The Sense of Self

Волдеморт просыпается с чувством какой-то сонливости. Его тело лежит на холодном лакированном деревянном полу. Вдыхаемый воздух пыльный и затхлый, возможно, из-за древних артефактов, которые его окружают. Где-то на краю сознания он слышит их соблазнительный шёпот. Они притягивают его, будучи частью тёмной магии, которая всегда его манила. Свет раннего утра проникает через пыльные окна и заливает комнату слабым прохладным светом, создавая множество теней. Его сосуд пропитан усталостью до самых костей. Его мысли странно медленны и тягучи. Раздается стук в дверь, затем звучит скрип, и входная дверь открывается. Человек, который входит внутрь, встаёт под лучами солнца. Волдеморт в свете лучей видит пылинки, застывшие в воздухе и не тревожимые ветром. — Мистер Бёрк, — говорит незнакомец. Его голос ровный, формальный и не выдает ни капли реально испытываемого презрения. Однако эта эмоция становится очевидной, когда Волдеморт наконец понимает, кто обращается к его сосуду. Перед ним стоит молодой Том Реддл, одетый в пепельно-серую мантию. Теперь он вспоминает, насколько его самого в молодости мало заботил его нынешний сосуд. Они в магазине Боргина и Бёрка в 1945 году, примерно меньше чем за год до убийства Хепзибы Смит, хозяйки медальона Слизерина и кубка Хаффлпаффа. Целый год! Должно быть, Смерть не слишком сильно в них верит. Том Реддл не насмехается, но и не помогает ему подняться. Он не спрашивает, почему нашёл своего работодателя, лежащим на полу в магазине. Том Реддл выглядит невозмутимым. Волдеморт рад полному равнодушию своего молодого «я» к своему сосуду. Хотя он мог бы обойтись и без боли в спине своего нового тела. Он надеется, что подобная участь постигла и Гарри Поттера, но не может не думать, что у Смерти Гарри в любимчиках. Волдеморт отправляет младшую версию себя в глубь магазина, а сам обдумывает дальнейший план действий. Он должен понять, насколько хорошо его юное «я» уже знакомо с потомком Хаффлпаффа. Узнал ли уже молодой Реддл, что Хепзиба Смит владеет медальоном Слизерина, или он знает только о чаше? Любые надежды повлиять на свою младшую версию, чтобы она забыла о фамильных реликвиях основателей Хогвартса, немедленно отбрасываются — Тома Реддла никогда не заботил Карактак Бёрк, чистокровный он или нет, и он никогда не станет прислушиваться к нему. Колокольчик над дверью, сообщающий обычно о приходе новых покупателей, ещё не звонит, но что-то оттягивает взгляд Волдеморта от юного Тома Реддла к двери за секунды до того, как он входит. Молодой человек, обдуваемый ветром, стоит у входа в их магазин. Он выглядит совершенно неуместно в таком месте, и, возможно, едва закончил Хогвартс. Волдеморт знает, что Гарри Поттер находится в этом теле ещё до того, как проклятые зелёные глаза пересекаются с ним взглядом. Он знает это по тому, как держится юноша, как он целеустремлённо идёт прямо к нему. Волдеморт раньше задавался вопросом, как Поттер каждый раз так быстро узнавал его в любом сосуде. Насколько ему известно, он не перевоплощается с отличительной чертой, такой как знаменитые глаза Гарри Поттера. Как всегда, когда воспоминания сосуда Волдеморта не совпадают с его собственными, это сбивает с толку. Волдеморт знал мальчика со школы. Мальчик был бы довольно неприметным хаффлпаффцем, не заслуживающим внимания Тома Реддла, если бы не его опрометчивое хвастовство своим родством с Хельгой Хаффлпафф. Его разум знает, что у того мальчика не было зелёных глаз, но память его сосуда настаивает на том, что так было всегда. Различия в воспоминаниях были в этот раз не такими большими, как в его предыдущем перевоплощении. Вероятно, это так, потому что в прошлом они были просто знакомы и даже ни разу не разговаривали. Волдеморт тут же вздрогнул, вспомнив, как эти двойные воспоминания обескураживали его две жизни назад. Поттер останавливается перед телом Волдеморта, его взгляд внезапно становится вопросительным. Он отвечает на взгляд молодого волшебника лёгким наклоном головы. На лице Поттера появляется облегчение. Как захватывающе. Такая показательная реакция. — Слава Богу! — выдыхает младший волшебник. — Я уже начал волноваться, что не найду тебя, — говоря это, Поттер беззаботно тянет к нему руку. Тонкая кисть находит его предплечье. Это движение слишком интимное. К чёрту! Может быть, оно было даже терпимо, пока он был вынужден полагаться на другого, чтобы выжить. Желание наказать мальчика за его доверчивость пронзает Волдеморта. Это чувство стирает сонную заторможенность его сосуда. Это желание кажется правильным. Наброситься, отплатить унижением за унижения… Но потом… Жажда крови и мести Волдеморта оказывается сметена теплом, которое наполняет его при физическом контакте. Изо всех сил он пытается продлить это ощущение. Это чувство заставляет его шататься, пытаясь разобраться в эмоциях своего сосуда и своих собственных. Это спокойное, убаюкивающее тепло… Оно сбивает с толку. Он делает шаг назад, чтобы немного прийти в себя. Они не одни. Его младшая версия наблюдает за ними с едва скрываемым интересом. Лицо Поттера омрачается. Он устанавливает дистанцию между ними, как будто Волдеморт только что обжёг его своим прикосновением. Хорошо. Так и должно быть. Гарри должен опасаться его. Ногти Волдеморта врезаются в огрубевшую кожу ладони. Эта связь и её влияние на его эмоции становятся проблемой. Они договорились о временном перемирии только для удобства. Ничего больше. — Захария Смит, верно? — говорит Том Реддл, и его ровный голос не показывает его реального удивления. Поттер вздрагивает. Глаза его округлились из-за внезапного появления молодого Тома Реддла рядом с ними. Волдеморт видит, как мальчик моргает раз, другой. На коже Поттера появляется румянец. Он застигнут врасплох? Разве Поттер не ожидал, что его младшая версия немедленно ухватится за возможность подружиться с потомком Хаффлпаффа? Мысли Бёрка замедляют врожденное любопытство Волдеморта. Он бы стиснул зубы и тряс головой, чтобы избавиться от этой… заторможенности, будь он один. Молодой Том Реддл рассматривает их обоих с новым интересом. У него начинают блестеть глаза. Почти лихорадочно. — Я не знал, что вы часто бываете в этом магазине… Могу предположить, что, поскольку вы так хорошо знакомы с мистером Бёрком, вы также прекрасно знаете, что мистер Бёрк работает здесь каждый божий день, — голос Тома Реддла не выдаёт ни его любопытства, ни его озадаченности. На это указывают подсказки, которые, скорее всего, уловил бы только сам Волдеморт. Однако что-то в заинтересованной интонации его более молодого «я» кажется ему неприятным. Но что именно? Волдеморт с опозданием понимает причину. Он проклинает небрежность мальчишки и проницательность своего более молодого «я». Когда Том Реддл подходит ближе, он делает это почти хищно; с особым вниманием к молодому волшебнику перед ним. Его тело оказывается в личном пространстве Поттера, когда он почти небрежно прислоняется к кассе, двигаясь с невероятной змеиной грацией. Глаза Реддла горят любопытством, он изучает лицо Поттера, застывшее от такой близости. С большим интересом он следит за последующим, слегка растерянным взглядом Поттера в сторону Волдеморта. Конечно, его более молодое «я» обратило внимание на явную, совершенно беспрецедентную близость между ними. Бёрк предоставил юному Тому Реддлу слишком много свободы, небольших поблажек, которыми он, будучи моложе, всегда пользовался. Гарри Поттер смотрит на более