Ex aequo et bono

Посланник спиной опирался о стену, низко опустив голову и с опаской поглядывая на свою спасительницу. Мики залечивала его сломанную ногу, прячась за мнимой необходимостью сконцентрироваться на исцелении и откладывая неизбежный разговор. Ей до чертиков надоело встречать старых школьных знакомых на поле битвы. Ну серьёзно, не таким уж общительным ангелом она была, чтобы это происходило настолько часто! — Ну вот и всё. Я не лучший целитель, но встать сможешь. Не опирайся пока сильно на эту ногу: время нужно. — Спасибо. Ты спасла мне жизнь. Мики, я… я даже не знаю, что сказать. Какова вероятность того, что посланником, от которого зависит вступление в силу нового мирного договора, окажется тот ангел, что всего год назад разрушил прошлый? Зная поразительный талант Раф влипать в самые загадочные истории — большая. Но Мики могла верить своим глазам: это действительно была её школьная подруга: осунувшаяся, бледная, с собранными сзади волосами и очень потерянным взглядом. А ещё она не сражалась, хотя могла бы… Словно прочитав её мысли, Раф закатала широкие рукава своего белого плаща. Тонкие запястья оттягивали массивные браслеты, блокирующие силы. По правой руке вверх уходил глубокий шрам, слишком старый для ангельской кожи. — Тебя лишили возможности защищаться! — При мне была охрана, мне ничего не должно было угрожать, — Раф безразлично пожала плечами. — Но и без этого… было бы глупо просить снять блокираторы, никто бы на это не пошёл. — Боялись твоих сил? — Скорее моей глупости, — блондинка как-то странно, не по-ангельски горько усмехнулась. Несмотря на первые опасения, она всё ещё была ангелом, и нимб её выглядел вполне обычно, но эти шрамы на руках, и безразлично-уставшее выражение лица… Что ж, глупо было бы ожидать, что она никак не изменится за год в бегах... в бегах с дьяволом, неизвестно где, во время ожесточённой войны Небес и Подземелий! — Глупостей ты натворила, да, — Мики иронично приподняла брови. — А потом сбежала. Испугалась допроса? Испугалась… последствий того, что натворила? Звучало это резковато, но Мики не было дела до приличий: черт побери, она уже несколько месяцев сражается на настоящей войне, убила столько дьяволов, сколько за свою прошлую жизнь и не видела, наблюдала за гибелью товарищей и смертных, чуть не сгинула сама… И всего этого не случилось бы, если бы равновесие не было бы разрушено! И всё же ей хотелось выслушать Раф: к этому подталкивали что праздный, житейский интерес, что мысль о том, что этот разговор может быть их последним, и другого шанса может и не представиться. Глупо тратить этот шанс на пустые, ничего бы не изменившие обиды. — Мы планировали уйти и так, ещё до начала второго года практики, — собеседница наконец собралась с мыслями и тихо, едва слышно заговорила. — Уйти открыто, не сбегать, всё вам объяснить… Но после всего случившегося мы поняли, что нам не дадут этого сделать, не оставят в покое. Кто бы ещё появился, чтобы разлучить нас или использовать в своих интересах - очередная Рейна, очередные генералы, лимбичи, а, может, сами "всевидящие" Сферы?... — Подожди. Вы хотели уйти, чтобы… — Да. Чтобы стать людьми, потерять силы вечных, чтобы нами больше никто никогда не мог воспользоваться. И чтобы быть вместе, конечно. Это было первопричиной. Мики лишь покачала головой: она не понимала бывшую подругу, совсем не понимала. С языка почти сорвались вопросы в духе “зачем?”, “как вы решились?” и “неужели это того стоило?”, но логика подсказывала: будь ответ на третий вопрос положительным, то они бы здесь не встретились. Да и в чём смысл спрашивать? Мики