***
— Рома, — Бяша пихает в бок товарища. — Что за мутохерь ты творишь, на? Парень в ответ просто пожимает плечами. Он не то чтобы не понимает, почему себя так ведёт. Он точно знает, что его бесит это общение на стороне. Но как бы он и не Бог, чтобы ограничивать Антона в этом. Но сегодня он особенно взбесил его. Если уж не собирается ограничиваться, пусть хотя бы должное время уделяет. Прогулял пробежку. Рисовал эту бабу. Да ещё в карты отказался играть. А вишенкой на торте является то, что он послал его нахуй. Очкастый. Ботан. Художник. Одиночка. Зануда. Да ещё и мразью обзывается. Рома не заставлял его общаться с ними. Как бы тупо это не звучало, он хотел внимания Антона. Еле выбил эти чертовы пробежки. А этот ещё и на них не появляется. — Может сегодня день скрежета зубами, на? — Да, — шипит Рома. — на что можно играть в карты, кроме денег? — Вещи? Рома отрицательно качает головой. Что есть у Антона? Альбомы с какими-нибудь пошлыми рисунками? Или эта ересь по типу человеко-зверей? — Действия? — А что, там можно что-то нормальное загадать? — Ты же Тоху подбить на игру хочешь, на? — в глазах Бяши появляется интерес. — Да. Бяша задумчиво чешет голову. Он понимает, что можно загадать девушке, особенно грудастой. А вот пацану. Купить сигареты откажется. Даже если они ему деньги дадут! — Хуй знает, на, — говорит свой приговор Бяша, мрачнея. — И что делать то? — дух Ромы падает также стремительно, как и настроение. — Этот очкарик вообще нас до конца дней игнорить собирается? — Этот очкарик тебя нахуй послал, на. Рома смотрит на него проклинающее. Его это задело. — Всё равно заставлю с нами играть в карты, пусть, блять, на раздевание. Бяша удивляется выражению лица своего друга. Хмурое, тяжелое, задумчивое и в меру злое. Обычно он замечал такое лицо только у Антона. Хоть Рома на него не каплю не похож, но какие-то черты характера перенял. Вообще Бяша сам скучал по прежнему валянию дурака с Тохой. Все эти постановки во имя девушки. Бяша мысленно улыбается. Рома тогда улетел с одного удара Тохи, пусть это было из-за льда, но смешно до жути. Этот момент описывал все их отношения. Один слабый толчок Антона, вечно полностью выбивал Рому из колеи.***
Ещё только день, а Антона замучили уборкой. Он сегодня понял смысл жизни. Его родили, чтобы отдраивать весь дом. Парень лежит на полу. Он устал, каждая мышца в теле перенапряглась. Но как только он расслабляется перед глазами встаёт образ Ромы. Собственно он не удивлён. Это происходит на протяжении полугода. Каждый раз закрывает глаза, и вот он, будто и впрямь здесь. Чёрные коротко постриженные волосы. Этот ёжик на его голове всё время хочется потрогать. Небольшой, слегка вздернутый нос. Глаза. О Боже, его глаза. Карие. Острые. Жестокие. Они нравились Антону больше всего тогда, когда Рома сокращал их расстояние до миллиметров. Хотя тогда он думал только о губах. Антон не скрывал от себя ни факта того, что влюблён, ни того что хочет Рому. Он скрывал это от него. Но тут были аргументы. Кто-кто, а Рома, как знал, и в первый день знакомства назвал его пидором. И вообще он часто произносит это как оскорбление. Но не смотря на это, Антон всё равно часто представлял как целуется с ним. Именно поэтому он любит его глаза. Ни за что бы не отрывал от него взгляд. Но чем ближе Рома, тем сложнее скрывать этот факт. Уж кого-кого, а вот его Антон не хочет иметь во врагах. Реально – это разрушенная жизнь до конца дней. Это быть отвергнутым не только им, а всеми. Ему страшно оказаться одному. Поэтому Антон тихо садится и вырисовывает портрет за портретом Ромы. А потом медленно с каким-то трепетом рвёт. Рвёт и рвёт. Пока в его блокноте не окажется пусто. И тогда он разрезает