молодую версию Волдеморта широко раскрытыми глазами, в его взгляде что-то явно читается. Реддл тоже это замечает, но, в отличие от Волдеморта, он, кажется, понимает, что именно. Волдеморт начинает активно думать, но мысли Бёрка тут же вязнут. Где он видел эту эмоцию раньше? Затем эмоция как будто исчезает из обычно выразительных глаз Гарри Поттера, и он смотрит на Реддла с едва скрываемым презрением. Эту эмоцию Волдеморт легко идентифицирует. Его более молодое «я» высокое, рядом с его потенциальным врагом, и с впалыми щеками добродушно улыбается сосуду Поттера, но Волдеморт видит ту напряженность, которая застывает от такого взгляда Поттера в уголках его рта, свидетельствующую о его всё большем отдалении от человечества. Волдеморт задаётся вопросом, почему он может видеть правду сейчас, и почему никто другой не мог этого видеть в своё время. Тогда, в далёком прошлом, даже сам Том Реддл не видел, как на него повлияло расщепление души. В его глазах светится жадность. Кажется, что у Реддла пока не получилось заманить Хепзибу Смит в свою ловушку. — Неважно, — смягчается юный Реддл, очаровательно, но слишком широко по мнению своей взрослой версии, улыбаясь. Молодой человек перед Волдемортом напрягается. Зелёные глаза горят вызовом. Поттер сильно сжимает челюсти, чего Волдеморт не видел уже довольно давно. Ах, как интересно видеть неприязнь своего заклятого врага, проявляемую так открыто. Как это восхитительно очевидно. Как просто это можно использовать. — Чем я могу вам помочь, мистер Смит? — мягко, хотя и всё ещё формально, спрашивает юный Реддл, слишком сильно сосредотачиваясь на другом молодом человеке. Поттер, как и ожидалось, не знает, что ответить, и Волдеморт начинает раздражаться из-за отсутствия хитрости у своего напарника. По крайней мере, глаза Поттера избегают испытующего взгляда его младшего «я». — Мистер Смит спросил, есть ли у нас специальные книги по довольно деликатному вопросу, — прежде чем Реддл успевает предложить свою помощь в поиске нужной литературы, Волдеморт прерывает свое молодое «я» и сам провожает Поттера. Хотя бы для того, чтобы показать своё недовольство отсутствием у него хоть какой-то скрытности. После того, как он отводит его в укромный уголок магазина и принимает необходимые меры предосторожности, Поттер выглядит достаточно виноватым, но, что интригующе, благодарным Волдеморту за то, что тот «спас его». Волдеморт даже не пытается понять это глупое поведение. — Итак, каков план нашей миссии? — спрашивает Поттер. — Что я должен делать? — его глаза блестят, и он прикусывает нижнюю губу, показывая свою нервозность. Нет, Волдеморт уверен, что Поттер будет абсолютно бесполезен. Его младшая версия немедленно разгадает их заговор. — Это определённо не миссия, Поттер, — ворчит он. Глаза мальчика расширяются от искреннего удивления, прежде чем он закрывает рот. Вид этого заставляет Волдеморта чувствовать себя странно. Как-то болезненно. Он прогоняет это чувство, помимо них есть более важные вопросы. Дело в том, что Волдеморт не знает, как гарантировать успех в том, что Поттер упорно называет «их миссией». Прошло слишком много времени с тех пор, как он был просто Томом Реддлом. Он не знает точно, является ли причиной влияние его сосуда или количество крестражей, которые отделяют его от того, кем он был раньше, но он больше не понимает свою младшую версию. Однако сейчас это понимание жизненно необходимо — решения и мотивы Тома Марволо Реддла никогда не были самым простым и очевидным выбором. Он всегда мыслил разнообразными возможностями, скрывал планы в рамках других планов, то скрывал то, что действительно хотел, то откровенно раскрывал о своих желаниях. Ему нужно наблюдать за собой в молодости. И на основании наблюдений строить планы. Единственное, в чём он уверен относительно желаний Реддла, это то, что он хочет эти артефакты. Он ясно помнит, что они значили для юного Реддла. В то время они были для него наследием. Волдеморт и сам не хочет от них отказываться. По множеству причин. Он рассматривает младшего волшебника. Ни он, ни Поттер не переродились в сосудах, у которых есть шанс отвлечь внимание Реддла от артефактов основателей, находящихся во владении Хепзибы Смит. И мысль о том, что любая версия Волдеморта хоть по какой-то причине отказалась бы от шанса на бессмертие, откровенно смехотворна. Нет, любое внимание к Поттеру неизбежно привело бы Реддла к самим артефактам, что в конечном итоге привело бы к созданию крестражей. Или нет? Возможно, ему не нужно мешать своему молодому «я» получить реликвии основателей, а нужно просто предотвратить убийство Хепзибы Смит. В конце концов, именно её смерть стала причиной раскола его души. Ему нужно немедленно получить несколько более надёжных источников, чтобы быть уверенным, что это сработает; ему необходимо составить Арифмантическое уравнение, чтобы всё просчитать. Ему не нравится сверяться с маггловскими теориями, но ещё меньше ему нравится принимать важные решения с завязанными глазами. То, как Поттер презирал юного Реддла и вместо этого повернулся к нему, можно было использовать. Это было бы деликатным маневром. Волдеморт про себя насмехается над слабостью Поттера. Как легко манипулировать мальчиком! Эта мысль невероятно пьянящая. Так легко неверно истолковать перемирие, заключенное по необходимости. Это почти обидно. Ярко-зелёные глаза Поттера полны нетерпения. Нет. Поттер не должен приближаться к его младшей версии. Мальчик слишком прост, его слишком легко прочесть. Поттер, скорее всего, сам наткнулся бы на острие палочки юного Реддла. Нет. Ему нужно работать в одиночку. Когда он сообщает Поттеру о своих планах, мальчик отказывается следовать им. Наконец недоверие, которое Волдеморт почти не замечал прежде в лице молодого волшебника, поднимает свою голову. Волдеморту хочется смеяться от восторга. Конечно, он этого не делает. Это было бы контрпродуктивно. В конце концов они приходят к соглашению, что Поттер будет проводить исследование в магазине, чтобы объяснить его частое нахождение в нём. Он не думает, что исследования Поттера о времени, или Смерти, или о том, почему они здесь, действительно принесут хоть какие-то плоды, но, тем не менее, они займут мальчика. Голос Поттера звучит почти угрожающе, когда он смотрит на Волдеморта с милым, очевидным недоверием и заявляет, что «тоже следит за ним». Забавно. Получается так, что Поттер остаётся слоняться в задней части магазина, листая тома о малоизвестной магии. Реддл не показывает свои чувства явно, но его снисходительность по отношению к «нахлебнику» Поттеру озадачивает Волдеморта. Вместо того, чтобы высказать своё мнение о работодателе, Реддл просто принимает его решение. Как и ожидалось, он пытается использовать эту возможность, чтобы попытаться привлечь внимание Поттера. Если бы Реддл не был им самим в более молодом возрасте, Волдеморт счел бы это довольно забавным — наблюдать, как Поттер отвергает Реддла, чем сильно раздражает последнего. Однако в конце концов их отношения меняются. Сначала метаморфозы проходят медленно: Поттер перестаёт напрягаться, когда его более молодое «я» что-то говорит, Реддл же в свою очередь перестаёт так откровенно осматривать Поттера — а затем всё меняется сбивающе с толку быстро. Однажды утром, когда Поттер входит в магазин, внимание Реддла к нему становится очевидным. Раньше он пытался бесцельно поговорить с ними обоими, но теперь его интерес сосредотачивается только на