Соседи

Существование наших героев протекало более чем идеально. В их жизни все было прекрасно: все знали, какие связи их связывают, ругались больше, чем старые враги, и мирно-премирно проживали каждый новый день тоже не без приключений, пока однажды очередным ничем не примечательным серым и унылым утром к Шуну не заявился дедушка. — Вот, пусть погостит ребенок у тебя, он же твой племянник как-никак, да и у Ванессы дел немерено. Ты, что, не видишь, как ему скучно и одиноко? — неестественно для себя, жалобно проскулил Казами-старший, протягивая внуку подростка, который даже и не замечал происходящего вокруг. Он был «загипнотизирован» телефоном, так сказать. — Да ну тебе, он сидит все время в интернете, ему не скучно, — возразил Шун, скрестив руки на груди. — И вообще, раз я таким плохим ниндзя вышел, то выучи его. Кто ж мешает? Ванесса же в последнее время вся в работе, а свободные часы посвящает не «своему любимому солнышку», а разным походам по судам, потому вероятность того, что тебе скажут «Дед, ты че? С ума что ли сошел?» невероятно мала. — Ну смотри как он на тебя похож, — еще сильнее заскулил дед, будто проигнорировав все предыдущие доводы, хотя все четко слышал. — Иногда мне кажется, что ты хочешь от него избавиться, — тихо прокомметировал Казами. — А как же не хотеть? Он домом не занимается, учить навыкам ниндзя я его не могу: якобы ему врач какую-то справку выписал, что нельзя ему. Ванесса, к тому же, говорит, что это небезопасно. А если отобрать телефон, то мальчуган начнет ныть и выть, что его жизнь кончена. И даже сама Ванесса говорит, что ему стоит побольше быть с дядей. — Ладно! — наконец согласился Шун, — На сколько это чудо в перьях надо взять? На день, два, три небось? — На неделю, две, три. — На сколько?! — воскликнул Шун от удивления, а потом вспомнил, — А ему же вроде в школу ходить надо… — Бери на сколько дают. Может, вы вообще больше не увидитесь. Ну, а со школой… — он задумался, как бы это объяснить и побыстрее уже уйти, дабы тот не успел отказаться. Деда внезапно осенило, — ммм… у них карантин! — Но ты почти с совершенно такой же фразой спроваживал его в прошлые разы… — Не придирайся! Ну так вот, корми его всем самым свежим, хорошо стирай его вещи. Найди ему какое-то занятие и… — Вообще смысл жизни? — скривился Казами от такого количества требований. — Не паясничай, — снова сделал замечание дедушка. — И да, забыл сказать. Ни в коем случае не выключайте «ви-фи». Даже тогда, когда начнется конец света. А то помню, у нас электричество отключили… — он кашлянул и потёр лоб, разгоняя ужасные воспоминания. — Короче, было очень плохо. И лучше не спрашивай о подробностях. — Ладно-ладно. Возьму я его, — проговорил Казами-внук, не особенно радуясь своей дипломатичности. — Хорошо, а теперь дай денег на бензин, — потребовал дедуля. Парень сразу сунул ему бумажку, а в обмен взял паренька и пнул его под зад коленом в квартиру, мол, «проходи, чувствуй себя как дома». Потом же оба парня не особенно полным энтузиазма голосом попрощались с Мистером Шиори. — Эх… — устало вздохнул Казами и закрыл дверь. — На этот раз ты опять превратишь мою жизнь в ад? Не бери пример с той девчонки, чье имя нельзя называть в моем доме. — Ты серьезно? Это же было полтора года назад! Я думал, что ты начнешь с более веселой ноты, — проговорил мальчик, а потом добавил с усмешкой, чем вызвал вздох Шуна, — папочка. Этот мальчишка, выглядевший лет на шестнадцать, со взъерошенными черными волосами был далеко не паинькой. Люк — так звали мальчика — постоянно вляпывался во всякие неприятности, но, как считал Шун, во всем виновата была его подружка, за которой тот всегда следовал. Причем, он за ней пошел бы куда угодно, хоть на смерть, что крайне не нравилось Казами. Паренек, не особо блиставшей умственными способностями и разными талантами, естественно верил всему, что ему скажут. Только не было б так сложно, если было бы так просто. Если что-то вобьешь в его голову, то он будет делать именно так и считать именно так. А вот если то, что ему вдолбили, окажется неправильным, то фиг его убедишь в обратном. Чуть ли не через пару секунд после последней произнесенной фразы в комнату вошла Алекс и, проигнорировав присутствие Люка, сразу же обратилась к Шуну: — Шунчик, пожалуйста, съезди сегодня вечером за Джули и Билли, они из Парижа возвращаются. Тот же, не врубившись, переспросил: — Зачем? Ты же у нас тоже на колесах. — А ну и что, что на колёсах. Я человек занятой, у меня вообще… — но тут девушка осеклась, заприметив наконец неожиданного гостя. — Оп-па на! Ты себе армию клонов растишь или что? Она поближе подошла к взиравшему на неё с интересом мальчишке и вопросительным взглядом потребовала с Шуна объяснений. Тот вздохнул и произнёс, устало отерев лоб: — Это мой племянник Люк, он будет жить у нас… — Казами аж скрипнул зубами и процедил, морщась, — в районе месяца. Прошу любить и жаловать. Существо вредное, не кормить, руками не трогать, лучше вообще запереть где-нибудь подальше от цивилизованного общества. — Что значит «не кормить»?! — возмутился мальчик, проигнорировав все остальные далеко не лестные комментарии в свой адрес. — Это ты, папаша, палку-то перегнул! — Я тебе не папаша, — огрызнулся Шун. — А по-моему, прозвище тебе очень идёт, — прыснула Алекс. — Остроумный паренёк! Значит, ты теперь наш сожитель? — обратилась она к Люку. — А где ж мы тебя поселим? — Я уже всё решил, милая! — внезапно произнёс тот тоном обольстителя, состроив соответствующую мину. — Думаю, у тебя в комнате не так уж и мало места! Руссо с секунду озадаченно хлопала ресницами, а потом обрадованно захохотала. — Какой прикольный чел! Шун, он прелесть! Во даёт, а! На веселье подруги Казами глядел холодно и неодобрительно. И что нашла она в этом тупом способе подкатить? Вообще, этот прохвост Люк обладал каким-то обаянием, умением очаровывать всех подряд. И это постоянно оборачивалось для несчастных жертв его харизмы самым что ни на есть поганым образом. Ибо характером сие создание вышло отнюдь не ангельским. — Ладно, ты мне уже нравишься! — отсмеявшись, проговорила Алекс. — Будем знакомы, Алекс Руссо. Ну, а сейчас мне пора, чувствуй себя, как дома! С этими словами девушка стремительно скрылась из виду, оставив дядю и племянника вновь тет-а-тет. Но долго парни в одиночестве не пробыли, ибо тут в комнату вошли Ден и Мейсон, о чём-то оживлённо болтая. Увидев Люка, те одновременно заткнулись на полуслове, переводя изумлённые взгляды с приятеля на незнакомца. — Это кто? — так же синхронно спросили они, наконец выбрав объектом допроса Казами. — Это Люк, мой племянник, прошу любить и жаловать… — начал, как заведённый, скучающим тоном Шун. — Он у нас примерно на месяц… — Ого! У тебя есть племянник?! — восхитился отчего-то Ден. — Потрясно! — Да не особо, — мрачно буркнул дядюшка, скрестив руки на груди. — У нас случайно чердак в доме арендовать нельзя? А то я б не пожалел денег для выделения нашему дорогому гостю отдельной комнаты. — Эй, дружище, это слишком грубо! — отчитал его Дениэл, покровительственно похлопав нового знакомого по плечу. — По-моему, он отличный парень! — Ага! — подхватил Мейсон, также пристраиваясь рядом с Люком, что молча и с любопытством наблюдал за происходящим, никак в него не вмешиваясь. — Судя по всему, он как раз в том возрасте, чтобы кадрить девчонок! — А мы в этом просто асы! — хором с Кузо выкрикнули парни, ударив кулаками. — Мы команда лучших пикап-мастеров в этом городишке! — самодовольно заявил Ден. — И тебе очень повезло, ведь мы научим тебя всему, что нужно знать и уметь грозе дамских сердец! — Хочешь ли покорять девушек одним взглядом? — продолжал Лайт. — Тогда ты очень правильно зашёл! Лучших учителей в этом деле тебе не найти! Пока эти двое активно вились вокруг всё молчавшего и лишь улыбавшегося мальчишки, словно рекламщики на улице или назойливые продавцы-консультанты в магазинах, Шун лишь строил фэйспалмы и качал головой. Что за идиоты его окружают?! Тут в помещение, занятый очередной умной книгой, прошествовал Маручо. Он бы и не заметил присутствия племянника Казами, если бы не