***
Зараженное лёгкое вычистили руками хирурга-фтизиатра, взяли образцы казеозного некроза и микобактерий, составили план лечения и подобрали антибиотики. Как только снайпер смог подняться на ноги, назначили допрос. — Как ваше самочувствие, мистер Иглтон? — Кристоф на всякий случай был в респираторной маске. Профессиональная паранойя. — Средней паршивости. Без куска лёгкого первое время дышится неприлично тяжело. Однако, мне грех жаловаться. Я перестал выхаркивать кровь и у меня появилась надежда спокойно умереть во сне. Если не казнят раньше, — кивнул Лонни, всё ещё выглядевший несколько болезненно после операции. — С чего начнём? С того, как вы умудрились с таким диагнозом ходить на миссии, или с того, как в дезертиры подался? — Шнайдер налил в стакан воды и подтолкнул его к собеседнику. — Боюсь, я не смогу вам рассказать одно без другого. Так что готовьтесь. Писать придётся много, — снайпер перекатывал в руках изумрудную капсулу антибиотика. — Хорошо. Когда почувствовали себя плохо в первый раз? — Если отсчитывать от этого дня, то два месяца назад. Подумал, что простыл на миссии. Холодная весна в Теннесси тогда много кого заставила слечь. В армии же две беды: дизентерия и грипп. Выпил жаропонижающего, закусил иммуномодулятором. Отпустило вроде. — А что же врач роты? Микробиолог? — Врачи… хах. Ни одна мразь не сказала мне о том, что я болен. Хотя в груди ломило. Но они молчали. Все молчали. Списывал на тяжелое оружие и ноющие мышцы. На холод. На неудобную форму. Утешал себя как мог. — А потом попали в исследовательский отряд Огайо? — Именно. Три недели обходили границу штата. Тогда же окончательно понял, что у меня запущенный туберкулёз. Вряд ли с чем-то можно спутать кашель, оставляющий кровавые сопли на кулаке. Жрал антибиотики, какие находили в пути. Надеялся, дотяну до базы, а там подам рапорт и на лечение. — А что пошло не по плану? — Фельдешер, мудак… Увидел, как я таблетки водой из ручья запиваю. Сразу всё понял. Сказал, что он не имеет морального права повести больного с открытой формой туберкулёза на базу. Хотели пристрелить на месте и списать как санитарную потерю. Вы же знаете про указ двести сорок восемь. Никакой инфекции в рядах, — Иглтон запил лекарство крупным глотком, прежде чем продолжить. — Что я мог сделать в одиночку против троих вооруженных солдат в открытом бою? Но нас накрыли. Не знаю уж, как давно нас пасли, да и не имеет значения. Просто взяли в кольцо, приставили дуло ко лбу в упор и погнали в Цинциннати. — Естественно, Бирсак решил вас осмотреть и сразу понял твою патологию? — Шнайдер перелистнул очередную страницу протокола. — Именно так. На тот момент мне было всё равно, от чьей руки подохнуть. Однако… Бирсак предложил сделку. — Лечение в обмен на служение и информацию? Неужели у него были нужные препараты? — Не в полном объёме, но были. По крайней мере, мне стало лучше. Если меня уже предали, то почему бы и мне не предать в ответ? — И как вам спалось с осознанием того, что вы подставляете невиновных? Не врачей, которые проморгали ваш туберкулёз, а простых военных? — вопрос был больше не для протокола, а для понимания логики собеседника. — Гораздо легче, чем вы думаете. Эти невинные военные готовы были расстрелять меня на ровном месте и замолчать очевидное злодеяние. Видимо, военное преступление не считается таковым, если в процессе было весело и тебя предупредили, что это для сохранности остальных. Лонни зашёлся в лёгком приступе кашля. Он прекрасно понимал, что его ждёт военный суд и, скорее всего, пожизненное заключение. Поэтому не видел смысла врать. — Того, кто выпустил вас в полевые условия в таком состоянии, мы найдём. И доказательства его вины мы предоставим в полном объеме. Виновный будет наказан. Вас ещё раз побеспокоят в ходе расследования, и командование уже после примет окончательное решение о степени вашей вины. Может, вы хотите что-то добавить? Или спросить? — Тот военный, что обошёл меня на снайперской дуэли. Он живой? — Лонни почесал шрам на скуле, вспоминая тот день. — Живой, но сильно ранен. Как и твой покровитель. Это всё? — Мне добавить нечего. Иглтона увели в медицинский бокс, на очередное обследование. Шнайдер же отправился в генеральский кабинет. — Немыслимый скандал. Это