Поттере. Удивительно, но поведение Поттера тоже меняется. Вместо резких ответов и холодного тона Поттер краснеет и практически прячется за своими книгами. Ещё более поразительно, что в другой раз — Волдеморт в тот раз покинул магазин — он входит в магазин и обнаруживает Реддла, прислонившегося к стене, рядом с диваном, который Поттер трасфигурировал для себя. Поза его более молодого «я» свободна и расслаблена — если бы Волдеморт не знал себя-его лучше, он охарактеризовал бы её как сутулость, — но сосредоточенность его взгляда противоречит этому образу. Молодые люди переговариваются вполголоса, и Реддл сильно склоняется к Поттеру, чтобы указать на что-то в книге, которую мальчишка читает. В образовавшейся близости он задерживается и его рот изгибается в почти забытой самим Волдемортом улыбке. Поттер напрягается, когда Волдеморт позволяет двери за своей спиной с грохотом закрыться. Он похож на оленя, застывшего в свете фар. Реддл выглядит правым со своей декадентской медлительностью, которую Волдеморт помнит со своих юных лет, когда он всё ещё нуждался в красоте для привлечения поддержки. Для чего сейчас это делает его младшая версия? Ощущение от этого непонимания странное. Волдеморту не нравится непонимание эмоций другого человека. Ухудшает положение то, что он помнит время, когда для него не было ничего проще, чем составить карту чьих-то желаний, мечтаний и устремлений, чтобы затем играть на них, как на музыкальном инструменте. Он снова проклинает свой сосуд за медлительность мыслительного процесса. Он был прав, пренебрегая своим бывшим работодателем, как это делает сейчас Реддл. Ему не хватает какой-то детали, чтобы понять особенный интерес своего младшего «я» и сбивающей с толку реакции Поттера. Что-то изменилось между ними тремя. Он думал, что хорошо понимает их взаимоотношения — Реддл был заинтересован в Поттере из-за семьи его сосуда, а Поттер, идентифицируя Реддла как «врага», позволил убаюкать свою ненависть неуместным чувством товарищества с Волдемортом. Его раздражает, что теперь он, кажется, не уловил изменений. Он отправляет свою младшую версию выполнять задание, которое, как предполагалось, он должен выполнять сам. Наконец, Поттер приближается к нему. — Волдеморт? — спрашивает он, отводя глаза. — Несколько дней назад я заметил в пабе, что… я задавался вопросом, может ли… у меня просто возникло ощущение, что… я имею в виду, что спрашиваю это только потому, что ты вроде как единственный у кого я могу об этом спросить… — он снова обрывает себя. Волдеморт уже готов рассердиться на некомпетентность Поттера в формулировании даже одного связного предложения. Глаза Поттера метнулись к нему, прежде чем он снова наклонил голову, краснея. Салазар! Что нашло на мальчика? Поттер говорит быстрее, чем обычно, когда, наконец, задаёт свой вопрос: — Мне кажется, или люди в этом времени очень гомофобны? Волдеморт замирает. Он знает, что в этот раз медлительность мышления не из-за мозгов старого Карактака Бёрка, что это нечеловеческое отсутствие движения — полностью его вина. Когда глаза Поттера вспыхивают и расширяются, он заставляет себя расслабить своё тело, расслабляя мышцу за мышцей. Конечно, мальчик не мог знать… Мальчик нервно проводит пальцами по волосам и спешит добавить: — Я не оскорбляю людей этого времени или что-то в этом роде… Я просто, знаешь, задавался вопросом, нужно ли мне быть осторожным со своим поведением… Не то чтобы Биннс учил нас таким вещам. — неловкий смешок в завершение этой фразы. Волдеморт — Тёмный Лорд, живущий на этой земле уже несколько десятков лет. У него мало врагов, которые более, чем просто раздражают, и ещё меньше тех, кого он боится. Даже сейчас. Поттер, вероятно, по незнанию, а может, и по случайному стечению обстоятельств, затронул тему, над которой ему до сих пор некомфортно думать. Волдеморт несколько раз задерживает дыхание, прежде чем внимательно рассмотреть молодого волшебника, стоящего по другую сторону кассы. Он прочищает горло. — Несмотря на то, что британское волшебное сообщество этого времени немного менее… толерантно, я уверен, что с тобой, Поттер, всё будет в порядке. Обвинение кого-либо в гомосексуализме считается абсолютным табу… В высших кругах таких неприятных обвинений вообще нет, — его слова основаны на фактах; почти проверенных в реальной жизни. Глаза Поттера снова расширяются. В его чертах теперь читается осознание, которое Волдеморт снова не может прочитать без использования легилименции. И в данный момент он не уверен, что сможет проникнуть в разум Поттера без последующего раскрытия собственных мыслей. Поттер смотрит на него так, будто видит его в совершенно новом свете. Он задается вопросом, что могло такого случиться, что Поттер решился спросить его о таких вещах. Старый, знакомый страх сворачивается в его животе. Он рад, что его младшая версия вскоре возвращается в магазин с нарочитой грацией, и внимание Поттера снова притягивается к Тому Реддлу. Происходят два события, быстро сменяющих друг друга, которые едва не рушат мирные отношения между Лордом Волдемортом и Гарри Поттером. В одном из них Волдеморт просто наблюдает за происходящим. Из-за другого, созданного им, раздражение из-за их положения и разочарование от отсутствия прогресса чешутся у него под кожей. Первый эпизод случается, когда Реддл просит Поттера призвать стопку томов через всю комнату. Волдеморт и его младшая версия единогласно решили использовать Поттера для черновой работы в магазине в обмен на его постоянное присутствие. Поттер ворчал и сердито смотрел на него, но Волдеморт отметил с лёгкой снисходительностью и оттенком веселья, что задачи, которые были даны Поттеру, были даны ему для того, чтобы высвободить часть его сдерживаемой энергии. Мальчик не подходил для неподвижных занятий, таких как чтение. Несмотря на это, как ни странно, создаваемые им руны становились всё лучше и лучше. Так и оказалось, что именно в этот день Реддл и Поттер делали ремонт. Вернее, юный Реддл лениво давал инструкции, а Поттер их выполнял. Это привело к тому, что Поттер выполнил просьбу Реддла, почти бездумно взмахнув палочкой. Но книги вместо того, чтобы просто прилететь в нужное место, взорвались клочьями бумаги. Реддл вздрагивает и роняет стопку бумаг, которая была у него в руке, и смотрит на беспорядок, утроенный мальчишкой, прежде чем, нахмурив брови, посмотреть на потрясенного волшебника. — Что за чёрт? — Поттер недоверчиво вздыхает. Маггловское восклицание заставляет его младшую версию приподнять бровь. Волдеморт хочет задушить Поттера за его неуклюжесть и некомпетентность. Он пользуется замешательством Реддла, без палочки ремонтируя потрепанные книги. Всего лишь небольшая горстка бумажных клочьев показывает устойчивость к простому ремонтному заклинанию. — Ты обладаешь достаточным количеством магической силы, чтобы овладеть простым заклинанием призыва, Захария. Дай мне свою палочку! Ясень и волос единорога? — Волдеморт слышит вопрос Реддла, проверяющего силу палочки. Лоб Поттера морщится, когда он, по-видимому, ищет нужное воспоминание своего сосуда, прежде чем промычать что-то утвердительное. Волдеморт видит, как Поттер встревоженно смотрит на свою палочку, выглядя при этом почти преданным. — Моя палочка в последнее время сопротивляется мне. Не знаю почему. Но такого никогда не случалось раньше… — говорит Поттер. Ах. Это все объясняет. Младшая версия Волдеморта, кажется, приходит к тому же выводу, и его брови поднимаются