дикие вопли Дена и Мейсона, вошедших во вкус и во всю выкрикивавших какую-то дикую ерунду. Раздражённый шумом, Марикуро оторвал глаза от книги и тут наконец соизволил удивиться. Шун вновь осознал, что большое количество непросвещённого народа — это плохо. И по третьему разу затянул уже доставшее его объяснение о том, кем является их новый сожитель. — П… племянник?! — опешил Маручо, глядя снизу вверх на Люка. — И сколько, прости, ему лет? — Мне семнадцать, — наконец подал признаки жизни паренёк, очаровательно улыбнувшись. — Семнадцать… — упавшим голосом простонал Марикуро. — Семнадцать! Даже он выше меня! Хоть вешайся! И он расстроенно побрёл на кухню заедать своё горе и дочитывать не то роман, не то труды великих учёных. Шун устало опустился на диван, решив предоставить быстро формирующуюся троицу идиотов самим себе. В оной уже быстренько образовались прозвища и для Дена с Мейсоном, к именам которых Люк добавил «дядь». Казами он упорно именовал «папкой», «папашей» и иже с ними, что нравилось всем окружающим, кроме, разумеется, самого «отца». Возня в комнате не могла не привлечь сюда и последнюю обитательницу квартиры, коей оказалась Элис Гехабит. Увидев царившую там картину, она сначала ужаснулась, потом удивилась, потом задала уже порядком доставший Шуна вопрос. — Блин, да что ж такое! Сейчас напишу табличку и на него повешу! — возопил Казами. — Племянник это мой, Люк, жить будет с нами месяц! Элис переварила полученную информацию, сделала свои выводы, и тут на их основе в ней проснулся почему-то инстинкт хозяйки. Она строго посмотрела на всех присутствующих и спросила, уперев руки в бока: — Погодите-ка, так он разве не с дороги? — Ну да, его сюда завезли, — нехотя отозвался Шун. — Так, и как давно? — Ну минут двадцать назад, тебе-то что? — И ты до сих пор не потрудился его ни накормить, ни вещи помочь разобрать, ни комнату выделить?! — возмутилась Гехабит. — Бедный мальчик! Мало того, что сбагрили его непонятно к кому, так собственный дядя за ним не следит вообще! А он, небось, уставший, голодный! — Ага, ага! — вдруг оживился Люк. — А он ещё меня голодом морить хотел и на чердаке держать! — Что-о-о-о?! Ну Шун! Ну как не стыдно! — Элис послала приятелю гневный взор и подошла к мальчику, по-матерински приобняв за плечи. — Негодяй — твой дядя, знаешь ли! Ну пойдём, пойдём, уж я-то о тебе позабочусь… — Вот спасибо… мамочка! — усмехнулся тот и обратился к Шуну. — Па-а-ап, почему ж ты мне не говорил, что у меня такая хорошая мамочка? — Ч… чего? — шокировано пробормотала Гехабит. — С каких это пор?.. — Не обращай внимания, — вздохнул Казами. — Это всё его глупые бесящие шутеечки. Ты… вы все ещё просто не знаете, с чем вас угораздило столкнуться… *** Через несметное количество времени Элис смогла отвязаться от приставучего новоприобретенного «сыночка», который старался достать ее и так, и сяк. Ей наконец удалось остаться наедине с самой собой и драгоценным телефоном. Быстро набрав кое-кому, та легла на кровать, лелея мысль о том, что сейчас ей не смогут отказать во встрече и никто неожиданно не ворвется сюда как обычно, ибо сейчас было ее время прибывания в комнате. Наконец какая-то попсовая музычка, которую Элис даже не замечала, прекратила терзать её слух своим однообразием, и начались гудки, но чуть ли не сразу абонент ответил, и в трубке послышалось грубое: — Алло. Бабочки в животе девушки запорхали, от чего она сразу расплылась в блаженной и счастливой улыбке. И ласковым мягким голоском поспешила ответить: — Приве-ет, Шин. Как дела? — с каждым словом ее глаза начинали светиться отчего-то. И всякому мимокрокодилу сразу стало бы ясно от одного лишь взгляда в ее сторону, что Гехабит была влюблена. И это являлось неоспоримой истиной. Говорила же она с Шином. Шином Казуки, если быть вернее. Он являлся сыном ее начальника, был этаким «новеньким», так как его совсем недавно перевели в ее отдел. Однако там он сразу же прижился из-за своего трудолюбия и будто механической расчетливости. Он был не особо болтливым, с виду казался каким-то замкнутым, тихим, но твердо умел говорить «нет», что не могли сделать многие. Только вот насколько бы ее принц ни был прекрасен, он до жути напоминал Шуна. Даже внешне парни были почти одинаковы. Впрочем, несущественные различия место имели, но заметить их с первого взгляда было трудновато. И, конечно же, Элис новый сотрудник приглянулся с самого первого дня, ибо она по велению судьбы, — никак иначе! — познакомилась с ним раньше всех своих коллег. Сходство с Шуном замечали все, но никак не сама Элис. Ибо в своих мечтах Шин был… совершенно другим. Она надеялась «растопить» его холодное сердце, покорить… влюбить в себя! А Шуна она считала если не дураком, то ничего не понимающим в чувствах отморозком, так точно. Конечно, она не ставила его наравне с Деном, ибо к Дену она относилась несколько лучше, нежели к Шуну, который ее при каждом удобном моменте старался как-нибудь подколоть, так и норовя найти ее слабое место. Однако, Шин был не таким. Для Элис он был просто идеалом — ни одной лишней эмоции, вечный покерфейс, вечное спокойствие на лице, а если что и приключилось, то в любой ситуации можно было на него положиться… Интересно, а вам это никого не напоминает, случаем? Как раз именно сейчас она договаривалась с ним об их первом свидании, которое свиданием считала она, но никак не он. Болтая ногами и активно наматывая прядь курчавых волос на палец, девушка буквально сгорала изнутри от переполнявшей её радости. Она щебетала, как пташка поутру, всё уламывая собеседника. С того же конца трубки доносились исключительно короткие сухие реплики, коя влюблённая Гехабит воспринимала, словно самые мелодичные речи. Наконец по прошествии минут пяти Шин произнёс: — Ладно, давай. Встречаемся ровно в то время, которое оговорено. Только не опаздывай. — Угу, давай, пока! — приглушенно ответила Элис, закусывая губу. Тут послышались гудки, означающие, что абонент отключился. Она тоже отключилась и хотела было начать ликовать, что личная жизнь удалась, а стереотипные «пять кошек» и «стакан воды» ей не светят, да не тут-то было. В комнату вмиг, как будто учуяв хорошее настроение Элис, ввалился Шун, мимолетно услыхавший половину разговора. Парень окинул изучающим взглядом застывшую в неловкой позе прерванного прыжка радости девушку и ехидно произнес: — А что это у нас тут? Элис недовольно буркнула что-то себе под нос, давая ему понять, что нарушение личного пространства — далеко не самое лучшее, что она от него ожидала. — С кем разговаривала? — проигнорировал недовольство девушки Казами. Внезапно Гехабит, оправдывая свою внимательность, заметила, что Шун раньше не лез в ее дела. Так, чего, интересно, сейчас ему неймётся? Парень ждал ответа, но Элис снова повернулась к нему спиной, таким образом говоря, что больше она не намерена продолжать эту бессмысленную дискуссию. Казами хотел было взять то, за чем, собственно, и пришел да удалиться с миром, однако… Вот надо было Шуну заметить своим ястребиным зрением заставку на телефоне Элис! Нет, конечно, там не было ничего странного и все такое, но, кажется, там… его фотка? — Ты в меня втюрилась? — внезапно задал он совершенно неподходящий к разговору вопрос. — Ты пьяный, что ли? — вопросила изумлённая Элис, которая ожидала услышать не совсем это, а скорее послание идти куда подальше с воодушевленной фразой: «Это мой дом!». — Гхм… Почему же сразу «пьяный»? — обиделся тот, строго взглянув на девушку. — С чего тогда это ты, черт возьми, взял?! — А что я по-твоему должен думать, когда у тебя в мобильнике на заставке стоит моя фотография? — брякнул Казами и вновь состроил свой обожаемый фейспалм. — Это вообще не ты! — взвилась Гехабит. — Это Казуки! Шин Казуки! Последняя фраза напомнила парню знаменитое «Это Бонд. Джеймс Бонд», но он не стал язвить, а только продолжил высокомерно улыбаться, глядя на истекающую злобой рыжеволосую. Злить ее Шуну нравилось. Сначала глаза начинали гореть адским пламенем, Элис принималась гримасничать, иногда даже краснела и неосознанно рычала, а уже в самом конце для полноты картины закатывала