Полуслепые глаза

В целом это был бы прекрасный день. Антон помирился с друзьями. Целый год будет сидеть с Ромой. Им всем вместе было весело. Они успели поссориться, затыкать Ромку и получить от него подзатыльники. Всё отлично, если бы не одно "но". Одно единственное, которое напомнило о реальной жизни. "Но", которое преследует постоянно. Семья. Антон, который сорвался на бег на последней сотне метров, испугал двоих друзей. Как он вообще что-то различил, они так и не узнают. Но сцена была страшная. Антон, пытающихся остановить кровь льющуюся ручьём из руки его мамы, параллельно успокаивает Олю. Его же мать… дёргается как в агонии. Глаза навыкате. Ужасный… даже мерзкий вид. Кровь. Крики дерганье. Антон же пытается сжать рану, но его мать вырывается, бьётся и крови всё больше. А руки парня красные, мокрые и такие чужие. Такого Антона они ещё не видели. Собранного, спокойного, с прищуром полным отчаяния. Слишком взрослого. Слишком пустого. — Где папа? — спрашивает в отчаянии, слышным только во взгляде, Антон у Оли. — Ушёл недавно… — Куда? — простанывает парень. — Подавать на развод, — эти слова она произносит только губами, а на детских глазах слезы. Антон ругается себе под нос. Мама вырывается из-под ослабших рук парня. Как бы сильно он не старался вцепиться в неё, останавливая, все его силы, словно кто-то вытащил. Детские иллюзии о идеальной семье разрушались. А ответственность валится на детей. Антон выдыхает. Пытается не плакать. Сейчас он единственный член семьи, который может что-то сделать и что-то адекватно решить. Тяжело. Слишком тяжело. — Тебе как-то помочь, на? — Бяша медленно подходит. Рома же без слов садится на корточки напротив и своим ремнём делает жгут чуть выше раны. — Ты меня скоро полностью разденешь, педик, — спокойно выдаёт свою шутку Рома. Антон поднимает растерянный взгляд на парня. Тот хоть серьезен и понимает ужасность происходящего, но он здесь. Он шутит. Он помогает. Да, здесь его друзья. Антон не один. Ему помогут. Всё в порядке. Парень отрывает свои окровавленные руки. — Надо переждать, — выдыхает Антон, вытирая руки о штаны. — потом в больницу. — Да. — Оля, — парень поворачивается к сестре. — иди сюда. Брат и сестра обнимаются. Он мягко треплет её волосы. Она плачет ему в живот. Почему вся такая ересь происходит именно, когда его нет дома? Мама постепенно успокаивается и её припадок сходит на нет. Не очень понятно в сознании она или нет. Рома и Бяша берут её под руки. — А ты сестрой займись, мы её отведем, на, — Бяша качает головой. — Но как же.. — Всё хорошо, — уверенно говорит Рома. — она видимо без сознания, мы отведем её в больницу, а ты переоденься и приходи. Антон оглядывает себя. На штанах смесь грязи и крови. Футболка тоже в грязи. А та, что дал ему Рома, упала, пока Антон бежал сюда. Ад. Это ад. Он так хочет спать. Подняв взгляд, он встречает спокойные, слегка утомлённые глаза Ромы. Он кивает ему. Антон сейчас готов расплакаться. Готов умолять, чтобы его чувства оказались взаимны. Готов уйти в лес без оглядки. Но он заходит в дом, переодевается, делает горячий чай для Оли. Успокаивает её, кормит вкусняшками. Слабо улыбается ей. Немного ждёт. Может герой-папа, который исчез, когда так нужен, вернётся? Но нет, тишина. В доме они одни. Старший брат берёт свою сестру за руку. Идут в больницу. Медленно. Молча. Спокойно. Антон бы что-нибудь сказал, если бы мог. Но нет. Язык не поворачивается. Он улыбается сестре, как настоящий дебил. Просто маленький мальчик вообще не понимает, что именно должен сейчас делать и чувствовать. — Эпилепсия, — говорит врач. — на руке будет несколько швов и шрам. А вы сами то как? — Сестра напугана, — отвечает Антон, сидя перед врачом. — А вы? — Я привык, — тихо отвечает Тоша, который сам не уверен в своих словах. Он смотрит на руки. Пытается заставить исчезнуть образ крови на них. Но почему-то не исчезает. Как бы в больничном туалете он не оттирал. А Оля не видит. Он абсолютно ничего не понимает. Антон стоит у