Новый опыт Дульсины Линарес

      - Рохелио женится! Да что за братья у меня такие! - Дульсина снова нервно зашагала по фойе. - Рикардо женился на дикарке назло, и слишком много крови она мне попортила. Но Рохелио... любовь у него, понимаете ли! - она в ярости вытаращила глаза и всплеснула руками. - Теперь ещё одну дикарку приведут жить в мой дом! Не позволю!       - Вам чем-нибудь помочь, сеньора Дульсина? - учтиво поинтересовалась Вирхиния.       Женщина повернулась к ней, немного успокоившись от ее голоса.       - Да ничем здесь не помочь, просто мои братья сошли с ума. Невесты из трущоб - подумать только! - Дульсина обречённо махнула рукой.       - Вы примете приглашение? - спросила экономка.       - Нет, я не собираюсь присутствовать на этом фарсе. Тем более не выражаю желания развлекаться, когда решается вопрос о жизни моего мужа.       Вирхиния вздохнула.       - Нам остаётся только ждать... ...       Это невыносимое состояние - когда происходит что-то, выходящее из ряда вон - ты не можешь найти себе места и занятия, даже не знаешь, куда девать руки, а аппетит совсем пропадает.       Есть Дульсине не хотелось, несмотря на то, что она сегодня только лишь завтракала, и то рано утром. Ребенок по-прежнему ворочался, - Линарес де Морено уже начала сомневаться, в порядке ли он.       Вот уже вернулся шофёр - проводил шефа на самолёт. После этого Дульсине стало ещё тяжелее: время тянулось медленно и бесполезно.       Раньше у нее была семья. Несмотря на разные характеры, братья и сестры всегда делились своими успехами, неудачами и планами на будущее. Даже тогда, когда в дом пришли серьёзные ссоры, у Линаресов ещё сильнее кипели страсти, общение и пристальное внимание к жизни друг друга переваливало за край.       Дульсине вдруг невыносимо захотелось домой - туда, где она так давно не была.       -Вирхиния! - позвала она.       Экономка подошла к ней.       - Слушаю, сеньора.       - Скажите водителю, что я еду в дом Линаресов. Скорее всего, я останусь там до завтра. После новостей от Густаво мне тяжело находиться здесь.       - Да, сеньора, - невозмутимо ответила пожилая служанка и пошла предупредить шофёра о том, что снова предстоит выезд. ...       - Дульсина? Давно тебя здесь не было! - поприветствовал ее Рохелио.       Он попытался поцеловать сестру в щеку, но она мягко отстранила его ладонью.       - Я получила твое приглашение. Значит, ты все-таки женишься на этой...       - Мою невесту зовут Эрлинда.       Дульсина скрестила руки на груди. Подбородок и брови надменно приподнялись.       - Теперь и ты приведешь невесту из трущобы в дом Линаресов. В дом нашего отца.       Рохелио посмотрел на сестру взглядом, полным решимости.       - Дульсина, я не Рикардо. Я не позволю испортить жизнь моей будущей жене. К тому же этот дом больше нам не принадлежит, и я не могу никого сюда приводить. Даже если бы и принадлежал... - он вдруг замолчал. Все равно неловко было говорить сестре, что они не хотят жить здесь из-за её возможных нападок.       - И где же вы собираетесь жить, в бедном квартале? - усмехнулась Дульсина.       - У нас с Рикардо есть ранчо. Я и Эрлинда будем жить там. Дульсина, тебя так взволновало приглашение на свадьбу, что ты приехала поговорить об этом? - он строго посмотрел на сестру сквозь очки.       - Нет, брат. Скажи, Кандида дома?       - Она в гостиной, читает. Пойдем к ней. Тем более тебе лучше присесть, наверное, тяжело долго стоять на ногах. Когда тебе рожать?       Он взял её под руку, провожая в гостиную.       - На днях.       - Густаво отпустил тебя сюда на таком сроке? - первое, что сказала Кандида, увидев сестру. Она слышала её последние слова.       - Густаво... - Дульсина опустила голову и присела на диван, поддерживая живот. - Кандида, Рохелио, Густаво умирает.       - Как?! - ахнула старшая сестра. Её широко распахнутые светлые глаза, не мигая, смотрели на Дульсину. Потрясенный, Рохелио присел на пол около сестёр.       - Густаво скрывал от меня, что смертельно болен. И сегодня он улетел в Соединённые Штаты на обследование, хотя надежда очень мала... Я не хочу оставаться в тех стенах одна.       - Боже... - шептала Кандида.       - Конечно, Дульсина, сегодня тебе легче будет здесь. Но имей в виду, слуг у нас по-прежнему не хватает.       Мне все равно, - мрачно произнесла женщина. - Зато слишком много неприятных новостей. А где Рикардо?       - У Розы, - ответила Кандида. - Он каждый день навещает её и Луиса Мигеля, а ночует в своей съемной квартире.       - Луис Мигель? Это еще кто? - равнодушно спросила Дульсина.       - Сын Рикардо и Розы, наш племянник.       Линарес де Роблес де Морено недовольно поморщилась.       - Племянник из трущобы? Ну-ну. Наследничек. Не получит он мой дом, никогда не получит!       Она встала, Рохелио поднялся вслед за ней.       - Дульсина, хватит! Или мне напомнить, кто переписал наш дом на Федерико Роблеса?       - Замолчи! - она отвернулась, но продолжала гордо держать голову - привычка.       - Тогда тоже, будь добра, воздержись от язвительных комментариев. Мы с Кандидой понимаем, что ты переживаешь печальную новость, тем более это тяжело в твоём нынешнем положении. Ты наша сестра, и мы не отвернемся от тебя. Но прошу, хватит перегибать палку.       Дульсина повернулась и направилась в фойе.       - Я поднимусь в свою комнату. Не хочу никого видеть.       - Но Дульсина! - попыталась вставить слово Кандида. Однако средняя сестра уже направилась к лифту, чтобы подняться на второй этаж.       Когда Дульсина вошла к себе, у неё возникло ощущение, что она никуда отсюда не выезжала. Месяцы замужней жизни вдруг показались ей сном, который развеялся, стоило только проснуться. В комнате все было по-прежнему: застеленная кровать с распятием над ней, низкий комод, милые безделушки на подзеркальнике, гардеробная, её детский портрет на стене... Не было только букета белых цветов, которые раньше выращивал для неё Себастьян, а в комнату ежедневно приносила Леопольдина и ставила в вазу на столике у окна.       Теперь у Линаресов вообще нет ни мажордома, ни садовника. Ее братья практически покинули этот дом, да и она, Дульсина, уже живёт в другом месте... Лишь сестра Кандида по-прежнему ходит здесь мрачной тенью, олицетворяя собой все неприятные моменты, которые происходили в этих стенах в последние годы.       Дульсина подошла к изголовью кровати, взяла с тумбочки ключ и заперла дверь изнутри. Ей действительно хотелось спрятаться от всего мира, отгородиться от людей, которые никак не хотели понять её мотивов и принять её сторону.       Ребенок снова завертелся в животе.       - И ты туда же? - устало вздохнула Линарес, положив руку на живот. - Спишь ты когда-нибудь или нет?       Женщина открыла ящик комода и достала ночную рубашку. Как хорошо, что она оставила здесь часть вещей на случай своего возвращения. Заглянула в ванную комнату, затем медленно переоделась. Приятно снова лечь в свою кровать - давно она не спала здесь.       Внезапно резкая боль согнула Дульсину пополам - словно её пронзили копьём, и оно прошло насквозь через живот и поясницу. Перехватило дыхание. Собрав последние силы, Линарес вскарабкалась на кровать и подползла к подушке - чтобы только не упасть на пол.       Холод сковал сердце вместе с новым приступом тянущей боли. Ведь это должно происходить совсем не так. Должен быть роддом, врачи... А сейчас она не может даже позвать на помощь, не в силах дотянуться до телефона, чтобы вызвать скорую.       Хотя, возможно, это ложные схватки. Такое тоже бывает - она читала. Сейчас нужно подождать: боль утихнет - и она откроет дверь, позовет Рохелио или Кандиду.       Тепло и обильно потекла влага между ног - отошли воды.       - Нет, - шептала Дульсина. - Только не это...       Кричать и даже говорить обычным голосом не было сил. Никто не придет. Она снова совершенно одна. Сообщила, что никого не хочет видеть, и закрылась на ключ.       Ни брату, ни сестре, ни слугам и в голову не придет стучаться к ней в вечернее время. Все знают, что она ложится рано. Минуты тянулись невероятно медленно, и Дульсине оставалось только терпеть эти приступы боли, желая поскорее умереть.       Умереть в доме Линаресов - как она и мечтала.