глаза и обычно отворачивалась, бросив какой-то безобидный комментарий. Как раз именно это и доставляло ему просто неземное удовольствие. А если вспомнить, что Элис злилась очень часто, то он был счастлив чуть ли не по двадцать четыре часа в каждый божий день. — Фантазии у тебя не хватает, — медленно проговорил Шун и одновременно наблюдал за реакцией Элис, в мыслях рассчитывая, когда же она дойдет до «точки кипения». Сразу же заведется или нет? — Могла бы не три буквы в имени изменить, а хотя бы притвориться, что не обманываешь. Врать же ты не умеешь, — и он дождался. — Да не люблю я тебя! — окончательно рассердившись, выпалила та. — Достал уже! Успокойся наконец и свали подобру-поздорову, а то я за себя не отвечаю! За пять секунд у нее проявились все те «признаки», из-за которых Шун с трудом старался сдержать смех. И Гехабит заметила это. Сначала она удивилась, а потом с неподдельным ужасом уставилась на Казами. Лицо было покрасневшее, только вот она не понимала, отчего это. Злоба? Гнев? Возможно. Смущение? «Конечно же нет!» — про себя ответила на свое предположение Элис, после чего поспешила отвернуться и, как только можно понизив голос, выпалила: — Вали! Что стоишь, как истукан?! — Я пойду, но знай, это еще не последний наш разговор, — многообещающе протянул Шун напоследок, выходя из комнаты, даже не удосужившись закрыть дверь. *** — Говорю же — оборжут, — твердил Билли, уже от нечего делать покручивая новоприобретенные усики. Да, за отдых у него отрасли усы, ибо надо же было умудриться забыть бритву. И ведь даже напоминал себе тридцать два раза об этом, для чего кучу разных записок понаклеивал, кучу крестиков на руку поставил! В конце концов свалил все на то, что носки забыл. Хотя и носки он тоже заботливо оставил дома. Стоит упомянуть, что у Билли никогда борода не росла, а только тоненькие усы, над которыми должен был постебаться каждый. Но вот они ему и вправду шли: парень напоминал француза, что для него было как раз кстати, ведь они очень-очень нравились Макимото. Но француз, не знающий французского, а владеющий только одним вторым языком и притом немецким — это явно круто. — Да не оборжут, успокойся. Тебе всегда шли усы, знаешь ли, — улыбнулась Джули, вспомнив такие ужасно далёкие и счастливые школьные времена, когда всякие обыденные вещи, как, например, половое созревание, считали за счастье. Например, начала расти борода — супер! Ну и стоит ли говорить, что у Билли самого первого начала появляться растительность на лице, а другие, естественно, завидовали. — Слушай, а когда заедут-то за нами? К какому времени? — внезапно опомнился Гилберт, быстро вспомнивший, что сейчас они находятся в аэропорту Клауса. — Ну… я набирала Алекс, — на секунду задумалась Джули, вспоминая, а потом продолжила говорить столь же резво, как и до этого, — Она сказала, что кто-то да заедет. В крайнем случае — подъедет сама. — Не-не! Будто надо нам такое счастье! — наотрез отказался Билли, ничем не объясняя причину отказа. — А почему? — удивилась Джули, даже и не припомнив, что подруга только на третий раз смогла сдать на права. Однако потом тот объяснил всё лишь одним риторическим вопросом: — Ты видела, как она водит? — девушка промолчала, а Гилберт продолжил, — Вот именно! Пока с ней не покатаешься, не поймешь всю фишку. — Ну ладно, — согласилась с ним Макимото, заканчивая тем самым разговор. *** Послышался звук ковыряния в замочной скважине, и жесткая дверь заскрипела. Люк, находящийся около коридора, заинтересованно выглянул из гостиной, явно ожидая увидеть еще кого-нибудь. И тот оказался прав. В квартиру вошла всем знакомая Руно с тяжелой-претяжелой сумкой. Она быстро скинула верхнюю одежду и сапоги, а Люк сразу же подскочил к ней и взял непосильную ношу. Сначала девушка не обратила на паренька никакого внимания, но присмотревшись получше к мальчику, она недоуменно вопросила: — Стоп, а ты кто? И тот, насколько только мог, очаровательно заулыбался и заговорил: — Какая вообще разница, кто я? Любой бы на моем месте кинулся бы помочь такой симпатичной девушке, как вы. «Вот что называется заработалась!» — промелькнуло у нее в мыслях. Мисаки улыбнулась в ответ. — Ну, а если же серьезно? — Люк. Племянник Шуна. Девушка уже этому не удивилась: означенные парни были похожи, как две капли воды. Различия были только в том, что глаза у них были разного цвета (у Люка — зеленые) и Шун был гораздо выше него. И, естественно, характеры идентичными назвать язык не поворачивался. — А я Руно. Приятно познакомиться, — представилась девушка. — Красивое имя, точно как и ты сама, — сказал Люк, заставив Мисаки добродушно рассмеяться. Девушка потрепала его по голове, а тот сразу же начал травить свои байки, которые нравились всем без разбору, кроме его дядюшки. — О, как я вижу, вы уже познакомились, — сразу объявился ни с того ни с сего Ден. Он попытался обнять девушку в качестве приветствия, но она успела молча увернуться от настойчивых объятий. Кузо даже и не обиделся, сделав вид, что так все и должно было быть. А знали бы они, что он тут неспроста появился. В том-то и дело, что парень уже несколько минут пристально наблюдал за Руно и Люком и, увидав, как девушка над глупыми шутками мальчугана и его подкатами только смеется, но все равно не отшивает, как она умеет, он прямо-таки взбесился. Вот его отшить — это для Мисаки не проблема, а Люку ответить — так нет! Как раз поэтому тот до сих пор не понимал он, что творится у девушек в голове в принципе и у Руно в частности. — Знаешь, Люк, — девушка выразительно посмотрела на Дена, и в её взгляде прямо читалось, мол, «учись, как надо», — вот другие парни вообще комплименты делать не умеют, а еще хотят меня завоевывать. И Ден разозлился. Что значит «учись, как надо»? Да это еще Люку надо учиться, чтобы достичь таких немалых успехов! Но Мисаки раздражения приятеля не заметила. Она оставила вещи на попечение мальчика и скрылась в просторах квартиры, бросив Люка и Дена наедине. Когда Кузо убедился, что та ушла достаточно далеко, он откашлялся и протянул: — Кхм-кхм, Люк! — Твоя? — задал вопрос мальчишка, на что получил согласие. Однако Казами внезапно заулыбался и, сдерживая смех, произнёс:  — Но если я не ошибаюсь, она сама не считает себя твоей девушкой. — Чур без шуток, — на полном серьезе предупредил Ден. — Ну ладно. Удачи в личной жизни, дядь, — усмехнулся Люк и, шутливо отсалютовав, двинулся вслед за Руно. В результате в гостиную эти двое вошли вместе. Там их встретил Казами-Старший, развалившийся на диване и медитативно смотревший в одну точку. Руно с приятелем небрежно поздоровалась, чем вывела его наконец из транса. — Прикольный у тебя племянничек, — заявила Мисаки, похлопав мальчугана по плечу. — А, вы уж познакомились, — без особой радости отметил Шун. — И чего в нём такого «прикольного»? Тебя он тоже кадрить пытался? — Вот уж кадрить! — фыркнула девушка. — В отличие от всех вас он мне хоть сумки донести помог! И комплиментов навешал тоже в отличие от всех вас! Шун поднялся и подошёл к разглагольствовавшей подруге. — Брось, он не такой милый и благовоспитанный, как ты думаешь, — закатив глаза, заявил он, аккуратно, но настойчиво оттаскивая мальчишку от его спутницы. — Вроде Дена что ли? — слегка разочарованно догадалась Руно. — Я бы сказал, ещё хуже, — нахмурился Казами. И эта короткая фраза вывела Люка из себя. Кузо был парень открытый, так что изучить его мальчик успел с первых минут знакомства, и такое сравнение явно пришлось ему не по душе. Быть «вроде Дена» он категорически не хотел, так что заявление о его ещё более низком статусе ощутимо зацепило Казами-младшего. — Чего ты лезешь, папаша?! — буркнул он, вырывая конечность из хватки Шуна. — Староват стал, девушки не вешаются больше? Вот сынульке и завидуешь? — Не мели чепухи! — прикрикнул на него тот, скрестив руки на груди. — И не называй меня папашей, сколько раз повторять! — Это напоминает тебе о твоём возрасте? — съехидничал мальчонка, с вызовом глядя на старшего. Руно в недоумении косилась на ребят и интуитивно чувствовала, что ей здесь больше нет места. Воздух аж накалился от напряжения, в