Королева Деэскалации

Телефон смотрел на неё с такой же нерешительностью, которую демонстрировала и она сама. Тейлор настороженно посмотрела на раскладушку, сжатую в руке, в который уже раз пытаясь понять, делает ли она глупость, или — наоборот, правильную вещь. Должна ли она… Позвонить отцу? Это был непраздный вопрос. Два года назад её мама погибла в автокатастрофе, разговаривая по телефону. Это не была вина мобильного телефона как такового — но было сложно избавиться от ужасающей ассоциации коротких гудков в трубке и затухающего сердцебиения самого близкого человека. С тех пор — они отказались от них. Если и пользовались — то ли старым, домашним, даже не смотря на маленькие, мобильные телефоны. Но, как и многое другое в их семье, это изменил Шкафчик. Можно было сколько угодно ненавидеть роль этого чертового изобретения в смерти её мамы, но они оба понимали — что будь у неё тогда с собой телефон, всё прошло бы куда лучше. Она смогла бы позвонить — ему, охране, в полицию… Да куда угодно! И её спасли. Не заставили бы стоять там, согнутой в три погибели, среди бьющего в нос запаха грязи и крови, кишащих насекомых, что ползали по грязи, стенам, заползали по её рукам, жалили, кусали… Судорожно всхлипнув, она отшвырнула телефон, будто он был ядовитой змеёй и вновь закурила — несмотря на уже и так почти осязаемые клубы дыма в воздухе. За это утро и ночь она скурила две пачки сигарет — и лишь то, что у неё закончились сигареты, остановило её. Сегодня был… Плохой день. Дерьмовый, если быть честным. Такое просто случалось и слабо зависело от неё. Тейлор исправно пила таблетки, честно пыталась наладить общение с окружающим миром — и иногда это даже получалось, и она могла забыть о произошедшем, и даже почти нервно подшучивать над былым — мол, ну, шкафчик и шкафчик, что в этом такого. Но иногда — как неделю назад или, скажем, сегодня, всё было хуже. Без видимых причин — просто… Плохие дни. Работали ли хуже таблетки? Или она сама была в этом виновата? Эберт не знала. Но факт оставался фактом — иногда её накрывало. Иногда даже — сильнее, чем сейчас. Нервно оглянувшись, она попыталась встать, неуклюже махнув рукой — и бутылка, стоящая на краю стола, рухнула вниз, с дребезгом разбившись на десятки крупных осколков. — Вот дерьмо… — Простонала она, глядя на стеклянное крошево на полу. — Какого же… Ладно. — Взяла она себя в руки, внимательно оглядевшись. Аккуратно, дабы ничего не задеть, прошла к двери и повесила табличку — теперь вывеска гласила путникам мимо о том, что кафе в данный момент «Closed» — этим утром она была не готова принимать гостей. Мистеру Беннету придётся найти себе другое место для завтрака — как и паре докеров, что могли заглянуть днём. Ей… Надо попытаться взять себя в руки. Поспать? Нет, в таком состоянии у неё точно это не получится. Сигареты закончились. Алкоголь — последняя бутылка лежала сейчас, разбитая, на полу. Еда? Тейлор аккуратно обогнула осколки на полу и зашла в небольшую кухню — с микроволновкой, старым холодильником, что сейчас издавал тихое, успокаивающее жужжание, раковиной — в которой стояла грязная посуда, которую девушка никак не могла помыть (надо купить немного химии — напомнила она себе) и… Да и всё, собственно. Открыв холодильник, девушка безнадёжно уставилась в белые чресла рефрижератора — внутри, помимо нескольких уныло стоящих на своих местах порций пасты и лазаньи почти ничего не было. Полторы вскрытые пачки котлет для бургеров, булки — для них же, какая-то чахлого вида зелень, несколько банок маринованных огурцов и полунарезаный помидор. Два круга замороженной пиццы уныло напомнили о своём существовании, чуть не вывалившись из ящика морозильника. — Звезду Мишлен мне, пожалуйста. — Уныло