Полуслепые глаза

Антон сидит на скамейке освобождённых, пока другие наматывают круги. Все вспотели. Им весь учебный день придётся провести потными и вонючими. Антон злорадствует. Все-таки в том, что его пырнули есть плюсы. Но удовольствие от этого быстро сменяется реальностью. Следующая математика. Оля может что-то начала понимать, а вот он… сидит над учебником и пытается понять хоть малость. Время от времени выдыхает матерные выражения. После физкультуры он спокойно двигается в класс. Где-то скоро должны появиться Бяша и Рома. Из-за угла выруливает силуэт. Антон еле успевает заметить. — Привет, — Дима резко останавливается, чтобы не врезаться. — чуть не убились, — он улыбается и посмеивается. — Хай, — кивает Антон. — хорошая реакция, куда так несёшься? — Химия, брат, химия, — вздыхает он. — ты же знаешь нашу Татьяну Анатольевну? Зверь самый настоящий, а я пожить ещё хочу. А ты то как? — Как видишь, живой, — отвечает парень. — но это было нелегко. А Татьянка правда монстр. — Да уж, — Дима неожиданно щипает его за щеку, как ребёнка. — в путь по кабинетам. Он легко ударяет по щеке и уходит. Странный человек. Антон магическим путём сразу сцепляется взглядами с Ромой. Вряд ли он видел это действо, но одно общение с кем-то кроме него – грех. Антон усмехается этой мысли. Слишком явно, чтобы кое-кто этого не заметил. Рома прищуривается. Антон сворачивает в класс. — Кто-то ревнует, — тихо, еле слышно, кидает он. — Поверь, — так же тихо отвечает ему парень. — ревновал бы, вряд ли был бы жив. — Ром, — строже говорит Антон. Рома запускает пальцы в его волосы и толкает вперёд. — Иди, блять, — шипит он. — на проходе встал. — Да иду я, — ворчит Антон. Антон садится на стул, достаёт всё что надо. Звонок напоминает ему, что его барабанные перепонки не вечны. Медленно рисует, пока учитель отчеканивает свою речь. Скучно. Антон не совсем понимает, как его жизнь складывается. Сложно. Он встречается с парнем, о котором мечтал практически год. У него будет шрам на животе до конца жизни. Первая подруга детства мертва. Он не может спать в одиночестве. Абсолютно. Всё в целом идёт по одному очень интересному месту. Каждую ночь он судорожно закрывает окно шторами. Раньше так делала Оля, потому что боялась совы. Теперь Антону тоже. Страшно. Это стало такой обычной, даже естественной эмоцией. Он не готов посмотреть в глаза тайге, как бы сильно он её любил. Она подставила его. Теперь он не знает, как спрятаться от образов, что преследуют его. Неожиданно Рома практически ложится на парня. Спиной. Показушно игнорирует учителя и его острые взгляды. Антон дёргает плечом, чтобы тот свалил, но в ответ парень только сильнее наваливается. — Сгинь, — шепчет Антон. — писать неудобно. — А мне удобно, — хмыкает Рома. — Блять, Ром, — чиркая какую-то из цифр, ворчит парень. Тот ещё сильнее наваливается. — У меня появилось желание проткнуть кому-то глаз этой ручкой, — шипит Антон. — угадай кому? — Это из прикола в жопу раз или вилкой в глаз? — пытаясь не ржать, спрашивает Рома. — Иди нахуй, — пытаясь говорить тихо, Антон сжимать челюсть. — Ты за меня делаешь выбор? — Рома цокает. — То одно предлагаешь, то второе, дай подумать. Антон толкает стул. Тот еле как не падает. Держится за парту и, уже не скрывая, ржёт. — Эй, Камчатка, — подходя к ним, орёт учитель. — а ну-ка расскажите, что тут у вас весёлого? — Наслаждаемся жизнью, учитель, — пожимает плечами Рома. — пора молодости коротка. Надо кайфовать. — Не на моём уроке, Пятифан, — строго отчеканивает он. — быстро к доске. Антон пододвигается к парте, позволяя выйти Роме. Тот спокойно, даже расслабленно и высокомерно, подходит. Нарочито медленно