котором пребывали родственнички, меча гневные взгляды друг на друга. Между тем Шун продолжил, строго глядя на Люка: — Это мой дом, значит, мои правила. И здесь ты не будешь подкатывать к моим подругам, лезть в развлечения моих приятелей… —…ходить гулять после девяти вечера, пить газировку, есть чипсы, смотреть телевизор, переходить улицу в неположенном месте, трогать без спроса вещи и хулиганить! — докончил за него мальчик, ядовито фыркнув. — Какой же ты всё-таки строгий, папочка! —…и называть меня папочкой, папой, отцом и прочими вариациями! — огрызнулся Казами-старший. — Ты ко всем такой придирчивый? — протянул Люк и обратился к Руно. — Он ко всем такой придирчивый? — Э-э-э… не знаю… мне пора! — и она поспешила скорее покинуть поле боя. — Вот, наверняка, со всеми! Небось, тебя испугалась и сбежала, чтоб ты её потом не выпорол, папаша! — продолжал глумиться мальчишка. — Не закроешь рот, я тебя самого выпорю! — пригрозил тот, и ровно на этих словах в комнату вошла Элис. — Что-о-о?! Опять ты пристаёшь к ребёнку?! — выпалила она, тут же включившись в разборку. — Я на тебя в полицию пожалуюсь! — Ничего я не пристаю, не лезь, женщина! — возразил Шун, а Гехабит принялась тут же активно защищать юного прохвоста Казами, говоря, что к нему вечно докапываются без причины, что у мальчика должна быть свобода, что он, во-первых, гость, а во-вторых, довольно большой, чтобы его перестали поучать. При этом она снова встала позади мальчика и принялась машинально гладить его по голове, яростно смотря на хмурого собеседника. — Какая ты у меня добрая, мамочка! — не выдержал тут Люк, в открытую угарая над ситуацией. — Эй, не называй меня так, — оторопела Элис, но тот продолжил. — Папа совсем меня задёргал: это нельзя, то нельзя! И выпороть грозился, сама слышала! А ты бросилась меня защищать — прямо настоящая мать! — Люк! — девушка аж покраснела. — Я скоро начну понимать Шуна и приму его сторону, если ты не прекратишь… — Но вы же идеально подходите друг другу! У вас уже даже опыт семейной жизни есть: ведёте себя просто как типичная супружеская пара, которые живут вместе порядка десяти лет… Элис не удержалась и стукнула мальчишку по макушке, но тот только захохотал. Шун сжал кулаки, вздохнул и с угрожающим «так, всё, ты мне надоел!» снова схватил племянника за руку и потащил в соседнюю комнату. Тот начал было вырываться, но все попытки были тщетны. Гехабит смотрела им вслед в смешанных чувствах. Она была уверена, что Люка будут бить. Но через пару минут Казами-старший вернулся и спокойно уселся на диван с таким невозмутимым видом, будто не был только что ни в какой ярости. На взволнованные вопросы подруги он зевнул и устало произнёс: — Вручил ему компьютер. — Компьютер? — не поняла та. — Именно. Насколько я успел его изучить, это единственный способ заткнуть его. — Славно, — выдохнула Элис. — Сколько там, говоришь, он будет у нас жить? Боюсь, к концу он истреплет нам всем последние нервы… *** Элис оказалась почти что права в своих прогнозах. «Почти что», потому что Люк умудрился истрепать все нервы своим как бы родителям не к концу своего пребывания во всеобщей коммуналке, а концу третьего часа нахождения в оной. Когда надо было добиться от него помощи или хотя бы ответа на вопрос, мальчуган активно делал вид, что его не существует, затыкая уши наушниками и зависая в телефоне. Когда же от него требовалось исчезнуть с глаз долой, его из комнаты вытурить было практически невозможно. Трудный подросток в его душе давал о себе знать ежеминутно. И что с этим делать, ни Элис, ни Шун абсолютно не представляли. От безысходности они даже принялись молиться всем известным богам и Высшим Силам. И на исходе, как уже говорилось, третьего часа их стенания были услышаны. В прихожей послышалась возня, звук застегивающейся молнии на кроссовках, шуршание весящих на случай плохой погоды курток, звон ключей и наконец бодрый оклик: — Па-а-ап, дай денег! — Хрен тебе, а не деньги, — ответствовал Шун из гостиной, даже не рефлексируя на прозвище. — У тебя ещё дедушкина мелочь осталась. Глубоких вздох и снова попытка: — Ма-а-ам, дай денег! — Не «дай», а «дай, пожалуйста»! — был ему новый ответ теперь уже от Элис. — У тебя ещё дедушкина мелочь осталась! Опять разочарованный вздох, а затем недовольное: — Жмоты вы! И хоровое: — Не выражайся! Ещё пара секунд молчания вперемежку с застёгиванием сумки и наконец: — Всем пока, я гулять! — Шапку надень! — от Элис. — До семи чтоб был дома! — от Шуна. Щелчок замка, хлопок, опять щелчок замка и снова из гостиной в один голос: — Не хлопай дверью! Люк наконец ушёл. Пусть всего на несколько часов, но всё-таки ушёл. И не в другую комнату, а совсем. И это радовало несказанно несчастных Казами и Гехабит, уже порядком уставших от свалившихся забот. — Ну-с, — девушка хлопнула в ладоши, быстро взглянув на часы. — Вот мне и пора… Ничего больше не объясняя, она отправилась к себе в комнату приводить себя в порядок. До назначенного времени оставалась ещё пара часов, один из которых ушел бы на сборы, а второй — на путь к месту назначения. Опаздывать, как помнила Элис, нельзя было ни в коем случае, и к чёрту типичное девичье кокетство! Прихорашивалась Гехабит с особой тщательностью. Это было её первое с Шином свидание, и впечатление на парня надо было произвести идеальное. Нет, более чем идеальное! Посему она с усердием подобрала наряд, вспоминая любимые цвета своего милого, накрасилась ярче обычного, уложила волосы, кинула все необходимое в сумку и, довольная собой, двинулась в нужную минуту ко входной двери. Дернула ручку… и не смогла её открыть. Дёрнула опять и похолодела. И вспомнила тот второй щелчок замка после ухода Люка. Казами-младший… запер дверь снаружи. — Ребят… — позвала Элис дрогнувшим голосом. — У нас сколько ключей от квартиры? — Один, а что? — был ей ответ. — Люк его забрал! — она была готова разрыдаться на нервной почве. Неужели её свидание сорвалось?! — Ну и? — Да он дверь снаружи запер! — крикнула Гехабит, хрустнув пальцами. Тут уже выбежали на её зов все, кто был дома. Стали проверять — Элис не соврала. Пока все оживлённо возились с дверью, думали, как быть, вызывать ли МЧС или самим с петель снять, девушка стояла, словно окаменевшая. Ей нельзя было медлить. Не потому даже, что встреча ей так важна, а потому, что она может оказаться последней. Шин ненавидит непунктуальных людей… — Да вы Люку-то позвоните, он придёт и откроет, — предложил кто-то больно умный. Стали звонить. Звонили-звонили, а им всё отвечали, что «аппарат абонента выключен» и всё такое прочее. Судя по всему, парень успешно просадил всю зарядку на несчастном устройстве, пока бороздил просторы интернета. «Позвонить Шину!» — промелькнуло в голове у Элис тем временем, но тут же девушка сокрушённо вспомнила: у парня телефон был в ремонте, а с ним она говорила по стационарному. Безнадёжнейшая ситуация! Чтобы ненароком не расплакаться у всех на глазах, да заодно избежать лишних вопросов по поводу своего внешнего вида, убитая горем девушка поспешила скрыться в комнате. Ладно, не всё ещё, может быть, потеряно. А ну как найдётся выход?.. Тщетно пытались приятели взломать несчастную дверь. Бились-бились, а толку? Ну и порешили, что дело гиблое, да и разошлись по своим делам. Подумаешь, действительно, заперли их! Честным трудящимся не до таких мелочей! Придя к сему умозаключению, Руно спокойно направилась в кухню вершить благое дело — мыть посуду, накопившуюся со вчерашнего вечера. Она справедливо полагала, что никого туда же не занесёт, ибо еда в заначках имелась у всех, а добровольно подменить Мисаки никто желанием не горел. Иными словами, у девушки имелось в запасе как минимум полчаса тишины и полного одиночества, к чему она, собственно, и стремилась. Закатав рукава клетчатой рубашки повыше и по-перфекционистски настроив воду на нужную температуру, Руно окончательно расслабилась. Даже начала тихо напевать себе под нос какую-то любимую привязчивую песенку. В общем, опрометчиво потеряла бдительность и абсолютно не ждала подвоха. Который, к слову, уже проник в кухню и неслышно прикрыл за собой дверь. Означенный