никогда не понимала этой болезненной одержимости Раф своим противником, и вряд ли сможет понять теперь, после службы Стража Небес и войны, после того, как воочию увидела, к чему в итоге эта одержимость привела. Вместо этого она сообщила: — Мне известно, что путь метаморфоз сейчас запечатан. — Да? Я и не знала, — Раф немного удивилась, но осталась такой же меланхолично-спокойной. — Мы не дошли до него: увидели в Альпах засаду дьяволов, развернулись, решили затаиться. Пожить в мире смертных так, чтобы понять, уживёмся ли. А нас искали, активно искали, хорошо хоть пытались не убить, а взять живыми… Будто нельзя просто побыть в тишине и покое! В тишине и покое? Мики, конечно, не могла решать за других, но вот кому-кому, а не этим двоим жаловаться! Не после всего, что они натворили. Чужое влияние, шантаж, отравление, конечно, объясняло их поступки, но вот так просто скинуть с себя ответственность за всё и сбежать! — На Небесах тоже не всё гладко, если тебе интересно, — Мики не удержалась от колкости. — Да и на Земле. Если быть честным, то с прошлой весны спокойно не было нигде. Раф опустила взгляд и резко сменила тему: — Как Ури и Дольче? — В Университете. Они в порядке, учатся на Хранителей... Ну, были в порядке несколько месяцев назад. У меня нет с ними связи. — Ури... сердится? — Нет. Она сказала, что сможет обижаться на тебя только когда ты вернёшься и мы будем уверены, что с тобой всё нормально. Мы ведь считали тебя без вести пропавшей, знаешь ли. — Я совершила ошибку, побоявшись вам писать. Прости. — А толку, — Мики раздражённо махнула рукой. — Сбежала и сбежала. — Если ты думаешь, что я ничего не поняла и что меня не мучала совесть, ты ошибаешься, — Раф подняла голову и часто-часто заморгала. Глубоко вздохнув, она продолжила: — Мне было стыдно. Отчасти поэтому я, когда началась война… сказала лишнего. — Кому? — А кому я ещё могла сказать лишнего, как не вечному, с которым жила? — собеседница удивлённо приподняла брови, будто бы бегство и сожительство с дьяволом было такой само собой разумеющейся историей, что и спрашивать странно. — Хм, логично, — Мики немного смутилась: говорить о таком было бы не вполне прилично и если речь шла об ангелах, а тут… Нет, думать дальше она не станет, вот это точно лишнее! Нет-нет. Они с отрядом, конечно, жили все в одной казарме, но это же совсем другое! Раф же смущения Мики будто бы и не заметила и продолжила, печально глядя куда-то вбок: — У нас не ладилось. Я стала слишком вздорной и резкой для ангела, а Сульфус всегда… принимал многое близко к сердцу. Мы постоянно ссорились по мелочам, не сходились во взглядах на жизнь, на заработок, на отношения, а в итоге… Когда я узнала о том, что началась война, пожалела, что разрушила равновесие. — Не пожалеть было бы странно! — Сульфус воспринял это на свой счёт. Накричал, что лучше бы я его тогда не спасала, раз жалею сейчас, и вообще всё это зря было — влюбляться, сбегать, бросать семьи и друзей. Конечно, мы снова поссорились… Но как бы сгоряча это не было высказано, он был прав. Всё действительно было зря. Как бы мы ни старались, у нас ничего бы не вышло. Мики отвела взгляд. Ей не было суждено понять их влюблённость, толкавшую на такие отчаянные шаги, заставляющую наплевать на семьи и друзей, но подобное болезненное осознание было знакомо многим. Она сама с похожими чувствами меньше недели назад рыдала в руинах смертного города, понимая, что не хочет убивать — а, значит, зря пошла в Стражи Небес. — А потом вас поймали? — отвлекаясь от собственных невеселых мыслей, спросила она. Раф удивила: — Когда на наш след вновь напали