картонную обложку и выкидывает её тоже. Наверное, странно видеть пакет просто полным разорванной бумагой. Но это куда менее странно, чем то, что Антон спустил на Рому уже минимум 10 толстых тетрадей. — Эх Тоша-Тоша, — раздаётся знакомый голос из леса. — тебя тайга должна манить, а не этот. — Алис, — в голосе Антона слышится мольба. Глаза смотрят на Антона из-под маски. Она хитра. Она умна. Она его друг. Она его смерть. — Что Алис, ну что? — жалобно, но одновременно весело простанывает лисичка. — Прекрати, — выдыхает Антон. — Узнают об этом люди, и убьют, — шепчет ему лиса. — все натянут кожаные маски, но не изменит это их звериной сущности. — Знаю. — Эх Тоша, Тоша, — Алиса улыбается. — ничего ты не знаешь. Антон кивает и как только собирается зайти в дом из ниоткуда всплывает Рома. Вот тут парня в очках пробирает дрожь. Он пытается запихнуть мусор глубже. Лишь бы ничего не было видно… хотя даже так, он проигнорирует. Антон встречается с ним взглядом. — Тох, — хотя бы нормально обращается. — надо поговорить. — Я всё сказал, — произнес тихо, но разборчиво Антон. Он уже разворачивается и уходит. Рука на шее останавливает его. Боже, почему именно сейчас? Он только что думал о том, как бы целовался с ним. Он только хоть на долю смог принять, что это невозможно. А так хотелось ощутить… одно прикосновение рушит все труды по забвению. — Не придёшь завтра в пять на пробежку, — шипит прямо в ухо Рома. — подкину сигареты так, чтоб ты не нашёл, а мамочка твоя нашла. По телу медленно появляется мурашки. Антон чувствует дыхание парня. Тяжело вздыхает. Даже если всё это до ужаса приятно, то слова… Черт, он явно хочет его смерти. — Давай, — Антон не может видеть своего собеседника, но проклинать взглядом это ему не мешает. — я не собираюсь с тобой и Бяшей больше возиться, идите оба нахуй, мне одному хорошо. — Я всё сказал. — Это месть? — Антон уже сам шипит от ярости, что переполняет его. — Я всё сказал, блять. Достал ты меня, по самые гланды, — его охватывает такая злость. — Ладно, завтра на пробежке появлюсь, но отстань от меня уже. Парень стряхивает руку со своего горла. Вообще это было достаточно болезненно. Но что удивляться- то. Это же Рома. Великий и могучий хулиган, что бьёт собак, и людей за слова. Рома, что сядет в тюрьму если не первым из нашего класса, то вторым. Рома, который вообще не понимает слова нет. Рома, что нравится Антону до боли в животе и искусанных губ. Именно поэтому он хочет максимальную дистанцию. Просто, чтобы иметь право вздохнуть, а не задохнуться от своих чувств раньше, чем его убьют за них. Антон пинает камень. Домой заходить не хочется. Алиса снова не приходит. Оля смотрит какой-то фильм. Мама занята на кухне. Рома медленно уходит, выкуривая сигарету до обожжённых пальцев. Антон никому не нужен. Он нужен только, чтобы успокоить эго каждого в этом доме. А потом он станет той самой порванной бумагой, на которую никто не обратит внимание. А ведь именно на ней правда.***
Четыре утра. Антон пьёт кофе, которое спер у отца. Хоть лето, ему холодно. Он в простой белой футболке и шортах. На душе до сих пор дерьмово. Но он просто хлебает горький, невкусный, дешёвый кофе. Который уже успел возненавидеть. Может не идти. Может улечься спать. И спать до обеда. Долго-долго. Сладко-сладко. Какого хуя Рома жаворонок. Почему ему так и хочется проснуться пораньше. Антон ставит пустую кружку в раковину, запивает этот ужасный вкус водой и медленно идет к школе. В лесу приятно пахнет. И утренняя прохлада гораздо приятнее. Он вдыхает чистый воздух всей грудью. — Алиса, — Антон не знает здесь ли она или нет. — доброе утро. Ему никто не отвечает. Ни холод, ни время не может заставить его идти быстрее. Он