подвох был окрылён надеждами и мечтами, не особенно, к слову, высокими. Поправив вырви-глаз-оранжевую футболку и попытавшись придать каштановым патлам, торчащим во все стороны, божеский вид, пару раз проведя по ним рукой, сей достойный муж кашлянул и подошёл поближе к всё ещё не замечавшей его девушке. В голове его тем временем роились мысли примерно следующего содержания: «Так, так, я брутал, я мужик, я мачо! Да! Я щас всё смогу, щас подкачу, как боженька! А то чё, видите ли, этот сопляк Люк так легко со всеми флиртует, да ещё и на Руно позарился?! Ну ладно, его можно понять… но она-то чего?! По голове его потрепала, поржала над его глупыми шутейками! А меня вот обычно дебилом называет!.. Странная… Так, ладно, надо собраться! Сейчас уж она точно не устоит!» Прогнав весь этот дивный внутренний монолог решительный парниша возник справа от героической домохозяйки и встал в позу а-ля «my body is ready». Да-да, именно встал, ибо лечь на полу было бы как-то чересчур надумано. Так вот, он примостился, опершись о столешницу, поглядел на продолжающую его игнорировать Мисаки и, набравшись смелости, произнёс тоном великого обольстителя: — Хэй, детка, к чему вся эта рутина? Как насчёт заняться чем-то более интересным, чем мытьё посуды, а? У меня есть пара отличных вариантов, если ты понимаешь, о чём я… Он многозначительно поднял и опустил брови несколько раз, подмигнув своей «собеседнице». Та удостоила его лишь тяжёлым мрачным взглядом. Меньше всего Руно хотела видеть «этого идиота Дена» сейчас на своей территории. Да ещё и слушать этот его бред. И ведь вроде не пьяный! Впрочем, кто же его знает… — О, полегче! Твои прекрасные глазки мечут искры, которые обжигают не хуже твоих горячих поцелуев, я думаю! — продолжал пороть чушь Ден. — Но мы оба понимаем, что второй вариант твоих жарких атак гораздо предпочтительнее! Так чего же зря терять время? Ты, я, моя комната, смекаешь? На этот раз взгляд Мисаки стал ещё более тяжёлым, а над головой практически проявилась тёмная аура. Однако ни слова девушка не сказала, всё ждала, что Кузо сам догадается о своём беспросветном идиотизме и свалит подобру—поздорову. Удивительно, но тот и не думал сбавлять оборотов. — Ну не ломайся ты, красотка! Тебе, кстати, очень идёт эта рубашечка! Но без неё было бы гораздо лучше, ты же понима… — ДЕБИЛ!!! Руно не выдержала. И со всего размаху макнула неудавшегося грозу дамских сердец башкой в наполненную водой раковину. Раздался громкий плеск, звон посуды, в которую вписался носом бедняга Ден, неразборчивые выкрики захлебнувшегося; брызги полетели во все стороны, и тут наконец Кузо удалось вырваться из цепкой хватки взбешённой девушки и с глубоким вдохом вынырнуть. Едва парень прокашлялся, вытер со лба стекавшие на глаза струи и обрёл способность говорить, он тут же задал извечный свой вопрос: — Ну Руно, ну ты чего-о-о?! — Ничего! Извращенец чёртов! — рявкнула та, демонстративно помахивая только что вымытым половником. — Если купание тебе голову не остудило, то пара хороших ударчиков мозги точно вправит! — Всё, всё, понял, удаляюсь! — сглотнул Ден и отшатнулся к двери, не спуская глаз с оружия. — Н-но, может, всё-таки… — Дениэл! — грозно прорычала Мисаки, делая шаг вперёд. И этого хватило, чтобы парня как ветром сдуло. Облегчённо вздохнув, девушка закатила глаза, дивясь наглости и тупости своего приятеля. Однако обдумывать сию тему не имела ни малейшего желания, потому, полностью уверенная, что Кузо сюда больше не заявится, вновь принялась за прерванное занятие. — А ты чего такой мокрый? — сдерживая смех, спросил Мейсон и повернулся назад, чтобы узреть Дена во всей его красе. Сидящая рядом Алекс тоже хихикала, прикрывая ехидную улыбку колодой карт, выправив её, как веер. — Руно остудила? Ну-ну… не расстраивайся, Денни, в скором времени ты станешь «грозой дамских сердец»! — Ага, а сам-то! — буркнул Ден и присел к ребятам, с глубокой скорбью понимая, что ни Мейсон, ни Алекс, совершенно не умеют успокаивать и сочувствовать. — Ну… — задумчиво протянул Мейсон и с улыбкой изрёк, — я-то определенно разбираюсь в девчонках получше, чем ты. Признал бы. — Даже не надейся! — огрызнулся Ден, нахмурившись. Алекс продолжала помирать со смеху из-за комичности ситуации, потому Ден не выдержал и окликнул её таким обиженным голосом, будто его только что предали: — Ал, а ты-то что?! Только Ден успел произнести последнее слово, девушка перестала смеяться и как могла, сурово на него взглянула, понизила голос и заявила: — Ты не имеешь права звать меня так. — А что? Только Мейсон так зовет, да? — саркастично подметил Ден, еще сильнее развеселившись от произошедшего. Возможность подразнить Алекс его радовала, ибо мстить за «поддержку» парню хотелось до невозможности. — Я до сих пор помню про «Бабу-косяк», знаешь ли. Потому только «Алекс» и никак иначе, — возвестила девушка, а потом тихо добавила, скрипя зубами от злобы, — все и так извращаются над моим именем, как только могут. Ден последнее изречение брюнетки проигнорировал, а Мейсон подмигнул ей и погладил по щеке. Алекс же невольно вспоминала, какие только клички ей ни давали. Тот же самый Лайт-старший некогда в юности ласково кликал ее: «Ал-ал, а, Ал?». Элис по началу путалась и звала ее «Сашкой», «Санькой» и тому подобное, Ден из-за ее неуклюжести и косячности обозвал «Бабой-косяком», после чего за ней закрепилась и эта кличка. Дальше же все было еще хуже. В колледже, точно как и на курсах и на работе, все считали своим долгом спутать её с какой-то бывшей выпускницей/племянницей сотрудника/совершенно левым человеком и им было абсолютно наплевать, что иногда между Алекс и другим человеком не было ничего общего, кроме причесок и цвета волос. Девушка припомнила это всё и явно грозилась впасть в глубокую депрессию. Однако ситуацию «разрулил» Мейсон, который прыснул от смеха и выпалил, чем обидел подругу: — Видишь, Денни! На тебя даже Алекс не вешается! — Хей! Что значит «даже Алекс»?! — Руссо отвлеклась от неприятных воспоминаний, но разозлилась только сильнее. — Пф… — фыркнул Ден. - Она чуть ли не на всех вешается. — А на тебя нет. — Больно надо! — Эй! Сейчас обижусь! А ну сказали, что это не так! — потребовала Алекс, но ее вопль, к удивлению, никто не услышал. Парни все равно перекидывать колкими фразочками и ржали. Потому она пошла на решительный шаг разрушить их спор. Она сначала схватила подушку и кинула в Дена, а потом оттянула Мейсона за футболку. — Хватит спорить! Я собираюсь… — громогласно объявила та. Ден откинул подушку куда подальше и, как Мейсон, обратил на брюнетку свое драгоценное внимание. Казалось, что ничто решительную девушку не остановит, но вот… — Я собираюсь ск… ск... - …но вот заикание никто не отменял. — Деточка, — сразу перебил подругу Ден, — не вмешивайся в дела мужчин, — и, закончив, заботливо потрепал ее по головке, будто маленького ребенка, тем самым испортив ей укладку и взбесив Алекс еще сильнее. — Хоп-хей, называть ее «деткой» могу только я, — вкрадчиво произнёс Лайт, настойчиво убирая руку приятеля с головы Руссо, параллельно ласково приобнимая Алекс и прижимая к себе. Она смутилась и завороженно прощебетала, будто маленькое невинное дитя, чем умилила парней: — Мейсон… — Что, дорогая? И за один только миг ее личико исказилось в ядовитой ухмылочке. — Ты проиграл! Оба её собеседника удивленно на нее взглянули, не понимая, о чем она вообще говорит, потому Руссо объяснила всё с той же дьявольской лыбой на устах: — Карты видно, дурачок! — Вот черт… — Лайт обиженно надулся и, собрав карты в одну колоду, кинул их на пол. Что поделать, ранимые люди обижаются из-за мелочей. — Ну и кто тут неудачник? — усмехнулся Ден. Идиллия продержалась около пяти минут. Все опять были довольны, кроме Мейсона, конечно. Ржали и тюкали друг друга, дразня, точно как маленькие дети. Так бы, может, и дальше дело пошло. Если бы опять Ден не вставил не то слово не в том месте, собственно, как и обычно. — А помнишь, когда мы с парнями смылись от вас в другой город? — обратился Ден к Алекс. — Помню, еще как помню, — как-то грозно произнесла та, покосившись в сторону