Полуслепые глаза

Когда часы показывают шесть, Антон треплет сестру по голове и подходит к двери. Оля сначала хмурится и делает обиженный вид. Только это маленькое притворство быстро растворяется. Ведь пока парень натягивает ботинки и ветровку, девочка уже оказывается у телефона. Он смотрит на неё пару секунд. Что-то активно обсуждая, она машет одной свободной рукой. Антон выходит. Ещё очень светло, хоть и вечер. Медленно идёт. Растягивает мгновения. Он захватил с собой чехол для очков. Зная драки, он может сказать лишь одно, лишиться очков проще простого. А вымолить новые вряд ли получится. С каждым шагом, что приближает его к маленькой войне, что-то в нём начинает тихо вопить. Ему страшно. Вышел слишком рано. Давно не курил. Во рту пересохло. Даже руки дрожат... Парень прячет их в карманы. Он не знает, чего от него ожидают. Обычно Рома прямо говорил, что тот будет на стороже. В этот раз никаких пояснений не было. Рома не любит, когда он дерётся. Видимо Антон делает это слишком неловко. Хотя вроде и Семёну знатно врезал при первой встрече и тогда в лесу… никогда особенно слабым не был. Но всегда дежурный. Антон поджимает губы. Ему не нравится, ни мысль, что Рома готов драться из-за одного обзывательства, ни то, что тот так остро среагировал на «пидораса», ни то, что кто-то позволил себе так обращаться с его другом (и тайной любовью). Мысли мешаются между собой, принимая совсем неясный облик для парня. Он не может сказать, что именно чувствует. Из понятного в нём остаётся напряжение. Когда Антон подходит к месту встречи, он понимает, что оказался здесь слишком рано. Чересчур рано. Но решает уже идти до конца. Рома и Бяша ещё где-то тащатся. Конечно, ещё полчаса до назначенного времени. Парень же зря думает, что никого не будет здесь сейчас. Большая фигура с двумя поменьше уже ждут его. Этот чувак, что стоит там, похож на мужлана какого-то. Вообще не тощая палка. Пугающе широкие плечи, но в целом очень даже красивый. Волосы, как смоль чёрные. По-детские капризный изгиб губ. Взгляд из-под лобья. Мышцы конечно же на показ. Как иначе? Никто же не заметит какой он красавчик! (Который ни чем, кроме накачивания бесконечного числа мышц, не занимается). Он кидает злой взгляд на Антона, скалится. У него выбит один зуб. Втайне Антон надеется, что выбил ему этот зуб Рома. Парень медленно снимает очки и кладёт в футляр. Он достаточно твёрдый, чтобы его окуляры не пострадали. Резко в нём что-то щёлкает. Антону становиться до безумия весело от всего происходящего. Он сам не понимает почему, но улыбается. Наконец-то приходит спокойствие. Уверенность. Он знает, что будет делать. Слышит их перешёптывания. Явно они не собираются просто ждать, когда же придут его друзья. Антон поднимает на них глаза. Доброжелательно смотрит, будто человек перед ним сын маминой подруги и именинник в одном лице, а ещё за тобой наблюдают все гости. Убирает футляр в карман ветровки. Ему плюют под ноги. Как удивительно. Антон смотрит на недолетавший до ботинок плевок. Поднимает вопросительный взгляд на них. — Ты тоже педик? — смотря сверху вниз, говорит громила. Два пацана похожих на шакала со спины поддакивают своему главарю. Антон ощущал нечто похожее несколько лет назад. Но тогда на этом месте был Семён, Рома и Бяша. Но сейчас весело. А тогда не было. Почему же для вызова на драку используют именно ориентацию? — Да даже если так, — парень хитро улыбаясь, наклоняет голову. — то ты со своим ужасным рылом мне бы не зашёл. — Что? — мужик ошарашен. — Что слышал, — Антон не медлит, синхронно со словами его кулак оказывается