и громко скрипит мелом. Время от времени кто-то даже уши закрывает. Ему ничего не стоит решить парочку уравнений, но поиздеваться над учителем и классом... святое. Он явно слишком доволен своим знаниям. Пидор, блять. Рома отвешивает лёгкий подзатыльник ему, когда садится на место. Антон же пытается не реагировать, чтобы учитель не вызвал в добавок и его. Антон не решит. Он вообще не понимает, как из одной херни, получается абсолютно другая и зачем они это делают. — Че так напрягся? — фыркает Рома. — Ты решишь, а я нет, — шепчет он. — так что попрошу не трогать меня до конца урока. Иначе возьмусь за зож и подготовку к поступлению. — И продержишься дня три, — парирует парень. — Около семи, — вдавливая ручку в бумагу, говорит Антон. — дальше откинусь из-за отсутствия сна. — Хуевые перспективы. — Знаю. Антон пытается не реагировать на постукивания пальцем по столу. Но Рома делает так слишком долго. Слишком громко. Антон еле доживает до конца урока. Практически сразу вскакивает. Убраться из этого ужасного кабинета быстрее. Но его мгновенно останавливают. Предплечие Ромы двигайся он чуть быстрее могло бы придушить парня. — Прекрати. — А ты не убегай. — Знаете наблюдаю за вами и нихуя не понимаю, на, — Бяша сидит прямо на парте и наблюдает за ними. — Вы то друзьяшки, то враги, можете хоть немного успокоиться? — Я само спокойствие, — парирует Рома, отпуская Антона. Но это мимолётное касание по плечу слишком знакомо ему. Не сбежишь. Антон сжимает челюсть и складывает руки на груди. — Какой следующий урок? — устало спрашивает парень. — Литература, на, — Бяша выходит из кабинета, поглядывая на них. Как только Антон оказывается за пределами класса, он сцепляется взглядами с Светой. Та машет ему ладонью. Вроде вот-вот и собирается уходить, как тут резко останавливается. — Она сюда идёт, на, — пихая в бок Антона, бурчит парень. — Ага, — хмурясь, кивает он. Рома ещё где-то в кабинете, математик схватил его и что ли отчитывает, что ли хвалит. По выражению лица не понять. — Тош, привет, — девушка приветливо улыбается. — у меня для тебя хорошие новости! Все котятки под моим строгим надзором нашли свой дом и хозяев. Одного Дима себе забрал, так что с ними всё хорошо. — Я рад, — Антон словно немного расслабляется. Рома кладёт свои руки на плечи Антона так, чтобы ладони свободно висели. — Ну, привет, — слегка пассивно-агрессивно говорит он. — Здрасте, — Света хмуро оглядывает его. — Забор покрасьте, — мгновенно отвечает Рома. Антон косо глядит на него. Рома с ними, и Рома с другими – это два разных человека. Поэтому Антон и не отличил ревность от обычного поведения. Рома не любит чужаков. — Как вы настолько разные вообще общаетесь? — неожиданно спрашивает девушка. — Сам в шоке, — Антон даже не предпринимает попыток скинуть руки с плеч. — иногда даже подумываю уйти в монастырь, но меня заманивают сигаретами. Надо начать бороться с зависимостью. Иначе скоро меня начнут использовать. — Скоро? — хмыкает Рома, пытаясь не заржать. — Надо бежать, — закатывая глаза, ворчит парень. — Нет, я серьёзно, — Света возмущённо складывает руки на груди. — ты такой милашка, Тош. Видел бы ты себя со стороны, когда этих бедных котят нашёл. Ну, Ром, я против тебя ничего не имею, но как бы мы видели наших одноклассников… Уж не поверю, что ты животных любишь. — Мне симпатичны только два животных, — уверенно отвечает Рома. — и моё отношение к живности тебя не касается. Тебя вообще мало что касается. — Ром, — словно это что-то даст, приостанавливает его Антон. — Что? — он наклоняется, увеличивая тяжесть на плечах парня. — Расскажешь что-нибудь интересное? Только, пожалуйста, не про спасение