Добро пожаловать в Северную столицу

      Ленивую болтовню прервал звук тяжёлых шагов. Поняв, что их перемена закончилась, Тоня состроила недовольное лицо.       — Десятый «А», форму все взяли? — раскатился по вестибюлю резкий яростный голос.       Послышалось ленивое согласие. Тоня поболтала пакетом из «Улыбки радуги» с формой внутри. Пакет был уже старый, едва не рвался, и она уже давно думала, что неплохо было бы его заменить. «О, с Армином сходим купить чё-нибудь», — подумала Тоня и от этой мысли сразу повеселела. Шампунь неплохо бы, гигиеничку и масок пару штучек. «Одна мне, одна Армину», — довольно решила Тоня и разулыбалась. Вряд ли он, конечно, согласится, но ей нравилось мечтать.       — Точно? — недоверчиво спросила физручка. — Кто не занимается, будет у меня конспект писать. И отвечать по нему!       Наталью Владимировну в паре с ещё одной преподавательницей на физру им поставили в этом году впервые. Тоне это не нравилось. В общем-то, никому из десятого «А» не нравилось, но их никто и не спрашивал. Она должна была вести урок у мальчиков, а вторая физручка — Нина Григорьевна — у девочек, но чтобы не морочить головы, они проводили совместные уроки, как и было испокон веков до этого.       — Тогда на выход, — велела Наталья Владимировна, и класс лениво потянулся к массивной железной двери.       Наталья Владимировна, высокая и широкая, шла позади и коршуном следила за десятиклассниками. Её боялись все, даже чеченцы. Кажется, даже сам директор школы. А Тоня уж и подавно. Она уныло глазела на форму, жалея, что им не оставили старую преподавательницу. Ей нравилось в десятом классе, это было не так трудно, как казалось в началке, иногда даже прикольно. Но ей не нравились перемены. Хотелось чтобы хотя бы некоторые вещи никогда не менялись. Ну вот, например, физра. А то грядущие два года представлялись ей неплохим временем, омрачнённым грустной тягомотиной — двумя уроками физры по средам. Хотят от тебя чё-то, надо делать разминку, бегать, сдыхать прям там и только потом домой. Тоскливо на фоне общей вдохновлённости.

***

      Уроки пока шли на улице. Обычно уже в октябре они переселялись в спортзал тут же, рядом со стадионом, но Наталь-Владимирна обещала, что если она захочет, они будут постигать искусство физры на улице круглый год. Тоня не очень знала, верить ли этому обещанию, но тусить на улице аж зимой ей не хотелось. Да, если честно, уже сейчас хотелось переехать в зал — временами начинал накрапывать дождик.       Ребята понемногу стягивались на стадион. Пацаны откопали мяч и оккупировали футбольное поле. Тоня забралась на высокую скамью — остатки трибун, павших в битве со школьниками — и устало зевнула. «К Армину бы, — лениво подумала она, — или в кроватку. Блин, спать хочу… Ну или сразу на два фронта».       Ни то, ни то не сбылось, вместо этого потянулась бесконечная физра. С горем пополам Тоня пережила разминку (а она эту долгую муштру очень не любила), побегала для виду, чтобы не схлопотать двойку, и сделала умирающий вид. Впрочем, он у неё вышел натурально — со спортом Тоня была в очень плохих отношениях. К концу третьего круга у неё всё лицо покрылось пятнами, а дыхание перекрыло. Она кое-как подползла к учительницам и страдальчески протянула: «извините-е, а мне плохо». На неё махнули рукой и посадили на скамейку. А заодно и остальных девочек отпустили отдыхать.       Оставалось минут двадцать. Мальчики продолжили играть в футбол и орать друг на друга. По большей части они орали, нежели играли. Игорь в особенности — орать на других он любил. Тоня считала, что её братец скоро станет ещё более дёрганный.       — Деда что-то нет, — вздохнула Маша, оглядывая стадион. — Блин, надеюсь, не помер.       Тоня состроила грустную улыбку. Дед этот регулярно появлялся на стадионе уже который год. Ребята не знали, ни как его зовут, ни где он живёт. Это был просто спортивный дедуля, который всякий раз показывался на стадионе, когда у них была физра.       Игорь выбежал с поля, схватил со скамьи трибун бутылку воды и сделал несколько жадных глотков.       — Чё, кого ищите?       — Да деда.       Немного продышавшись, Игорь окинул взглядом стадион и вдруг ткнул пальцем в сторону турников.       — Вон вам дед. О, у меня такой же адидасик есть, — сбивчиво пробормотал он и снова бросился на поле. — Э, Димон, мне давай!       — Дурак, — на всякий случай сказала Тоня, потом посмотрела на турники.       Остальные девчонки тоже, как по команде, повернули головы.       — У-у, весь в адидасе…       — Ой, девочки, это не дед, — сказала Маша и слезла со скамейки, всматриваясь вдаль. На лице её нарисовался интерес. — Это очень даже не дед. Блин, а это не из одиннадцатого? Я его просто не знаю.       — Гопарь какой-то. Чё они так адидас любят?       — Ого, — пробормотала Тоня, уставившись на парня. Тот подтягивался на турнике, а форма на нём была и правда как у Игоря. Игорю, собственно, раньше и принадлежала. Тоня невольно улыбнулась и сказала: — Ну… Зато я его знаю.       — Серьёзно? — ахнула Маша и обернулась с удивлённой улыбкой. — А что, кто это?       Тоня стала лихорадочно думать, но в голове упрямо мелькало: «Это Армин, мальчик из аниме, но сейчас он живёт в Питере. Кстати, весной я хотела за него замуж».       — Немец, — брякнула она.       Девчонки удивлённо переглянулись. Маша вскинула брови и переспросила:       — Немец?       — Ну-у, у него мама… Ой, папа немец, — забормотала Тоня, вспомнив про фамилию. А то вдруг в следующий раз скажет и про неё. — Знакомый мой.       — О-о, прикольные у тебя знакомые, — улыбнулась Маша, разглядывая Армина. — А ты не можешь там, ну… Сделать знакомыми и нас?       Тоня крепко задумалась. Если честно, хотелось похвастаться. Смотрите, какой крутой пацан, он — теперь мой друг. Ну, может не друг, но суть одна. Но, во-первых, надо было сначала спросить у Армина, как он относится к тому, чтобы им хвастались, а во-вторых, обычно всё выходило не так круто, как Тоня представляла заранее. Потускнее и не приносило ожидаемой бурной радости. Она уже привыкла и не особо расстраивалась, но лишний раз вгонять себя в тоску не хотелось. А в-третьих (в чём признаваться было не очень приятно) ей немножко не хотелось делать Армина ещё чьим-то знакомым. Одно дело Алёна, а другое… В общем, не хотелось.       — Я… Не знаю, — пробормотала Тоня, глядя себе под ноги. — Ладно, поздороваюсь хоть. Спрошу.       И она, спрыгнув со скамейки, зашагала к турникам.       Сердце беспокойно стучало, с каждым шагом становилось всё волнительнее. Тоня обернулась на девочек, с любопытством глазевших на Армина, нахмурилась и отвернулась, подойдя к турникам. Армин уставился на перекладину и сосредоточенно считал подтягивания одними губами. Жилы на его руках каждый раз проявлялись.       Тоня облокотилась на столб, думая, позвать Армина или нет. Ей неожиданно понравилось наблюдать за ним, хотя то же самое в исполнении одноклассников не особо восхищало. Беспокойство совсем прошло и переменилось на радостное волнение, пульсировавшее внутри.       — Привет, — сказала Тоня, помахала и улыбнулась Армину.       — О, — выдохнул он, опустив голову, и встретился с ней взглядом. — Привет. А ты как тут?       — Да у нас физра. Вон, пацаны в футбол играют, а так нас отпустили почти.       Армин спрыгнул на землю и отряхнул руки, потом смерил взглядом турник.       — Прикольно, — улыбнулась Тоня и пожала плечом. — Я так не умею. А ты много сделал? — невзначай поинтересовалась она.       — Да так, раз пятнадцать… Ерунда, — отмахнулся он, тяжело дыша, ухватился за кофту около шеи и потряс за край. — Шадис говорил, что я дохну на пятом и дальше это уже не подтягивания. Ну, собственно…       Тоня оттопырила нижнюю губу и пробормотала:       — А мне понравилось.       — Что? — спросил Армин, удивлённо улыбнувшись. — Как я дохну?       — Ну… Ой, а можно я тебя девочкам покажу? Мы учимся вместе, ты им понравился.       Армин нахмурился.       — В смысле понравился? Зачем?       — Пойдём? — настойчиво спросила Тоня и ухватила его за руку. — Ой, я только сказала, что ты немец, хорошо? Если спросят, согласись.       Армин задумался, не двигаясь с места, потом кивнул.       — Ага. Кто я?       — Ну, это у нас такие… Ты кстати похож на арийца. И имя у тебя такое, немецкое. Смотри-ка мы даже не врём. Ой, а имя-то… Может, сказать, что ты Аркаша, а?       — Ну я же не Арка… Ар…       — Ну или Арсением. Всё равно на «А» начинается. Ой, хе, как наш класс. Или Сашей… Саша ведь Александр.       Армин вдруг сжал Тонину ладонь, даже немного больно стало.       — А можно я буду Армином? — спросил он так печально, что у Тони сердце защемило. — У меня разве плохое имя?       Она состроила страдальческое лицо, протянула руки и сжала в ладонях плечи Армина.       — Нет-нет, конечно, нет. Имя вообще бомба. Оно у тебя самое красивое. Самое имбовое, — заверила она. — Чекай, всем понравится.       Армин принял вдумчивый вид и медленно ответил:       — Я не уверен, что всё понял, но хорошо. Спасибо.       Тоня улыбнулась прикусив губу, оправила Армину капюшон и махнула рукой в сторону девочек.       — Вон, видишь? Это мои. Вон, это Люба, которая смеётся, это Арина. А ещё там Машуля…       — Ну, пошли знакомиться. Надеюсь, не разонравлюсь им слишком быстро, — пробормотал Армин.       Тополя, посаженные по краю стадиона, к концу октября теряли свои листья, и те с шорохом слетали на землю. Совсем недавно на русском они писали предложение про то, что тополя не желтеют. Тоня этому сильно удивилась, подумала, что их обманывают, и стала после этого пристально наблюдать за всеми тополями, которые видела. А они и правда не желтели. По крайней мере, не так массово, как остальные деревья, лишь редкими ветками. А листья облетали ещё зелёные. И казалось, будто лето ещё не закончилось.       Раздался свисток, на футбольном поле опять начались разборки. Девочки на трибунах наблюдали за этим с ленивым интересом.       — Чекай, чекай, всем понравится, — бормотал Армин себе под нос, — чекай… Имбовое. Имбовое это кто вообще?.. — спросил он, обратившись к небу, плотно укутанному в облака.       — А это что-то очень хорошее. Ну, когда тебе что-то нравится, можешь сказать, что это — имба.       — Ага. А это когда что-то просто хорошее или прям очень нравится?       — Ну, вот море это имба. В целом, чё-то вкусное тоже может быть имба. Ну или что-то такое… Очень крутое, когда прям дух захватывает. Да что угодно! Что захочешь, то имбой и будет. Ой, блин, мне ж так нельзя говорить, я же литературу сдавать буду. Тонька плохая, не уважает русский, — скрипуче усмехнулась она.       — Тонька, — прошептал Армин. — Ох, сложно у вас…       Тоня довольно захихикала. Она не знала, хорошо ли то, что она учит Армина так говорить, мало ли вернётся вдруг назад и начнёт всех подряд имбой называть. Вот пусть и не возвращается. За невольную, но довольно грубую мысль, Тоню уколола совесть.       «Нет, пусть вернётся, — подумала она, противясь самой себе, и уныло скривилась. — Но не сейчас. попозже как-нибудь».       — На гопника похож, — услышала она шёпот одноклассниц и подняла голову, стряхнув оцепенение.       — Да в смысле на гопника, — возмутилась Тоня и обернулась к Армину. — Вот, Маш. Это Армин.       — Ого, и правда нерусский, — ахнула она и с интересом улыбнулась. — Правда немец? А вы на русском говорите?       — Русский, — сказал Армин, постучав ладонью об ладонь. — Это… Ваш язык который?       — Ого, даже без акцента… Слушай, прикольно. А я Маша.       — Ма-ша, — заворожённо повторил Армин по слогам. — Так, так… Так мягко звучит.       — Ой, спасибо, — польщённо улыбнулась та. Армин сдержанно улыбнулся в ответ. — А ты у нас в школе учишься?       — Я?.. — переспросил Армин и растерянно оглянулся на Тоню. — Нет, не учусь. Я, если честно, вообще нигде не учусь.       Их оглушил ещё один свисток.       — Десятый «А»! — крикнула Наталь-Владимирна, махнув рукой с собранными в стопку оранжевыми конусами. — Собираемся, уходим.       Парни, и так выцыганившие дополнительные пять минут, никак не могли успокоиться. Физручке пришлось выгонять их с поля пинками. Армин проводил ребят странным взглядом.       — Я сейчас приду, — сказала Тоня девочкам. — Через минутку.       