Новый опыт Дульсины Линарес

      Такой сильной боли Дульсина не испытывала никогда. Она предпочла бы еще десять раз подраться с Тигрицей и снова отсидеть сутки в карцере... или даже упасть с лестницы вместо Кандиды. Но то, что происходило сейчас, было невыносимо.       Ей казалось, что тело, словно стеклянный сосуд, лопается на тысячу кусков, которые разлетаются вокруг. Дышать было тяжело, потому что мешали сильнейшие спазмы внизу живота. Она не знала, как правильно дышать и не представляла, что нужно делать. Эта женщина, повзрослевшая в богатой семье, привыкшая к лучшему сервису, была уверена, что, если ей и придется рожать ребенка, то в лучшей клинике столицы.       Иногда боль отступала - совсем чуть-чуть, на секунды - но этого времени Дульсине не хватало, чтобы даже дотянуться до звонка, которым вызывают прислугу. Слабость не давала приподняться, и Линарес оставалось только ворочаться на мокром одеяле, чтобы найти положение, в котором было бы не так больно дышать.       Прошел час, полный мучений и беспомощности - ей казалось, что он тянулся долго, как целая ночь. Все это время она пыталась кричать, но от слабости могла издавать только тихие стоны. Несомненно, в своё время их бы услышала чуткая Леопольдина, так любящая подслушивать у дверей хозяев. Но и то в другое время суток.       Сейчас наверняка все уже легли спать: и брат, и сестра. Вот слуги - те ложатся позднее. Может, в соседнюю комнату поднимется Селия - приготовить постель для Кандиды?       Дульсина собрала последние силы и протянула руку к прикроватной тумбочке - если она опрокинет ее, шум точно кто-нибудь услышит.       Сил не хватило. Женщине удалось лишь смахнуть с тумбочки настольную лампу и маленькое фарфоровое блюдце, в которое она перед сном складывала свои украшения.       За этим действием последовал новый приступ боли - такой сильный, что выступили слезы, и Дульсина наконец смогла простонать немного громче. Это отняло у неё последний ресурс. Теряя сознание, Линарес услышала - или ей показалось - что за дверью её кто-то позвал. Но глаза закрылись сами собой.       Боль победила. ...       Селия и вправду услышала слабый шум за стеной. Заметила его и Кандида.       - Опять Дульсина психует. Она редко бывает всем довольна, - пожала плечами старшая сестра.       Селия покачала головой.       - Сеньорита Кандида, а мне кажется, что-то случилось. Может, стоит проверить?       - Думаешь? - Кандида накинула пеньюар на ночную сорочку и вышла в коридор. Именно тогда она и услышала слабый стон сестры.       - Дульсина! - позвала женщина, постучавшись. Толкнула дверь - она была заперта. - Дульсина, открой! С тобой все в порядке? - она снова постучала ладонью по двери.       Ответа не последовало. Торопливыми шагами Кандида вернулась в свою комнату.       - Селия, позови Рохелио. Надеюсь, он ещё не уснул. А я поищу запасной ключ от комнаты Дульсины.       Несколько минут спустя брат с сестрой уже открывали комнату. Того, что предстало их взорам, не выдержало бы даже равнодушное сердце.       Дульсина, бледная как простыня, лежала без сознания поверх своего одеяла. Ноги были сомкнуты, но в глаза вошедшим бросилось большое пятно крови на постели около бёдер женщины, также тёмно-красным был испачкан и низ её белой ночной сорочки.       - Дульсина! - Рохелио бросился к сестре. Он увидел её закрытые глаза, побелевшее лицо, на котором блестели свежие ручейки слёз, взял безжизненную тонкую руку в свою. - Пульс есть, но слабый.       Селия расплакалась при виде несчастной хозяйки - горько, искренне. Несмотря на деспотичный нрав Дульсины, таких мучений набожная служанка не желала никому. Кандиду пробирала дрожь при виде крови на постели сестры.       - Я вызову врачей, Рохелио! И ещё позвоню Рикардо! - старшая сестра бросилась к телефону, стоявшему тут же на столике у окна. Пока она разговаривала, брат пытался привести Дульсину в чувство. Он не умел это делать, боялся навредить, поэтому легонько тормошил за плечо и звал сестру по имени.       Слабо зашевелились пересохшие губы. Селия торопливо наполнила стакан водой из графина и осторожно поднесла к губам хозяйки.       - Дульсина, выпей воды, - попросил Рохелио. Он аккуратно приподнял её голову, и она попыталась сделать глоток. Зубы стучали о край стакана, сама Дульсина дрожала всем телом.       