не спишешь на непрофессионализм или халатность. Это больше похоже на спланированную диверсию, — Круспе вертел в руках перстень с синим камнем, заняв одно из кресел в напротив стола главного. — Вы хоть понимаете, что это будет значить для ведомства? Да нас к чёртовой бабушке расформируют, если мы даже не можем обеспечить медицинскую помощь своим кадрам. Этот огайский выблядок и так сократил число активов в подразделении. А новички что-то не стремятся на их место. Смешно сказать! Мы вынуждены просить подкрепление из регулярных армий других стран. А это время и ресурсы подготовки! Ландерс бесновался как не в себя. Он понимал, что такой инцидент в чистом виде спровоцирует появление международной комиссии. Это лишние нервы, чужие глаза и дурные языки, которые могут сделать только хуже. Не говоря уже о том, что финансовый поток может значительно уменьшиться. В такой ответственный момент, когда близится переломный момент зачистки, реформирование комитета может нарушить все планы и выстроенные стратегические цепочки. — Простите, что я вмешиваюсь, но для начала не помешало бы перепроверить весь личный состав на состояние здоровья. Кто знает, какую ещё заразу могли упустить. А уже после решить, упустили случайно или намерено, — вставил свои пять копеек Кристоф, с немецкой педантичностью сортирующий протоколы допросов. — Кто занимается этим вопросом из наших? Люди надёжные? — Рихард смотрел куда-то перед собой, думая о своём. — Олсена пришлось оторвать от подготовки рекрутов. Всё равно у него почти нет работы. Взял трёх крепких лбов и отправился бомбить архивы. Всё под письменный учёт в нескольких экземплярах. Фтизиатры работают по своему профилю. Как закончат, так сами отчет предоставят, — сверился со своими данными Пауль. — Довольно. Какой план на случай, если пораженность войск будет ощутимой? — Линдеманн окинул присутствующих тяжёлым взглядом болотных глаз. — Кого возможно — пролечиваем до невозможности заражения. В случае обнаружения чего-то хронического или особо опасного — на карантин. Все данные на статистическую обработку и оценку рисков, — отрапортовал Рихард, уже направивший запрос к статистам. — Хорошо. Будем решать уже от результатов осмотра войск и сверки архивов. Врача, который курировал роту с этим снайпером перебежчиком, уже взяли? — Линдеманн гасил нервы крепким чёрным кофе. — Так точно. Мои подчинённые его колят. Удивительное дело, начальник медпункта пошел в глухое отрицалово. Говорит, сам не понимает, как это они так пропустили казеозную пневмонию. Видимо, усиленно косит под дурачка. Но ничего, мои люди знают, как выяснять информацию, — Кристоф передал очередную папку из рук в руки. — Очень хорошо. Ландерс, если тебя так пугает возможный урон репутации комитета, то в твоих же интересах сделать две вещи: провести внутреннюю проверку в войсках и ещё раз перевернуть все дела штатных медработников. И в ближайшие сроки. — Так точно, — кивнул Пауль, хоть и не показал особого энтузиазма. — Насчет пополнения и его профессионального уровня можете не беспокоиться. Холода в этом году будут ранние по данным метеорологов. Вылазки будут отменены, вот все активные кадры и поучаствуют в подготовке молодняка. Круспе, отдавайте приказ на переведение всех точек в оборонительный режим. Собрание окончено. Контролируйте обстановку и о любых отклонениях докладывать мне лично. — Есть! Каждому из присутствующих было, чем заняться в ближайшее время, и дознаватель перехватил коллегу в коридоре. — И всё-таки, герр Круспе, я поражаюсь спокойствию герра Линдеманна. Сейчас на него давят с двух сторон как никогда сильно, а он сохраняет ясный ум, — Шнайдер почти не отрывался от планшета, отправляя поручения нужным людям. — Линдеманн опытный военный и не менее опытный учёный. Он знает, что делает, и я ему верю. Вообще, жилось бы гораздо легче, не разводи герр Ландерс такую панику. С его нервозностью вообще удивительно, как он дослужился до такой должности, — фыркнул себе под нос Рихард. Если уходящий в другую сторону Пауль и слышал эту остроту в свой адрес, то предпочел не связываться с обидчиком, по крайней мере сейчас. — Не будем о грустном. Линдеманн прав и в том, что зимовка сейчас как нельзя кстати. Весь личный состав под присмотром и опытные кадры