Новый опыт Дульсины Линарес

      - Поздравляю, дорогая Дульсина! Ты прекрасно выглядишь. Желаю тебе счастья - за всех нас, кто его не обрёл. За меня, Леонелу, Кандиду...       Ванесса поцеловала невесту в обе щеки.       - Ну что ты, дорогая, - ободряюще улыбнулась ей Дульсина. - Твоё счастье ещё впереди, ведь ты молода и красива.       Гости поздравляли молодожёнов, подходя по очереди. Все сливки столичного общества, а также журналисты из разных изданий присутствовали здесь сегодня - обе семьи были слишком знатными и известными, чтобы такое событие прошло незамеченным.       На невесте было струящееся платье-костюм кремового цвета - вдове не пристало выходить замуж снова в белом. Наряд свободного покроя позволял угадать линию узких женственных плеч и стройной фигуры, но не привлекал особого внимания к уже довольно внушительному животу. Светло- каштановые волосы вместо привычного каре были красиво убраны вверх и открывали шею, на которой красовался любимый золотой медальон. Жених был элегантен: нежно-бежевый свадебный костюм, сшитый на заказ из дорогого материала, идеально сидел на высоком худощавом мужчине.       Этим вечером в роскошный особняк одного из богатейших архитекторов страны вошла новая хозяйка.       Дульсина Линарес де Морено. ...       С того дня, как Густаво сделал ей предложение, прошло чуть больше месяца. За это время Дульсина бывала в его доме в качестве гостьи, привыкала: жить ей теперь предстоит здесь. Ей нравилось, хотя она и не воспринимала эти стены родными. Новые слуги, хмурая пожилая женщина-мажордом с неподходящим ей именем Вирхиния. Это были непривычные, чужие люди, видя которых, Дульсина часто вспоминала о Леопольдине. Также она думала над словами бывшей подруги о том, что она, Дульсина Линарес, продаёт себя за деньги.       Они пережили вместе много личных моментов, основой которых было доверие. И этот важный элемент, на котором всё держалось, исчез в одно мгновение - в тот день, когда сестра Кандида раскрыла ей глаза.       Дульсине было больно. Так же, как после новости об измене Федерико, как после информации о его воровстве. Все видели её жёсткой и непримиримой, и лишь с теми, кого она по-настоящему любила, Дульсина показывала истинную себя: ласковую, уступчивую, лояльную, готовую сделать что-то приятное для любимого человека. И Федерико, и Леопольдине она раскрылась. И теперь очень жалела об этом, потому что ошибочное доверие оставило сильные рубцы на ее одинокой душе. И эти раны никак не хотели зарастать.       Так даже лучше. Боль не даст ей обмануться снова, будет всегда напоминать о прошлом.       Сейчас, наверное, Леопольдина уже нашла новую работу. Вот и славно - пусть их пути разойдутся. ...       Условия, которые предложил Густаво, женщину устраивали. Супружеских отношений между ними не будет, если Дульсина сама не посчитает себя готовой к этому. Он хорошо её понимал - иногда лучше, чем она сама, - порой это её даже пугало. Он прямо сказал, что их союз основан не на страсти и романтической любви, а на той стадии отношений, когда видишь и принимаешь друг друга такими, какие есть. К тому же Морено не скрывал, что восхищается стойким, сильным характером Дульсины.       Будущее интересовало новоиспеченную сеньору Морено только с одной стороны. Она не оставляла цель вернуть особняк Линаресов в собственность и снова приумножить состояние, которое ускользнуло по её вине.       О ребёнке Дульсина думала лишь с практической стороны: пора обустраивать детскую, покупать кроватку, вещи для малыша. Радужным мечтам о том, как будет выглядеть ребёнок, как она будет его нянчить, в голове и в сердце Линарес де Морено места не было. ...       