вверх, выражая явное удивление. Он задумчиво мычит и возвращает палочку Поттеру. Теперь он с новым интересом наблюдает, как Поттер разочарованно и несколько небрежно убирает палочку. Очевидно, Поттер не понимает, что он только что раскрыл. Реддл бросает зловещий взгляд на сосуд Волдеморта, который замечает Поттер. Поэтому нет ничего удивительного, что Поттер загоняет его в угол, когда он собирается закрыть магазин позже в тот же день. — Объясни, почему палочка Захарии сопротивляется мне! — спрашивает он, раздражённо прищуривая глаза. — Я знаю, что вы с Реддлом знаете причину, но он мне её не говорит! Почему Поттер спросил Реддла первым, недоумевает Волдеморт? И почему Реддл не рассказал ему единственно возможную причину произошедшего? Волдеморт устал. То, как сильно на него влияет физическое состояние этого тела, почти смешно и очень утомительно. — Может быть, ты мог бы потратить своё время на чтение, вместо того, чтобы тратить теперь моё, — довольно резко отвечает Волдеморт, прежде чем отправиться к своему дому. К сожалению, Гарри Поттер не прислушивается к его совету, вместо этого следуя за ним. Всё внутри него жаждет ответить мальчику на его вопрос, погубить его. Как же восхитительно было бы увидеть, как все самодовольные представления мальчика рухнут, как колода маггловских карт. Тем не менее, он знает, что ему нужно, чтобы Поттер оставался милым и тихим, ему нужно, чтобы мальчик верил, что они преследуют одну и ту же цель. Он не сможет убедить Смерть отпустить их, если Поттер будет сопротивляться ему на каждом шагу. Когда Волдеморт добирается до своей близко расположенной к магазину квартире, Гарри Поттер всё ещё не благословляет его своим отсутствием. Во истину, гриффиндорское упрямство — не черта характера, его, по мнению Волдеморта, следует считать недугом. — Поттер! — прерывает он настойчивость молодого волшебника, почти рыча. — У меня был долгий день. Я хочу закончить его в тишине. Желательно, не видя твоего лица. Именно в такие моменты он почти чувствует себя самим собой; почти не чувствует, как тяжелая до костей усталость Бёрка утяжеляет его. Ох, это было бы так просто. Всего лишь небольшой толчок в правильном направлении, и Поттер сам придет к правильному выводу. Уже знакомым движением Поттер сжимает челюсти. — Расскажи мне! — требует младший волшебник. Во взгляде мальчика появляется скрытая нервозность. Судя по всему, мальчик уже догадывается, что означает сопротивление палочки с волосом единорога волшебнику. Догадывается, что этот тип сердцевины палочки является полезным проводником только для волшебников, ориентированных в основном на светлую магию. Что ж, если это так… Волдеморт этому рад. Возможность подтвердить мальчику его догадки слишком заманчива. Он наклоняется, наслаждаясь тем, как сбивается дыхание молодого волшебника. О, как он скучал по этому взгляду на чужом лице. Он чувствует, как улыбка растягивает его пересохшие губы настолько, что нежная кожа начинает трескаться и кровоточить — на лице Бёрка застывает гротескное выражение. — Палочки из ясеня цепляются за своего единственного истинного хозяина. Волшебники, наиболее подходящие для них, не так уж легко меняют свои убеждения, — начинает он, наслаждаясь тем, как Гарри Поттер чуть не обмякает от облегчения перед тем, как Волдеморт наносит решающий удар. — Но в сочетании с волосом единорога… Скажем так, Гарри, дорогой… — он чуть ли не напевает, — если бы я попробовал её использовать, я бы, скорее всего, не смог вызвать даже искры. Волдеморт наслаждается побледневшим лицом Гарри, прежде чем мальчик наконец-то уходит. Гарри Поттер появляется раньше, чем хотелось бы Волдеморту. Он как раз накрывает на стол, чтобы спокойно поужинать, когда Поттер толкает дверь в его маленькую кухню. Он должен был поставить защиту на крови, чтобы мальчик не смог проникнуть в его квартиру. — Я знаю, что ты пытаешься сделать! Или на что ты пытаешься намекнуть, — говорит Гарри Поттер с вызовом в стиле Гарри Поттера. Волдеморт чувствует, как его лицо растягивается в улыбке, когда он видит мальчика таким взволнованным. Он явно задел его больную точку. — Я ни на что не намекаю… — он видит растущее понимание мальчиком своего словарного запаса. — Мы не так уж сильно отличаемся, Гарри. Меньше, чем тебе хотелось бы думать. Это факт. Увидит ли он воспоминание о мальчике, смотрящем глазами Нагини на его пятом году обучения, если прямо сейчас заглянет в разум мальчика? В прошлом ему передавались вспышки страха мальчика перед темнотой Отдела Тайн. Восхитительно. Или он увидит ужас, который испытал Гарри Поттер, когда он, Избранный Светлой стороны, осознал, что ему нравится насилие или шум дуэли? И снова он оказывается поражён тем, насколько очевидной была природа их связи. Если бы у него хватило ума и терпения, чтобы задуматься над этим. Ретроспективно это почти ужасно, что он не осознал природу их связи раньше. — Да, мы похожи! — Поттер решительно не согласен. И Волдеморт едва сдерживается от соблазна указать на каждую деталь, которую он видел глазами Поттера, чувствовал его эмоциями, слой за слоем разбирая самодовольство мальчика. Он задается вопросом, осознаёт ли Гарри Поттер, что он даже не предлагал, не говоря уже о том, чтобы настаивать на уничтожении всех крестражей — единственном способе окончательно победить его. Мальчик должен понимать, что он не откажется от своих намерений только потому, что Смерть, которую он победил, и надоедливый школьник, который давно должен был умереть, решили встать у него на пути. Поттер достаточно времени провел в его компании, чтобы знать, что он в лучшем случае ждёт своего часа. Мальчик проявил такую жалкую слабость. Что это говорило о нём, о его убеждениях, от которых он отступился даже после простого знакомства с Волдемортом и его идеями, не испытывая при этом угрызений совести? Что бы подумал этот наивный дурак Дамблдор, если бы увидел своего героя сейчас? Будет ли его бывший профессор ошеломлён тем, как просто Гарри Поттер согласился сотрудничать со своим заклятым врагом? Или его больше поразит та лёгкость, с которой Поттер начал проводить время рядом с очаровательным Томом Реддлом? Что подумает Дамблдор о странной перемене в отношениях его младшего «я» с Поттером? Может быть, он поймёт причину перемены отношений между юным Реддлом и Поттером, которую Волдеморт ещё не определил. О, как заманчиво озвучить их всех, но его последняя мысль останавливает Волдеморта. Что, если?.. Что, если он сможет использовать эту поистине сбивающую с толку лёгкость, с которой юные Реддл и Поттер привыкли работать рядом друг с другом? Он ещё раз рассматривает молодого волшебника. Внезапно видя возможность. Эта идея может иметь некоторые достоинства. Сосуд Гарри Поттера ни чем не примечателен, кроме его глаз, это, конечно, правда, но его положение родственника можно использовать. Возможно, он поторопился отвергнуть этот путь решения их проблемы. Он не понимает, почему его более молодое «я» решило и в какой-то мере уже даже сблизилось с Захарией Смитом. Возможно, Реддл решил, что сосуд Поттера более внушаем, чем его тетя, или ему пока не слишком везло с очарованием Хепзибы Смит. Волдеморт вспоминает свою молодость, в которой потомок Хаффлпаффа была утомительно параноидальной, не желающей показывать свою коллекцию артефактов. Тогда, в прошлом, ему пришлось разыграть поистине унизительный фарс, чтобы доставить ей удовольствие. Он содрогается при одном воспоминании