Undividable

С. Мне приснилось, что ты совсем обо мне забыл. Наверное, так и есть. Столько месяцев прошло. У тебя много дел, которые требуют концентрации, так что вряд ли у тебя остается время подумать о твоей м.н. Но я не в обиде. Всё в порядке. Мне тоже следует забыть о тебе и идти дальше. Гвен, 87-й день зимы В смутных воспоминаниях о том, как она бродила по Куилину, наполовину одержимая и пьяная от демонической злобы, её руки напоминали лапы чудовища. Но пока странный замок из двух колец не щелкнул и мистер Урна не снял с неё перчатки, Гвен надеялась, что всё пришло в норму. Зря. Пора бы уже уяснить, что в этом проклятущем мире с ней будет происходить одно лишь дерьмо. Её предплечья удлинились, а кисти увеличились. Ладони и пальцы сделались бордово-малиновыми, и чем ближе к локтю, тем более серой становилась кожа, а чуть пониже того места, где начинались крепления, она уже имела нормальный цвет. На ощупь кожа сделалась плотной и грубой. Местами она собиралась в уродливые складки, и лучше бы Гвен не пыталась их разгладить — не узнала бы, что это веки. Довершали картину когти, которые и без всякой магии могли бы стать грозным оружием. В первый раз Гвен шумно возмущалась, мол, какого черта её руки похожи на экскаваторные ковши. Теперь осталось только угрюмое недовольство. И что ей делать? Такими пальцами ни в носу поковыряться, ни волосы заплести. Единственный плюс в том, что можно почесать икру, не наклоняясь, но что-то слабо, для такой-то кучи минусов! Сегодня то же, что вчера. Телепатическое послание от мистера Урны заставило Гвен вернуться с небес на землю. Его привычный голос напоминал безнадежно сломанное радио, трескучее и шипящее. Но когда он общался телепатически, в голове звучал обычный мужской голос. Сухой и бесстрастный. Не молодой и не старый. Может, таким голосом он до смерти разговаривал? Впрочем, если бы Гвен спросила, вряд ли бы он ответил. Мистер Урна вообще не разговаривал с ней о личном. Гвен поглядела на уродливую урну, заменяющую ему голову, поморщилась от мысли, что под ней нет ни головы, ни большей части шеи, и перевела взгляд на ладони. Кожа на них ещё не покрылась морщинами и вряд ли уже покроется. Выходит, он умер молодым? Ты меня слушаешь? В голосе появилась тень раздражения, так ему несвойственная. И уловив эту тень, Гвен не смогла не улыбнуться. Да. Я поняла. В последнее время он взялся за неё всерьез. Сначала принялся учить простым заклинаниям вроде «Очищения» или простенького лечения, чтобы Гвен не дергала Линду из-за каждого пустяка. А после того, как она начала делать небольшие успехи, мистер Урна решил попробовать «Телекинез», но из этого ничего хорошего не вышло. Стоило Гвен почувствовать, что держит предмет, как он падал. Временами — прямо на неё. После нескольких неудачных тренировок, мистер Урна решил переключиться на освоение магии в её руках. Он приводил Гвен в межмировую пустоту, вытаскивал из перчаток и заставлял не разрушать предметы одним прикосновением. Но у неё ничерта не выходило. Как минимум, потому что мистер Урна забыл упомянуть, как ей это сделать. Гвен уселась по-турецки, взяла камень и сосредоточилась. Но как бы она не пыталась сдержать магию, он тлел и рассыпался так быстро, что она не успела бы даже произнести своё имя. Гвен зарычала и стряхнула с колен серую пыль с густым строительным запахом. Да будь проклят этот мистер Урна! Мало того, что он не пытается научить её, ничего не подсказывает и не говорит, где она ошибается, так ещё и постоянно сматывается куда-то! Видите ли, он хочет, чтобы Гвен сама до всего дошла. Но как она сделает это, если вообще ничего не понимает? Когда перед ней образовалась целая горка пыли, а никакого