под рукой. Три месяца у нас точно есть. А если весна будет холодной, то и четыре. Да и после Огайской мясорубки передышка кстати, — рассуждал вслух Шнайдер. — Насчёт холодов не знаю, но обещают страшные ветра на ту весну. Как целый континент вышел из промышленного оборота, так не то что общество, погоду скосило одним пинком. Климатологи всю плешь проели, — вздохнул Рихард. — Ладно. Я в информационный центр. Нужно отправить директивы на базы и посмотреть, что там Олсон накопал. Да и у вас работы невпроворот. Чеканя военный шаг, Круспе отправился в медблок. Весь персонал приближался к состоянию, когда цвет волос становился идентичен цвету халата. Слухи о том, что кто-то из них мог оказаться диверсантом, расползлись как огонь по сухой степи, и каждый подозревал другого в списке медицинских ошибок. Несложно догадаться, что появление инструктора «Хоррора» в сопровождении подкрепления и вовсе не сулило ничего хорошего. Под проверку попали результаты анализа крови, рентгенограммы и записи осмотров. Каждая медицинская бумажка была скрупулёзно исследована и описана. — Чтоб мне провалиться. Вот вроде серьёзный военный госпиталь, а порядка как в африканских джунглях, — Рикки с каждой новой найденной ошибкой раздражался всё больше, заставляя местных работников прятаться по углам и не отсвечивать лишний раз. Пока шла внутренняя проверка, остальные готовились к консервации базы.Гистология
24 февраля 2023 г. в 18:02
В допросную грозного учёного вели под вооруженным до зубов конвоем, а на запястье висела игла: перед каждым допросом Бирсаку вкалывали дозу минерального яда, чтобы сдерживать под контролем чужую физиологию и не дать ему мутировать в неподходящий момент.
Солдаты караула же были здесь с целью охраны самого Энди. Все на базе знали, что большие потери были на руках одного несчастного генетика. Некоторые из подопытных так и не смогли вернуться в нормальное состояние, даже после применения сыворотки по наработкам Энди, и личный состав требовал справедливой, кровавой кары для заигравшегося ублюдка.
Что же до Бирсака, то он прекрасно знал, как к нему относятся все в комплексе, включая его конвоиров. В голубых глазах не было ни намёка на раскаяние или сожаление, только свойственное гениям самодовольство. В допросной он попросил лишь пачку сигарет, спокойно дожидаясь очередного крупного начальника.
По ту сторону кабинета присутствовал Ронни. Полковника не приглашали намеренно, но он не пропускал ни одного допроса. Ему хотелось понять, что перед ним: причина зомби-катаклизма или же его следствие? Пытливый ум словно предчувствовал, что через это лишенное всякой морали существо можно подобраться к источнику проблемы.
— Полковник Радке, не ожидал вас здесь увидеть.
После того, как Цинциннати был взят, поисковые отряды были направлены в окрестные леса на зачистку и поиск мутировавших агентов. Джейку повезло больше всего из-за минимальных изменений в генах и общей податливости тела. О том, что когда-то он был очередным чудовищем, напоминали лишь шрамы от жаберных щелей на шее да иссушенные кислотной слюной губы.
— Вольно, Питтс. Знаете, не люблю прохлаждаться без дела. А тут хоть какое-никакое развлечение. Вызвали специалиста со знанием психологии и психиатрии. Такого кадра… обычный дознаватель не расколет, — кивнул в знак приветствия Ронни, повернувшись к стеклянному окошку.
— Они же не слышат нас, верно? — Джейк заметно вздрогнул, когда увидел своего мучителя вновь.
— Абсолютно нет. А мы слышим их благодаря динамикам. Как дела у ваших сотоварищей? — разбавил время ожидания допроса Ронни.
— Проходят долгий и мучительный процесс демутации. Им повезло меньше, чем мне, но прогнозы хорошие. Я слышал, отряд майора Сайкса тоже подвергся такой… процедуре? — Питтс кинул очередной полный злобы и отвращения взгляд на учёного за стеклом.
— Да, они столкнулись с Бирсаком в Сочи и стали его лабораторными мышами. Более того, двое из его отряда претерпели необратимые изменения в сознании и теле. По крайней мере, сейчас у наших ученых нет ни средств, ни тактики вернуть их хотя бы к человечьему рассудку. Кстати, начальство не особо распространяется по этому поводу, но таких случаев очень много. Поэтому каждый в подразделении хочет пустить пулю Бирсаку в лоб.