Никакой новой работы у Леопольдины не наблюдалось. Она не делала попыток поиска: не хватало духа и воли. Ее словно подменили тряпичной куклой, выключили, выпотрошили и бросили на пыльный тротуар. Женщина по-прежнему чувствовала, что находится на дне пропасти, в которую упала по собственной вине. В её душе поселилась апатия ко всему: к жизни, еде, работе.       Лучшим другом стал алкоголь. Женщина часто, пошатываясь и прихлёбывая из бутылки, спрятанной в бумажном пакете, прогуливалась мимо особняков в районе, где жили Линаресы. Никто из них, наверное, не поверил бы, что до такого состояния может опуститься вышколенная, внимательная, педантичная, безупречно выглядящая домоуправительница Леопольдина.       Бывшая экономка почувствовала, что туфли стёрли ноги. Она остановилась у чьего-то большого дома, огороженного высоким чёрным забором. Голод и алкоголь лишили Леопольдину последних сил, и она опустилась на бордюр.       - Сеньора, вам плохо? Что с вами? - донёсся до неё мужской хрипловатый голос.       Она подняла голову. Мутным взором увидела, как пожилой мужчина наклонился над ней. Его лицо показалось ей знакомым.       - Леопольдина?! - он узнал её первым. - Леопольдина, это я, Себастьян! - он заметил на асфальте пакет с бутылкой внутри. - Ты что, выпила?       Женщина молчала.       Садовник вздохнул, поставил на землю сумку с продуктами и присел рядом с экономкой на бордюр.       - Рассказывай, что произошло. Может быть, я смогу тебе помочь.       Леопольдина снова опустила взор на тротуар. Густые тёмные волосы частично завесили лицо, но Себастьян услышал, как Леопольдина всхлипывает.       Он по-отечески приобнял женщину за плечи.       - Ну что ты... Хоть мы уже и не работаем вместе, но ведь столько лет знаем друг друга. Скажи мне - может быть, что-то случилось с Линаресами? Я ведь о них давно ничего не слышал, кроме объявления в газете о помолвке и скорой свадьбе сеньоры Дульсины.       - Вчера, - промямлила Леопольдина.       - Что вчера?       - Вчера она... вышла замуж. А месяц назад... она меня выгнала, - Леопольдина всхлипнула, утирая пьяные слёзы.       - Дульсина? - удивился Себастьян. - Но она очень ценила тебя. Что же произошло?       - Я сама виновата, - Леопольдина вдруг разрыдалась, опустив голову на колени. - Я обидела её... Я обидела мою Дульсину...       Себастьян удивился. Ему ничего не оставалось, как сочувственно обнимать бывшую коллегу, успокаивая ее по своей душевной доброте.       - Ну и дела-а, - произнёс он, снова вздыхая.       Немного осушив свои слёзы, Леопольдина с трудом встала на ноги.       - Ты куда? - поднялся следом садовник. - Пойдём, я провожу тебя к нам на кухню, напою крепким кофе.       - Нет... Мне нужно... идти, - заплетающимся языком выговорила экономка. - Никого не хочу видеть... Никого...       Она поспешно зашагала вдоль забора по улице, шатаясь на слабых ногах. Вывернула на проезжую часть, намереваясь перейти на противоположную сторону.       Серый автомобиль, ехавший на полной скорости, едва успел остановиться. Тормоза завизжали. Перепуганный Себастьян бросил свою сумку и, прихрамывая, побежал к месту аварии.       - Скорую! Вызовите скорую! - кричали водитель и двое случайных прохожих. Себастьян поспешил обратно, в особняк Мендисабалей, только оттуда он мог вызвать медицинскую помощь. Затем садовник вернулся на место происшествия - он не мог бросить бывшую коллегу одну после несчастного случая.       Леопольдина была жива. Кровь струилась по лицу, перемешиваясь со слезами, от раны на голове слиплись волосы.       Себастьян держал лежащую женщину за руку.       - Потерпи, сейчас приедут врачи.       Слышала ли она его, мужчина не знал. Но она была в сознании, а губы шептали одно и то же.       - Дульсина...