в переносице. Характерный хруст настолько пугает этих двоих, что первую минуту они стоят без движения и просто смотрят, как кровь из носа капает на землю. Антон встряхивает руку. Костяшки ужасно болят. — Видишь ли, педики отлично дерутся, — взгляд парня становится темнее обычного. Антон понимает, что какая-то непонятная ярость поглощает его. Ранее незнакомая, практически утробная ненависть. Это смешивается с показным весельем и лёгкостью. Пока громила выпрямляется, Антон врезает ещё и ближайшему из двоих шакалов. Теперь ещё и другая рука болит. В следующую секунду тяжёлый кулак окружается в зону его брови. Что-то холодное было на пальцах. Больно. А ещё что-то мокрое течёт по глазу. Все-таки правильно, что снял очки. Кто-то пытается схватить его за спину, но тот с размаха ударяет локтем. Снова слышен хруст чего-то. Но пока он пытался вырваться из захвата со спины, ему снова дали по лицу. А ещё в живот. И по спине. Но если тонуть, то всем вместе. Антон не совсем отдаёт себе отчёт что вообще творит. В какой-то момент все действия становятся автоматическими, а кровь заливающая лицо естественной. Возможно, Антон то и педик, но его не трогает это откровение. Готов отсосать Роме. Но, блять, Рому это трогает. И Антона злит, что этим кто-то манипулируют. (Манипулировать им может только Антон, на крайняк Бяша, но тот не умеет это делать). Парень, который изначально плохо видел, сквозь пот и кровь даже силуэты не может рассмотреть. Но бьёт на удивление точно, больно, жестоко и если не до крови, то до синяков. Вот только получает в три раза больше. В какой-то момент ощущение боли теряется. А схватить его не получается. Он постоянно вырывается. Одного вообще схватив за волосы, толкнул так сильно в землю, что тот застонал от боли на всю улицу. Антона всё же валят на землю. Он готовиться получать по спине, животу. Сил практически нет. Не знает сможет ли ещё хоть раз замахнуться, а встать…. Но тут, слава всем богам, приходят Бяша и Рома. Они видимо шли медленно. Ещё и планировали опоздать. Поэтому когда увидели валяющегося на землю светловолосого парня не сразу поняли, что именно происходит. Пряди в грязи и крови, казались до жути незнакомым. А ещё этот взгляд… Оба ни разу не видели Антона таким. По-настоящему злым, на грани кровожадной ярости. Они переглядываются. — Фубля, — шипит Рома, кидаясь в бой. — какая же ты мразь. Антон слышит только голос. Он не может понять, кому Рома это крикнул. Зато он здесь. И почки останутся на месте. Рома пару секунд назад спокойно живший, ожидающий короткую победоносную драчку, пытается справиться с гневом. С этим помогает лицо этого мудилы. Он в бешенстве. Рома ещё не достал нож, потому что эта мразь не заслуживает быстрой смерти. Когда он увидел этот тяжелый полуслепой взгляд в землю и залитое кровью лицо… он стоял на четвереньках. И тяжело дышал. Абсолютно игнорировал все удары, которые приходились с знатной силой. Словно это не удар ногой в бедро со всей силы, а простой дружеский пинок. Он уже перестал сопротивляться. Рому это взбесило. Зачем? Зачем этот дебил полез на троих? А если они просто решили его отмутузить за появление… В любом случае, если бы не Бяша вовремя понявший, что именно хочет сделать Рома, то тот сидел бы в тюрьме. Когда от Антона оттаскивают того, кто его прижимал, он встаёт. Видит силуэты. Непонятно кто наш, а кто чужой. Отходит к стене. Вытирает лицо. Вообще осталось только три фигуры. Две пинающие кого-то, кто лежит на земле. Знакомый образ. Он выдыхает. Один силуэт хватает другой. Пока один держит другой, третий убегает. Интересное, но