— Да, я ощутил это на себе. Меня всего обшмонали на подходе сюда. Пришлось оставить всё оружие за дверью. Неужели этот недобитый нацист так важен для командования? — Джейк ощущал себя некомфортно без ножа и любимого револьвера, но правила одинаковы для всех.
— К сожалению, да. Конечно, я и сам не в восторге. Но среди его исследований нашли много записей об исследовании патогена. Только благодаря этому парень до сих пор не казнен как международный преступник, — вздохнул понимающе Радке.
Вскоре прибыл и дознаватель. Кристоф Шнайдер работал на спецслужбы Германии и после краха США, сменив свою деятельность с наркоконтроля на нарастающий оборот биопрепаратов и биологического оружия. Опыт в раскалывании матёрых барыг, потерявших человеческий облик ради лишнего доллара, был как нельзя кстати в нынешнем актуальном вопросе
— Вижу, вы почти что пришли в нормальное состояние после инцидента в Огайо, — поприветствовал собеседника дознаватель, зайдя в кабинет с папкой в руках.
— Ключевое слово «почти». Ртуть тяжело выводится из организма, — хмыкнул Энди, сделав глубокую затяжку.
— Тем не менее, тяжелые металлы в костях сейчас не главная ваша проблема, — Шнайдер открыл папку, — многократное незаконное пересечение государственных границ, проникновение на запретную территорию, торговля биооружием, эксперименты на людях… Около пятидесяти стран сейчас завели на вас дело, заведомо ведущее к смертной казни. Кажется, вы переплюнули даже гитлеровских нацистов, — Шнайдер украдкой наблюдал за каждым жестом собеседника.
— Однако, интересный итог. Вы и вам подобные любят припоминать прошлое, когда перспективы будущего более чем размыты. Неужели так выглядит людское отчаяние? — Бирсака, кажется, такой богатый послужной список грехов не то что не расстроил, даже позабавил. — Да, я торговал биооружием собственного же производства. Однако, я бы не стал так углубляться в этом направлении, если бы у меня не было спроса, верно?
— Хотите сказать, ваши чудовища были популярным товаром? — Кристоф сделал пометку в своих записях.
— США превратились в мечту сталкеров и диггеров, переигравших в игры на тему постапокалипсиса. Это стало сигналом для всех в мире: один фактор, возникший в нужное время в нужном месте, способен разрушить любую социальную машину до основания. Страх за собственную шкуру толкает людей на мно-о-о-о-жество аморальных поступков: предательство, доносы, каннибализм, спонсирование тайных биолабораторий…
Я готов поклясться: у каждого пятого из тех, кто подписывал объявление меня в международный розыск, есть дома неучтенный компьютер с левым айпи адресом для выхода в даркнет, чтобы делать такого рода покупки.
— Что же помогло вам выделиться из числа коллег? Успешная реклама? — Шнайдер хмыкнул: подконтрольные ему отряды работали по всему миру, действительно задерживая богатеев на заключении сомнительных с точки зрения закона и морали сделок.
— Среди мне подобных конкуренции нет. Спрос достаточно велик, чтобы не конкурировать друг с другом. В конце концов, худших из нас рано или поздно обнаружат ваши коллеги. Или съедят собственные создания. Всё как в природе, — пожал плечами Энди, затушив бычок о пепельницу.
— Как вы достали образец возбудителя? Привезли с собой, когда эвакуировались? — Кристоф перешел к более насущным вопросам, дабы не дать собеседнику уйти в сторону философских размышлений.
Бирсак рассмеялся, запалив очередную сигарету.
— Я не эвакуировался в привычном понимании этого слова. Я летел в самолёте на конференцию в Европе, и уже в аэропорте по ту сторону океана узнал о случившемся. Я сразу понял: мне будет не суждено вернуться. Родные погибли почти сразу же, как зараза пришла в Огайо. Вам очень повезло, что у вас не оказалось в Америке друзей, родственников или коллег. Месяцы поиска нового места жительства прошли как в тумане…
— Тяжело искать дом, когда и в лучшие годы на родине были проблемы с законом? Да, о ваших заигрываниях с генетическим материалом и эмбрионами людей нам тоже известно.
У Энди дернулся глаз.
— Надо же, эта информация не канула в лету с отказом связи на всей территории США… Что же. Допустим, так. Однако, разве это делает меня преступником больше, чем других? Разве моё желание дать людям защиту от толпы ходячих, обезумевших в голоде и горячке тварей делает меня преступником больше, чем всех этих псевдогуманистов, которые тайком провозили зараженных в Европу и Африку?!