ангелы, мы сдались добровольно. — Это… заслуживает уважения. — Правда? — на лице бывшей подруги снова появилась та жесткая усмешка, что у ангела появляться не должна. — Дьяволы за предательство могут и казнить. Даже при явке с повинной — я даже не уверена, что добровольная сдача здесь будет смягчающим обстоятельством, а не наоборот. Понимаешь? — Понимаю, — Мики не стала уточнять, что дьяволов она убивала и сама, неоднократно и жестоко, на настоящей войне. Это бы звучало лицемерной бравадой: она сама совсем недавно не смогла развоплотить Кабале и сразиться с Гасом. — Сдаться было моей идеей, если это будет стоить жизни дорогому мне вечному, я себе это никогда не прощу… впрочем, я многое теперь себе не прощу, — голос Раф оборвался, и она почти заплакала, но смогла сдержаться и совершенно неожиданно сменила тему. — Очевидно, я была плохой подругой. Мне даже было стыдно писать вам после побега. Я сильно обидела Ури и Дольче, разочаровала вас всех… Оправдывала своей сущностью свои неприглядные поступки. Подвергала вас опасности. Мики пожала плечами. Возразить тут нечем, оправдывать — незачем. И всё же… такое признание своих ошибок заслуживало уважения. Значит, можно поговорить и о своих: — Мы сами хороши: тебе нужна была помощь не в глупостях, а в том, чтобы уберечь тебя от их совершения. Ведь… друзья для этого и нужны. — Вы столько раз меня спасали, — возразила собеседница. — В чём-то наша помощь была вредна. Без нас ты вряд ли бы добыла карту, и мы тоже причастны… — Нет! - решительно отрезала Раф. - Я слишком долго скидывала вину на Рейну и генералов, чтобы сейчас разделять её ещё и с вами. Это - моя ответственность. У вас мне остаётся только просить прощения. Не знаю, получится ли сказать это Ури и Дольче, но ты, Мики... прости меня за всё, если сможешь. Не хотелось отвечать легкомысленно. Мики прислушалась к себе. Покопалась в том закоулке памяти, из которого весь этот год шла едкая обида на Раф… и поняла, что больше не чувствует той боли. Было удобно злиться на запомнившийся вздорный образ, но на теперешнюю растерянную, печальную и просящую прощения Раф злиться не получалось. Если она рискнула жизнью, чтобы всё исправить, и Сферы приняли это решение, то можно и нужно наконец отпустить все обиды. — Я прощаю тебя, Раф, — глядя ей в глаза, твёрдо произнесла Мики. — Что сделано, то сделано. Но что будет дальше? — Я заберу артефакт, перемещусь в назначенное место — его знаю только я и второй посланник — понятия не имею, кто это. Мы сделаем, что должны, а потом... — Что?.. — Мне сотрут память, чтобы не могла отыскать путь к новым весам. Это правильно, но… — Но? — Вдруг мне сотрут не только эти воспоминания? — в голосе Раф появились отчаянные нотки. — Вдруг Сферы решат, что все события в Золотой школе лучше забыть? И я не вспомню ничего с первого дня практики, и не буду понимать, почему мы с Ури перестали общаться? Не вспомню, в чём виновата. Забуду тебя, и Дольче… — Может, тебе будет легче без этого. Мало бы кто такое выдержал… Мики сама бы предпочла забыть некоторые позорные моменты своей жизни. Но забыть такой большой пласт жизни, где было не только плохое, но и много хорошего? Нет, это жестоко. — Возможно и легче, но… но во многом была виновата я сама. Решила, что правила созданы не для меня, заигралась в запретную любовь, обидела друзей, разрушила равновесие… Будет слишком просто, если для меня эти события перестанут существовать. Я должна помнить о них. — Страдания ради страданий? — Не совсем так, — Раф покачала головой. — Всё-таки эта история многому меня научила, и я сделаю всё, чтобы ничего не