Новый опыт Дульсины Линарес

      - Ты не представляешь, Леопольдина, как обрадовала меня твоя новость, - Дульсина волновалась и говорила с придыханием. - О, как бы я хотела сейчас оказаться там, в её палате, наедине с этим грязным отродьем... Мне жарко от одной мысли...       Леопольдина взяла двумя пальцами кусочек льда и принялась осторожно протирать им разгорячённое лицо вдовы. От жара кожи льдинка издавала тихий шипящий звук и быстро таяла, капли воды бежали по ресницам, носу, щекам, будто слёзы.       Сеньоре Линарес было приятно это ощущение.       - Что бы ты сделала с ней, Дульсина? - тихо спросила её экономка.       Вдова снова заговорила шумным шёпотом, часто дыша, и при каждом вдохе её грудь вздымалась, словно не хватало воздуха.       - Я бы помучила эту тварь... Припомнила бы ей всё...       Леопольдина плавно перевела остаток льдинки на шею Дульсины, поглаживая им ямку посередине, ключицы... Дульсина закрыла глаза и запрокинула голову назад, чувствуя, как капли тающего льда целыми потоками бесстыдно бегут с шеи в вырез тонкой сорочки. Она не могла и не хотела удерживать свои эмоции сейчас - реакция на возможные мучения Розы была такой бурной, что женщина словно горела огнём изнутри. Леопольдина обжигала шёпотом её ухо.       - Расскажи мне...       - Я сброшу её с кровати, - вдова облизнула пересохшие, горячие губы. - Я заставлю её валяться у меня в ногах...       Экономка взяла ещё одну льдинку.       - Позволь обтереть тебя... Ты горишь.       - Да, - едва слышно ответила Дульсина. Щёки её были красными от этой смеси эмоций - результата жажды мести, приступа жара и нахлынувшего сильного возбуждения.       Леопольдина развязала шнурки на сорочке вдовы и медленно одну за другой расстегнула маленькие белые пуговицы.       - Расскажи мне дальше, - тихо попросила она, загораясь сама. Новая льдинка погладила шею хозяйки, шипя и тая. Дульсина шумно вздохнула.       - Я схвачу её за волосы - вот так, крепко, - она сжала тонкие пальцы в кулак. - Я протру ей пол в её палате...       - Да... Правильно...       Леопольдина распахнула сорочку на теле вдовы. Руки почувствовали, каким горячим стало её тело. Медленно провела льдинкой между грудями по направлению к животу, оставляя мокрую дорожку. Дульсина снова прикрыла глаза и тихо ахнула. Ей хотелось больше этого ощущения холодных капель, прикосновения кончиков пальцев. Она желала, чтобы с неё сняли остатки одежды и успокоили этот сладкий, обволакивающий жар, мешающий дышать.       Лёд быстро таял на горячей коже. Леопольдина взяла ещё два кусочка - по одному в каждую руку - и медленно провела вокруг грудей сеньоры Линарес.       - А потом? - прошептала она, побуждая Дульсину дальше делиться фантазиями. Она видела, как это заводит хозяйку.       Дульсина судорожно глотнула.       - Она будет умолять... Но я не отпущу...       Экономка медленно провела льдинками по соскам молодой женщины, - они тут же отзывчиво напряглись. Дульсина сладко выгнулась. Лёд стремительно растаял, и кожа вдовы, и ткань сорочки уже были мокрыми от потёков воды. Но Дульсине не хотела, чтобы это прекращалось именно сейчас.       Леопольдина поняла свою хозяйку без слов, как и всегда. Неторопливо стянула с хозяйки тонкие, дорогие трусики. Дульсина поддалась, помогая, приподнимая бёдра.       Очередная льдинка отправилась в путешествие по подрагивающему животу вниз и задержалась внизу лобка, на входе в самую сильную жару. Растаяв, лёд холодно потёк между ног, доставляя Дульсине то, что она не ощущала никогда ранее. Ей уже было не до стеснения, не до правил - она раздвинула ноги, и Леопольдина, опустившись между ними, целовала её там, поглаживая ещё одной льдинкой, затем снова слизывая горячим языком холодную воду.       Дульсина застонала. Никто и никогда не раскрывал перед ней такого - этих ощущений, о которых не говорят вслух, но ради которых не жалко послать к чёрту весь мир. Вода текла, соединяясь с её собственной влагой, холодное смешивалось с горячим. От растаявших льдинок вокруг бёдер Дульсины на кровати увеличивались маленькие лужицы, и ей бесстыдно нравилось лежать в них - это было запретно и хотелось еще.       Леопольдина подняла голову. Возбуждённо дыша, она посмотрела мутным взглядом на раскрасневшееся лицо своей сеньоры.       - Говори, Дульсина... Говори со мной ещё.       Вдова дотянулась рукой до головы своей напарницы, переплела свои длинные пальцы с её густыми волосами.       - Я буду бить её по лицу с такой силой, что она пожалеет о том, что связалась со мной... - Дульсина задыхалась. - По пощёчине за каждый день моей жизни рядом с этой грязной дикаркой...       Леопольдина снова прильнула ртом между ног сеньоры Линарес, уходя языком глубже, настойчиво дразня.       Дульсина изгибалась от новых ощущений и крепче сжимала волосы экономки. Тяжело дыша, она продолжала шепотом:       - А потом я достану свой пистолет... И я заставлю её... Заставлю... Аааааа!.... Аааа!!! Лео! ЛЕО!..       Ощущения стали такими сильными, что Дульсина, кончая, закричала, не сдерживаясь. Леопольдина, чувствуя между ног хозяйки бешеную пульсацию, не останавливалась, продолжая движения языком. Дульсину трясло, словно от разряда током, она инстинктивно двигалась бёдрами навстречу Леопольдине, уже не крича, а судорожно всхлипывая от повторяющихся разрядов внутри, пока они постепенно совсем не закончились...       Возбуждённая, экономка целовала бёдра сеньоры, её живот, но не агрессивно, а медленно, чтобы дать вдове время собраться с силами после вспышки. Дульсина, всё ещё тяжело дыша, приподнялась на кровати и села, притянув Леопольдину к себе. Она сама прильнула губами к её рту, обхватив рукой затылок женщины, снова зарываясь пальцами в волосы. Старшая служанка горячо отвечала на поцелуй.       Дульсина отстранилась, улыбнулась, облизнув губы - она снова напомнила Леопольдине лисицу. Вдова распахнула красный пеньюар экономки, взяла в ладони большие, упругие груди. Погладила их, ощутила, как тёмные соски, и без того напряжённые, еще больше затвердели под ее пальцами. Леопольдина закрыла глаза и, сомкнув губы, простонала:       - Ммм...       Тонкие пальцы Дульсины скользнули в ведёрко, стоявшее на прикроватном столике. Нащупав льдинку, сеньора Линарес взяла её и поднесла к губам служанки. Та обхватила рукой запястье хозяйки и принялась медленно посасывать лёд. Дульсина наблюдала, как он, моментально превращаясь в воду, стекал по подбородку Леопольдины на грудь. Льдинка исчезла под тёплым ртом, и экономка обхватила губами пальцы Дульсины. Она втягивала их в рот, без стеснения прчмокивая и поглаживая внутри языком. Вдова слегка улыбалась, смотря на это немного свысока, подняв подбородок - ей это нравилось. Высвободив пальцы, Дульсина скользнула мокрой рукой в трусики Лео, нащупав мягкий и влажный вход, и без лишних прелюдий запустила пальцы внутрь.       Леопольдина снова издала тихий стон. Жест был резким, грубоватым, и экономка сделала вид, что хочет вырваться, но это было лишь затем, чтобы вдова намеренно не отпускала её. Так и произошло: Дульсина снова ухватила женщину за волосы и крепко намотала на запястье густую тёмную прядь.       - Нет... Не уйдёшь...       Леопольдину возбуждала эта несгибаемая властность Дульсины Линарес - даже после самых неоднозначных ситуаций она снова становилась собой.       - Пожалуйста... Двигайся, - попросила Леопольдина тихо.       Пальцы Линарес проникли ещё глубже, и Дульсина ритмично, резко задвигала ими: вперёд и назад, не останавливаясь. Она не старалась сделать больно намеренно и была аккуратна с ногтями, но ей хотелось действовать именно так: активно, властно, доминирующе.       Леопольдина чувствовала, что долго не выдержит. Сквозь тяжёлое дыхание она с трудом прошептала:       - Сделай со мной... как с дикаркой...       Дульсина понимала, что конец близок, и прильнула к пухлым губам экономки, впиваясь в них зубами, яростно кусая, одной рукой продолжая свои резкие движения, а другой крепко держа волосы своей партнёрши...       Леопольдина напряглась, задрожала и крепко обняла Дульсину. Она схватила её за волосы, выкрикивала её имя, в то время как движения Линарес становились всё более медленными и редкими...       Наконец Леопольдина ослабела, и женщины, отпустив друг друга, упали на постель, восстанавливая дыхание.       Так вышло, что череда тревожных событий последних дней привела к тому, что у обеих появился большой секрет и неожиданный новый опыт в их тридцать два.