протянула она про себя, глядя на не совсем и богатство. Еда заканчивалась. Подсолнечного масла не было, последние тосты она использовала вчера — накормив ими Ли. Ли… Как он? Она до сих пор чувствовала себя невероятно виноватой, стоило ей хотя бы подумать о произошедшем. О чём она думала? Она что, психолог? Или имеет хоть какое-то отношение к великому искусству решения психологических проблем, а не создания новых на ровном месте? Нет. Более того — она бросившая обучение школьница, решившая, что имеет хоть какое-то право самостоятельно помогать менять чужие судьбы. Хуже всего… Ей это нравилось. И тогда, с Панацеей — и сейчас, с Ли, она чувствовала себя если и не на своём месте то, как минимум, комфортно — впервые за последние несколько лет. Ей нравилось помогать. Ей нравилось чувствовать себя героем — не в значении парачеловека, останавливающего преступления, а в совсем ином — куда более личном, смысле. Ощущение этой незаменимости — понимание, что именно ты сейчас ответственна за состояние человека перед тобой — в каком-то диком, извращённом смысле, ненавидя себя за это, Тейлор начинала понимать Эмму. Влиять — настолько сильно, одними словами, на человека перед тобой, было завораживающе. Хотя, конечно, она бы никогда не стала делать того, что совершила её бывшая подруга. Эберт находилась на другом конце спектра — помогая, а не разрушая. Или хотела так думать — учитывая, насколько она, скорее всего, облажалась прошлым вечером. Если Ли уволят? Если он действительно совершил ошибку? Если все её домыслы были ложью и она просто неверно сделала выводы из данных предпосылок? Что, если она и была Эммой, пусть и ненарочно? Голова болела. Её тошнило — а свет причинял боль. С трудом дыша, девушка прошаркала к окну и распахнула его — холодный ветер ударил её в лицо, словно дал пощёчину — и она почувствовала, что её сейчас вырвет. Но… Обошлось — скорее всего потому, что она не ела уже вторые сутки к ряду. Втянув холодный воздух Доков — чуть солёный, не самый чистый — но, по сравнению с тем, что было внутри её кафе — свежайшим, Тейлор устало прикрыла глаза и опустилась на холодный кафельный пол. Тут… Было лучше, чем в школе. Всё ещё — многократно лучше. Впервые за последние несколько лет она вновь начала читать что-то из списка «сто книг, необходимым для становления взрослым человеком», как любила называть их мама. Она смогла самостоятельно заговорить с человеком — Панацеей, и, пусть и не без проблем, но, кажется, той стало лучше после их разговора. Это были мелочи — небольшие, и незнакомый с ней человек мог бы абсолютно справедливо задать вопрос — «а что в этом такого особенного?». Но для неё это были достижения. То ледяное отчаяние, в которое она впала два года назад — перестало прогрессировать и, ей оставалось лишь надеяться на это, постепенно отступало. Она не была уверена, так ли это. Психолог — Джулия, приятная женщина лет пятидесяти, говорила, что всё произошедшее с ней оставило на ней след — и потребуется очень много времени, чтобы она пришла в себя и если и не стала собой прежней то, хотя бы, вернулась в относительную норму. Женщина рекомендовала умеренные физические нагрузки, минимальный стресс и больше общения. Тейлор… Последнюю неделю сидела или стояла на одном месте, несколько раз получала нервные срывы и общалась дважды. Помимо этого — безуспешно стараясь бросить курить, неизбежно срываясь — и выкуривая одну сигарету за другой, она предавалась злобе и неприязни на саму себя. Она прекрасно понимала, что это не было чем-то здоровым — но не могла поделать с собой ровным счётом ничего. Отец… Старался помочь ей, но пока что он должен был помочь самому себе. Она… Как-нибудь справится. Точно справится. Главное… Тейлор нервно