Новый опыт Дульсины Линарес

      Экономка приподняла сзади светло-каштановые волосы Дульсины, отросшие в пышное длинное каре, чтобы высвободить их из-под платья. Как бы невзначай прикоснулась пальцами к коже на голой спине, затем, осмелев, погладила. Линарес молчала. Леопольдина прижалась губами к тонкой шее.        Вдова прикрыла глаза.       - Ну что ты делаешь.       - Дульсина...       - Ты же знаешь, что я не сдержусь. А ведь может войти Рикардо.       - Моя Дульсина...       Линарес шумно выдохнула, повернулась к женщине. Посмотрела в жгуче-темные глаза Леопольдины.       - Знаешь, когда я была в тюрьме, некоторые попытались сделать меня своей. Я никому не позволила.       - Я знаю, - экономка не отвела взгляда, прожигая искусно подведенные глаза Дульсины. Она приблизилась к губам своей госпожи, и те призывно раскрылись навстречу. Обе целовались жадно и долго, как будто никак не могли насытиться. Нет, это не было нежностью или поцелуями любви. Скорее, это была минута той страсти, когда слаще всего именно то, что считалось запретным или рискованным. По крайней мере, так чувствовала Дульсина.       Линарес прикоснулась к вырезу своего платья, немного оправляя его. Рука непроизвольно погладила грудь. Леопольдина накрыла ее руку своей.       - Платье очень красивое, - хрипло прошептала домоуправительница.       Дульсина улыбнулась, глядя на ее полные губы, провела по ним большим пальцем с длинным наманикюренным ногтем. Затем повернулась спиной.       - Ну застёгивай же, Леопольдина, - мягко произнесла она.       Экономка подчинилась. Платье сидело свободно и очень шло Дульсине, несмотря на то, что она больше любила приталенную одежду. Тёмно-красный оттенок прекрасно гармонировал с рыжеватым цветом волос и макияжем. Тонкую шею украшал неизменный золотой медальон. Линарес выглядела безупречно.       - Можно подавать ужин, Леопольдина. Скажи братьям, чтобы спустились в столовую.       - Сию минуту, сеньора, - она намеренно подчеркнула голосом это обращение.       Служанка направилась к выходу, но вдруг обернулась.       - Ах, да. Дикарку еще не собираются выписывать, у нее угроза выкидыша и необходим полный покой.       Дульсина задумчиво провела расчёской по волосам. "Я тебе устрою такой покой, Роза Гарсиа, что ты всю жизнь будешь помнить Дульсину Линарес."       За ужином Рикардо предложил рассказать Рохелио об интересном положении сестры. Дульсина была не против - такие вещи не скрыть от семьи, с которой живёшь под одной крышей.       - Вот только как отреагирует на эту новость Кандида? - покачал головой Рохелио.       Рикардо вздохнул:       - Хочется верить, что монахини помогут ей прийти в себя и забыть о мести.       Дульсина сжала губы:       - Пусть только попробует притронуться ко мне. К тому же...       Она вдруг замолчала, помрачнев.       - Что такое, Дульсина? - забеспокоился Рохелио.       - Нас всё равно выставляют из собственного дома, поэтому членам семьи Линарес придется жить отдельно друг от друга, - она спрятала лицо в ладони и покачала головой. - Какой абсурд, до сих пор не могу в это поверить.       - Когда будет возможность, я спрошу Розу о том, когда нам собирать вещи...       Дульсина встала из-за стола и нервно зашагала по столовой, размахивая руками.       - Снова зависеть от Розы Гарсиа! Что за злой рок навис над нашей семьёй! Будь проклят тот день, когда... когда...       Внезапно слова рассыпались бессмысленными звуками, отказываясь повиноваться. Дульсина почувствовала, как словно тисками стянуло низ живота, а перед глазами всё закружилось, словно на аттракционе в парке. Женщина инстинктивно прижала к животу ладони и, зажмурившись, застонала. Боль лишила ее сил, и Линарес почувствовала, что падает на пол.       - Сеньора Дульсина! - Леопольдина подлетела первой и, взволнованная, опустилась на колени рядом с хозяйкой, приподнимая ее за плечи. - Сеньоры, она без сознания!       - Леопольдина, позвони доктору Валадесу! - приказал Рикардо. - Я отнесу сестру на диван.       Он подхватил Дульсину на руки и понёс в гостиную. Следом пошел и Рохелио - после произошедшего есть совсем не хотелось.       Доктор приехал довольно быстро. Дульсина уже пришла в себя, но братья не позволяли ей вставать. Осмотрев, врач успокоил Линаресов: ребёнок жив. Но угроза выкидыша существует, поэтому сеньоре необходимо ненадолго лечь в больницу на сохранение.       Когда Дульсина осталась наедине с братом, она дала волю эмоциям.       - Я не хочу уезжать из этого дома, Рикардо, - проговорила она со слезами в голосе. - Он для меня важнее всего. Я могу больше не вернуться сюда.       Младший Линарес развел руками.       - Тебе нужно позаботиться о своем здоровье, сестра. Это самое важное.       Она отвернулась, по своей привычке устремив взгляд в сторону от собеседника.       - Самое важное для меня - дом. Я хочу жить здесь, родить здесь и умереть тоже здесь.