Снова низ живота пронзила боль. Женщина откинулась обратно на подушку и застонала. Кандида, уже позвонившая в больницу и Рикардо, подбежала к сестре.       - Может быть, уже нужно тужиться? Но у неё не хватает сил. Она не может родить...       - Да, я вижу, - смутился Рохелио, стараясь не смотреть на кровь. Замкнутый, никогда не имевший интимной близости с женщиной, он чувствовал себя не в своей тарелке, но оставить сестру в таком состоянии не мог.       Наконец с губ Дульсины сорвался слабый шепот.       - Что... видишь?... Я умираю. Все довольны?..       Он опустил голову, пряча лицо, а за стёклами очков - повлажневшие глаза.       - Все будет хорошо, Дульсина. Ты не умрёшь. Кандида уже вызвала врача.       Средняя из Линаресов тяжело и судорожно дышала. Снова приступ - и по щеке пробежала слеза.       - Тужься! - крикнула Кандида.       - Не могу...       Дульсина хотела пошевелиться, но от мучительных ощущений слабо закричала, затем простонала дрожащим голосом:       - Леопольдина!       Услышав это, Селия не выдержала и, заливаясь слезами, убежала прочь.       - Леопольдины нет, сестра. Ты забыла. К тебе уже едет врач. Держись, скоро всё закончится.       - Я не могу... Уходите...       - Я здесь, сестра. Я с тобой, - бормотал Рохелио. - Сейчас приедет Рикардо.       - Нет... Вы... Бросаете дом... Уезжаете... Аааа!!! - лицо Дульсины снова исказила гримаса боли, и она в очередной раз потеряла сознание. ...       Телефон в квартире Леопольдины звонил редко. Она сняла трубку.       - Слушаю!       - Сеньорита Леопольдина! - донесся до неё взволнованный голос Селии. - Это я, Селия, из дома Линаресов! В записной книжке есть ваш телефон...       - Я тебя узнала, - ответила Леопольдина. - Зачем ты мне звонишь?       - Ах, сеньорита Леопольдина, я не могла не сообщить вам... Какое горе...       Леопольдина нахмурила брови. В душу закралась тревога - все-таки экономка несколько лет работала у Линаресов.       - Что случилось?       Селия всхлипывала в трубку.       - Говори же! - одернула её Леопольдина.       - Сеньора Дульсина умирает!       Сердце резко подскочило куда-то к горлу и, казалось, перестало биться. Шумно застучало в висках.       - Что... - женщина усилием воли постаралась вернуть себе способность говорить. - Где она?       - У нас... У Линаресов. Она вас звала, - Селия снова заплакала.       Не дожидаясь конца разговора, Леопольдина бросила трубку. Дрожащей рукой сама набрала номер - вызов такси. ...       - Что скажете, доктор? - Кандида с надеждой глядела на Валадеса. В комнате уже находилась медицинская бригада из трёх человек. Врач скорбно покачал головой.       - Сеньора Дульсина не может разродиться. Скорее всего, ребенок находится в неправильном положении. К тому же всё началось преждевременно, ей оставалось ходить ещё около недели. Она не торопилась узнать о правильном дыхании, подготовиться к родам... Сейчас она настолько слаба от боли, что не помогает ребенку... Они оба рискуют жизнью.       - Что же делать? Нужно везти её в больницу? - спросил Рохелио.       - Это было бы лучшим вариантом. Тогда бы сеньоре помогло экстренное кесарево сечение. Но в таком состоянии сеньору Дульсину передвигать опасно - это может стоить ей жизни.       В открытую дверь комнаты вошёл Рикардо.       - Как она? - он обвел взглядом людей. Затем увидел бледную Дульсину, лежащую без сознания, и кровь на постели.       Рикардо замер.       - Сестра...       У него пересохло в горле. Видеть властную Дульсину в таком положении было выше его сил. Он мысленно понадеялся, что сама сестра не знает о своём кровотечении - не хотелось бы, чтобы она испугалась. Сколько бы зла не совершила Дульсина, всё же она заботилась о них с братом после смерти матери. Родная кровь, сестра по отцу. Рикардо сжал кулаки.       - Доктор Валадес, вы можете спасти её?       Врач в это время осторожно массировал живот женщины особым образом, побуждая ребенка изменить положение. Медсестра меняла капельницу. Валадес вздохнул.       - Я приложу все усилия. Но сеньора сама должна помочь. Сеньор Рикардо, сеньор Рохелио, надеюсь, вы понимаете, что сейчас вам в этой комнате нельзя находиться. Я прошу вас выйти, сеньоры.       