повторилось. И, возможно, мне позволят помогать ангелам, столкнувшимся с непростыми моральными выборами на Земле. Но это… это далёкое будущее. Не знаю, будет ли у меня вообще это будущее. Так что волноваться смысла нет. Звучало это так по-будничному безразлично, что стало немного не по себе. — Вряд ли тебя ждёт вечное заточение, — Мики попыталась перевести всё в шутку, — ты же не Рейна! Раф смерила её тяжелым взглядом и спокойно пожала плечами: — Пожалуй, я гораздо хуже Рейны. Если подумать, то и правда… Нет. Мики решительно отогнала от себя это уныние, что грозилось поглотить и её саму: — Не знаю, могла ли Рейна исправить хоть что-то, но ты… ты пытаешься. Это уже достойно. Я уверена, что у тебя ещё будет нормальная жизнь — сколько бы воспоминаний тебе не стёрли. Сейчас, подожди… Мики расстегнула китель и запутила руку во внутренний нагрудный карман. Там было несколько фотографий, одну из которых она протянула Раф. Та приняла её и, разглядев, тихо охнула. В покрасневших голубых глазах блеснули слёзы: на этой фотографии были они четверо перед самым началом второго курса, когда всё ещё было относительно в порядке и ничего не предвещало скорой катастрофы. — Даже если тебе сотрут память, даже если заточат куда-то… После освобождения тебе явно будет интересно, кто это на фотографии. Девочки, вероятно, будут на Земле. А я нет. Ты найдёшь меня. — И ты захочешь общаться со мной после всего, что произошло? — Время покажет. А сейчас лучше думай о своей миссии. Раф лишь кивнула, признавая её правоту: они и так потратили непозволительно много времени на праздные беседы. Она поднялась с холодного пола, оглядела коробку, где находился фрагмет весов. Подтащила её к одной из стен пещеры, сорвала слой мха, под которым прятались какие-то магические письмена. Активировала портал. Тяжело вздохнула, обхватив себя руками и вдруг развернулась. — Если сможешь, передай Ури и Дольче, что мне жаль. Я… я правда пытаюсь всё исправить. — Скажешь им лично, — Мики по-доброму усмехнулась. — Я в тебя верю. Кивнув, Раф подхватила коробку и, не оглядываясь, шагнула в открытый портал. Мики проследила за ней и, обессилев, тихо сползла по стене. Только сейчас она поняла, что раны, оставленные лимбичи, были серьёзнее, чем ей казалось.

***

В лазарете Мики провела всего день, пусть лекари требовали остаться минимум на три. Посланники Сфер были непреклонны, вытащив её с больничной койки и закружив по бесчисленным допросам. И их можно было понять: один ангел без вести пропал, другой смог сбежать, остальные — погибли, и всё это на секретной миссии, которой никто не должен был помешать. То, что посланник исполнил свой долг и равновесие было восстановлено, не освобождало ангелов от необходимости разобраться в случившемся. Мики честно рассказала всё, с трудом умолчав лишь о тайном приказе и личности посланника. Вот так ангелы и учатся врать и увиливать?.. Сферы точно чувствовали, что она скрывает что-то, и никак не отпускали... Архистратиг Кэсседи спасла её, выхватил из цепких лап серафимов, да и обругав их совсем не по-ангельски… И теперь они сидели в её кабинете на острове Олимпия, с которого Мики когда-то начала свой путь Стража... путь, который вскоре должен был оборваться. — Не думала, что ты настолько не боишься за своё будущее. Ты меня разочаровала, Мики. Я пожалела, что просила взять тебя в Стражу. — В-вы?.. — Да, — раздраженно вздохнула Кэсседи и вдруг признала. — Я понимала, что ты можешь быть полезной. — Потому что я тоже сдружилась с дьяволами и могла… могла предать Небеса, отказавшись развоплощать их? Чем вы могли бы воспользоваться для шантажа — вам