о пыльном воздухе, загроможденной комнате и чудовищной женщине, которая больше напоминала палатку, чем представителя того же вида, что и он. Смотря под таким углом, он даже начинает понимать, почему его более молодое «я» готово изменить свои планы и очаровать племянника этой ужасной женщины. — Не пялься! — ворчит мальчик, прежде чем плюхнуться на стул рядом с обеденным столом Волдеморта. Созерцательное молчание Волдеморта вытянуло из него всё желание бороться. — Я позволил вырасти версии тебя, Волдеморт, тогда как ты убил бы меня, не сомневаясь ни секунды, — говорит он, прикусывая нижнюю губу. Колдовские зелёные глаза мальчика встречаются с его собственными всего на секунду, прежде чем снова убегают. Волдеморт не отрицает утверждение Гарри Поттера. — Я сказал «не так уж отличаемся», если я правильно помню, — соглашается он. — Твоя способность безукоризненно использовать Непростительные — доказательство этому, Гарри… — он не может удержаться от насмешки. Поттер непокорно скрещивает руки на груди. — …не то чтобы тебе грозило стать следующим Тёмным Лордом. Не то, чтобы ты или кто-то другой смог когда-либо превзойти меня на этом поприще. Мальчик бормочет что-то слишком тихо, чтобы Волдеморт мог разобрать сказанное. Это неважно. Он снова начинает двигаться и заканчивает накрывать на стол, теперь уже на двоих. Поттер не может скрыть своего удивления, но тем не менее принимает предложенную пищу. Осознает ли он последствия своих действий? Знает ли он, что собирается заключить сделку со своим врагом? Он позволяет мальчику перед собой поужинать в странной насмешке над их прошлыми жизнями, прежде чем сцепить пальцы и пристально посмотреть на него. Гарри Поттер сразу же замечает перемену в атмосфере и настороженно смотрит в ответ. — Всё это не имеет значения, Гарри. Я могу звать тебя Гарри, не так ли? — спрашивает Волдеморт, как будто раньше он не позволял себе таких вольностей. Брови мальчика поднимаются в сомнении. Он кидает виноградину себе в рот. — Конечно, Ви, — говорит он. Монстр внутри Волдеморта злится на дерзость мальчика. Как бы он хотел… С большим усилием он обуздывает свои желания и вместо этого изображает улыбку. Покрытая коркой трещина на его губе снова начинает кровоточить. И так случается, что с привкусом железа на языке они соглашаются следовать плану. Волдеморт даже опускается до того, что называет всё происходящее миссией — уступка, от которой Гарри Поттер раздражительно сияет. Каким бы оскорбительно легкомысленным ни было предложение Поттера просто украсть медальон у тёти его сосуда и передать его Тому Реддлу, Лорд Волдеморт может признать, что этот план может сработать. Поначалу, услышав о согласии Волдеморта с планом, Поттер смотрит на него так, словно у него за ночь выросли три головы. — Реддл, э-э, твое юное «я» никогда бы мне не поверило, если бы я просто передал ему медальон или сделал вид, что не знаю его истинной ценности, — говорит он. Волдеморт обдумывает это, пытаясь понять, как могло думать его юное «я». — Но если я привлеку его внимание к медальону и твоей возможности… получить его, — предполагает Волдеморт, — тебе, возможно, будет нужно просто притвориться, что ты стал более восприимчив к его попыткам подружиться. — Он не обращает внимания на неожиданно возникший кашель Поттера. Да. Он может представить, как его более молодое «я» пытается таким образом заполучить свою фамильную реликвию. Чем больше он думает об этом, тем яснее становится план — Том Реддл, вероятно, уже понял, что Поттер был одинок и ему нужен был хороший друг. Что ж. Именно эта мысль могла и не прийти ему в голову, но он не может представить, чтобы Реддл упустил из виду, сколько времени сосуд Поттера проводит в магазине, а не в компании сверстников. Будь он на месте Реддла, ему было бы даже слишком просто подружиться с одиноким мальчиком и… лишить его артефактов. Таким образом, эта версия Волдеморта будет владеть реликвиями основателей и сможет снова превратить их в крестражи после завершения всей этой игры со Смертью. — Чертовски блестяще! — горячо восклицает Поттер. — Его эго будет раздуто настолько, чтобы ему, тебе… э-э, ну, юному Реддлу всё это покажется правдоподобным. Что ж. Он бы это так не сформулировал. Но да. Волдеморт может оценить хитрость в любом. Не то чтобы он когда-либо стал озвучивал такой комплимент без скрытых намерений. Мальчик бросает Темпус и гримасничает, прежде чем нервно облизнуть губы. — Ладно, полагаю, в таком случае мне следует нанести визит моей тёте, не так ли? Завтра, — спрашивает он, съёживаясь. Хороший мальчик. Волдеморт озаряет его обаятельной улыбкой, которая кажется странной на его лице. Поттер выглядит крайне обеспокоенным. — Возьми только медальон, — говорит Волдеморт, указывая на свой сосуд, — Бёрк знал, что она владеет только этим артефактом… — и, несмотря на потерю других крестражей, фамильная реликвия Слизерина является действительно важной, думает он. — Ты знаешь, куда нужно будет идти? Раскрасневшиеся щёки и обеспокоенный взгляд, который он получает в ответ, объясняются бормотанием об Омуте Памяти и Хоки. Ах, домовой, — смутно вспоминает он, — тот самый, которого он подставил. Воспоминания смутные, туманные. Должно быть, в молодые годы он считал это существо неважным в более грандиозном плане, раз забыл о нём. В нём вспыхивает раздражение из-за нарушения его частной жизни со стороны Альбуса Дамблдора, но он сохраняет контроль над собой. Этот человек мёртв. Нет причин больше держать обиду… Но даже так он не может без ликования размышлять, была ли безупречная репутация этого человека запятнана нападением на родного брата, которое совершил Волдеморт, находясь в его теле. Эта мысль позволяет капельке удовлетворения подавить сиюминутную жажду возмездия. — Подожди, но как мне, ну, забрать его? Кроме того, как мне сделать так, чтобы Хепзиба не поняла, что я не её племянник? — спрашивает Поттер, хмурясь. В голове Волдеморта мелькает множество восхитительных способов добиться этого, хотя многие из них, вероятно, слишком продвинуты и магически сложны, чтобы юный Гарри мог их даже представить. Не говоря уже о требуемой практической части в Тёмных Искусствах. На его лице, должно быть, отражается часть его веселья, поскольку лицо сосуда Поттера забавно морщится. Стремление свести на кривую дорожку юного волшебника выводит его из заторможенности сосуда, он облизывает передние зубы и ухмыляется. Прежний гнев всё ещё подпитывает его действия. — Несколько хорошо сделанных Обливиэйтов могут во многом помочь… — предлагает он, протягивая руку через стол и поднимая подбородок младшего волшебника, чтобы оценить степень возмущения мальчика. Он не обращает внимания на уже знакомое расцветающее тепло и наслаждается тем, как глаза мальчика слегка прищуриваются, прежде чем он с негодованием вырывает подбородок из хватки Волдеморта. — Я уверен, что в школе тебя научили многим полезным вещам, Золотой Мальчик, — насмехается он и встает. — Убери со стола. Мы снова встретимся, как только ты получишь мой медальон, — говорит он и довольный оставляет, кипящего гневом, Гарри Поттера позади. Всё проходит намного лучше, чем он рассчитывал, несмотря на то, что мальчик ворчит, гримасничает и жалуется на предложенные им методы. Мальчик наблюдает за Реддлом три дня, пока на четвертый не заявляется в квартиру Волдеморта с тяжелым предметом в кармане. Он преуспел в своём задании и вёл себя очень по-слизерински. Волдеморт говорит