прогресса так и не наметилось, Гвен решила послать к черту эти странные тренировки. Она откинулась на спину, заложила руки за голову и принялась рассматривать межмировую пустоту. Тот, кто так назвал это место, видно, был совсем слепой — космос, что виднелся из окна, и был межмировой пустотой. И чего Гвен будет лежать здесь? Распыли она хоть все камни Эсперии, к ней вряд ли придет озарение насчет того, как обуздать свои руки. Гвен взяла булыжник и подбросила вверх. Он превратился в прах до того, как приземлился, и ей пришлось откатиться в сторону, чтобы не замарать одежду и волосы. Пора бы мистеру Урне понять, что это никуда не ведет. Гвен сваливает, она ведь знает, как открыть портал куда угодно. Через мгновение она ввалится к нему в кабинет, или где он там сидит, и попытается донести мысль, что если ему хочется заставить кого-нибудь тратить время впустую, то пусть лучше Линду попросит, всё равно она отказывать не умеет. Открыть портал и правда просто. Она поддела когтем пространство, и оно разъехалось в стороны, опаленное малиновым огнем. Если Гвен сядет, то голова уже окажется в портале, а дальше… Закрой портал. Гвен вздрогнула и повернулась. Над ней навис мистер Урна. В руках он сжимал вилку, а у него за спиной сверкал зеленый вихрь. В межмировой пустоте нет звуков, вот Гвен и не заметила, как он подошел. Впервые в голосе мистера Урны появился намек на эмоции. Таким тоном полицейский приказывает преступнику опустить оружие. А побелевшие костяшки пальцев, сжимающих вилку, направленную прямо ей в лицо, и пристальный взгляд всех трех глаз заставили Гвен понять — он в ярости и не потерпит непослушания. Она махнула рукой, и два края пространства слились воедино. А затем вскочила на ноги и попятилась. Семнадцаь лет жизни с отцом научили её тому, что со злыми людьми стоит говорить стоя и в случае чего готовиться бежать. Я же ничего не сделала, воскликнула она, уставившись на мистера Урну. Гвен следила за движниями рук и ног, пытаясь не пропустить момент, когда он набросится на неё. Но мистер Урна стоял без движения, нацелив жезл ей прямо в лоб. Кожа покрылась мурашками от мысли, что он может выстрелить. Зубцы вилки продолжали светиться каким-то потусторонним, могильным светом, словно накапливали заряд. А ведь Линда говорила, что мистер Урна — один из сильнейших ныне существующих магов! Я запретил тебе открывать порталы. Ох, лучше бы он кричал. Лучше бы оттаскал её за волосы или ударил, а не стоял совсем без движения. От этого все внутренности в узел завязываются. Прости! В мысли против желания просочилась паника, потому прозвучало совсем жалко. Гвен закусила губу. Рука мистера Урны пришла в движение, нащупала что-то под плащом и бросила перчатки ей под ноги. Жезл он так и не опустил. Гвен подхватила их и надела так быстро, как только могла. А затем замок сам собой защелкнулся и мистер Урна выстрелил. Тебе ни в чем нельзя доверять, донеслось до неё, пока Гвен летела сквозь пустоту Сайлас, 50-й день весны Неделя отдыха закончилась, и пришло время возвращаться в лабораторию. Сайлас сидел в кресле, сцепив руки в замок, и думал как поступить с мелочью, если она станет лезть, куда не просят. А ведь она полезет, не в её характере закрыть рот и промолчать. Вчера утром Сайлас написал Ниру записку с просьбой поработать из дома, не особо веря, что это сработает. В ответ он получил целое письмо из двух страниц. В нем Ниру расписывал, почему такое решение приведет к логистическим и коммуникационным неудобствам, а в конце и вовсе обвинил Сайласа в непрактичности. Если Ниру ещё раз назовет его прагматиком и занудой, Сайлас покажет ему это письмо. Хотя что уж говорить, это и правда принесет делу больше