привычен шантаж, насколько я помню. Кэсседи немного повеселела и, усмехнувшись в ответ на её неслыханную дерзость, кивнула. — Но вы не могли знать, что я могу быть вам полезной! Столько всего должно было сойтись и… — Зови это седьмым чувством. Кстати, посланником была Раф, не так ли? Тут мало бы кто смог соврать. Мики, тут же побледневшая и одновременно покрасневшая, и вовсе не имела никакого шанса заявить, что не знает, кто был посланником. Впрочем, едва ли архистратиг отправит её к телепатам на стирание памяти: в голове Мики было много такого, чего посторонним ангелам лучше не касаться. — Как вы догадались? — Достаточно сложить два плюс два: я знала о том, что её поймали… точнее, она сдалась сама, и это можно назвать её первым разумным решением за долгое время. Пусть запоздало, но она и мальчишка-дьявол сдались твоему бывшему профессору и декану Архану, который в попытке обелить себя искал их по всей Земле для того, чтобы привести на суд, — в голосе Кэсседи послышалась презрительная насмешка. — А для Раф единственным шансом искупить совершённое была инициатива рискнуть жизнью и стать посланником. Сферы обрадовались: они всё равно не знали, что с ней делать. — И ей доверились? — Ей почти выпотрошили сознание лучшие телепаты Сфер, чудо что она с ума не сошла… неискренность бы заметили точно, так что почему бы и не дать ей шанс? Девчонка натворила дел и признала это. Даже не попыталась обвинить меня, Рейну, да хотя бы того мальчишку-дьявола, она даже не пыталась защититься! — Она попросила у меня прощения. Мики сама не знала, зачем сказала об этом. Кэсседи лишь вздохнула: — Я не против того, что она получила второй шанс. Но кто знает, надолго ли? — В каком смысле? — Ей, конечно, стёрли память о местонахождении нового Гаранта, но в ближайшие звёзды при должном усилии эту память можно восстановить, пусть и ценой разума вечного. Твою подругу надёжно спрятали на пять звёзд, и едва ли это время будет для неё счастливым. Зато сможет о многом подумать, если ей не стёрли всю память подчистую. — И вы будете искать её? Кэсседи усмехнулась: — Нет. Не буду. Я отправляюсь в свою резиденцию, — она нахмурилась, сжала кулаки. — Я снова persona non grata в Энжитауне, разжалованная и всеми позабытая. Архан постарался, чтобы Сферы не забыли о событиях прошлого года. А Сферы обвинили меня в решениях, стоивших слишком много жизней смертных. Идиоты. Я устала, сильно устала от ответственности за всех ангелов — тем более меня всё равно никто не слушает. И никогда не слушал. — Вы - архистратиг, были генералом ещё с… — не поверила Мики. — Я стала им под самый конец войны, когда Сферам была нужна свежая кровь, свежий гнев — а я была полна гнева… — в голосе её неожиданно разлилась горечь. — Ты, думаю, не знаешь, но в те годы это было общеизвестно: дьяволы вероломно убили моего суженого, прошлого главнокомандующего. Я поклялась отомстить и сделала это, вернула его боль многократно… А в один удобный для себя момент Сферы решили, что мною движет лишь гнев, что нет рациональной причины желать истребления всех дьяволов… Какая глупость! Поэтому меня отослали тогда и отсылают сейчас. Ого… Слышать такое от блистательного архистратига, от той, на которой держался боевой дух и тактика ангелов, которой Сферы многое простили за это, было по меньшей мере странно. — Ты похожа на меня в молодости: я тоже была вспыльчивой, резкой, себе на уме и с собственными принципами. Потеряй ты дорогого ангела в этой войне, смогла бы, возможно, понять и меня. Хотя чего уж очевиднее необходимости уничтожить зло! Мики не знала, что ответить на такой внезапный