сверлить его испепеляющим взглядом.
– Пойми, нам с тобой работать вместе, – не унимался Геннадий, пытаясь достучаться до женщины. – И я не хочу, чтобы старые обиды как-то мешали работе. Поэтому предлагаю сразу все выяснить.
– Иди ты к черту, Кривицкий!
– Саш, – обратился Гена к ней и накрыл ладонью ее руку на столе. – Я не хочу войны. Я хочу нормальных рабочих отношений, возможно, даже дружеских, если ты позволишь. Но постоянно ругаться и выяснять отношения на работе – это не для меня. Поэтому давай сразу все выясним. Мы или нормально общаемся, без всяких взаимных претензий, или же продолжаем отмалчиваться, делая вид, что до этого не были знакомы.
Он прав. Она это прекрасно понимает. Общаться им придется, как бы ей этого не хотелось. Но многолетняя обида, сидевшая глубоко внутри, как будто проснулась и заново начинает ее душить. Хочется нормального общения, без душераздирающих взглядов. Но как тяжело это признать и тем более согласиться на это.
– Хорошо, – согласилась она и, помолчав полминуты, продолжила. – Скажи мне единственное, Ген, неужели ты действительно меня не любил, раз так просто смог уехать, даже не поговорив со мной?
– Любил, – признался Геннадий. – Но тогда я был молод и глуп, и ставил карьеру превыше всего. Я только с годами понял, что главное в жизни – это семья.
– А ты не думал о том, что я могла поехать с тобой? Я любила тебя, Ген, – признавшись, ее голос слегка дрогнул. – Я до безумия тебя любила. И, не задумавшись, поехала бы за тобой.
Он замолчал на некоторое время и отвел взгляд в сторону. Как реагировать на ее слова, он не знал. Все давно забыто, все в прошлом, к которому возвращаться не хочется. Но, глядя на нее, понимает, что она до сих пор что-то испытывает к нему. Но что это? В ней говорит то ли многолетняя обида, то ли внезапно проснувшиеся, но такие забытые чувства.