непонятное для слепого зрелище. — Ты конченный даун, — произносит Рома, когда подходит к нему. Антон не ожидал такой реакции. Рома одной интонацией вжимает его в стенку. Он-то надеялся на Ромину похвалу… А тот одним голосом его унижает. Нечестно. Он осматривает парня. Его глаза ползают по всему телу, осматривают каждое пятнышко крови оставшиеся на нём. В момент, когда Рома понимает, что большая часть крови все-таки Антона, он жалеет, что не убил этого громилу. — Сегодня меня решили называть самыми разными именами, — Антон пытается пошутить, ослабить напряжение. Бяша смотрит, то на Рому, то на Антона. Кто из них более пугающий не понятно. Он смеётся херовой шутке друга, которую не понял. А ещё костяшки Ромы... Зрелище не для слабонервных. — Ну ты даёшь, Тоха, на, — он боится прикасаться к Антону, фиг знает, где у него теперь синяки. Это выглядит откровенно пугающе. Футболка в крови, лицо в красных пятнах. Разбитые костяшки пальцев, возможно, сильнее,чем у Ромы. Вообще руки какой-то ужас. Рукава куртки задраны. На руках ссадины, синяки, а ещё камушек врезался в кожу. Антон видимо чувствует это и стряхивает его. А до ужаса довольный вид с этим знакомым прищуром, заканчивает картину маслом. Тоха поехал головой. Хотя он никогда не был нормальным. — Пиздец, — выдыхает Бяша. — ты им тут без нас знатно навалял, на. Мощь! Тот его не бьёт по спине. Антон мысленно благодарит за это парня и кивает ему. Волна адреналина чуть-чуть отступает, появляется смутное понимание происходящего. Пытается нащупать чехол. Но его мутит. А ещё всё, что может болеть, болит. — Идём, — резко опустившись к уху, зло шепчет Рома. Антон выдыхает. Единственное о чем он думает после этой фразы, что выбить из него пидораса не получится. Потому что лучше голоса Ромы прямо в ухо и его тёплого дыхания, нет ничего. Антон станет законченным манипулятором, если этим можно добиться хоть немного такого внимания. Но практически через секунды смутных мыслей о парне, Антон начинает искать свои очки. Опускает руку в один карман снова там абсолютно ничего нет. Это пугает. Пальцы не слушаются. — Подожди, — Антон роется по карманам, но вслепую сложно. Парня же тащат за локоть. Он сжимается от боли. Видимо на руке тоже синяк. Одной рукой он продолжает свои поиски. Но голова бешено кружится. — Ром, — уже смирившись и спокойно идя, говорит Антон. — а за что тебя то педиком назвали? Антон надеется, что хотя бы сейчас ему ответят. Ибо за него парня чуть не убили. Хотя он преувеличивает, но всё-таки любопытство хочется удовлетворить. Его шаги до сих пор кривые, он еле видит, всё плывёт. Так ли себя чувствуют пьяницы? — Отказал сестре этого амбала. — Вау, — восхищается Антон. — а я то думал ему… — Парень еле сдерживает смех, но всё равно ерничество слышно. — Что? — Рома аж давится воздухом. — Ну, — Антон говорит это максимально с серьёзным лицом. — Девушка не дала – шлюха. Ну если ты не дал. Рома дёргает парня за локоть чтобы заткнулся. Это не так больно, как могло быть. Ко всему смешки Антона и Бяши в придачу видимо гасят всякую боль. Он бы дал подзатыльник, но парень и так выглядит, как будто у него сотрясение. Маменькин шутник, бля. — Заткнись лучше, — фыркает парень. — Так, чего ты ей отказал? Как бы глупо это не было, но Антон рад этому. Будто бы у него появились шансы на Рому. Реально смешно, откуда бы им взяться, но он верит. Почему не знает. — Бабы, это бабы, — Рома закатывает глаза. — я и так её не знал, а она ещё бы требовала внимания и полной моей отдачи ей. За секс я как-то не готов променять свободу. Антона смешит это. Он