порыв. Кэсседи же ответ был и вовсе не нужен. — Так как на этот раз меня лишили даже адъютантов, ближайшие звёзды я буду предоставлена самой себе в дальнем-дальнем поместье, без права даже приблизиться к Энжитауну. Пользуюсь случаем поговорить с кем-то откровенно. Звучало это так, будто и сама Мики будет где-нибудь далеко, а оттого и станет надёжным хранилищем любой тайны. Конечно, она не забыла о том, что ей всё ещё угрожает трибунал. — А я ведь могу передать ваши слова Сферам. — Сказанное не представляет ценности для Сфер, — Кэсседи её детская угроза даже повеселила. — Да и ты не будешь пытаться. Ты ведь не сообщила им о моём тайном приказе, хотя и могла. — Могу сообщить потом. Мда, и кого она собралась шантажировать? — У тебя, уверяю, найдутся занятия достойнее. — Достойно предстать перед трибуналом? — вспылила Мики. — Спасибо, я как раз хотела спросить, на какой день назначено слушание! Ох зря она это, зря… Но остановиться не получалось: загнанный вглубь страх рвался наружу. — Не переоценивай свою значимость, — Кэсседи раздражённо поморщилась. — Слушания не будет. Я не посчитала нужным беспокоить Сферы такой мелочью. Да им это и не важно сейчас: разбираются с твоим товарищем. — С кем? — Эспер. Вы учились вместе. Предателем, которого все искали, невольно оказался он сам. По глупости, страшной глупости решил написать родителям о своей службе, не скрываясь и не думая, что письмо могут перехватить. За это он предстанет перед трибуналом. — А я… Неужели она спасена? А Эспер… как же иронично и печально получилось. Вряд ли он сам себя простит за такую глупость. — Нет, ты не предстанешь. Но и не останешься в армии и не получишь должности в Сферах после перемирия, — в голосе генерала зазвенела сталь. — Отпустить врага для Стража недопустимо, ты проявила малодушие, а после поспособствовала отложению неразрешенного вопроса войны в тот момент, когда ангелы были в шаге от победы. Я была лучшего мнения о тебе. Но именно моей ошибкой было ждать от молодой девушки мудрости, когда даже высшие чины Сфер заключают позорное перемирие с дьяволами! Мики сжала зубы. Ох, сколько бы ей хотелось высказать! — И всё же… ты не попыталась утащить меня вместе с собой, — Кэсседи смягчилась. — Ты не рассказала Сферам о моём приказе. Поверь, ты действительно могла бы отомстить за свою подругу и отправить меня не в изгнание, а за решётку с позором. Поэтому я поговорила со своим знакомым в отделении Порядка. Официально ты переводишься к ним… На стол между ними лег приказ на гербовом свитке. Подписанный, с совсем свежим воском печати. — По причинам стойкой неспособности к участию в боевых действиях ввиду слабостей морального характера, жалости ко врагу и неумению сохранять хладнокровие, — зачитала Мики. — Что ж, это правда. Пусть и неприглядная. — Никаких наград тебе за такой позорный уход не светит, — подтвердила Кэсседи. — Но Страж Порядка из тебя выйдет, считаю, достойный. Ничего героического в их службе нет, но там твои качества оценят по заслугам. И примут даже с такой характеристикой. Её только что похвалили? И помогли? И кто, сама архистратиг, приказ которой она нарушила? — Не знаю, что сказать… — Ничего не говори. Лучше прояви себя достойнее, чем в армии. Кивнув, Кэсседи встала из-за стола и направилась к двери. — Архистратиг Кэсседи! Та вопросительно повернулась. — Спасибо. Ваши методы мне чужды, но цель у нас была одна: защитить Небеса. И я сделаю всё, чтобы следовать этому долгу на новом месте. — Отрадно слышать. Тепло улыбнувшись, Кэсседи покинула комнату. Внутри Мики поселилось стойкое чувство, что видятся они в последний раз.