ему об этом и наслаждается стыдом и негодованием Гарри. Его развращение — самое прекрасное зрелище, за которым он наблюдал. Волдеморт ставит дымящуюся чашку чёрного чая перед Поттером. Мальчик же игнорирует её и не моргая смотрит на соблазнительный предмет в центре стола, отражающий весь тусклый свет его квартиры, почти оскорбляющей медальон своей убогостью. Едва ли возможно удержаться от того, чтобы увидеть этот предмет ещё раз, чтобы почувствовать слегка помятое золото и пройтись пальцами по передней части украшения, усыпанной изумрудами. Волдеморт инстинктивно прислушивается к слабому пульсу осколка своей души. Конечно, его младшая версия ещё не сделала этот конкретный крестраж, так что нечего и ощущать. Как он раньше не понимал, с какой небрежностью обращался со своими крестражами? Очнувшись от мыслей, он обнаруживает, что зеленоглазый Гарри Поттер смотрит на него. Выражение лица Поттера непроницаемо. У него возникает соблазн попытаться прочитать поверхностные мысли мальчика с помощью Легилименции. Хотя это, вероятно, разрушит иллюзию мальчика о частной жизни и взаимоуважении. И этот поступок, вероятно, не слишком поспособствует их командной работе. — Я не думаю, что когда-нибудь пойму, почему ты так одержим своим происхождением, — говорит мальчик, когда его внимание рассеивается. В тоне мальчика не было ни намёка на вопрос, вероятно, он отлично понимал, что Волдеморт сделает немало вещей, прежде чем ему даже придет в голову рассказать что-то о своих мотивах. Слова Поттера воскрешают воспоминания, которые он был уверен, что забыл. Некоторые из них он хотел бы забыть. Он думает о других детях, которых выбирали для усыновления, и о себе, который был лучше их всех, но оставался в приюте; он помнит себя в юности в поношенной одежде и Дом, который больше заботился о родословной, чем о реальном таланте. Что ж. По крайней мере, так было до тех пор, пока он не изменил это. Волдеморт возвращает медальон на место в центре обеденного стола. — Забери его. Сейчас он для меня бесполезен, — говорит он, и даже это кажется ему грандиозным признанием. Хотя это утверждение звучит правдоподобно; это наследие больше не кажется неотъемлемой частью его личности, и кроме того, куда важнее, чтобы медальон попал в руки Реддла, чем остался в его собственных. Мальчик безмолвно кладёт его в карман и отпивает чай, пока Волдеморт отпивает свой. Лицо Поттера отражает тяжёлые думы. Редкий взгляд на него. Затем он морщится, мысленно возвращаясь к разглядыванию своих рук. — Не возражаешь, если я приготовлю ужин? Если честно, я предпочитаю пить чай с чем-нибудь съестным и молоком, — мальчик уже поднялся на ноги. — Иначе он слишком горький, — и стал накрывать на стол. Гарри Поттер не ждёт разрешения Волдеморта. Волдеморт сидит, глядя на пустое место, оставленное чем-то, что значило всё для прежней версии его самого. Он задаётся вопросом, почему самонадеянность мальчика не злит его. Мысли Бёрка медлительны и снисходительны. После того, как они закончили чаепитие, он убирает со стола, отстраненно думая, что, возможно, только что непреднамеренно прошёл один из тестов Поттера. Через несколько дней Волдеморт приглашает Реддла в ту же квартиру, в которой он проводил последние вечера с Поттером. Предлогом послужило то, что Реддл успешно заполучил или, точнее, украл артефакт, до которого было особенно тяжело добраться. Пространство квартиры кажется другим, когда в нём находятся разные люди. Возможно, причина в изменении освещения или изменении температуры. Комната почему-то кажется менее тёплой, обеденный стол кажется пустым. Волдеморт не понимает, почему разум Бёрка заметил это, поскольку он был уверен, что подобные сентиментальности никогда бы не пришли ему в голову. Такое виденье кажется ему чуждым. Он может сказать, что Реддл предпочёл бы быть где угодно, только не в квартире Бёрка, но он присоединяется к своему работодателю, создавая видимость дружелюбия. За праздничной бутылкой вина, вкус которого он презирает, он рассказывает юному Реддлу о том, как их мать продала медальон Слизерина его сосуду. Он, конечно, не упоминает её имени и ведёт себя не так грубо, как Бёрк из его воспоминаний. Несмотря на то, что он не сочувствует юному Реддлу, ему всё же не хочется порочить свою единственную кровную связь с Волшебным Миром. Он рассказывает ему о том, как продал его Хепзибе Смит. Реддл, конечно, уже слышал недостоверные слухи о том, что женщина получила медальон Слизерина, но, поскольку Волдеморт «случайно» подтверждает это, он видит ярость и жадность в глазах своего молодого «я». Он может видеть, как Реддл, как и он сам когда-то, с трудом скрывает свои эмоции. Но сейчас это его не волнует. Он больше, чем его наследие, больше, чем потомок слабых чистокровных полусквибов, на которых он опирался, чтобы его приняли в кругах Чистокровных. Однако это нечто большее. Волдеморт с академическим любопытством наблюдает, как нечеловеческая ярость захватывает его юного «я», срывая его маску добродушия. Когда он чувствует отголосок этих эмоций в себе, это отрезвляет. Волдеморт вынужден, наконец, признать, насколько сильно его искалечило расщепление души. Он поймал себя на том, что задается вопросом, какой могла быть реакция Поттера на такое поведение Реддла. Наверняка мальчик будет злиться из-за методов Волдеморта и очень неохотно выразит признательность за успех их миссии. Он представляет, как расстроится мальчик, увидев почти животную ярость Реддла. Это был бы момент, которым можно было бы сполна насладиться. Он прячет свою удовлетворенную ухмылку за бокалом вина. Вскоре после этого молодой Том Реддл покидает его, относясь к нему как будто с вновь обретённым уважением. Волдеморт подавляет насмешку. — Я задавался вопросом об истинной причине, по которой этот предмет всё никак не находился, — говорит его младшая версия перед уходом. Что-то странное сквозит в тоне его более молодого «я», и Волдеморт на мгновение задумывается, прежде чем отмахнуться от этого. Сделать это оказывается проще, чем он предполагал. Несмотря на эту странную мысль, Волдеморт изображает удивление, когда Реддл хочет вернуть предмет, проданный ранее в магазине. — Наверняка вы подозревали, сэр, об истинной природе этого медальона, — говорит Реддл с обаянием. — И, как вы знаете, он бесценен. Любой был бы рад… обладать им. — Волдеморт позволяет мрачной ухмылке расползтись по своему лицу, Реддл возвращает ему такую же, не подозревая, что в этой ситуации вовсе не Захария Смит тот, кого обманывают. Волдеморт доволен развитием событий — Том Реддл явно планирует снискать расположение сосуда Гарри Поттера. Он подозревает, что целью проявления дружелюбия, которые, он видел, предпринимала его более молодая версия, было получение чаши Хаффлпафф через мальчика. Совсем нетрудно было намекнуть на то, что если Реддл продолжит делать то же самое, он получит медальон вдобавок к чаше. В этот день Волдеморт ложится спать довольным. На следующий день проходит удивительно много времени, прежде чем Реддл начинает делать хоть что-то, чтобы реализовать свой план. Гарри Поттер неторопливо входит в магазин в середину утра, хватает том, который читал, с меньшей осторожностью, чем следует, имея дело с таким ценным предметом, и плюхается на диван в своем углу. Только позже, когда смена Реддла подходит к концу, происходит что-то, что можно было бы считать из ряда вон выходящим. Молодой человек того же возраста, что и Реддл, Волдеморт