посмотрела на выход из кафе, аккуратно начав подметать осколки стекла. Главное — не поддаться самому простому пути. Не подойти к постоянно ошивающимся неподалёку торговцам смертью и не попросить у них чего-нибудь, что сделает её жизнь лучше. Немного ярче. Веселее. Легче. Потому что (это было очевидно для девушки) — оттуда возврата не будет. Не для неё. Она не могла бросить курить — а дрянь, которой торговали в Доках, была куда хуже. Взгляд метнулся к телефону, упавшему на пол — с ним ничего не случилось, так как мобильник был невероятно крепким — достаточно, чтобы выдержать и куда более серьёзное падение. Просто… Просто. Этот телефон был символом всего, что происходило с её жизнью последний месяц. Прогресс был заметен — очевиден, можно даже сказать — как появление этого телефона. Но всё ещё этот прогресс был недостаточен — и грозил перейти в регресс — как её отказ этим телефоном пользоваться. Что она сделает? Позвонит отцу во время важной встречи и поплачется, как у неё всё плохо? Она не ребёнок, в конце-концов. Джулия говорила ей, что в просьбе о помощи нет ничего страшного, но она так не считала. Она все ещё сделала недостаточно, чтобы признать своё бессилие. Да и, позвони она — что скажет ему? «Пап, привет, я сегодня утром выглянула из кафе и увидела пару барыг, выглядящих так, будто они готовы ради пары баксов продать что угодно и кому угодно — и мне внезапно так захотелось попробовать хотя бы на пару минут забыть о шкафчике, твоей чёртовой депрессии, нашей постоянной бедности и полном отсутствии у нас будущего?». Продуктивный бы вышел диалог, ничего не скажешь. Нет. Девушка твёрдо решила справиться со своими проблемами самостоятельно, а потому не хотела тревожить отца. Он и так переживал за неё слишком сильно. Она… Она как нибудь справится. Всё худшее уже произошло — она бросила школу, признав своё поражение перед Трио. У них будет блестящее будущее — Эмма, возможно, со своим острым языком и умом пойдёт по стопам отца. Мэдисон? Вероятнее всего — станет профессиональной моделью, говорят, что у неё уже есть неплохие контракты, как для ребёнка. София? Что же, профессиональная легкоатлетка тоже вряд ли пропадёт. Поганые люди получали хорошее будущее, и наоборот. И она сейчас говорила даже не про саму себя — слабая, бездарная и некрасивая девушка вряд ли могла претендовать на слово «хорошая». Но… Её отец, всю жизнь старающийся сделать что-то с десятками тысяч людей, лишённых работы из-за Левиафана и банд. Её мама — чудесная, умнейшая женщина, погибшая а автокатастрофе. Миссис Нотт — всю жизнь работающая за весьма скромную зарплату в школе. Какое будущее было у них? И какое — у трёх злобных мегер, превративших её жизнь в ад наяву? При мыслях о будущем вновь захотелось курить. Тяжело вздохнув, она медленно распрямилась и смела остатки стекла в совок, сделала пару шагов и стряхнула его содержимое в корзину, стоящую в углу комнаты. Пошарила в кармане, игнорируя головную боль — успокоить нервы было важнее вероятной скорой интоксикации, и лишь потом вспомнила, что они закончились. Как и почти вся еда. Вздохнув, Тейлор раскрыла кошелёк и внимательно осмотрела его содержимое. Три сотни долларов — мелкими купюрами. Ещё около трёх — на банковской карте. Вместе с двумя бумажками в сто долларов номиналом, лежащими между страницами книги около небольшой кровати в подсобном помещении, где она ночевала — восемь сотен — всё, что осталось от тех десяти тысяч, что швырнула в них Уинслоу, откупаясь от судебного иска. Не самая маленькая сумма — особенно для Броктон-Бэй, но, смотря на ситуацию динамически, ситуация не обнадёживала. Неделю назад у неё было около тысячи долларов. Она купила продуктов на триста долларов. Сейчас у неё восемьсот, притом, что