своего ухажера. Тот лишь пожал плечами — ну с кем в конце концов не бывает? Только вот и сам Лайт был далеко не рад, что Денни затронул эту тему. Потому Мейс, прищурившись, за спиной Алекс, чтобы она не увидела, знаками показал, что если тот сию секунду не умолкнет, то даже не смотря на то, что Кузо почти на голову выше и крупнее него, Мейсон все равно свернет ему шею. Однако Кузо проигнорировал угрозы Лайта-старшего и продолжил: — Ал, как я вижу, ты уже все знаешь? — Не смей звать меня… — хотела было воскликнуть девушка, но осеклась. — Стоп, что это я должна знать? — Разве Мейсон тебе не говорил? — с наигранным удивлением произнес тот, продолжая усмехаться. — Если ты сейчас же не заткнешься, то… — начал было шепотом угрожать парень, как его прервала услышавшая все Руссо: — А то что? Что ты ему сделаешь? — вопросила девушка, испытующе глядя на Лайта, и потребовала, — давай, Ден, продолжай. Говори! Тот послушался и начал рассказывать дальше. — Он тогда тебя кинул, так сказать, но тем не менее именно тогда он не связывался с тобой по нескольким причинам. — И какими же? — Алекс уже была вся красная от гнева, а рядом сидящий Мейсон весь сжался, но все продолжал попытки заткнуть Дена. — Изначально его дядька планировал подарить вам поездку куда-нибудь в заграничные дали, но Мейсон в силу своей неуклюжести умудрился разбить любимую дядину машину. При этом он еще и забыл пароль от странички, посеял бумажку с твоим адресом и ко всему забыл твой номер телефона. Круто, неправда ли? — наконец закончил свою речь паренек, перед которым разворачивалась весьма интересная картина: Алекс, гневно прожигавшая в Мейсоне дырку взглядом, отсела от него. А сам Лайт говорил что-то типа: «Ну, ты чё, я ж все объясню». — Знай, это было последней вещью, что я тебе давала! — Но дорогая, Алекс… Не злись, малышка моя… — тот выставил перед собой руки, что означало «сдаюсь», и миролюбиво улыбнулся, надеясь, что она от этого растает. — Пф, я? Злюсь? — добродушно рассмеялась девушка, а потом ее лицо сразу исказилось в злобной гримасе. — Да, умник, я злюсь и ненавижу. Как ты догадался?! Потому что, во-первых, почему об этом мне сказал он, а не ты? А во-вторых, как можно было не записать мой номер, как делают нормальные люди по-старинке, романтик ты хренов! Надо же похвалиться! «Ой, да я ж наизусть выучу!» Вот теперь пока не расскажешь мне его наизусть, не отстану! — под конец своей «пламенной речи» Алекс совсем рассвирепела и, еле сдержав порыв избить собеседника, выдохнула, — а вот по поводу адреса — это отдельная тема. — Ну, знаешь ли, детка, вот нынешний адрес я знаю. Могу даже рассказать. — Вот давай. — Мой дом, моя комната и моя кровать. Я тебе еще места назвал, в которых ты чаще всего в свободное время от работы бываешь. Видишь, какой я молодец? — проговорил тот и ухмыльнулся. Настроение у него улучшилось, и он рискнул обнять Русс и даже погладить по голове, надеясь таким образом ее успокоить. Что почему-то сработало, к его искреннему удивлению. Девушка только фыркнула, что он мог бы и адрес, и номер уже выучить — было видно, что она все еще не до конца остыла. — Ал… Не злись. Слушай, а может я… кхм, — тот прикусил нижнюю губу, приблизившись к подружке, — заглажу свою вину? А? И, так и не дав Алекс ответить, тот последний раз взглянул на смущенную Руссо, со светящимися глазами вытягивающую губы… и чмокнул ее в щеку. Девушка шокировано уставилась на него, а Лайт подмигнул ей и обнял, за одно развеселив Дена одной фразой, возвращая прежнюю атмосферу: — Видишь, как надо с девчонками? А ты, ох!.. Тут внезапно с улицы послышались какие-то крики, визги, охи и ахи, после чего повеяло запахом гари. Руно немедля позвала всю компанию сожителей на кухню, параллельно открывая окно нараспашку, и выглянула вниз, уже мысленно готовясь увидеть неприятное зрелище. К ней сразу же подскочил Ден, позади них устроился Шун, спокойно наблюдая «с высоты птичьего полета» (ибо он был выше всех присутствующих), а Элис перепихнула всех и влезла к самому подоконнику. Обделенные Алекс и Мейсон удалились в другую комнату, при этом громко возмущаясь. Но их приход, также как и уход, никто не заметил. Конечно же, если задуматься и связать эти крики и запах гари, то много чего можно напридумывать, однако представшая пред «зрителями» картина была более чем невинной: около подъезда валялся какой-то мужчина средних лет с почти выпитой бутылкой дорогого коньяка в руке. На его измазанном грязью челе даже издалека были видны длинные волосы, что были выкрашены в противный ярко-зеленый цвет, судя по всему не вымыты и лохматы. Сей достойный муж лежал в отключке лицом в пол. — Явно с бодуна, бедняга, — жалостливо проговорила Руно, заставив всех присутствующих удивленно на нее взглянуть, совершенно не понимая, о чем она говорит. Но потом все вспомнили, что Мисаки тоже любит при случае выпить, потому наверняка знает, что творится с бедными людьми, которые из запоя никак не могут выйти. Не на своем опыте, конечно же, а просто видя это все воочию. — Александр! — огласила на весь подъезд низенькая и напоминающая фигурой шар женщина лет сорока, увидавшая пьяницу на полу. Тот неразборчиво промямлил что-то невпопад, сразу после громко захрапев. Незнакомка же в порыве праведного гнева начала его отчитывать: — Ё-маё! Сколько же пить можно?! Читал бы! Да и толку от этого побольше, нежели чем нажираться каждый божий день, будто свинья! Во время своего душевного монолога она предпринимала бесплодную попытку водрузить себе на спину мужчину, коего и звали Александром, но успеха в том не возымела. — Солидарна с Вами! — к парочке подошла еще одна женщина, похожая телосложением на первую, да и по возрасту будучи явно ее ровесницей. Волосы с легкой проседью были собраны в пучок, а на шее её красовалась пятнистая бандана. — Рейчел, давайте! Поднажмите! Я сейчас Вам помогу! Сценка была довольно забавной, особенно если учитывать, что другие «порядочные и все такое» соседи тоже выглянули и не поленились начинать улюлюкать, кто как только может: — Жить с этим пьяницей уже невозможно! Сколько же пить можно-то?! — Допился, называется! Даже и пятой точки поднять не можешь! — Архг, вот пьянь, ваще-е-е! — Не следишь ни за чем! Господи, подал Бог такого соседушку… Весь дом, казалось, собрался, чтобы высказать свои претензии господину Александру. Народ с остервенением и какой-то злой радостью поносил ни в чем не повинного пьяницу на чем свет стоит, обвиняя его во всех грехах смертных и суля горькую расплату в отрезвителе, если не в отделении милиции. Повысовывавшись изо всех окон, добрые соседи перекрикивались друг с другом, припоминая все неприятные истории, случившиеся на из веку проживания в этом строении, и приводили совершенно левые и неправдоподобные, но такие соблазнительные доводы, что виновен во всём ни кто иной как данный мужчина. И так бы и продолжалось всё это выступление «народного театра», если бы не одна внезапность. — Горим, ребята! Горим! Эге-гей! Гори-и-им! Полыхаем! — пронзительный крик, будто сирена, оповестил всех о начинающемся пожаре. И это было как раз кстати. Никто даже и не заметил, что уже появился дым, а запах гари усилился. — Гениально, мы сгорим в этом доме из-за Люка, — злобно процедил сквозь зубы Шун. — Если мы все-таки выживем, то когда он вернется, я его выпорю и отберу ключи. — Только попробуй! Его к тебе не воспитывать отправили, потому молчи! — наехала на него Элис. Ребята хотели было начать спор, но отвлеклись. Из-за криков пьяница очнулся и начал было вырываться из рук женщин, после чего снова грохнулся вниз носом к асфальту, чем только добавил им работы. Почтенные дамы принялись заново поднимать его, параллельно пытаясь успокоить и объяснить, в чём дело. Бойцы хотели продолжить наблюдать за происходящим, но не тут-то было. Элис, всё это время крайне обеспокоенной своим свиданием, пришла идея. Идея, как она попадет на место встречи, не посмев опоздать ни на секунду. — Хей! Александр! А Вы можете меня поймать? — почти целиком высунувшись из окна, чтобы ему было и видно, и слышно, крикнула Гехабит. Александр уже твердо стоял