За дверью послышались приближающиеся торопливые шаги. Леопольдина вбежала в комнату. Все взгляды устремились на неожиданную гостью, но она не замечала никого, кроме той женщины, что лежала на кровати.       - Дульсина!!!       Экономка подбежала к ней, решительно присела в изголовье, не спрашивая ни у кого разрешения, и обняла бледную обессиленную хозяйку, прислонив её затылок к своей груди.       Ресницы дрогнули, роженица открыла глаза.       - Дульсина! - Леопольдина плакала в голос, перемежая слова со всхлипываниями. - Не умирай, только не умирай, держись! Ты самая сильная, ты сможешь!       Линарес судорожно сглотнула. Во рту пересохло.       - Леопольдина?.. Это ты?..       - Да, я с тобой, Дульсина, я здесь. Ты не одна, - Лео мерно гладила женщину по голове.       Дульсина подняла слабую руку, и Леопольдина тут же взяла её в свою.       - Держи меня за руку, Дульсина. Возьми мои силы, если нужно. Жми мою руку, кричи, но тужься, умоляю тебя! Так надо!       - Больно... Леопольдина... - дыхание Линарес сбивалось. - Тяжело... Пусть они все уйдут! Мне так больно, Леопольдина...       Бывшая домоуправительница оглядела присутствующих взглядом, полным слез.       - Умоляю вас, сеньоры, попросите слуг принести чашку тёплой воды и полотенце. Сеньоре Дульсине нужно обтереть лицо, ей станет легче дышать.       Сеньоры, пожалуйста, выйдите из комнаты, - повторил доктор Валадес, - не стоит сеньоре Дульсине рожать на глазах у всех родственников.       Рикардо и Рохелио встали и молча покинули комнату.       - Я пойду за водой, - проговорила Кандида, тоже выходя.       Теперь, когда родственников не было рядом, Дульсина дала волю эмоциям. Она открыто заплакала от боли, крепко сжимая руку Леопольдины. Даже борясь за жизнь, она не хотела показывать слабость перед братьями и сестрой.       - Лео... Я умираю... Это мое наказание. Я убийца...       - Ты просто восстанавливала справедливость. Тужься.       - Я издевалась над дикаркой и командовала братьями, - Дульсина сжимала руку женщины с каждой новой схваткой.       - Правильно делала, - шептала Леопольдина, поглаживая её живот и слегка нажимая. - Ты защищала семейные ценности. Да ты самая лучшая на всем свете.       - Это из-за меня упала Кандида... Но я её не толкала... Клянусь...       Слезы бежали по лицу, стекая на шею. Голова металась на подушке от нестерпимой боли.       Старшая сестра как раз возвращалась в комнату с небольшой чашкой воды. Она слышала эти слова.       - Дульсина. Не вспоминай. Всё уже в прошлом.       Леопольдина смочила в воде полотенце и принялась медленно обтирать лицо и шею средней сестры Линарес.       - А меня ты еще можешь наказать за козни, так что не прощай меня, - шепнула Леопольдина тихо. - Тебе рано умирать. Отомсти всем, кто разозлил тебя. Тужься!       Дульсина собрала силы, как могла, и громко застонала. Доктор уже приготовил щипцы - на экстренный случай.       - Хорошо, Дульсина, - подбодрила её Леопольдина. - Слушай мой голос и тужься. Сейчас нельзя умирать. Дикарка забрала твой дом. Тебе нужно вернуть его назад. Ты должна восстановить справедливость! Тужься! Молодец!       Врач в это время подсказывал Дульсине, как дышать. С каждой её потугой он одобрительно кивал, подбадривая.       - Сеньора Дульсина, ещё немного! Сейчас ребенок лежит как нужно, головкой.       Леопольдина снова погладила Дульсину по волосам.       - Давай, дорогая, покажи здесь всем, чего стоит Дульсина Линарес! Разнеси эти роды к чертовой матери, а потом уничтожь и дикарку!!! Я с тобой! Тужься, моя Дульсина! Так сильно, как только сможешь!!! Я буду рядом.       Линарес сжала руку Леопольдины так, что побледнели пальцы. Громко, пронзительно закричала от боли - снова побежали слезы из сомкнутых глаз. Приложила все свои усилия... и почувствовала, что больше не может ни видеть, ни двигаться, ни даже нормально дышать. Бело-серый туман заволок все пространство вокруг, скрывая из виду врача, интерьер комнаты, лампы на потолке...       Последнее, что услышала Дульсина, был детский плач, а затем голос Леопольдины, которая звала её по имени и просила очнуться.       ...Но она не смогла.       Глаза Дульсины Линарес де Роблес де Морено сомкнулись, бледные безжизненные губы остались приоткрытыми.       И даже в этот момент она держала руку Леопольдины в своей.