улыбается. Хорошо хоть зубы на месте. Ему вроде бы и весело, но тошнит. Почему-то впервые приходит мысль, что он и Рома реально могли бы быть вместе. А ещё дышать чего-то тяжело. И сердце стучит бешено. Хитро смотрит на Рому. Посмеивается. — Успокойся, — резко дернув за руку, шикает Рома. Бяша, что всё это время шёл рядом с ними, напрягся. Во-первых, он впервые видит Антона настолько счастливым. Это до жути странно, ибо синяков у того должно быть множество. На скуле уже стал проявляться один. А ещё ему видимо кольцом пришлось по брови. Рана прямо сильная. Главное, чтоб в больницу не пришлось тащиться, зашивать. Бяше, конечно не нравится то, как отмутузили их друга, но Антон то доволен… А Рома чего-то злится.. — Чувак ты че,— Бяша обращается к Роме. — он подрался и ему хорошо, что такого, на? Он долго переглядываемся с другом. В глазах Ромы читается серьёзная опаска. В глазах Бяши недоумение. Но об этой сцене Антон никогда не узнаёт, потому что даже находясь перед ними ничего не видит. — Тоха остаётся Тохой, — ворчит Рома в ответ и отворачивается. — и уж поверь я могу отличить истерику от удовольствия. А сейчас он прям на грани. — Правда, на? — он удивлённо смотрит на парня. — ты чего? И только сейчас Антон понимает что не так. Его мандражит. Ему холодно. А ещё каждый вздох даётся с усилием. Это правда подходящая к горлу истерика. Он чуть не падает на ступеньках. Рома заталкивает его в комнату, и парень бухается на кровать. Это комната Ромы. Он уверен. — Сынок, что случилось? — ему стучаться в комнату. — Ничего мама, — спокойно отвечает он, не открывая двери. — Сынок, — тихо хихикает Бяша. Рома роется где-то, достаёт какую-то коробку. Достаёт из неё что-то. Льет куда-то. Антон вообще не понимает что происходит. Усталость наваливается на его плечи с двойной силой. — Почему Антон и ты такие умственно отсталые, — ворчит Рома. — Че за высокопарный слог, на? Что-то мокрое касается его лица. Щиплет. Антон отстраняется. Ударяется головой об стену. Сжимается от боли в затылке. Шипит от того как щиплют раны. Рома прижимает его одной рукой за плечо к стене, другой обрабатывает раны.. — Больно! — вопит Антон. — Пусти! — Будешь орать, — шипит Рома. — затолкаю тебе ещё одну футболку в подарок, в глотку. Рома хочет его прижать ещё сильнее, но понимает, насколько больно ему и так. В голове крутиться один единственный вопрос. Зачем? Но Рома молчит. В любом случае ответ его не удовлетворит. Он не должен был так делать. Даун. — А чего произошло то, на? — кидает Бяша. Рома выдыхает. Обрабатывает сначала раны на лице. Старается максимально тщательно. Не хватало еще шрамов. Но на брови вполне может остаться. Цокает. Главное, чтоб не загноились. В основном они мелкие, но до жути кровоточащие. Это бесит. Вручает Антону банку с пивом и прижимает к скуле. Поручает держать. — Да так, — Антон пожимает плечами и морщится от боли. — Да так? — Рома даже не замечает, как льёт на рану пол банки перекиси, ругается. Антон мучительно смотрит на его руки. За это ему хочется врезать ещё, профилактически. Думал полезет в драку и останется целым? Даун. — Я пришёл слишком рано, — парень всё так же продолжает рыться в карманах, говорит непринуждённо, словно о ежедневной мороке. — они спросили не пидарас ли я, я ответил утвердительно и сказал, что этот громила мне не зашёл бы, А потом врезал. — Блять, — Бяша аж давится пивом, что тихонько украл у Ромы. — ты ебнутый, на. — Бывает, — Антон улыбаясь снова пожимает плечами. — Это не «бывает», — шипит Рома. — это называется провокация, зачем, блять? Он не хочет слышать. Никакой