даже решает пройти обходным путём. Конечно ему до школы минут десять-пятнадцать от силы, но Антон растягивает каждый шаг. Даже летом ему приходится плестись к этой преисподние. Ко всему его футболку только-только постирали и она ещё влажная. Антона постепенно начинает пробираться дрожь. Все-таки холодно. Рома стоит и выкуривает сигарету прямо около школы. — Знаешь шутку про то, — Антон смотрит на своего друга. — как бегают курильщики и не курильщики? — Типа намекаешь, — Рома приподнимает одну бровь. — что я тебя обгоню? Парень снимает очки и вешает их на горловину футболки. — Это уж вряд ли. Антон без лишних предисловий пускается в не слишком быстрый, скорее спокойный бег, по их законному маршруту. Рома тушит окурок и легко догоняет парня. Тело постепенно разогревается и становится жарко. Ко всему солнце постепенно набирает силу. Зачем потеть в такой день, если так или иначе всё равно вспотеешь? Но как бы жарко не было парни лишь добавляют темпа, немного соревнуясь друг с другом. Футболка Антону досталась от отца. Она большая, заношенная, но он её любит. Как любит и отца, не смотря на всю ситуацию дома. Антон время от времени прикасается к очкам, поверяя не слетели ли они. Ориентируется на смутный силуэт Ромы. Хоть Антон понимает, что это небезопасно, но в очках слишком неудобно бегать. Лучше врезаться в дерево, чем всю пробежку держать их. Рома следит за Тохой. Точнее просто наблюдает, чтобы тот не упал на ровном месте. Вообще он не понимает, зачем тот снимает очки, если то в лес уйдёт, то по земле ползает в их поиске. Очкарик. Но что уж тут поделать. Зато скорость Антона комфортная. В меру быстрая, в меру спокойная. Рома понимает, что точно не обогнал бы его если бы они соревновались. Но на самом деле, он не хочет бороться, воевать и как либо конфликтовать с Антоном. К сожалению, ни Антона, ни Рому не наградили спокойным характером. По итогу постоянные стычки. Вдруг Антон ощущает руку Ромы на лбу. И смягченный удар. — Ты лох, — говорит свой приговор Рома. Антон медленно, но понимает, что Рома спас его от неизбежного столкновения со столбом. Откуда тот тут? Ко всему на скорости врезался… — Мог бы предупредить просто, — парень ворчит, — больно? Рому смешит это уточнение. Будто лоб Антона и столб хоть как-то могли навредить ему. Ко всему полуслепой взгляд парня на другую руку, нравится Роме. Есть в этом что-то невинное и смешное. Он часто видит хмурый, тяжёлый взгляд Антона, словно в мире существуют сугубо проблемы, а ещё пропавшие дети. Этот парень всегда выглядел так, будто взвалил на себя ту ответственность, что даже офицер полиции не смел на отчаянного преступника. — Осторожнее, принцесска, — кидает ему Рома и продолжает бежать. Антон видит лишь силуэт в куртке темно синего цвета. Догоняет. Ему нравится это чувство. Чувство защиты, что лишь на мгновение Рома позволил ощутить ему. Это было так приятно, что Антон даже спокойно проигнорировал это обращение. Когда они добегают до дома Антона, они останавливаются. Неожиданно, даже слегка грубо, Рома снимает висящие очки с серо-белой футболки и надевает на удивлённое лицо парня. Пальцы Ромы щекочут волосы парня. Тот забавно жмурится и морщит нос. — Всё в путь, — Рома кивает на дом. — его-то видишь? Ирония и стёб. Всё родное для него. Антон закатывает глаза и цокает. — Пока, — бурчит он и заходит в дом. Рома смотрит на то, насколько сильно вспотел парень. Ему вообще нравилось наблюдать за Антоном со стороны. Тогда можно было увидеть не только напряжение и замкнутость. Тогда можно было заметить откровенную, чистую печаль. Очень редко, Рома замечал радость. В основном это происходило, когда Антон побеждал в спорах или в играх. Везунчик Чёртов...