Шнайдер не показал виду, как его напрягли налившиеся кровью глаза Бирсака, что вошел в некого рода раж.
— Все наши беды сейчас от них, от самых обиженных и активных. От тех, кто против экспериментов на людях. От тех, кому абортированный материал важнее живых людей, которых можно было бы спасти, если бы кто-то держал свой блядский язык в своей раскормленной жирной заднице!
— А ведь он в чем-то прав, Питтс. Не находите? — шепнул сослуживцу Ронни, слушая этот отчаянный монолог.
— Как бы противно это не было осознавать, но да. В его словах есть здравый смысл, — процедил Джейк сквозь зубы.
— Оглянитесь! Всюду лаборатории, которые могли бы победить саркому, вич, трансмиссивную губчатую энцефалопатию и бешенство, загнаны в подполье. Один Китай напичкан ими как кусок гнилого сыра личинками мух. А сколько таких в России, Швейцарии, Корее и прочих с виду чинных странах? В любом таком нелегальном гадюшнике самая незначительная авария может привести к биологической катастрофе уровня США и сократить население континента до абсолютного нуля. Вы же не думаете, что в Пенсильвании среди бела дня эволюция решила сделать подарок на ровном месте?
Кто даст гарантию, что при полной зачистке континента не будет обнаружена одна разбитая пробирка, ставшая началом конца? Игнорируя потребности человечества как вида в угоду хотелкам разбалованных голосистых детишек, мы ставим под угрозу собственное существование. Обращая внимание не на ту сторону вопроса, мы оставляем без контроля страшнейшее оружие — ум.
Если государство откажет какому-то учёному, всегда найдется другое государство. Или частная компания. Или же просто сумасшедший богатый старик после пятой операции на сердце. Было бы желание, а способ сокрытия и реализации найдётся.
Энди, кажется, немного успокоился, сцедив яд на благодарные уши дознавателя. Переведя дух, казалось, разъярённая фурия снова стала самодовольным учёным, смотрящим свысока на всех вокруг.
— Образец я получил, как и всё желанное в этом мире — через даркнет. Можете не стараться, тот домен сразу удалился, как только я оформил заказ. Конечно, был риск, что меня просто кинут на деньги. А деньги, скажу я вам, не малые. Но посылка прибыла точно в срок, герметичная и сохранная. Судя по иероглифам, поставщик был из Азии.
— Вы целенаправленно искали ткань с американских зомби, или вы заказали наугад? — Кристоф спрашивал осторожно, прощупывая почву для дальнейших зацепок.
— Я искал нокаутные образцы для последующей гибридизации. А нашёл этот лот. Знаете, я даже почувствовал себя Пандорой, когда открывал посылку. Странное чувство, когда держишь в своих руках вещь, погубившую одну из сильнейших стран мира, — Бирсак расплылся в улыбке, вспоминая тот момент.
— Ближе к делу, пожалуйста. Восторг продолжался, когда вы приступили к исследованиям?
— К сожалению, я не успел приблизиться к разгадке сути этого патогена, — восхищение Энди сменилось раздражением и разочарованием, — его структура была будто перемешанный детский конструктор из неизвестных вирусных частиц, бактериальных кусков и эукариотных клеток. Я грешил, что образец сняли с хорошо прогнившего трупа, и там было много биологического мусора. У меня был спортивный азарт не только сделать жизнеспособную химеру, но и исследовать патоген досконально до каждой аминокислоты.
— А вместо этого вы вывели штамм, который потерял в летальности и контагиозности, но приобрёл невероятный мутагенный показатель? — Шнайдер выводил разговор в научное русло, зная о том, как эти учёные мужи любят похвастать своей работой, особенно если есть чем похвастать.
— Великое заключается в случайном. Первые химеры были нестабильны и быстро некротизировались изнутри, будто метаболизм сошел с ума. В Сочи и его тропическом климате мне удалось добиться стабильности. А по отработанной схеме вырастить организм из пары клеток может любой студент медицинского университета с хорошей практикой. Благо трупов и живых людей всегда было в достатке.
Энди светился превосходством. Кристоф подписал пару слов в протокол.
— А что же местные? Как они стерпели подобное? После нескольких лет постоянной войны с зараженными ещё и терпеть и сомнительные эксперименты под боком.