товарного остатка в её холодильнике долларов на сорок. А значит, учитывая около сотни долларов, полученных от клиентов, она в минусе на?.. Осознав, что это выглядит как задачка по алгебре, она горько улыбнулась и, помотав головой — отчего копна пышных, чёрных, чуть вьющихся волос колыхнулась в воздухе, достала из ящика стола калькулятор и споро завершила вычисления. Выходило, что её малый бизнес был не очень успешен — а, если точнее, то и вовсе — убыточен. Долларов на сто пятьдесят в неделю убыточен. — Плохо. — Устало констатировала девушка, сев на диван и уныло положив подбородок на стол. Такими темпами она могла работать ещё около месяца — может, полутора. Но — не больше. Надо было что-то менять. Можно было, конечно, свои затраты на сигареты… Нет, не настолько радикально. Так, сделав круг, мысли вновь вернулись к пустой пачке, смятой и брошенной в мусорный ящик. Картонная приоткрытая крышка словно ехидно приоткрыла рот в насмешке, глядя на устало лежащую девушку. Прикрыв глаза, Тейлор отвернулась. Сил встать и дойти до магазина не было. Казалось бы — всего около сотни метров, чего в этом сложного? Но подняться на ноги, хоть немного привести себя в надлежащий вид (всклокоченные волосы и красные от лопнувших капилляров глаза рисовали её полубезумной старухой-наркоманкой, а не вчерашней школьницей) и сделать нечто совершенно необходимое — было ей не под силу. Плохой день. Просто… Просто плохой день. Тейлор не знала, сколько просидела вот так — стараясь заснуть, не обращая внимания на ноющую головную боль. Сигаретный дым, не до конца выветрившийся, заставлял радоваться, что она давно не ела. Слабо потянувшись рукой к голове, она сняла очки и легла на диван, свернувшись на нём калачиком. Было холодно. Голова болела. Спать не хотелось — но в таком состоянии она, хотя бы, не чувствовала бы постоянных сомнений в правильности своих поступков. Однако, сон не шёл — в отличии от неприятных мыслей, что, казалось, дожидались именно этого момента. Почему не пришла Панацея? Всё ли с ней было в порядке? Нормально ли было, что она так переживает за случайного — абсолютно незнакомого ей, человека? А что насчёт Ли? Были ли её советы полезны? Зажмурившись, Тейлор покрепче укуталась в плед. Он пах старостью, как и город вокруг неё. Доки — некогда врата Броктон-Бэй, теперь стояли заброшенными, пустыми. Дома щеголяли провалами в окнах, Кладбище Кораблей недалеко отсюда и вовсе — было памятником самому себе, мрачному и монументальному. В нём, к слову, хранилось несколько сотен тысяч — а то и вовсе, миллионов долларов, в одном только металлоломе — который, по хорошему, стоило бы распилить, вывезти и продать — но это тоже требовало определённого начального капитала. Которого у города не было. Из крупных работодателей и налогоплательщиков в Броктон-Бэй была лишь одна компания — фармакологический гигант Медхолл. Кроме него, процветал, как бы это ни было удивительно, рынок временного жилья — по какой-то причине именно в их городе останавливались многочисленные хоть сколько-то зажиточные мигранты из Азии, пытающиеся получить американское гражданство — что вызывало немалый приток денег в бюджет города и, по слухам, доводило до бешенства главу паранацистов Броктон-Бэй — Кайзера. Кроме этого, все гостиницы в центре всегда ломились, полностью забитые людьми — со всего побережья сюда съезжались люди, желающие получить исцеление. На этих трёх столпах и высилась экономика их города — мигранты, обеспечивающие город дешевой рабочей силой (зачастую — невостребованной, а потому — превращающейся в маргинализованные элементы), Медхолл, платящий невероятные налоги по своим патентам и Панацея — что в одиночку продавала людям самый востребованный, во