Hitman: Desperation (Безумие)

      На стуле возле стены висел чистый новый костюм со всем необходимым. Зря Мария думала, что её трудно заменить. 47-ой протер глаза и уставился на свои руки. К надоевшим браслетам прибавились внушительные повязки. Ну вот, обидные будут шрамы. А впрочем, какая разница, он же все равно ходит застёгнутый. Он. Ходит. Он жив! А остальное подождет!       47-ой попробовал встать с кровати. К его удивлению, получилось плохо. Он был слаб, как котенок.       Шум разбудил врача, которая спала в кресле рядом с кроватью. Кресла тут раньше не было, он это точно помнил.       - Доброе утро, мистер 47-ой, - она потянулась. - Долго же вы спали.       Он вопросительно посмотрел на неё. Она помогла ему встать и дойти до ванной комнаты.       - Больше суток,- ответила она на немой вопрос.       В ванной из зеркала на него смотрел человек с запавшими глазами.       Когда он вернулся, доктор раскладывала на столе свои принадлежности.       - Нужно сменить повязки. Вы потеряли много крови, вам даже переливание понадобилось,- она где-то растеряла всю свою обычную язвительность.       Переливание...       - Мистер Копп предоставил свою кровь, у вас группы совпадают и резус-фактор.       Ну и дела... 47-ой посмотрел на врача удивленно. Она принялась за работу.       - Отвернитесь, я сама тут знаю, а вам смотреть не нужно. Как все быстро заживает...- она работала уверенно и ловко. - А вам потом ночью так плохо было. Вы бредили - звали то Викторию, то Диану. - 47-ой застыл. — И какое вам может быть дело до нашей королевской семьи?- 47-ой выдохнул.       Закончив с перевязкой, врач потянулась за манометром.       - Давление померить надо... Низкое. Но это не беда. Нужно поесть. Что, не хочется? Надо.       Она нажала на кнопку на стене.       - Эй, кто-нибудь. Несите сюда завтрак для нашего гостя. И для меня тоже.       Через несколько минут им принесли завтрак. Апельсиновый сок, поджаренные тосты, мармелад, вареные яйца... И восхитительные пирожные. Увидев пирожные, доктор рассмеялась.       - Ну, значит, повару лучше! Когда случилась вся эта история, повар спал с лица, даже похудел. Он ведь давно за ней бегал, а она вся такая серьезная... Он хотел ехать в больницу, но его отговорили. Тогда он стал бегать в комнату к охранникам и звонить каждый час в больницу. Мы потом ели недосоленный суп, переваренные спагетти, сгоревшие оладья... Но это все такая ерунда. Главное, Мария выжила. Это он тебя благодарит. Целую гору принес.       47-ой пил сок и слушал, как болтает врач. Наконец, он решился задать один вопрос, о котором она не говорила.       - Что Бишеп?       Врач замолчала на несколько минут. Было видно, что ей не хочется об этом говорить.       - А что Бишеп? - она вздохнула. - Рикошетное ранение от пола. Наповал. Я ничего не могла сделать. Не все охранники умеют стрелять, как вы.       47-ой промолчал. Говорить было нечего.       - Я осознаю его преступления,- медленно проговорила доктор. - Но я много лет знала совсем другого Чарли Бишепа,- она встала и подошла к окну. - Он был умным, добрым и вежливым. И чего ему не хватало? Боюсь, мы этого так никогда и не узнаем.       Она постояла так немножко, потом резко развернулась от окна.       - Вы живы, Мария жива,- заговорила она бодрым тоном. - И кроме него никто не умер. Так что, жизнь продолжается! - она взяла очередное пирожное.       Да, жизнь продолжается. Он взглянул на окно. Какая хорошая погода: серые тучи, дождь, ветер... Любая погода прекрасна, если ты счастливо избежал смерти. Умереть, конечно, всегда можно, но можно и не умирать.       Дверь открылась и вошел Андре Копп. Он был слегка бледный, но бодрый.       - Рад видеть тебя живым, лысый! - он повернулся к врачу. - Доброе утро, док! Я могу поговорить с твоим пациентом наедине?       - Доброе утро! Если вы не будете...       - Не буду, можете не волноваться.       - Хорошо. Но не утомляйте его долго. Я скоро вернусь.       Врач ушла, Копп отыскал стул и сел возле кровати.       - Так, что это у вас? Пирожные. А почему никто не ест? - он лукаво посмотрел на 47-го.- Молчание — знак согласия! Как себя чувствуешь? - 47-й не ответил. -Хм... Опять молчишь. Ладно. Я тебе что-то рассказать должен.       Но 47-го интересовал только один вопрос.       - Почему кровь сдал?       Копп оставил пирожное и вскочил - сидеть спокойно он не мог.       - Почему, да почему... Потому что! Что мне, крови жалко? Я тебя чуть не убил по собственной глупости, думал ты скальпелем орудовал. А ты ни в чем не виноват, ты Марию спас, - круг по комнате.       Копп был взволнован. Ему не нравилось, что он проглядел маньяка у себя под носом.       - Нет, ну какой хитрец, а? Ты только подумай, испортил лампы в коридоре. Знал, гад, что угол с лампами в камеры не попадает.       Потом Копп заговорил о другом:       - Повар тебе за Марию испек кучу пирожных, не обижай художника. Но я-то вижу тебя насквозь. Ты не по доброте душевной ей раны клеем заливал, она — твой почтовый ящик, - Копп вытащил из кармана записку и помахал ей в воздухе. - Она тебе нужна была живой, чтобы за ней прилетели. Это не отменяет спасения её жизни, нет. Но ведь и я не дурак, в конце-то концов. Я тоже соображаю. Я тебя раскусил. Ты, лысый, радуйся, этому. Если бы я был поглупее, ты бы сейчас был мертвый и холодный. А ведь Аула велела хранить твою жизнь. Присматривай, говорит, за этим лысым, он спасет всю нашу фирму. Чем ты писал, интересно? Пахнет рыбой...       - Не важно.       - Да, не важно. Важно, что ты нашел выход и испытания закончены.       - Испытания?       - Да, опытная эксплуатация нашей системы. Слабые места, достоинства, недостатки. Ты думаешь, что ты тут пленник или подопытный кролик. Но ты не прав. Мне тебя представляли как крутого специалиста, которому нужны особые условия для работы. Вот я и старался. А ты молодец. Заставил нас понервничать в начале, но потом, когда тебе дали больше места...       - А выход?       - Убежать или вызвать помощь. Способ у тебя, конечно, стремный, но ты справился. Мы ждали чего-то подобного.       - Почему сразу я? Аула на меня как-то странно смотрит.       - Не льсти себе,- Копп подмигнул 47-му. - Ничего личного - только бизнес!       - Хорошо, если так.       - На две недели задержать лучшего оперативника ICA. Это отличная реклама,- продолжал Копп, пропустив слова 47-го мимо ушей.       - Так ICA знает?       - Нет, конечно! Но Аула это уладит, я уверен. Предложит долю прибыли и всё будет хорошо.       - Да кому они нужны, браслеты эти?       - Ты не представляешь, сколько денег они экономят! Они всем нужны! Чтобы заключенные и психи не сбегали, школьники учебу не прогуливали, работники режимных предприятий не заходили, куда не надо. Иран в восторге будет! Мы уже добавили поддержку молитвы 5 раз в день. Кто не молится — тот страдает. Ха! США это изобретение ждут, им ведь расходы бюджета сокращать надо. Русские пока мнутся, распилы делят, а вот китайские товарищи уже пытаются выпускать подделки. Но у них, как всегда, проблемы с металлом. И главную фишку они не просекли.       - Это изобретение нарушает законы...       - Кто бы говорил! Законы можно поменять. PR-отдел этим уже занялся, лоббистов подключили.       - Это меня и тревожит.       - А ты не тревожься, тебе нельзя. Вот скоро прилетит Аула, снимет с тебя эти железки, станешь снова свободным человеком... И мы с тобой пойдем выпить. Ты же не будешь пить со своим тюремщиком, а с деловым партнером будешь. Правда?       - Посмотрим.       Наступило молчание. Каждый думал о своем. «Счастливцы»,-пронеслось в голове агента 47. - «Для них всё кончилось». Копп ушел. 47-ой остался один в комнате. Его утомили эти разговоры, он уснул.