смутно вспоминает, что он был его другом, хоть и не может вспомнить имя мальчика, заходит в магазин. Глаза молодого человека, к удивлению самого Волдеморта, выражают узнавание, когда он замечает фигуру Гарри Поттера. — Смит! — он радушно приветствует заклятого врага Волдеморта и спрашивает: — Ты не видел Реддла? Мы должны были провести вечер в «Дырявом». Гарри тратит время, чтобы поприветствовать этого человека в ответ, и только тогда Волдеморт вспомнинает имя волшебника — Малсибер. Джонатан Малсибер! Один из его однокурсников и один из его последователей с тех времён, когда они ещё называли себя Вальпургиевыми Рыцарями. Напоминание о том, сколько подробностей он забыл, холодно и мучительно. Лицо Гарри, напротив, солнечное, когда он с удовлетворённым вздохом закрывает книгу, которую читал до этого, и небрежно кладет её рядом с диваном, направляясь к другу Реддла. — Не-а, — говорит Гарри, вытягивая шею. Его выбор слов явно говорит о знакомстве в неформальной обстановке. — Его всё ещё нет. Наверное, вытаскивает из карманов чьё-то имущество, сам знаешь, как это бывает. — молодые люди обмениваются смешками, которые кричат о знакомстве. Как, во имя Салазара, Малсибер познакомился с Гарри Поттером? Его более молодое «я» входит в магазин, вытирая пальцы тряпкой, покрытой подозрительными пятнами. Волдеморт видит, как лицо его младшей версии смягчается и начинает отражать чуть меньше отвращения к окружающему миру, когда он смотрит на обитателей комнаты. — А, Малсибер, — говорит Реддл, явно довольный тем, что его друг уже ждёт его. Самому Волдеморту лишь кивают с невозмутимым видом, лишь немного задерживая взгляд в конце, Реддл входит в круг, который образовали Малсибер и Поттер. — Захария, — наконец здоровается он, кладя руку на плечо Гарри. С своего ракурса Волдеморт отлично видит приподнятую бровь Мальсибера — довольно очевидный признак того, что он не единственный, кого удивляет теплота и скрываемая близость к Поттеру его более молодого «я». К еще большему недоумению Волдеморта, Поттер не уклоняется от прикосновений, не отвергает Реддла, как будто тактильный контакт был обычным явлением, когда дело касалось Тома Реддла. — Малсибер и я собирались пойти выпить по пинте пива, Захария, не мог бы ты присоединиться к нам? — Реддл с непринужденностью человека, который был не слишком тактилен с другим взрослым того же пола, вежливо просит составить ему компанию. Гарри соглашается, и они втроем покидают магазин, оставив сбитого с толку Волдеморта в одиночестве, даже не кивнув ему на прощанье. Этот случай стал первым, заставившим Волдеморта задуматься о том, не просчитался ли он. На следующий день Гарри снова сидит в магазине. Когда Волдеморт видит недоверчивое, а затем взволнованное выражение лица своего молодого «я», он понимает, что что-то должно было произойти без его ведома. Любой другой волшебник, возможно, не заметил бы тонкую смену поведения от обезличенного обаяния, которое его более молодое «я» обычно использовало, чтобы очаровать всех вокруг, до направленного подхода, который он использовал сейчас по отношению к Поттеру. Несмотря на то, что Волдеморт многое забыл о себе в молодости, он чётко видит манипуляции Реддла. Что его удивляет, так это готовность его младшей версии использовать флирт, чтобы достичь своей цели. С большим огорчением он видит, как его более молодое «я» слишком далеко заходит в значении слова «заискивать». Он ожидал чего-то менее бесстыдного. Хотя затем он вспоминает, как изначально получил реликвии основателей Хогвартса, и вынужден признать, что, возможно, он должен был предвидеть такой подход. Этот танец продолжается несколько дней. Гарри Поттер, кажется, изо всех сил старается уклоняться от навязчивых личных вопросов Реддла. Он пролистывает пыльные старые тома со скоростью, которая показывает, как мало внимания он уделяет тексту. Юный Реддл почти растягивается на диване рядом с чопорным молодым человеком и время от времени наклоняется к нему, чтобы прокомментировать отдельные отрывки, которые Поттер читает, или что-то бормочет ему на ухо. Поттер вздрагивает. На лице Реддла появляется лёгкая улыбка. Его совершенно не беспокоит очевидный дискомфорт Гарри. Волдеморт не знает, как относиться к выходкам своего молодого «я», и поэтому по большей части пытается их игнорировать. Медлительность мыслей его сосуда помогает ему в этом. Хотя в этот день близость Реддла слишком заметна, чтобы ее игнорировать. Рука его более молодого «я» закинута на спинку дивана слишком небрежно, чтобы это могло быть действительно случайностью. Волдеморт, который занят работой с кассой, не может разобрать, что говорят тихие голоса, но он видит, как пальцы Реддла на мгновение касаются шеи Поттера. Глаза его младшего «я» на мгновение встречаются с его глазами, он наклоняется вперед, проникая в личное пространство Поттера, и что-то шепчет Гарри на ухо. Зелёные глаза встречаются с его, после чего Гарри Поттер захлопывает книгу и смотрит на Реддла. Он решительно встает — рука Реддла падает на подушку, как будто ей перерезаны струны — его уши краснеют. Гарри топает к нему и швыряет книгу на прилавок с большей силой, чем необходимо. Прилив какого-то чувства на мгновение перехватывает горло Волдеморта. Он бы назвал это ощущение предчувствием. Хотя эта мысль смехотворна. — Я ухожу, пока не задушил его, — выдавливает Гарри сквозь стиснутые зубы, а затем, достаточно тихо, чтобы Реддл не услышал добавляет — Положись на меня, Ви! Затем он топает, глубоко засунув руки в карманы маггловских джинсов под лёгкой мантией, и Волдеморт ошеломлен собственным облегчением. Облегчение от чего? Волдеморт снова смотрит на себя в молодости. Реддл смотрит на пустое после ухода из магазина Гарри пространство со странной… со странной любовью? Волдеморт почти уверен, что неправильно истолковывает взгляд своей молодой версии. Он должен ошибаться. Лицо Реддла отражает множество сложных эмоций, прежде чем его взгляд останавливается на сосуде Волдеморта. Что-то вроде презрения мелькает в его обычно спокойных глазах. Затем молодой волшебник резко встает и шагает к двери со всей своей юношеской грацией. Иногда Волдеморт почти скучает по своему молодому телу. Хотя бы из-за его способности очаровывать. Неважно, как странно он использовал эту способность в последнее время. Однако способность внушать благоговение и страх простым взглядом осталась с ним и в другом теле. Реддл останавливается у двери. — Я вернусь завтра, — говорит он, бросая на своего работодателя отсутствующий взгляд, и спешит за удаляющейся фигурой. Волдеморт в теле Карактакуса Бёрка смиряется с более длительным пребыванием в заключении в этом стареющем теле, пока закрывает магазин и направляется в свою квартиру. Сочетание почти унизительного преследования Реддла и упорного сопротивления Гарри делает маловероятным то, что у Гарри нет скрытых мотивов. Кажется всё менее и менее вероятным, что его более молодое «я» получит медальон, не убив никого и, таким образом, непреднамеренно не создав крестраж, создание которого они хотят предотвратить. Дойдя до дома своего сосуда, он ещё раз отмечает, насколько жилище пустое. Сколько еще ему придется участвовать в этой раздражающей игре? Сколько времени пройдет, прежде чем Смерть позволит ему покинуть это тело? Он вздыхает, пыльный воздух царапает пересохшее горло. Несмотря на то, что он уже однажды пережил это время, воспоминания отличаются от его нынешнего самоощущением. Отбросив