все времена, продукт — надежду. Можно ли было изменить ситуацию? Конечно. Отец часто говорил с ней об этом — желая выговориться. Общий годовой бюджет Броктон-Бэй составлял, если прикинуть очень грубо, триста миллионов долларов — и был дефицитным, причём, на весьма значительные суммы. Его общие доходы колебались в районе двухсот восьмидесяти миллионов в год, в то время как расходы часто доходили и до трёхсот. Таким образом, незначительная в городском масштабе, в общем-то, сумма в три-четыре миллиона долларов, нужная для расчистки Кладбища, что принесла бы в будущем, по самым скромным прикидкам, десять, а, скорее — и все пятнадцать-двадцать миллионов долларов (и это даже не считая, фактически, расчищенной набережной, капитализировать которую также было бы возможно), никак не находилась. Конечно, неплохо было бы потратить деньги на расчистку Кладбища — но как насчёт планового ремонта домов в Доках — большая часть которых не признавалась аварийными силами хитрых бюрократов, играющих со статистикой и терминологией, задерживающих проверки коммунальщиков? А Протекторат, сжирающий десятки миллионов долларов из городского бюджета — нет, никто не спорит, что герои невероятно важны — но поневоле создавалось впечатление, что делая выбор между крупной рекламной компанией новичка в Стражах и восстановлением нескольких старых общежитий, мэрия склонялась не в пользу последних. Конечно, не будь таких невероятных затрат на героев, Империя и АПП давно бы захватили власть над городом. Без всяких сомнений, герои нуждались в лучшем финансировании. Но героев в Броктон-Бэй, включая членов Новой Волны, было не больше двух десятков или около того (она не была уверена в точных цифрах). Итак, двадцать человек — или триста тысяч? Насколько велика была корреляция между успешностью кейпов и количеством выделяемых на них средств? Эти — и ещё очень многие другие вопросы её отец раз за разом пытался задать на многочисленных пресс-конференциях, привлекая внимание к гибнущей городской экономике и необходимостью создать прямо сейчас пять, а лучше десять тысяч рабочих мест. Мест, которые, так удачно, можно было организовать в весьма сжатые сроки — расчитив Кладбище. Однако, раз за разом, десятки и сотни тысяч долларов уходили на всё, что угодно — но не Доки. Забытые, брошенные Доки, в котором варились полулегальные и вовсе нелегальные мигранты с востока, бандиты, барыги — и огромное количество обычных людей. И это раздражало её — истинную дочь своего отца, если быть честным, больше всего. Даже не то, что, как она слышала, разработка концепта новой, анимированной фигурки Оружейника стоило около сотни тысяч долларов — что в пересчёте на обычных людей означало возможность вытащить из нищеты человек пятьдесят. Нет. Самое паршивое в этой ситуации было то, насколько немногое было нужно для хоть небольшой помощи городу. Да, расчистка Кладбища бы не позволила реанимировать задыхающуюся экономику морского транспортного узла, разом потерявшего свою основную функцию — но это вдохнуло бы жизнь в Доки. А где жизнь — там развитие, там малый бизнес, который в США создавал более пятидесяти процентов ВВП… Звучало просто. Но у какого доброго инвестора было пять лишних миллионов долларов, возможность взять на работу несколько тысяч человек (уплатив с этого налоги) и договориться с бандами, на территории которых и располагалось Кладбище? Ни Барыги, ни АПП не горели желанием допускать подобную стройку на своей территории — по крайней мере, без какой-то гарантии для них самих. Верно. Такого человека не было — отчего Дэнни каждый раз покидал любые конференции по привлечению внешнего финансирования, полыхая праведной яростью. Пока была жива Аннет — они пытались добиться этого вместе. Со