проблем, чем пользы. Потому когда небо едва просветлело, он оглядел себя напоследок, провел ладонью по выстиранному переднику и покинул дом ещё черт знает на сколько. За ночь подморозило, лужи на мостовой подернулись льдом, а лицо и уши приятно покалывало. От вида пустых улиц и наглухо зашторенных окон, от свежего, слегка сырого воздуха ему вдруг сделалось так легко на душе. Словно ни мелочи, ни маленькой некромантки никогда не появлялось в его жизни, и не осталось больше ни одного повода для беспокойства. Что-то подсказывало — с этого момента все будет в порядке. Наконец-то Сайлас освободился от волнений, державших его в смятении столько времени. Сколько времени он потратил на бессмысленные, ни к чему не ведущие мысли? Действительно много. Но куда важнее, что он вернулся из уныния, обновленный и очистившийся, и больше не станет растрачивать время попусту. Воодушевленный и довольный, он открыл дверь, ведущую в отдел разработки, и переступил через порог. Носок сапога тут же врезался в ящик, и Сайлас выругался себе под нос. Пока вся команда отдыхала, кто-то приперся сюда и решил превратить лабораторию в склад! И как это понимать? На крышке одного из ящиков лежал лист бумаги. Сайлас вгляделся в написанное. Сорок литров серной кислоты? Восемнадцать кило оксида хрома? В компонентах узнавались реагенты для изготовления стимулятора в промышленных масштабах. Под описью находилась записка от Ниру, содержащая всего три слова. «Мне нужен стимулятор». Мог бы не читать, и так всё понятно. За раздумьями о том, кому что поручить, его застал Руди. — Доброе утро! В углу рта Руди виднелся красноватый след, то ли от еды, то ли от поцелуя. Выглядел он куда лучше, чем в их последнюю встречу, румяный, бодрый, полный энтузиазма и готовый к работе. Они принялись рассовывать содержимое ящиков по полкам и стеллажам. Руди трепался, не прекращая: о его беременной жене Марте, о сыновьях и о том, как его не хотели отпускать на работу. Ещё недавно подобные разговоры вызвали бы тоску по Таре, но не теперь. В ответ Сайлас бросил, что рад своей холостяцкой жизни и принялся открывать гвоздодером крышку следующего ящика. Через полчаса подошли все остальные, в том числе и мелочь. Сайлас столько размышлял о том, что она может сказать и что ему стоит ответить, но всё это оказалось ненужным. Ида не смотрела на него, она задумалась о чем-то так крепко, что не обращала внимание на происходящее вокруг. Впрочем, какая разница? Главное, чтобы работала нормально. Сайлас раздал каждому по бумажке с формулой. Мелочь коротко посмотрела на неё и улыбнулась одними уголками губ. Хотя бы молчит, уже благо. Удостоверившись, что все поняли, что от них требуется, он принялся готовить рабочее место в соседней лаборатории. Ему потребуется только смешать реагенты в нужных пропорциях, нагреть и разлить по бутылкам. По сравнению с тем, что приходилось делать до этого, нынешняя работа всё равно, что отдых. Сидишь себе весь день, сначала ждешь, пока принесут реагенты, потом по-быстрому доводишь дело до конца и снова ждешь. И никаких бумажек, никакой писанины и работы с подопытными. Одно спокойствие. И что самое главное, мелочь не треплет нервы попытками пообщаться с ним. Только задумчиво глядит, будто бы даже с грустью. Но, вполне ожидаемо, долго это не продлилось. Это случилось после рабочего дня. Была очередь мелочи отмывать лабораторию, и все остальные ушли, заглянув перед этим попрощаться. Сайлас поставил на горелку колбу с кофе и зажег огонь. Когда мелочь уйдет, он сможет посвятить несколько часов своим наработкам. В последние дни Сайлас вернулся к разработке формулы лекарства. В конце концов, не могут же они вечно пичкать больных стимулятором? Все