Стадион опустел. Она осторожно потыкала Армина в плечо и сказала:       — Слушай, я к тебе сегодня не смогу зайти, уроков много. Ничего?       — Да конечно. Твоя Алёна кстати приходила. Она какая-то…       — Спит на ходу? Это нормально. Она на художника учится.       — О-о, какие у вас художники. А у нас вот Жан хорошо рисовал. Правда, не знаю, рисует ли сейчас… Но в кадетстве он прям здорово делал.       — Знаю, — улыбнулась Тоня, — я про вас много знаю.       Армин поджал губы и кивнул.       — Да, помню. Если честно, это немного странно.       Повисло молчание. Тоня поморгала, думая, что сказать. Потом решила вообще не продолжать эту тему. Она запрокинула голову и рассеянно поглазела на верхушки тополей, качающиеся под ветром. Эти деревья она любила. Они росли здесь всё время, сколько она себя помнила. Кажется, аж в шестидесятых сажали — бабушка рассказывала. Армин переминулся с ноги на ногу, не очень-то радостно глядя куда-то вперёд.       — А ты смотри, — сказала Тоня, ухватила его за руку и затащила под тополя. Она запрокинула голову и покосилась на Армина, а потом тихо добавила: — Вон, как под ветром шелестят.       Они замерли, слушая голос листьев. Узловатая кора вилась вверх по стволам, а у корней лежали сломанные ветки. Картина была обыденная, немножко серая, такой обыкновенный Петербург. Тополя здесь были везде, сажали, когда нужно было озеленить город. Это Тоне тоже бабушка рассказывала. Вспомнились вдруг другие деревья: клёны, дубы, берёзки. В парках и на улицах. А ещё были кустарники. И всё сейчас золотилось и багрянилось. Ну, кроме тополей, державших верность зелени. И Тоня подумала, что её город, вообще-то, красивый.       — А хочешь, я тебе наш парк покажу? — тихо спросила она. — Ну, у нас их вообще много, но я тебе все покажу. Там красиво, весной сирень цветёт…       — Парк? — глухо переспросил Армин и улыбнулся. — Давай.       — Байкова-а, а нам тебя сколько ещё ждать?       Тоня вздрогнула и махнула учительнице рукой.       — Ну ща! Минутку погодьте, приду скоро.       Ей в ответ погрозили кулаком. Тоня отвернулась, высунула язык и закатила глаза.       Из-за тяжёлой металлической двери, за которой находились зал и раздевалки, вышел Игорь. Он рваным движением закинул рюкзак на плечо, заметил Тоню и подошёл.       — Тонь, давай быстрее, тебя Владимирна прибьёт, — раздражённо предупредил Игорь, махнув пакетом с формой, и чуть не пришибил Тоню.       — Блин, вот стерва…       — Да не, просто ты тут виснешь. Ну…       Он не договорил, заглянул Тоне за спину и смерил Армина взором. Каким-то недовольным, насколько поняла Тоня. Она вздёрнула бровь и обменялась с Игорем взглядами, потом обернулась и позвала:       — Армин! А тут с тобой ещё познакомиться хотят.       Он вышел из-за тополя, кивнул Игорю и сказал:       — Здравствуй.       — Ага, здрасьте. А чё, а кто такие…       — Вот кстати об этом, — перебила Тоня и обняла Армина за руку. — Вот, смотри, это Игорь.       — О, твой брат? — оживился Армин. — А я уже знаю, мне говорили.       — Офигеть, — отозвался Игорь и расправил плечи.       — Ой, ну у тебя сразу офигеть, — вздохнула Тоня, закатив глаза. — Цыц, ещё успеешь. А вот это Армин, — заговорила она, поглядывая то на Армина, то на брата. — Помнишь, я у тебя форму просила для одного мальчика? Ну вот, это он.       Армин дружелюбно улыбнулся. Рядом с кабаном Игорем он даже казался младше. И уши такие, немного красные и топорщатся, и нос маленький, и волосы пушистые золотятся, как осень.       Игорь вскинул брови и уставился на Армина, лицо у него сделалось выразительнее некуда.       — Офигеть, Тонь. Ну ладно, брат, носи. Мне не жалко, — сказал он, хлопнув Армина по руке. Тот весьма удивился. Игорь двинул плечом, поправил висевший на нём рюкзак и вдруг сказал: — А прикольно. Ты на того додика из Тониных мультиков похож. Ну, которые титанов херачат. Ладно, пока.       Он зашагал прочь со стадиона, свистнул одноклассникам, и вместе они зашагали на остановку. Тоня проводила Игоря обалделым взглядом и обернулась на Армина, растерянного и явно пребывавшего в смятении.       — Боже, как я рада, что он не смотрит аниме.