времён её смерти отец почти перестал пытаться — по инерции плывя по течению, выбивая лишь самый необходимый минимум контрактов для докеров — но… Тейлор не хотела радоваться раньше времени, но впервые за два года было видно, что её отец вновь вспыхнул яркой, путеводной звездой, прокладывающей дорогу сотням людей, коих он вёл за собой. Какой она была бы дочерью, вмешайся она сейчас и начав ныть о том, как ей плохо? Отвратительной. И пусть она и так была таковой, настолько низко она не опустится. От таких мыслей вновь захотелось курить — и, поняв, что заснуть не удаётся, девушка устало поднялась с дивана, мутным взглядом посмотрев на дверь — мгновением спустя нацепив на переносицу очки. Старые — новые она… Потеряла, не без помощи Софии, несколько месяцев назад — а заказать новые у неё не было ни денег, ни сил. Так что сейчас, даже сквозь толстые линзы очков, она выглядела как очень усталая, чуть щурящаяся нездорово бледная стрекоза. Бросив короткий взгляд в зеркало — Тейлор самокритично добавила — и тощая, как жердь. Безнадёжно проведя рукой по спутанным волосам, она сдалась и просто накинула мешковатую серую толстовку с глубоким капюшоном, спрятавшись и отгородившись от мира настолько надёжно, насколько это было возможно. Спрятала кошелёк во внутренний карман. Туда же отправила балончик — травматический пистолет, после недолгих раздумий, отправился в рюкзак за спиной. Дубинка?.. Нет. Тут недалеко. Ещё раз осмотрев тёмное, мрачновато выглядящее в отсутствие посетителей кафе, Эберт шагнула к двери и положила руку на ручку. Сглотнула. Сжала ту, прикрыв глаза. По позвоночнику пробежала нервная дрожь, которую она переборола, облизнув пересохшие губы и поёжившись. — Давай… — Тихо уговаривала она саму себя, нажав на ручку и повернув её. Старая деревянная дверь скрипнула, повернувшись на несмазанных петлях, и отворила ей мир за пределами уютных стен. Мгновенно холодный порыв ветра, сошедший с мрачных серых небес, швырнул в неё сноп ледяной мороси. Как ни странно, это её взбодрило. Нервно кивнув самой себе, Тейлор развернулась, заперла за собой дверь и, оглянувшись по сторонам, ещё сильнее сгорбившись быстро зашагала по улице. Слава всем богам, которых, учитывая существование в мире существ вроде Губителей, и вовсе не существовало, но тем не менее, что на улице не было никого. Вечер — прошло около шести или семи после полудня — судя по всему, она сама не поняла, когда заснула — да и заснула ли вовсе? Таблетки иногда странно влияли на её состояние, даруя странный транс вместо сна, в котором она продолжала бодрствовать — но время вокруг неё словно бы сжималось или наоборот — растягивалось. Это было сложно объяснить, да и она сама никогда не была хороша в словах — но если бы её попросили описать свой сон последние несколько недель… Она бы ничего не придумала. Транс. Временное полузабытье. Так — или постоянные, не утихающие ни на секунду фантомные шорохи, скрипы, скрежет. Она ведь пыталась — честно пыталась обойтись без таблеток — и сдалась через несколько дней. Переломной точкой стало ощущение тонких лапок, что вцепились ей в загривок. Фантомное — но оттого не казавшееся той ночью менее реальным. Её панический крик не разбудил отца лишь потому, что он ушёл на работу — а сама она ещё долго всхлипывала в ванной комнате, включив горячую воду и сжавшись в душе калачиком. Тогда она и стала курить. Это помогало — временно. Но с каждым днём для успокоения нервов ей требовалось всё больше и больше дымных палочек — всё зашло так далеко, что сейчас, без выкуренной пачки в день, эффекта не было. От этого стоило отказаться — как минимум потому, что вечно болящая голова и окончательно исчезнувший сон намекали на серьёзную интоксикацию