животных, во мне не воспитано милосердие. — Это печально, — фыркает девушка. — Очень, — парень чересчур мило улыбается. — но если бы оно у меня было, был бы я лучше? Нихуя. Я – мразь, и пусть животейки радуются, что я их не трогаю. Девушка делает два шага назад. Хмурится ещё сильнее. Потом как-то жалостливо улыбается Антону и уходит. — Ты меня и Тоху животными назвал, на? — Бяша пихает друга в бок. — А кто вы? — хмыкает он. — Я биологию учил, самые настоящие животные, млекопитающие. — Мы человеки, на, — возмущается тот в ответ. — Люди, — поправляет его Антон, сбрасывая с себя руки Ромы. — Самый умный нашёлся, на, — ворчит Бяша. — Самый умный вот, который меня как подлокотник использует, — парень показывает в сторону Ромы, который смотрит на них. — Подрасти, потом возмущаться будешь, — хмыкает Рома. Антон смотрит на него с какой-то грустью. Рома слишком привык быть хуевым. Угрозы, безразличие, драки. Конечно, да он такой, но. Но что? Сам по итогу страдает от этого. Каждое слово рано или поздно оборачивается против него. А бесконечные драки портят отношения со всеми вокруг. И вот получается тот самый образ Пятифана. Когда-нибудь измениться или нет, всё равно. Антон знает его чуть лучше, чем остальные и чуть хуже, чем хотелось бы. Пусть так. Рома толкает его в плечо. Кивает на дверь кабинета. Наконец-то запускают. На литре и поспать можно.

***

Антон сидит на кровати парня и ждёт пока тот перестанет щупать его лицо. Пару раз он проводит большим пальцем по губам. Щекотно. — Что-то не так? — уточняет Антон. — Всё бесит, пытаюсь успокоиться, — шипит он. — Ммм, — протягивает парень. — а может что-то другое, а не издевательство над моим лицом? — Отлично найду первого попавшегося человека и изобью, тебе подходит? — Знаешь можно лапать не только лицо… — Пидорас. Антон улыбается. Рома снова ловит себя на мысли, что ему нравится это счастье на лице парня. Тот протягивает руку и заставляет Рому наклониться. Целует. Куда смелее, чем обычно. — Как ты? — как-то обеспокоено спрашивает Антон. Парень тяжело дышит. Этот вопрос явно передышка. По крайней мере, Рома лелеет эту мысль. Ему становится плохо, когда кто-либо касается его слабостей. — Ну в целом нормально, — Рома мрачнеет. Он бы хотел понять откуда это отчаянное отрицание после всех этих поцелуев. Ему хорошо, он впервые чувствует себя счастливым. Но как только Антон исчезает приходит ощущение потерянности и омерзения. Словно всё, что было ранее, он забыл. Поэтому он так пытается вглядеться в лицо Антона. Он ему нравится. Но почему? Как только этот вопрос появляется становится страшно. Вдруг он просто использует его из-за того что хочет? Но ведь это ужасно. Он не хочет причинять боль парню. Но ведь любят за что-то, разве нет? А любит ли он вообще? — Ром, — Антон поднимается. — я, наверное, пойду? Он немного устал от этого немого гипноза. Устал от этого затяжного молчания. Он сам не знает, что ему делать. Рома же не помогает. Да, нелогично выставлять их отношения на публику. Но всё время появляется ощущение, что между ними та же дружба только с поцелуями между делом. Ко всему правда, Антону надо будет уехать в конце этого года. Он должен вырваться отсюда. — Нихуя ты не уходишь, — садя парня обратно, ворчит Рома. — Блять, Ром, мне ещё домашку делать, — но Антона уже снова целуют. Рома валит его на кровать, вцепляется пальцами в плечи. Расстегивает рубашку, перед ним предстаёт ещё свежий шрам. К нему он не осмеливается прикасаться. Но он целует грудь парня. Облизывает сосок, покусывает его. Антон слегка откидывает голову от резкости. Ко всему не сказать, что укусы Ромы безболезненны. Очень даже. Но то как парень