на ногах, только чуть-чуть пошатываясь, но ловя равновесие почти без поддержки. Конечно же, ключевое слово — почти. Он пьяно усмехнулся и быстро закивал. — Ну, давай-давай! Прыгай! — вытянув руки вверх, тем самым освободившись от «группы поддержки», хриплым низким басом воскликнул тот. Ребята, услышав это заявленьице, сразу же начали подругу отговаривать. — Элис, ты чего? С дуба рухнула? — всполошилась Руно, хватая вышеупомянутую личность за кофту, чтобы она, не дай Бог, не спрыгнула вниз. — Руно, ты не понимаешь! — совершенно не соображая, с восторгом от собственной гениальности произнесла Гехабит. — У меня очень серьезная встреча, на которую просто нельзя опоздать! — Прыгать — это не выход из ситуации! — испуганно сказала Руно, посильнее схватившись за подругу. — И, к тому же, я думаю, что он этого не оценит. Мужики в наше время не те… Но Элис, не слушая, оттолкнула ее. Однако Шун успел схватить ее за руки прежде, чем девушка успела бы совершить задуманное. — Пусти! Немедленно! — потребовала рыжеволосая, стараясь дотянуться до его рук зубами, дабы укусить. — Ну так вы там скоро? У меня сейчас намечено похмелье, — грустно прокричал Александр, огорченно понимая, что его надежды будут разрушены. Других соседей же волновал лишь пожар, а не Элис и Александровы планы на будущее, потому все пытались выяснить, что и где горит. Гехабит хотела было ответить на предложение пьяницы согласием, ибо ради любимого даже сигануть из окна не проблема. И плевать, если будет куча переломов — любимый же оценит! Потому, она выпалила Шуну в лицо, насколько могла дотянуться: — Казами, придурок, пусти быстро! Тут третий этаж — не разобьюсь, ей богу! Однако тут прозвучала из его уст фраза, которая буквально «отрезвила» девушку и вернула в реальность: — Прыгай, но знай: если что произойдет, мы тебе на реанимацию скидываться не станем. — Даже на похороны? — И даже на похороны, — хором подхватили остальные. — Ну ладно, — фыркнула Элис с мыслью: «Ничего, героический поступок подождет, потом выступлю». А потом снова высунула голову из окна: — Извините, у нас ничего не получится! Александр взгрустнул, обиделся и плюхнулся, как дите малое, на пол. Все присутствовавшие, исключая Элис, конечно же, облегченно вздохнули, ибо отговорить подругу от поступка было хоть и недолго, но сложно. — Кстати, Элис, а у тебя же была карта-транспортер, — внезапно вспомнил Ден после недолгого раздумья. — Так почему ты ею не не пользуешься? Та хихикнула, а потом озадаченно замолчала, будто даже не думала по этому поводу. Но таки нашла достойное объяснение: — Кхм, ну дедушке же нужно хоть над чем-нибудь экспериментировать. А то скучно человеку — ни кота, ни внучки, ни своего бакугана под боком нет. Мой Гидроноид смылся на Вестройю, заявив, что так жить со мной не может, когда дедушка порывался над ним поставить какой-то «безобидный», с его слов, опыт. Потому, кроме как химичить или спорить с бабками на местном базаре, делать ему нечего. — Правнуков ему надо бы, — прыснул Ден. — Ага, а от кого, интересно? Не от Шуна ли часом? — буркнула Гехабит, даже не заметив того, что перепутала имена. — Ну да, сделайте Люку братика или сестричку! — откровенно уже заржал Кузо. — Попрошу без всего этого, — холодно бросил Шун чуть ли не валяющемуся от смеха Дену. Руно же просто закатила глаза и фыркнула: — Да что он вообще понимает? Парень сию же секунду перестал ржать и надулся, будто ребенок, чью шутку не только не оценили, но еще задели за живое. Элис вообще выступление Дена проигнорировала, потому что сейчас думала о предстоящих разборках из-за свидания. — Ну, ребят, вы чего… — только и пробормотал Кузо, но поспешил заткнуться, так как ему прилетело сразу два раздраженных взгляда. — Так что там с пожаром? — принюхиваясь, осведомилась Элис, тут же зажав нос из-за дурной вони, кою просто на дух не выносила. Руно тоже поморщилась, но отодвинулась от окна и пошла по запаху, дабы во всем разобраться. Ден не медля последовал за ней. Пошли за ними и Элис с зажатым носом, и Шун, совершенно не замечавший смрад, будто его тут и не было. Дорога привела их в гостиную. Там на диване восседали Алекс и Мейсон и с особой старательностью делали вид, что ничего не происходит. Да только это не помогло. Пришедшие сразу заметили, что любимая ваза Элис пропала, а из окна тек маленькой струйкой дым. — Ребят, что вообще происходит? Кто это сделал? — недоуменно спросила Руно, в душе отчаянно надеясь на лучшее. — Ничего, конечно же, — пробормотал Мейсон, строя из себя абсолютно непричастного, что было даже подозрительно. Подозрительно также было то, что парень даже не обнимал Алекс. Они вообще сидели на разных концах дивана, на лице Лайта не было никакого красного отпечатка, который так привыкли видеть друзья, а девушка не была смущена. Значит, здесь и правда что-то нечисто. — И ваза просто так упала… — невзначай добавила Алекс, все так же рассматривая ковер. — Вы разбили мою любимую вазу?! Ну вы… — с ходу заметила и сразу же выругалась Элис. — Эл, не расстраивайся, мы купим тебе новую, — выставил вперед руки, пытаясь ее успокоить, Мейсон. — Это была мамина ваза! И стоила кучу денег! — продолжала панику девушка. Нет, ну понять ее можно — и фактически свидания лишилась без способности предупредить, что не сможет прийти, а тут еще и обожаемая мамочкина ваза разбилась… Как же тут не рыдать в три ручья? — А аукционы для чего созданы? — ехидно спросил Мейсон, показывая, что «вуаля! Проблема решена!», потому тут никто не виноват. — Чтобы продавать старые и ненужные вещи, — незамедлительно последовал ответ непонимающей и страдающей Гехабит. — Неверный ответ! — воскликнул тот, а потом небрежно произнес, — Ну там купим, чего ты разревелась? Лайт развалился на диване, приобняв Алекс, чему она даже не сопротивлялась. Парень предложил было по случаю решения проблемы устроить пирушку, да только не в этом эта самая проблема заключалась. — Откуда дым идет? — твердо спросила Руно, взявшаяся сама решить ее, раз другие не могут, или не хотят, или ленятся. — Из окна, — вяло сказанул тот и повернулся лицом к улыбающейся девушке, пододвинув ее к себе поближе. У ребят пронеслась мысль, мол, что она сейчас ему врежет, но не тут-то было. Она, будто кошка, начала ластиться. Только мурлыканья не хватало к этому всему комплекту! — Ребят, да вы что… — ошалело начал было Ден. — Как я понял, вы напились? — совершенно спокойно докончил Шун, будто прочитал мысли друга. Мейсон сухо кивнул и поцеловал брюнетку в лобик. Ребята вспомнили, что хоть Мейс не пьянеет, но любит проводить время с девушками, потому упустить шанс посидеть в обнимочку с далеко не трезвой Алекс он явно не захотел упускать. Но оставлять их одних можно было смело — несмотря на извращенные мыслишки и шуточки Мейсона, он не допустил бы, чтобы у них зашло дальше поцелуев. В конце концов она ж его подруга! — И без нас? — расстроенно протянул Кузо, а потом тихо буркнул, обидевшись, кажется, уже чуть ли не десятый раз за день, — Тоже мне, друзья называются! — Идеально, мы тут возможно даже не сгорим, а дыма надышимся, а вы тут пьете! Даже не удосужились окно закрыть! — возмутилась Руно, скрестив руки на груди. — Ну ладно, давайте решать, что делать. — Мммм… — задумалась Элис, облокотившись о диван. — Мы живем над ним. Может, тогда кто-нибудь на его балкон залезет? — Идея хорошая, — похвалила ее Мисаки, но тут же поспешила огорчить, — Но даже не надейся на то, что именно ты! Элис резко замолчала, закусила внутреннюю сторону щеки и села на диван рядом с парочкой, демонстративно показав, как она расстроена принятым Руно решением. И кто ее назначил командиром? — Так, Мейсон, иди лезь, — строго приказала парню Руно, указав на открытое окно. — Хе-ей! — воскликнул тот, отвлекаясь от Алекс. — Вы чего? Я тут вообще ни при чем! Меня не ввязываем, ага! Руно нахмурилась, хотела было сделать ему выговор и немедленно отправить на эшафот, тьфу, в окно… Но ее прервал героически вызвавшийся Ден: — Я пойду! — Смело, — ехидно заметил Мейсон. Шун как обычно промолчал, Алекс что-то сказала Мейсону, а Элис всего лишь фыркнула, имея ввиду, что