Новый опыт Дульсины Линарес

      Ей было всего пять лет, когда умерла её мать. Маленькая девочка упорно выясняла причину, почему мама вдруг внезапно заболела, а потом и вовсе "стала ангелом", как выразился папа. Ребёнка не устраивали сказки - важно было докопаться до сути.       Старшая сестра, которой было почти восемь, догадалась об этой правде. Но у неё не хватало духа рассказать маленькому ребенку о том, что их мать носила под сердцем еще одно дитя, но что-то пошло не так, и именно за это их самый родной человек, а также не родившийся брат или сестра поплатились жизнью.       Девочка боялась и того, что, узнав страшную истину, её младшая сестрёнка станет ненавидеть отца. Уж слишком она эмоциональная. А отец хоть и добрый, но маму малышке никто и никогда не заменит.       - Пойдём домой, дочь.       Она скрестила маленькие ручки на груди, нахмурилась и упрямо подняла подбородок.       - Я не уйду, пока не вернётся мама.       Отец присел перед ней на корточки. От него привычно пахло сигаретами и кофе.       - Дульсина, она не вернётся. Она стала ангелом и сейчас посылает тебе с неба воздушные поцелуи. Мама всегда будет наблюдать за тобой и за Канди и оберегать вас.       Глаза наполнились слезами.       - Я не хочу, чтобы с небес!       - Я знаю, - отец обнял девочку, затем взял на руки и быстро поцеловал, пока маленькая недотрога не успела увернуться. - Я знаю, Дульсина. ...       Привычка носить одинаковые платья у сестёр появилась, когда родились близнецы. Инициатором этой манеры стала Дульсина.       Она ревновала отца к его новой жене - несмотря на её ласковое отношение к девочкам. Но юной Линарес казалось, что это притворство, и отец предаёт память о маме, живя с этой женщиной.       Сердиться на отца у Дульсины не получалось - она его слишком любила и уважала, как и подобает хорошей дочери. Но в близнецах она видела соперников, замену им с Кандидой - и чувствовала предательство еще ярче.       Синдром "двойняшек" овладел ей настолько, что она умудрилась повлиять и на Канди - уговорила её носить одинаковые наряды и стрижки, все время ходить под руку, иметь общие увлечения и быть копией друг друга. Им это успешно удавалось на протяжении многих лет, за исключением одного фактора: сёстры были слишком разные по характеру, и порой это проявлялось довольно ярко. ...       - Сеньорита, почему вы в мокром платье?       Дульсина поджала губы. Ей не хотелось отвечать мачехе. Она не собиралась заискивать и хвастаться тем, что спасла маленького Рохелио, который упал в бассейн и чуть не утонул. Девочка была слишком гордой для вынужденных слащавых комплиментов новой папиной жены. К тому же, если бы мачеха узнала правду, она бы решила, что сёстры - слишком безответственные, чтобы доверить им малышей.       - Дульсина, я не собиралась тебя ругать. Наверное, ты упала в бассейн? Будь внимательнее, подростки твоего возраста такие рассеянные - вечно витают в облаках. Иди, переоденься.       - Я и не собиралась ходить в мокром, - сквозь зубы ответила Дульсина и поднялась наверх, в свою комнату. Она знала, что Кандида или няня близнецов все равно расскажут мачехе правду. Но разговаривать с ней не хотела. Девочка закрылась в комнате на ключ, затем с трудом стянула через голову мокрое платье и со злостью швырнула его на кровать.       Дульсина старалась оставить свой след везде, мимикрируя под то, что дорого ее отцу, - в подсознательной попытке вытолкнуть, заместить собой. Одинаковой одеждой она пыталась подражать не только младшим братьям, которым перепадало больше отцовского внимания, но и Кандиде - упорно подчеркивая их "одинаковость", так как старшая сестра всегда была папиной любимицей.       Однако талант Дульсины был в том, что в этих подражаниях и замещениях ей удалось сохранить свой непримиримый характер и несгибаемую волю. Она не хотела зависеть от кого бы то ни было: она училась жить. ...       - Что случилось, Рикардо? - семнадцатилетняя девушка смотрела на брата, тщательно утирающего разбитый нос кулаком.       - Подрался с Панчо. Панчо первый меня дразнил, говорил, что я глупый богатей. Я побил его. А потом пришел его старший брат и побил меня...       Дульсина раздраженно всплеснула руками.       - Зачем ты ходил в бедный квартал и общался с этим сбродом?       - Сестрёнка, я больше не буду, - незадачливый драчун шмыгнул носом.       Дульсина вздохнула. Взяла его за руку.       - Пойдем в мою комнату, обработаю ссадины. Заодно расскажешь мне, что за брат у этого Панчо. ...       - Ведьма! - кричал толстый парень лет четырнадцати, утирая и размазывая грязной рукой кровь, сочившуюся из ран на лице. - Ты преследовала меня два дня, а теперь еще и расцарапала лицо, поганая кошка!       - Потому что ты трус! Ты, огромный боров, избил девятилетнего мальчишку только потому, что он из богатой семьи! Это подтверждает то, что у тебя гнилая и завистливая натура! Ты не мужчина, потому что тебя побила женщина! Если ещё хоть на шаг ты или твой грязный брат подойдете к кому-нибудь из моей семьи, клянусь - я убью тебя. У моего отца хватит адвокатов, чтобы меня оправдать. Тебе ясно?       Толстяк униженно хлопнул носом.       - Ясно. ...       