ответ. Просто… просто не выдержит. Он преподносит это как что-то естественное. А это, блять, неестественно. Особенно для Тохи. — Он первый начал, — Антон переводит полуслепой взгляд на руки Ромы, которые чувствует. — Ага, конечно, А ты невинная жертва и реально педик, — Рома явно закатывает глаза. Вообще-то обидно. Ибо именно так. Антон бы не скрывал это, но если честно, то он понимает к чему именно ведёт парень. — Ну ты же сам позвал меня на стрелку… — парень уже говорит менее уверенно. — что я должен был делать? — Дежурить, блять, — Рома выдыхает сквозь зубы и наконец-то перестаёт обрабатывать лицо. — с чего ты взял, что сегодня особенный день? — Ты не уточнил. — Блять. — За вами пацаны интереснее наблюдать, — Бяша попивает пивко, расселся царственно и зырит на них. — чем за испанским сериалом, на. — Иди нахуй, — хором произносят Рома и Антон. — А ещё за пиво ответишь, — Рома почему-то отстраняется, хотя вроде бы и недообработал раны. Вдруг Антон слышит знакомый щелчок. Рома аккуратно надевает очки на лицо парня. Наконец-то он что-то видит. А Роме нравится чувствовать пальцами короткие волосы парня и наблюдать за тем, как он жмурится. — Откуда? — как-то через чур тупо спрашивает Антон. — На земле валялись. — Но все-таки, — в диалог врезается Бяша. — в следующий раз лучше подожди нас, а лучше иди не сразу на стрелку, а сначала к нам. — Не будет следующего раза, — строго выдаёт Рома. Бяша саркастично смотрит на него. Пинает ногой его стул. Рома даже не поворачиваясь к нему, показывает средний палец. Бяша складывает руки на груди так, словно его хоронят и высовывает язык. За это ему прилетает бинтом по голове. Антон смеётся. — А ты, — Рома с прищуром смотрит на товарища. — если поделаешь что-то подобное ещё раз, сам закопаю, чтоб не мучался. — Эх, как жаль, — Антон откидывается голову, прикасаясь макушкой к стене. — А я-то мечтал… придумывал планы… всё же ты рушишь, Ромка. — И с юмором у тебя хуево, — подмечает тот. — А я рад, что у вас всё наладилось, на. Антон кидает усталый взгляд на Бяшу. Нет. Наладилось до первого холодного взгляда. Наладилось до первого отказа. Наладилось до жёсткой издевки в его сторону. Слишком много «до» для наладилось. Ничего не наладилось. Наступило затишье. — Всё, — обработав последнюю рану, откидывается на стуле Рома. — практически, как новенький. Бяша смеётся. За это ему прилетает его же пустой банкой по башке. — А что мамке то скажешь, на? — Бяша жмурится и потирает затылок. — Что говорят родителям, когда тебя избили? — удивляется Антон столь простому вопросу. — Что подрались, — хмурясь отвечают оба. — Понятно, — парень тяжело выдыхает. — Упал на пробежке, очки не сломал, —последнее он произносит именно так, как разговаривает с родителями. Отчитываясь. Холодно, сухо, безразлично. Взгляд всегда направлен в пол и чуть-чуть в сторону. — Пиздец, — снова хором произносят оба. — Ты что так и живешь, на? — у Бяши чуть ли не падает челюсть. — А как ещё? — с отчаянием и непониманием он смотрит на друзей. — Ужас, на. Антон не знает, что именно они представляют под хорошей жизнью. Вряд ли они сами это знают. Вот только они точно не воспитывались, как идеальная жертва травли. Никогда не знали, что такое боль пинков в спину и как стыдно сдирать записки со спины. Ни разу не падали с лестницы «случайно». И никогда не радовались переезду. — Всё, Тош, — Рома даже не замечает, как случайно обращается к другу так. — руки в ноги и домой. Антон игнорирует, кивает, встаёт. Смотрит на двух своих товарищей. Улыбается им. — Спасибо. — Не за что, — кивает Рома, — ты же наш друг.