пошло не по плану, когда мелочь появилась в дверях. Она еле переставляла ноги, напоминая одну из неразумных мертвяков, блуждающих по окраинам Бантуса, а лицо показалось Сайласу бледным даже в теплом закатном свете. — Уважаемый начальник, — начала она, глядя на него слегка округлившимися от беспокойства глазами. — Я вам скажу, а вы, пожалуйста, не перебивайте. Он отставил колбу в сторону и вытер губы тыльной стороной ладони. Не нужно быть гением, чтобы понимать, на какую тему ей вдруг захотелось поговорить. Что ж, пускай. Ему и самому найдется, что сказать. — Эта девушка, Тара… она ведь вам нравится? — Сайлас открыл было рот, но мелочь замахала руками. — Не отвечайте, я и так знаю, что нравится. И я знаю, что вы больше не вместе. Что ж, послушал и хватит. Сайлас допил кофе и принялся собирать в конверт из плотной бумаги сделанные за день записи. В ответ на это Ида сложила руки в мольбе и воскликнула: — Я ведь не желаю вам зла! Я хочу вам помочь! Мелочь пыталась сохранить спокойствие: всё ещё говорила с придыханием и глядела на него сквозь полуприкрытые веки. Как только она не понимает, что все её ужимки выглядят бездарно? — Да что ты говоришь? И как же ты собираешься мне помочь? Тем, что будешь совать нос в мою личную жизнь? Скажу сразу — не сработает. — Я очень хочу попробовать, — мелочь бросилась к столу и накрыла ладонями его руки. — Я просто смотреть не могу, как вы себя закапываете, как изолируете от жизни! — Закапывают людей на кладбище, а здесь у нас лаборатория. Ничего не перепутала? — ладони оказались нездорово горячими и влажными, и Сайлас стряхнул их с себя. — Не притворяйтесь, вы же понимаете, о чем я говорю! — её голос дрогнул, брови нахмурились, а нижняя губа выдвинулась вперед, как у обиженного ребенка. — Эта Тара ушла от вас, а значит, она вас не достойна! Так зачем же вы лишаете себя возможности жить полной жизнью? — Если ты сейчас же не закроешь рот, можешь попрощаться с местом, — сообщил он, не без труда сохраняя спокойствие. — Но я не могу молчать, глядя на это! Голос Иды задрожал от злости, а ноздри задрожали, как у лошади. Если и было в этом мире что-то, что Сайлас ненавидел больше, чем личные вопросы от малознакомых людей, так это женщин, устраивающих сцены. — Вам ведь нужен человек рядом! Вам ведь нужно, чтобы вас любили! — Мне нужно, чтобы ты закрыла рот и ушла отсюда как можно… Мелочь наклонилась над столом, похабно выгнувшись в пояснице, обвила его шею руками и поцеловала. От влажных, липких губ и горячего дыхания Сайласа захлестнула волна брезгливости. Он оттолкнул её с такой силой, что мелочь потеряла равновесие и чуть не плюхнулась на задницу. — Вы что, не понимаете, что я ради вас стараюсь? — произнесла она сквозь стиснутые зубы. С неё слетела маска томной соблазнительницы, которую она пыталась на себя натянуть с самого первого дня работы в институте. Настоящая Ида Рихтер сжимала челюсти так крепко, что вздувались желваки, а глаза смотрели так пристально и дико, что Сайлас нашарил под столом чехол со скальпелями. — Проваливай отсюда, — Сайлас стер с губ остатки помады и надвинул маску на лицо. — Ты уволена. — Да вы без меня не справитесь! — заявила она, однако уверенности в её голосе поубавилось. — Я сказал, проваливай! — Сайлас растянул губы в улыбке. Это ж сколько недель он ждал, чтобы произнести эти слова? — Прочь из моей лаборатории! Сначала до неё будто не доходил смысл сказанного. Мелочь стояла перед ним, бледная и неподвижная, сверлила взглядом, будто думая, броситься в драку или нет. Но потом развернулась и выскочила из лаборатории, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась известка. Не дожидаясь, пока её шаги стихнут, Сайлас засмеялся.