— Хех. Вы же знаете, что для Огайо я местный? А стоит только сказать, что ты врач, и сделать несколько нехитрых манипуляций, как они готовы приютить у себя хоть самого дьявола. Медицинский персонал ведь погибал пачками во время первых волн зомби. Каждый врач в таком городе-крепости ценился как скважина с чистой водой и бесхозная электростанция.
А с появлением этого мальчика-снайпера у меня вообще пропали естественные враги.
За спасённую жизнь люди готовы служить верой и правдой кому угодно.
— Интересно, спас бы он твою шкуру при условии, что местным не понравилась бы торговля чудовищами-людьми по всему миру? Не думаю, что те, кто пережил такой ад, стали бы тебя поддерживать, — Шнайдер услужливо протянул зажигалку.
Щелчок зажигательного колеса, и снова едкий дым в комнате.
— Это был бы лишь вопрос времени. И пропаганды. В конце концов, их угодья охраняли именно такие чудовища. Из числа так ненавистных им солдат зачистки. Предателей и захватчиков они не любят так же сильно, как и ходячие трупы. Это выгодный для них компромисс. Был бы, –Энди откинулся на спинку стула. — Дайте угадаю: вы хотите предложить мне сотрудничество. Только вот будет ли у вас достойная цена? Я лишился родных, друзей, страны, будущего, человечьего тела в привычном понимании этого слова. И мне не страшно умереть. Что ваши руководители могут мне предложить за мой интеллект?
Бирсак бесстыдно смотрел в глаза, показывая, что всё, что он тут рассказал, ученый рассказал просто потому, что захотел.
— Полковник, разрешите зайти и порешить выродка на месте… — рычал Джейк, закипая от чужой наглости.
— Отставить геноцид. Не для того ваш коллега чуть Богу душу не отдал, чтобы пристрелить его как собаку, — рыкнул в ответ Ронни, улавливая каждое слово.
— Предложение будет достойным. Не сомневайтесь. Конвой, в камеру его. Кровь на анализ токсина и скорректировать режим приёма препарата.
Допрос на сегодня был закончен. Кристоф покинул комнату после того, как Бирсака увели.
— У парня железная воля и невероятный ум. Кажется, он догадывается, что каждый в этом здании хочет его убить, и его это не пугает. Придётся Линдеманну собирать коллегию и решать, как заставить его работать на нас. Если он может отключить какие-то функции патогена в подпольной самодельной лаборатории, то при должных ресурсах он может и расшифровать его до конца, — сообщил Шнайдер стоящему рядом Радке.
— Мда уж. Того и гляди, придется сформировать ему караул отдельный. Для защиты от своих же, — поцокал языком Ронни, прикидывая, какие волнения будут в войсках после этого.
— Мистер Шнайдер, а что там с этим дезертиром, Иглтоном? — осторожно спросил Джейк из-за широкой спины старшего по званию.
— Я пока не могу его допросить. Какой-то идиот проигнорировал данные о его состоянии, и пока снайпера держали в камере, ему стало хуже. Пришлось оперировать по поводу каверны в лёгком. Как придёт в себя, так и побеседуем. Вообще, говоря между нами, там всю роту теперь проверяют на туберкулез. Даже вызвали фтизиатров из Санкт-Петербурга.
— Кажется, мы на пороге грандиозного шухера, — Радке устало потер переносицу.
— Ну, выражаясь вашим военно-полевым языком, да. Врачам той роты в лучшем случае грозит трибунал. Допуск на задание с такой патологией, тем более с запущенной и необнаруженной, это серьёзное должностное преступление. Поднимут всю документацию, результаты флг и прочих диагностических тестов. На всякий случай, будут проверять всех, кто выходит на задание в полевых условиях. Герры Ландерс и Круспе боятся, что информация всплывет на мировой уровень, что ударит по престижу подразделения. Однако, Линдеманн больше боится не осуждения денежных мешков, а эпидемии в солдатских рядах.
— Разумный ход с его стороны. Но… я не понимаю, как можно было проморгать туберкулёз? А если это сделано специально… то какой в этом смысл? — задал Джейк вопрос, который не был озвучен до этого вслух, но вертелся в мыслях крупных военных руководителей.
— Хороший вопрос, господин Питтс. Только пока не распространяйтесь об этом среди кого-либо. Не стоит сеять в подразделении панику и возможное заметание улик. Честь имею.
Шнайдер понёс отчёт начальству. Следовало склонить этого генетика на свою сторону любой ценой и любой же ценой сохранить порядок в войсках.