***
Антон сидит перед Сашей. Она что-то рассказывает. Парень расселся, оперся локтями на колени. Наблюдает за ней. Девушка перебирает множество набросков какие-то откладывает в одну стопку, другие в другую. Некоторые просто рвёт. На каких-то чиркает ручкой. Хмурится, а потом улыбается, продолжая рассказывать какие-то истории. — Антон, — резко одергивает она. — ты слушаешь? — Нет, — пожимает Антон плечами. В этот миг Саше он кажется безумно красивым. Расслаблен, уверен и слегка растрёпан. Сейчас он только её, он смотрит только на неё. Даже если не любит. Чересчур милый. Чересчур вежливый. Прям милый братишка. — Зато честно, — вздыхает девушка. — у меня есть к тебе просьба. — Какая? — Можешь помочь подтянуть скилл рисования? — она наклоняет голову. — Честно я пыталась сама, но ничего не получается. Видишь? Она машет одним из рисунков. Он не так уж плох, но есть куда стремиться. Так начались их регулярные встречи. Антону нравилось рисовать и учить этому. (Только этому, ибо любые вопросы по другой теме и он в тупике.) С этим у него получалось лучше, чем с математикой. Ко всему достаточно большой стаж рисования дал самое ценное – опыт. Как лучше ставить руку, как вести линию, как класть тени. Но кое-что напрягало его. Постепенно девушка садилась ближе. Прикосновения входили в норму. Это пугало Антона. Спустя месяц уже появились мысли, что она специально так делает. Специально попросила заниматься с ней, чтобы быть ближе. Но всё становилось только омерзительнее. Антон ощущал лишь насилие в этих мимолетных касаниях. Отказать не мог. Все-таки они друзья и нет ничего такого, чтобы его взяли за руку, обняли на прощание, чмокнули в щеку. Антон продолжал улыбаться, но внутренне всё больше и больше отгораживаться от неё. Эти занятия становились мукой. К концу стал подходить уже ноябрь. С Ромой наступило подозрительное затишье. Он не говорил ничего. Молчал. Словно того дня не было. Антону это даже понравилось. Но оба знали, что тот день был. Оба знали, что дистанция между парнями стала непозволительно короткой. Этот контраст между Ромой и Сашей был сводящим с ума. Живое издевательство. Антон устал от этих качель. То абсолютное счастье, то ничего. Рома же боялся что-то сказать. Хотя теперь Антон спокойнее реагировал на любое взаимодействие. Словно нет ничего необычного. От этого Роме становилось страшнее. Он чаще стал пересекать невидимую границу между ними. Так что дрожь пробивала всё тело. В один из холодных осенних дней, Антон как всегда курил рядом с Ромой. Но когда Антон докурил сигарету, он неожиданно поднял взгляд на Рому, взял его за запястье и поднёс его сигарету к губам. Пока Рома наблюдал за тем, как парень курит с его рук, сердце звучало отбойным молотком в ушах. Мурашки пробежали по спине. Антон смотрел ему в глаза. Они ничего не сказали. Но Рома чётко запомнил, как его пальцы касались губ. Постепенно стал наступать дичайший холод. Антона не спасал и свитер. Каждый поход в школу становился растянутой мукой. Подходя к школе, Антон берёт немного снега, делает снежок. Отправляет в затылок. — Сука, — кричит Рома. — Антон, гандон ты ебанный, — парень пытается выскрести снег из-под шиворота. В ответ тот только смеётся. — Мразь, — шипит он. — Ага, — Антон улыбается ему в лицо. Рома протягивает руку и начинает тискать его за щеку. Антон пытается вырваться, но тогда парень начинает издеваться над другой щекой. — Пусти. — Нет. Именно в такие моменты Антон думает, что вдруг, может быть Рома такой же ебнутый как и он? Вдруг у него есть шанс? Рома для него остаётся так же непонятным. Он то абсолютно холоден, то… То близок до бабочек в животе. — Идём, — шипит Рома. — даун, опоздаем же. — Ой, точно. Они еле успевают сесть за парту, как звонит звонок. Антон как обычно вырисовывает какую-то фигню. Рома наблюдает. — Ты сблизился с Сашей, — неожиданно говорит он. — Мы не встречаемся. — Окей. Антон выдыхает. Но резко парень берёт его за левую руку. Достаточно сильно сжимает, а потом начинает массировать большим пальцем по кругу. — Что ты делаешь? — шепчет Антон. — У тебя руки ледяные, — как будто это что-то объясняет говорит парень. Рома не прекращает это делать. Вообще не слушает, что говорит учитель. — Ром, — Антон кидает на него обеспокоенные взгляды. — прекрати уже, всё они тёплые. — Ага, — он неохотно отпускает. Смотрит к себе на ладонь. Так хочется продлить ощущение касания. — Что с тобой такое в последнее время? — парень отрывается от своих рисунков. — Ничего. — Ром, — строже говорит он. — Бесит, — шипит Рома в ответ. — не знаю, что, но бесит. — Явно знаешь, а молчишь. — Ага, — ещё мрачнее отвечает парень.***