меланхолию, он заваривает себе чай и усаживается читать книгу, с которой Гарри ранее так бессердечно обошёлся. На своей слегка грязной кухне он теряет счёт времени. Проходит, может быть, несколько часов, вечерняя чернота уже поглотила умирающее солнце, когда он слышит отчаянный стук в дверь своей квартиры. Он открывает её, чтобы увидеть яркоглазого Поттера, с взлохмаченными волосами и широкой улыбкой, растянувшейся слишком широко на его лице. — Миссия выполнена! — взволнованно говорит он, не сводя глаз с Волдеморта. Удивление проходит через него. Невероятно, но улыбка становится еще шире. — У него медальон, Ви, он его получил! Никто не был убит, и я почти уверен, что он даже не подозревает, что получил его не самостоятельно! Ошеломленный, Волдеморт жестом указывает Поттеру на кухню, и молодой человек шагает по узкому коридору в маленькое помещение. — Этот придурок… э-э, прости, Реддл последовал за мной в мою квартиру… — сказать, что Волдеморт сбит с толку таким поворотом событий, значит ничего не сказать. Волдеморт признается хотя бы себе, что слегка впечатлён — …и я просто оставил медальон на открытом месте, явно пренебрегая его безопасностью, — в его словах сквозит нерешительность, а во взгляде — уклончивость, которые заставляют Волдеморта думать, что Поттер говорит не всю правду. Подождите. Ужас холодит его кровь. Нет. Он должен ошибаться. Реддл не признался ему…. И Поттер!.. Никогда. Он отвергает эту мысль. Это был Гарри Поттер, о котором они говорили. Золотой мальчик Хогвартса и спаситель Светлой стороны. Его и, соответственно, смертельный враг Тома Реддла… — Он просто взял его и улизнул! Я имею в виду, да, у него плохие манеры, но ты можешь в это поверить? — Гарри произносит комментарий о манерах младшего «я» Волдеморта, нахмурив брови, чтобы показать своё отвращение, но затем его лоб снова разглаживается. Волдеморт не задаёт много вопросов о деталях и не состыковках, которые, конечно, замечает. Хотя бы потому, что верит, что скоро они проснутся в белом пространстве междумирья, и тогда он сможет просто посмотреть свои новые, подкорректированные воспоминания. Молодой человек готовит ужин для них обоих, как делает это со времен их последних реинкарнаций. Как обычно, Волдеморт помогает, заваривая чай. Сидя в своей грязной кухне напротив Гарри, который взволнованно болтает, Волдеморт позволяет своему взгляду блуждать по кухне, которая была эти месяцы его частым пристанищем. Мальчик напротив него купается в теплом свете старомодной лампы, свисающей с потолка. Он понимает, что это, вероятно, их последняя ночь в этих сосудах, и почему-то эта мысль заставляет его чувствовать себя странно. Он откидывает последнюю мысль. Это снова должно быть одним из чувств его сосуда. Гарри, кажется, думает о том же, однако испытывает скорее облегчение от этой мысли. «Теперь мы должны предотвратить создание Кольца-крестража», — размышляет он, пока Гарри смотрит в окно. Он кажется потерянным, погруженным в свои мысли. Его лицо кажется странно меланхоличным. «Этот взгляд нервирует меня, — думает Волдеморт, — я слишком привык к бурным эмоциям на его лице». Незадолго до того, как он засыпает, Волдеморт задается вопросом, когда вечера, проведённые с его заклятым врагом, стали настолько привычными, что превратились в рутину. Рутина означала, что он позволил кому-то другому так глубоко проникать в свою повседневную жизнь, что он перестал замечать детали о нём. Волдеморт никогда не был близок хоть с кем-то. Самыми близкими были его наиболее преданные Пожиратели Смерти, которые, возможно, могли бы утверждать, что знали его и даже могли понять, когда его гнев собирается переходить в ярость. Но ни с кем он не был так близок, как был близок сейчас с Поттером. Эта мысль особенно занимает его перед сном.

***

Когда Гарри снова открывает глаза и видит белизну междумирья, у него есть всего секунда, пока он может спокойно наблюдать, как Волдеморта пошатывает. Он успевает задаться вопросом о причине такого состояния мужчины, но лишь на мгновение, прежде чем его захватывает то же чувство. Интенсивное, приятное тепло расцветает в его голове, проникая во все уголки его «я», поглощая всего его собой. Его захлестывает шквал эмоций. Где-то на задворках сознания он удивляется количеству переживаемых им чувств, многогранностью впечатлений. Это воспоминания! Волна воспоминаний, которые он считал забытыми, считавшимися неважными. Он видит несколько воспоминаний о себе и… молодом себе? Вот они сидят рядом, слишком близко, в баре. Карусель мягкого презрения, жалости… и возбуждения тянет его за собой. На секунду он позволяет себе оседлать эти ощущения. Запах кожи Реддла. Теплое прикосновение одной руки к другой. Гарри чувствует странную прохладу воздуха, проникающую в чужое горло. Дерьмо. Гарри судорожно вдыхает воздух в собственные лёгкие. Границы между их сознаниями размыты. Он не знает, где кончится он, и начнется Волдеморт. Давление книжной полки между его лопатками. Раскрасневшиеся щёки. Стопка бумаг, медальон. Жадный взгляд Реддла. Гарри вырывается из мыслей Волдеморта. — Ви! — задыхается он. На его собственном лбу выступил холодный пот, который он теперь чувствует. Похоже, этот крик выводит из задумчивости и другого мужчину. Гарри почти физически ощущает, как щиты окклюменции другого человека встают между ними. Прекращение этой смущающей обратной связи между их разумами ощущается как внезапное радиомолчание. Следующая мысль, явно принадлежащая Гарри, — «Вау». Волдеморт заметно изменился. Он стал выглядеть как-то человечнее. — Это нос? С его слегка смягчившимися чертами лица Волдеморт как никогда похож на ту версию Тома Реддла, которую они только что оставили в прошлом. Дерьмо. Реддл. Волдеморт только что увидел все воспоминания. Желудок Гарри сжимается от страха, а лицо горит так сильно, что, вероятно, краснеет. Волдеморт смотрит на него почти комически пустым взглядом. — Это сработало! Ты вернул часть своей души, Ви, — пытается отвлечь внимание Гарри. Он видит, как меняется лицо Волдеморта, когда к нему приходит осознание. Его глаза чуть расширяются. Он выглядит так, будто не может во что-то поверить. Мерлин! Он действительно не понял тогда, не так ли? Затем он замечает подёргивание вокруг рта, которое может быть либо проявлением неудовольствия, либо веселья. Гарри колеблется. Как он это должен объяснить? Как он объяснит, что Реддл, которого они встретили у Боргина и Бёрка, был так далёк от человека, стоящего сейчас напротив него, что ему было слишком легко притворяться, что он совсем другой человек? Что он был более чем осведомлен о том, что Реддл манипулировал им, точно так же, как он сам манипулировал Реддлом, и что на самом деле он просто выполнял свою работу? К счастью, Смерть появляется раньше, чем он успевает подвергнуться насмешкам Волдеморта, а вместе с ней появляется и слабое ощущение холода, которое, кажется, всегда приходит вместе с ней. Гарри предполагает, что они реинкарнируют довольно быстро, и Волдеморт, кажется, готов пока оставить эту тему. Его кроваво-красные глаза горят любопытством, презрением и чем-то ещё, что Гарри не может разобрать. Эти глаза обещают вернуться к обсуждаемой теме рано или поздно. Наконец, после слишком долгого для комфорта пребывания в междумирье и постоянной угрозы того, что Волдеморт будет рыться в мыслях Гарри, Смерть соглашается отправить их в соответствующее время, чтобы предотвратить создания Кольца-крестража.