держит его. Антон выдыхает. От такого невозможно не возбудиться. — Может лучше конструктивно поговорим? — выдыхает Антон, когда тот щекотя, проводит пальцами по рёбрам парня. — Потом, — это Рома выдыхает ему на ухо. Он сжимает ладони Антона. Облизывает ухо, шумно выдыхая время от времени в него. Антон практически впивается ему в руки. Когда Роме надоедает одно ухо, он переходит к другому. Волосы щекочат щеку. — Блять, — шипит Антон. — Что? — спокойно спрашивает Рома. — Я, — парень заливается красным. — Боже, я уже всё… — Серьёзно? — Рома аж отстраняется, чтобы посмотреть в глаза парня. — Я, блять, даже ни разу не коснулся твоего долбанного члена. — Ты ещё возмущаешься? — краснея ещё сильнее, Антон закрывает лицо рукой. Ему очень-очень стыдно. Он не должен был так легко поддаваться. Но Рома просто… Да одно его присутствие уже много раз являлось причиной возбуждения, а уж точно не такие наглые прикосновения. — Вообще-то да, — Рома хмурится. — мне насрать на то, что ты уже кончил. Я, блять, пока не пойму, что к тебе чувствую, от тебя не отстану, — он целует плечи парня. — Подожди, — Антон запускает пальцы в короткие волосы парня и заставляет отстраниться. — Какие вопросы к тому, что ты чувствуешь? Рома впервые чувствует такой отчётливый испуг перед кем-то. Черт. Почему он не может сдержать язык за зубами. Антон практически вцепился в плечи Ромы. Его если не выбесило то, что он сказал, то уж точно мгновенно охладило. И о смерти не надо думать, вот. Гений мысли. — Ром, — Антон весь напрягается, прожигает парня взглядом. — че ты себе там надумал? — Ничего, — Рома отворачивается, сжимает челюсть. — Тогда дай мне просто уйти. Парень резко поворачивается и смотрит на него. Сжимает парня в кровать ладонями. Приближается чересчур близко. Но Антону слишком не понравилось сказанное, чтобы он перестал злиться. Какого хуя, он решил порассуждать о том, что чувствует сейчас? Но если честнее, к обычной постоянной тревоге добавилась мысль об одиночестве. — Антон, — шипит Рома. — уж чем-чем так этим лучше не пользуйся, прибью. — Прибивай, — так же зло в ответ шепчет Антон. — мне похуй. Я не собираюсь быть твоим подопытным кроликом, чтобы ты понял свою ориентацию. — Блять, Антон, — Рома ещё сильнее вжимает его в кровать. — я..я.., — он опускает голову ему на грудь. Пытается удержаться. Дышит. Вроде становится лучше. — Я не могу, — каждое слово даётся с трудом, а в горле появляется ком. — ведь если я тебя люблю, то разве я должен ощущать себя так хуево, словно делаю что-то неправильное? Но вроде бы ты рядом – и всё в норме. Я прикасаюсь к тебе и мне нравится. Но как только ты уходишь я не могу. Мне кажется, что я сделал что-то очень плохое. Прямо как будто в детстве набедокурил и ждёшь ремня от родителей. Антон молчит. Рома уже второй раз плачет при нём. Это так странно. Ему так тяжело даётся принять это. Антон обнимает его. — Ладно, прощён, — выдаёт он. — Что? — Люблю тебя, ебаната, говорю, — смеётся Антон. — Сранный ты пидор, — выдыхает Рома. — прощён, блять. Я тебе тут душу изливаю, А ты? Ебнутый здесь ты, а не я. — Я испугался, — наконец-то расслабляясь говорит Антон. — ты так сказал… мне стало страшно, что все мои чувства окажутся безответны, когда я уже понял счастье ответных. — Прости. — Да уже прощён. Рома кусает его за плечо. — Больно вообще-то, — фыркает Антон. — Терпи, моя красавица, — хмыкает Рома. — раз уж тебе так нужна моя любовь, держи. Но уж от укусов хуй откажусь. Антон смотрит на этого заплаканного парня и в тайне получает удовольствие. Ведь он никогда ни при ком не плакал. Антон может ощутить себя особенным. — Сложный ты, — выдыхает он. — Полегче тебя.