Антон стоит около ларька. Он уже собирался домой, как Саша решила проводить его. Как бы странно это не звучало. Он греет руки в карманах. Неожиданно девушка подходит и обнимает его. Звук трущихся друг о друга курток ужасен. Он режет уши. Девушка прижимается к нему ещё сильнее. — Тош, я люблю тебя, — снова говорит эти ужасные слова она. От этого тошнит. Он неожиданно решает никогда не признаваться в своих чувствах Роме. Уж лучше выглядеть придурком, чем так навязываться. Это кошмар. Парень приобнимает её. Гладит по голове. — Саш, — тяжело вздыхает он. — прости. Снег падает на них. Первый снег. Очень холодно. Антон выдыхает пар. — Я понимаю, — ещё сильнее впиваясь в него говорит Саша. — не за что извиняться. Антон ждёт. Но ничего не происходит. Закрывает глаза. Ему уже кажется, что скоро он замёрзнет здесь или подохнет. Неожиданно на его плечо ложится рука. — Хей, — Ромин голос сейчас звучит как спасение. — шлюшка, сгинуть с него не думала. Девушка отстраняется и направляет яростный взгляд на него. — Я не шлюха, — шипит она. — Ром, — протягивает Антон. Он должен злиться на него за неуважение. Он должен быть обижен. Он должен хотеть оттолкнуть его. Но сейчас рядом с ним, рядом с этими неприятными словами, он наконец-то может расслабиться. Рома наклоняется и выдыхает горячий воздух на замёрзшее ухо. Мурашки разбегаются по всему телу. — Тоша, Тоша, — шепчет он. — во-первых, я ненавижу, когда кто-то к тебе прикасается, а во-вторых выглядишь ты так, словно с мамой в кабинете директора разговариваешь. Так что, прости, но я не вижу в твоей любименькой Саше нихуя хорошего. — Первый пункт что-то новенькое, — хмыкает Антон, у которого сердце забилось с новой силой. — Это подразумевалось само собой, если я хочу к тебе прикасаться, — шипит он. — всё до боли логично, но это же ты. — Говоришь как пидор, — парирует Антон. — Мы друзья, — парень слышит, как у того скрипят зубы. — друзья. И уж сорри за мои странности. Рома мог молчать, когда не видел близости Саши и Антона. Мог нормально реагировать на их постоянное общение, но сейчас… Рома мог бы смириться если бы Антон радовался. Если бы ему это нравилось. А он терпел. Черт, да у него не было такого лица даже, когда Рома его обнимал! Но это было приятно. И странно. — Друзья, друзья, — повторяет Антон скорее для себя. — и тебя кстати не должно всё вышеперечисленное волновать. — Но волнует, — пожимая плечами и хищно улыбаясь, говорит парень. — а теперь объяснись-ка перед ней и пойдём покурим. Антон вздыхает. — Чего он должен объяснять? — Саша услышала только обрывки последней фразы. — Рома, ты ещё тот уëбок. — Только поняла? — хмыкает он. — Шла Саша по шоссе и сосала, — парень замолкает, хищно улыбается. — Блять, можете прекратить, — шипит Антон и трет виски. — Саш, давай честно, мне ужасно неприятно всё то, что ты делаешь. Прости. Давай прекратим эти занятия? Мне очень некомфортно. Саша долго и пристально смотрит на парня. Ни один мускул не дёргается на её лице. Она выдыхает. Кивает. Сейчас она то самое воплощение статичности, холода и изящества, что Антон часто отражал на портретах. Саша наклоняет голову, спокойно улыбается и уходит. От этой сцены где-то в груди щемит. Саша уходит, оставляя за собой только колкое чувство вины. — Рома, — Антон выдыхает. — я мразь. — Ага, — кивает он. — но по-другим причинам. — Иди нахуй, — парень поворачивается. — с тебя сигарета. — Как всегда, — Рома на удивление тёплыми руками гладит шею парня. Это очень приятно. Ледяная кожа постепенно становится горячей. Ещё и плечам немного легче. Даже подступающая головная боль уходит. — Что ты делаешь? — Антон поднимает взгляд на него. Рома резко отрывает руку. По недоумению Антон понимает, что тот и сам не отдавал себе отчёта в своих действиях. — Блять, прости, — Рома быстро уходит к ларьку и переключается на покупку сигарет. Он боится. Рома перестал отдавать себе отчёт в действиях, особенно когда дело касается Антона. Всё время бороться с назойливым желанием прикоснуться оказалось невозможно. Антон оказался доступной целью, но от этого было хуже. Рома начинал хотеть большего. — Ты знал, Тох, — Рома кидает ему пачку сигарет. — ты – терпила. — Открыл Америку, — парень улыбается. — Ненавижу тебя, — серьёзно смотря, говорит Рома. — реально ведешь себя, как полудурок. — Ага, — отходя от ларька, Антон прикуривает. — именно поэтому ты чуть не зарезал того чувака. Рома кладёт свои руки на плечи Антона и впивается пальцами. Опускается. Но ничего не говорит. Кладёт на тыльную сторону ладони лоб. — Я устал, — тихо говорит он. Антон просто стоит и курит. Он знает, что от него не ждут ничего. Знает, что Роме просто нужно выдохнуть. Знает, что этот странный способ досуга выбивает сердце из колеи. Но наслаждатся этим. — Ты считаешь всё это нормальным? — тихо бубнит, словно для себя, Антон. — Абсолютно нет, — шепчет парень. — но кажется, что я сойду с ума, если не сделаю так, как хочется. — Инфантильненько, — выдыхая едкий дым говорит он. — Эгоистично, пидорски, омерзительно, — Рома сжимает свои пальцы. — но до жути желанно. От этих слов внутри что-то сворачивается. Слишком много надежды. Слишком страшно спросить. — Ты думал почему всё это? — спрашивает Антон. — Не понимаю, — практически простанывает Рома.