здания. Ждет. Мама уже очнулась, Оля где-то внутри вместе с ней. Он же борется с желанием покурить. Были бы сигареты. Рома и Бяша ушли практически сразу. Конечно, тут всякой волокиты на часы. Антон садится на корточки. Хочет заплакать. Ему снова больно. Но слез нет. Он чувствует себя просто безжизненной марионеткой. — Прости, — произносит знакомый голос за его спиной. — ты не должен был это видеть. Антон встаёт. Обнимает маму. На самом деле, он не простит, но вешать на себя вину бездушного ребёнка Антон не готов. Поэтому он просто сделает вид, что простил. Улыбнётся, чтобы поддержать. Скажет, что они со всём справятся. Но как только они вернутся домой, завалится спать. *** Три часа ночи. Антон не может уснуть. Какое бы желание спать не было большим, а всё равно бессонница преследует его. Через полтора часа вставать. Пробежка. Рома. Гнилые шутки. Может тот позволит стрельнуть пару сигарет. А может напиться? Возможно, это бы позволило ему забыть, что происходит. Но тогда он причинит боль близким, а они в ответ в два раза больше. Ведь это логично бить в ответ. Только когда дело касается эмоциональной боли, нет правила: «не бей лежачего». Под пением птиц Антон устало бредёт на пробежку. — Ты как? — раздаётся со спины. Антон впервые вышел так, чтобы Рома уже не ждал его. Впервые его поймали за тихими думами. — Хуево, — иначе не выразишься. — Ты спал? — Хотел? — вроде бы и ответ, а вроде бы и вопрос. Антон уже сам не понимает его отношений со сном. Но они точно токсичные. — И? — понимая ответ, он всё равно уточняет. Парень отрицательно кивает головой. — Зачем тогда пришёл? — Рома щурится. Только сейчас Антон замечает рассеченную бровь и губу. — Подрался? — Сначала ты ответь. — Не могу заснуть, — Антон закатывает глаза. — что весьма логично. Рома не отвечает на вопрос парня, просто игнорирует. Берёт за локоть и тащит его куда-то. Всё вопросы пропускает мимо ушей. Он ведёт Тошу в другом направлении. Смутно знакомом. Старый дом, практически разваливающийся. Рома заходит. Ведёт Антона в свою спальню. Парни не особо скрываются, поэтому Антону кажется, что они одни дома. Но потом на кухне разбивается чашка. Рома просто молча закрывает дверь своей комнаты. Пальцами толкает его в лоб, как бы приказывая упасть к нему на кровать. — Спи, — приказывает он. — Думаешь от перемены мест слагаемых сумма меняется? — иронизирует Антон. — Да, — уверенно отвечает Пятифан. — Точнее именно. Так что ложись и спи. Антону неловко даже сидеть. Рома же вцепился в плечо и практически бьёт его о кровать. Реально от такого резкого аттракциона может и голова отвалиться. — Может ещё сказку прочтёшь? — смеётся Антон, смотря в потолок. Рома кладёт свою ладонь ему на глаза. — От моих сказок спать ещё хуже будешь, — ворчит он. — С кем подрался? — вновь начинает парень. — Спи. — Почему подрался? — Спи. — Ну расскажи, — простанывает Антон. — Спи. Антон отворачивается от парня в сторону стены и натягивает на себя одеяло. Пальцы, что только лежали на его лице, оказываются в волосах. Он просто оставляет руку так и сидит. Антон не знает, что тот делает одной рукой, но его расслабляет чьё-то присутствие рядом. Можно думать только о руке. Приятно. Наконец-то он засыпает. Рома же не только обеспокоен состоянием друга, но и сам на нервах. Эта драка... Он тяжело вздыхает. Нервно смотрит на Антона, но тот как миленький уже посапывает. Роме не нравится, как легко этот парень оккупирует его внимание. А ещё больше ему не нравится то, что он хочет отдавать его. Слишком по-пидорски. Слишком неправильно. Ему призналась в "чувствах" красивейшая телка, а он почему-то подумал об Антоне. Гандоне, блять. Может это потому что, этот чувак недавно начал очень остро реагировать на любую возможность Роминых отношений? Возможно. Почему? Может, потому что боится, что вкусы у них одинаковые... С Полинкой так же и было. Но для Ромы она слишком правильна. А почему Антон её не добивается непонятно. Рома понимает, что парень достаточно крепко