Жениха, возлюбленного у Дульсины не было. Так, были приятели в общей компании, когда она училась на экономическом факультете. Юная Линарес не стремилась заводить отношения - иначе говоря, её это попросту не интересовало. Она успешно выбивалась из стайки молодых богатых наследниц, которым внушали, что достаточно иметь хорошие манеры, воспитание и ухоженную внешность, так как цель девушки - удачно выйти замуж за мужчину своего круга и приумножить капитал. Дульсине было интереснее реализовать себя благодаря нестандартному уму, она мечтала повидать мир, управлять, быть главной. Именно такой она видела себя сама. Остальное было несерьёзно, хотя девушка, несомненно, посещала светские мероприятия и даже сама их устраивала. Того требовали правила высшего общества, в котором она вращалась.       За ней пытались ухаживать сокурсники, но Дульсина всегда находила способ культурно отказать. Она действительно была недотрогой с самого детства и могла обняться лишь со своей семьёй или, к примеру, с хорошей подругой.       В высшем свете к сестрам Линарес относились достаточно радушно - отличаясь изысканным воспитанием, девушки всегда вели себя безупречно и хорошо знали светские манеры. Поэтому приятельниц у них было хоть отбавляй, особенно у Дульсины, так как она была достаточно коммуникабельной - от строгой и влиятельной взрослой дамы Росауры Монтеро де ла Рива до смешливой девчонки Ингрид из семьи шведского магната, переехавшего в Мексику.       Кандида отличалась более тихим характером и в основном во всём соглашалась со своей сестрой несмотря на то, что была старше Дульсины по возрасту. Она была ведóмой, когда рядом находились люди, более сильные характером, способные двигать мир и влиять на события. В отличие от сестры, Канди просто плыла по течению жизни, не умея управлять. ...       Дульсина нашла это фото в кабинете, когда перебирала вещи и проводила ревизию после смерти отца. В семейном альбоме было несколько фотографий матери, но это изображение девушка видела впервые. Мама сидела в кресле, руки расслабленно лежали на подлокотниках, а взгляд был устремлен не на фотографа, а куда-то вдаль. Глаза казались такими светлыми, словно в них отражалось пасмурное серо-голубое небо, и от этого выглядели еще красивее. Из всех детей Линаресов только Кандиде достался этот цвет радужки, остальные были кареглазые - в Фабиана. Хоть Дульсина и была довольно маленькой, когда потеряла мать, но по фотографиям она видела, что Кандида очень похожа на неё лицом. Наверное, поэтому папа всегда её баловал.       На снимке мама виделась Дульсине в непривычном образе. В её отрешенном взгляде вдаль читалось что-то несовместимое с той внешней реальностью, в которой она жила. Как будто внутри у этой женщины был совершенно другой мир, другие впечатления, куда она убегала от установленных обществом правил и фальшиво-светских событий. Что происходило в этом мире, кто были эти герои, которые оставили такой глубокий отпечаток в ее душе, который она тщательно прятала - не было известно никому. И лишь на этой единственной фотографии она была собой - настоящей, искренней, когда глаза явились отражением душевных переживаний.       Уникальная фотография, понятно, почему папа хранил её у себя.       Дульсина выдвинула ящик стола и достала пачку отцовских сигарет. Вытащила одну и прикурила от длинной спички. Раньше делать ей замечания мог только папа. Мачеха тоже пыталась учить уму-разуму - Дульсина сначала реагировала на это с раздражением, потом стала попросту игнорировать. Собственно, среднюю дочь с её рациональным умом, безупречным воспитанием и уважением к отцу мало в чём можно было упрекнуть.       Надо показать фотографию Кандиде. Дульсина решительно потушила сигарету в пепельнице, взяла фото и поднялась в комнату сестры.       Кандида читала книгу, лёжа в постели. Слабый теплый свет ночника освещал комнату. Девушка подняла глаза на младшую.       - Ты ещё не ложилась? Уже поздно.       - Не хочу. Смотри, что я нашла в кабинете папы.       Дульсина скинула туфли и прямо в платье забралась под одеяло к старшей сестре.       - Ты что, курила? - поморщилась Кандида.       - Да, Канди, ну и что, - отмахнулась Дульсина. - Смотри, какая фотография! Ты ее видела раньше?       Старшая Линарес взглянула на снимок.       - Мама... Какая необычная она здесь. Я совсем не помню её такой.       Дульсина положила голову на плечо сестры.       - Канди, ну хоть сейчас-то ты мне скажешь правду? Ведь ты наверняка знаешь, от какой неведомой болезни она умерла?       Кандида вздохнула.       - Хорошо, я скажу, Дульсина. Мама ждала ребёнка. У нас мог бы появиться ещё один братик или сестричка, но увы... Мама не перенесла родов. Папа не мог сказать это тебе, пятилетней девочке, которая ещё даже не знала, как появляются дети.       Дульсине стало грустно. Какая-то тоска, тяжелая, словно большой булыжник, появилась в груди, мешая дышать.       - Но ты могла бы сказать мне по секрету.       Старшая сестра покачала головой.       - Ты бы возненавидела папу, а я не могла этого допустить.       Дульсина печально усмехнулась.       - Ненавидеть папу? Нет, никогда. Ведь он любил маму и нас тоже, - наглая непрошеная слеза появилась в уголке глаза, и Дульсина быстро смахнула её, пока не увидела Кандида.       - Знаешь, Канди, - задумчиво произнесла она и зевнула, - наверное, мы тоже умрём в родах. Нам нельзя беременеть. Может случиться несчастье...       Кандида закатила глаза.       - Не говори ерунды, Дульсина. Мама благополучно родила нас двоих.       ...Но сестра уже спала. Старшая Линарес осторожно высвободилась, положила книгу на прикроватный столик и погасила свет ночника.