она бы все равно справилась лучше. Руно же удивленно уставилась на парня. Она явно не ожидала, что именно он добровольно вызовется. Кузо взглянул последний раз на Руно, вкладывая во взгляд всю свою нежность к ней и желание ради нее осушить моря, свернуть горы… Ребята попрощались с ним, сказали, каким он был хорошим лидером и все такое. И дальше продолжили завороженно на него смотреть, ожидая, где же он лоханется на этот раз. И лоханется ли? Сама же Руно увидела в его взгляде что-то странное. Он на нее взглянул будто со всей серьезностью? Ден? И серьезно? Непонятно… Тот аки под марш Звездных Войн эпично направился к окну, даже не обернувшись назад. Он выглянул вниз, перед тем как начать лезть. Расстояние было маленьким — ноги-руки не переломаешь, но если как-то неудачно приземлиться… И тут Ден заметил, что на балконе пьяницы стоит какой-то другой парень, его одногодка, с огнетушителем в руках. Как раз в этой суматохе никто не заметил, что дым пропал, а запах гари постепенно становился все слабее и слабее, куда-то совсем исчезая. Его опередили. Его, величайшего героя всех времён и народов, опередил какой-то никому неизвестный юноша! Это было полнейшее фиаско. Ден с горечью вздохнул, повернулся к друзьям и вместо какой-нибудь пафосной фразочки разочарованно выдохнул обычное: — Ребят, мы со всем этим уже опоздали. — Как «опоздали»? Горим? — чуть ли не в унисон произнесли все. — Да не, — покачал головой Кузо и с сожалением в голосе проговорил, — Там уже и без меня справились. Все мигом кинулись к окну, даже пьяные, и увидели того самого паренька. — Не расстраивайся, командир, может быть, еще повезет, — заржал Мейсон, похлопав приятеля по плечу. После его подхватили под руку, и Лайт был уведен смеющейся Алекс куда-то в неведомые дали. Шун пробурчал себе под нос: — И стоило так его провожать? — после чего также скрылся. Ден оглянулся — даже Элис уже и след простыл. Остались только он и Мисаки. — Руно… Она внимательно на него посмотрела. Кузо же обернулся и с обворожительной улыбкой подмигнул: — Если бы пожар-таки случился, я бы спас тебя первой, детка! — Верно я сказала с самого начала, — она почему-то рассмеялась, тут же раскрасневшись, — Ты дурак! И с улыбкой на устах она отправилась обратно на кухню. Ден же был рад, просто несказанно рад. Не оттого, что его обозвали дураком, а из-за того, что он смог заставить Руно хотя бы улыбнуться ему. А это для начала уже немало! *** Элис сидела на кровати, поджав к груди колени, и с содроганием ждала рокового звонка. Час свидания давно прошёл, вечер уже спустился на город, тёмный и мрачный, как мысли бедной девушки. Она сидела так уже очень долгое время и знала, что умрёт при первых звуках своего рингтона. И они раздались. Гехабит ошиблась, смерть не пришла за ней под сей похоронный марш. Проклиная за то судьбу, девушка дрожащей рукой взяла мобильник и нажала «ответить». И трубки донеслось вежливое покашливание и голос, который так недавно был самым сладким звуком для ушей влюблённой, а сейчас казался ей чем-то дьявольским. — Элис Гехабит? — спросили её. — Д-да… — выдохнула та, сжав простынь в кулаке. — Это ты, Шин? — Я, — сухо ответили ей. — По каким это причинам, позволь спросить, ты не появилась к оговоренному времени? — Я… я… понимаешь, мой друг, с которым я живу, унёс ключи и запер дверь снаружи… и я не могла ни спуститься, ни тебя предупредить… и… — Довольно, — прервал Элис Казуки. — Ты мне не веришь? — дрогнувшим голосом спросила Гехабит. — Верю. И тем хуже. Теперь я вижу, что ты не только не пунктуальна, но ещё и рассеянна до невозможного. Только самый несобранный человек способен допустить такое происшествие, если помнит, что у него намечена встреча. Это говорит о твоей безответственности и легкомыслии, а я не могу полагаться на таких людей. Значит, не могу поддерживать с ними общение. Приношу свои извинения, но на этом я желаю прекратить наш разговор. — Ага… пока… — пробормотала еле слышно Элис и выронила телефон, из которого уже доносились короткие гудки. Горячие слёзы навернулись на глаза ни в чём не повинной девушки, и она не смогла их сдержать. Стараясь плакать как можно тише, она упала на постель, не заботясь, что испачкает её потёкшей косметикой. Её вообще больше ничто не заботило. Любимый человек наговорил ей столько гадостей, не дав даже оправдаться. А ведь она и из окна прыгать была готова, и в огонь лезть, и… и всё это ради такого вот финала?! — Элис? — внезапно услышала Гехабит чей-то голос. Сразу же обернувшись, она быстро утерла слезы платком и выпалила нежданному гостю, коего не могла не узнать: — Казами, что ты тут делаешь? Поиздеваться пришел? Так вали! Не до тебя сейчас! — Ты чего ревешь? — на послание куда подальше тот ответил вопросом. Элис сильнее покраснела, и отвернулась, при этом буркнув, что вовсе не ревела. — Эл, не ври, это видно. Тушь же потекла, как и тени… Выглядишь сейчас не менее впечатляюще, чем всякие монстры из фильмов ужасов, — саркастично заметил тот, все так же не меняясь в лице. — Умеешь ты поддерживать, ваще… — всхлипывая через слово, заговорила та, всё ещё продолжая рыдать, под конец даже не удержавшись и взвыв, — А еще другом зовешься! Даже платка не предложил! — Другом буду, платок дать? — снова будто не заметив очередное оскорбление в свою сторону, сдержанным тоном, как и обычно, предложил тот. Услышав положительный ответ, тот сунул ей в руку платок. На секунду воцарилась тишина, прерываемая лишь всхлипами Элис или ее смачным сморканием. Внезапно парень начал: — Уж не знаю, утешу ли я тебя или расстрою, но ты призадумайся: так ли он идеален, как ты думаешь? Ему резко незамедлительно ответили, перебив его речь: — Ты не поймешь! Он такой… такой… Дурачок! — вздохнула девушка. — Даже ведь и не понимает, что любит меня. — Тогда ты дура, раз так думаешь. — Сам дурак! — от обиды воскликнула девушка. — Дурачок, дурак и дура — разве не идеально? — с усмешкой произнес Казами, Гехабит умолкла. — Ведь раз он такой весь «няшный» и «прекрасный», он бы совершенно не заметил твоего опоздания. Или попытался бы дозвониться, выяснить причину, успокоить тебя и перенести встречу… — Да у него мобильника нет сейчас! — попыталась оправдать уже не особо возлюбленного Элис. — Так попросил бы у кого-нибудь на улице, — парировал Шун. — А номер твой, полагаю, такой педантичный парень выучить бы должен был. Ну, в любом случае, не наезжать на тебя ему следовало, ведь не твоя вина, что ты не пришла. Потому не расстраивайся, — тот положил ей руку на плечо. — Это он дурак, раз упустил тебя. И хватило только движения кисти, чтобы она оказалась к нему лицом к лицу. Это её лицо было все еще заплаканным, по нему была размазана черная-пречерная тушь и тени. Все точно так, как и говорил Казами, без преувеличений. Девушка устало прижалась к Шуну, наверное, даже и забыв, что это тот Шун, который ее и бесил, и раздражал, и с которым они постоянно спорили, ссорились и многое другое. Тот начал мягко гладить ее по волосам, а потом ехидно поинтересовался, в своем стиле: — Как я вижу, ты теперь меня полюбила, да? — Шун, а ты, оказывается, совсем не такой уж и черствый, как может показаться, — сказала рыжеволосая, смутившись. Такие слова она говорит ему впервые. А потом она шепотом добавила, но острый слух парня уловил и это: — Казами, ты продолжаешь меня удивлять…  — А как же еще! — вновь усмехнулся тот. Элис же про себя мысленно закончилаа, продолжая смущаться и улыбаться, будто типичная школьница: «…и медленно влюблять». *** Однако бойцы со своей Санта-Барбарой кое-что успели позабыть. Вернее, кое-кого. Джули и Билли до сих пор сидели около аэропорта, голодные и не обогретые. — Ты все-таки до сих пор думаешь, что они не забыли? — усомнился блондин, уже трижды проклиная каждого, кому написал, чтобы их забрали. — Конечно, — был ему ответ, подкреплённый самым наивным доводом. — Мы же как-никак друзья! — Звоним Артуру? — последовал уже поднадоевший вопрос от недовольного Билли. — Естественно, — буркнула Джули, давая понять, что ее прошлая реплика была чистым сарказмом. — Так как иначе мы вообще никогда отсюда не не уедем.