спит. Аккуратно достаёт свои пальцы из волос. Ему нравится щекотка. Пидорас, блять. Антон просыпается, наверное, только к обеду. Но лежит ещё немного. Ему не хочется вылезать из кровати. Ему нравится это тайное ощущение близости, хоть Ромы в комнате нет. Антон обнимает кусок одеяла и все-таки открывает глаза. Поворачивается, удивляется. Парень расселся, практически разлегся, на стуле и играет в тамагочи. — Выспался? — С кем подрался? — сразу атакует парень. Рома тяжело вздыхает. Антон смеётся. Тяжёлый взгляд падает на него. — Послал бы тебя, — протягивает парень. — Шли, — лежа, улыбается парень. — Вылезь уже из моей кровати, — парень делает особый акцент на «моей». — Нет, — парень сильнее укатывается в одеяло. — или расскажи с кем подрался. — Плед тебе принести? — Спасибо, не надо, — Антон ложится головой на колени укрытые одеялом. Одна Ромина нога лежит на другой так, что голень оказывается на другом колене. Парень упирается локтями в ноги. Увлечённо играет, будто от этого зависит смысл жизни. Антон валяется. Смотрит на хмурые, практически чёрные, волосы парня. Он так часто хмурится. Но чаще он только дерётся. — С кем? — очередной раз простанывает Антон. — Узнаешь, — говорит в ответ Рома, не отрываясь от игры. — Когда? — Вечером. — Почему? Парень вдыхает и откладывает игрушку. Смотрит на парня. — Потому что вечером стрелка, — и смотрит на Антона сверху вниз, — а ты должен будешь там быть. — Когда, где и почему? — В семь, за гаражами и потому что меня назвали пидорасом. — Последнее интересно, — парень аж вскакивает. — Почему? — Это останется в тайне, — Рома уверенно смотрит в его глаза. — а тебе не нужны причины, чтобы быть в любом случае за меня. — Это то определённо, — Антон улыбается. — но ты то мужик по понятиям, ты и пидорас, что-то несовместимое. — Ты лежишь у меня в кровати. — А разве не по понятиям помогать друзьям? — Тогда давай ещё тебе, блять, подрочу,— парень фыркает. — тоже ж помощь. Антон кривит губы. Рома, который говорит ничего от него не скрывать, а сам то… вдруг беспокойство бьёт ниже пояса. — Блять, — ругается Антон и вскакивает. — я же должен был вернуться домой к завтраку, прости надо бежать. Рома кивает. — В семь. Антон показывает ему большой палец и выходит из комнаты. — Ой, здравствуйте, — выпаливает парень, наткнувшись на старую женщину с очень бледными глазами. Она улыбается ему и кивает. — Что вы так уходите? — она наклоняет голову. — даже чаю не попьёте? — Мама, пусти его, — Рома встаёт в проёме, опираясь на дверной косяк. — он и так задержался. — Ну, хорошо, сыночек, — Антону кажется, что тот должен был хмуриться на таком обращении, но он равнодушно смотрит на парня. — Ты ещё приходи, — женщина тепло улыбается. Она полновата, но мила. Он бы дольше её разглядывал, если бы было время. Единственное, что запомнил плавные изгибы тела. Антон убегает. Пробежка все-таки происходит. Но до дома. Отец уже есть дома. Они ругаются. Когда же Антон заходит в дом, то понимает, что его отсутвие просто проигнорировали. Родителям стало абсолютно всё равно. — Оль, ты как? — Антон заходит в комнату. Рядом с громко включенным телевизором сидит девочка. Она оперлась локтями на колени и увлечённо смотрит какую-то передачу. Она поднимает на брата свои большие изумрудные глаза. Тяжело вздыхает. — Они не разводятся, — девочка грустнеет. — лучше бы развелись. Эти слова звучат слишком по-взрослому. Слишком тяжело для девятилетнего ребёнка. — Оль, — бессилие подло проникает в интонацию. Антон выдыхает, прикрывает глаза, немного думает. Достаёт касету с любимым мультфильмом и пару батончиков. — Есть же сгущёнка? — выходя из комнаты, спрашивает Антон. Оля улыбается и кричит ему радостно положительный ответ. Детский фильм, хлеб со сгущенкой, всякие вкусняшки и любимые динозавры, нарисованные парнем. Телек погромче. И разные истории из прочитанных книг. Всё это потихоньку заполняет мир, что треснул. Да, рано или поздно им придется посмотреть правде в глаза. Но сейчас они не готовы.