организма. Но для этого ей физически нужен был кто-угодно. Любой человек. Его не было. Как и обычно. Тейлор уже давно смирилась с этим — но сейчас это ощущалось сильнее прежнего. Потому ли, что её отношения с отцом начали приходить в хрупкую норму, или оттого, что школа — ежедневная пытка, закончилась, неважно. Главное — что тяжёлое одиночество придавливало её к земле, не давая сделать глоток свежего, чистого воздуха свободы. Физически — она уже давно не была узницей своего шкафчика. Но ментально — до сих пор отчаянно колотила руками по его стенкам, умоляя вызволить её. Тщетно. Тейлор на мгновение замерла на улице, вцепившись трясущимися руками в рукава толстовки. Хватит. Хватит думать об этом. Хватит, чёрт возьми, вновь вспоминать это! Всё… Всё было неплохо. Натянув на лицо слабую, кривую улыбку, она поспешила в сторону виднеющегося неподалёку минимаркету — открытому до двенадцати ночи, где она часто покупала всё необходимое для нормального функционирования кафе. Колокольчики над дверью тихо звякнули, когда она протиснулась в едва открывшуюся дверь и поглубже натянула капюшон на лицо, чуть оглянувшись. Тихое жужжание электрических ламп. Полки с продуктами первой и второй необходимости. Несколько гудящих холодильников. Кондиционер, который бездумно гудел, подвешенный выше двери — и добавлял свою лепту в музыкальный ансамбль. Тут всё было как раньше, но в остальном… Парень за кассой бросил на неё короткий, испуганный взгляд — и внутри у неё всё сжалось. Что-то было не так — и вполне понятно, что именно. Ведь кроме кассира, внутри были и ещё люди: четверо молодых парня, её или чуть старше возраста. Они не выглядели опасными — но что-то в них заставило её вздрогнуть и сделать непроизвольный шаг назад. Азиатская внешность, вкупе с татуировками? Уверенный в собственной безнаказанности вид? Тейлор нервно сглотнула, сделав ещё один шаг назад — к двери. Это оказалось ошибкой — один из парней развернулся к ней, неприятно ухмыльнувшись. — Это, говоришь, твоя девчонка? — Развернулся особенно высокий юноша к продавцу, поигрывая зажатым в руке… Ножом. Тейлор вздрогнула, заворожённо глядя на кривое, чуть ржавое — но всё же, очевидно, смертоносное лезвие. — Н-нет! — Заикаясь, почти в панике ответил он. — Я же сказал! Мы уже заплатили за этот месяц! Почему АПП… — Потому что! — Рявкнул один из них — очевидно, часть АПП. Судя по действиям — не очень высокопоставленный. — В вашем ебучем районе восемь точек. Заплатило семь. Понимаешь меня?! — Рявкнул он, нависнув над продавцом. Тейлор попыталась отступить, но путь позади перегородил один из азиатов, недвусмысленно ухмыльнувшись и приперев собой дверь. Тейлор отчаянно вздрогнула, отшатнувшись от него. — Э-это не мы! — Панически прохрипел парень за прилавком. Его глаза панически оббежали магазины — и остановились точно на Тейлор, которая в этот самый момент нервно вжималась в полку с продуктами. Их взгляды встретились… И за одну секунду она поняла всё. Этот день. Мерзкий. Поганый. Грёбаный день. Мог — и стал хуже. — Э-это она! — Мгновенно протянул руку в её сторону продавец. — У неё тут кафе, за углом! Она часто покупает у нас еду для него… И она не платит вам! Точно говорю! Она только что переехала, так что… Дальше Тейлор уже не слушала. Прикрыв глаза, она проклинала всё на свете. Конечно. Почему бы ей не столкнуться с группой бандитов АПП, собирающих дань с окрестных магазинчиков? Её руки в кармане напряглись — и она наугад натыкала номер службы спасения. — Итак… — Зловеще ощерился лидер мелких бандитов, действующих под эгидой куда более пугающей организации. — Кажется, мы всё же нашли нашего неплательщика, парни. Ну… По крайней мере, в одном она не ошиблась. Это был на редкость дерьмовый день.