Something in the darkness pulled me deeper Something in the madness eased my mind Was I awake or was I dreaming Cut the strings that bind me to mankind *
Blackmore's night, Darkness
Утро следующего дня началось так же, как закончился вечер прошлого – с Лютика. Марианна предпочла бы начать его как-то по-другому, но ее, конечно, никто не спрашивал. Неугомонный бард ворвался в комнату с ворохом каких-то листков и глазами, полными энтузиазма. - Посмотри, о цветок, что цветет не в моем цветнике, - проворковал Лютик и сунул под нос женщине список. Марианна, сидевшая на краешке кровати и спросонья щурившаяся на солнце, даже не нашла в себе сил возмутиться, только натянула повыше на грудь одеяло. Дети, которых разморило то ли от обилия еды, то ли от непривычного для них уюта, спали и сопели в четыре дырочки – даже шумное появление Лютика разбудить их не смогло. Женщина протянула руку и двумя пальцами ухватила бумажку, которой бард настойчиво тряс перед ее лицом. - Анешка, - медленно прочла она витиеватые закорючки. – Бертольд Канделерия, Фиорованти, Эйнар Гуссерль… кто эти люди и какое отношение они имеют ко мне? - Я все разузнал, - довольный, будто кот, налакавшийся сметаны, Лютик присел на скамейку. – Перед тобой – плод неутомимого труда во благо наших душ и кошельков, список со всеми игроками в покер, которые имеют хоть какой-то вес здесь, во Флотзаме. Вперед, моя тигрица! - Ага, - зевнула Марианна и предприняла попытку уползти назад в постель, - бегу, шурша колготками. Бард потянул одеяло на себя. - Я уже со всеми договорился, - жизнерадостно сообщил он и извлек откуда-то второй листок. – Ставки у нас такие – ты против Эйнара Гуссерля, 1:4 не в твою пользу, ты против… Марианна живо проснулась. - Ты открыл тотализатор?! – шепотом взвыла она – с бардом у женщины без восклицательных знаков разговаривать пока не получалось. – Собираешься использовать женский труд для личного обогащения, да? - Да, - радостно согласился Лютик. – Пока наш драгоценный друг Геральт зарабатывает медяки потом и кровью, валя по лесам нечисть, я буду зарабатывать их в компании красивой женщины за игорным столом. Думаю, любой поймет, кто из нас правильно выбрал профессию, не так ли, о соблазнительная нимфа? Марианна села в кровати. Играть в покер не хотелось – женщина на самом деле считала, что победа, которая достается даром, и не победа вовсе. Но она лично обещала новым знакомым, что не станет для них обузой, и нарушать обещание не собиралась. К тому же менеджерская жилка в ней напоминала: главное в бизнесе – это прибыль. И если уж затевать дело сомнительной честности, то надо делать это с размахом. Женщина покосилась на Лютика, который готов был добровольно обеспечить размах. Бард придирчиво разглядывал ее вчерашнее платье. - Двадцать процентов тебе, шестьдесят – Геральту и Трисс пополам, остальное мое, - заявила она. Лютик открыл рот, потом закрыл его. - Красавица не знает жалости, - наконец квакнул он. – А что, если… - Каждое встречное предложение понижает твою долю в предприятии на пять процентов, - с удовольствием сообщила ему Марианна. – Я внимательно тебя слушаю. Затаив дыхание просто. Лютик повертелся на месте, потом широко улыбнулся. - Ах, прелестна, умна, везуча и зубаста! Если бы я, как и все поэты, не находился в отчаянном поиске своего совершенства - женился бы не глядя. - Чует мое сердце, ты многое делаешь не глядя, - пробормотала Марианна. – И не думая. И не… что ты творишь с платьем?! Бард, просунув руку в вырез платья, ощупывал его изнутри. - Всегда мечтал узнать, подкладывает ли мисс Меригольд что-нибудь туда, или у нее такие свои?.. - пропыхтел бард. – Геральт мне не говорит. - Хоть один нормальный мужик в этом мире все-таки есть, - высказалась Марианна решительно и потянулась за платьем. Лютик ловко отскочил в сторону. - В любом случае, - сказал он, - этот наряд тебе не подходит. Костюм – половина успеха актера. Платьишко Трисс смотрится великолепно – но увы, только на Трисс, о дикая флотзамская роза. Здесь женщина была с ним согласна. Колдунья была одарена природой куда как богаче Марианны. Трудно было представить наряд, который ей бы не подошел. - Что есть, то есть, - вздохнула женщина. – Тут уж ничего не изменишь. - Изменишь, еще как изменишь, - просиял Лютик. – Менять начнем прямо сейчас – женщина, которая меня озолотит, не имеет права плохо выглядеть! Трисс обещала поучаствовать, поэтому через полчаса мы с ней ждем тебя внизу. Оставив последнее слово за собой, бард упорхнул – и проснулись дети. Высунув из-под одеяла пушистые головы, они глазели на Марианну и молчали. Женщину их бессловесная покорность уже начала пугать. О, в другом месте и в другое время она отвела бы их к дипломированному детскому психологу, который смог бы объяснить ей, что с ними не так и как это исправить. Но Марианна очень сильно сомневалась, что во Флотзаме есть врач рангом повыше коновала. - Я собираюсь на рынок, - сказала она просто для того, чтобы не молчать. – Куплю вам одежду и обувь. Вы не должны выходить из комнаты, пока я не вернусь. Вам понятно? Эльфята кивнули. - Хорошо, - беспомощно вздохнула Марианна. – Молодцы. Сборы не заняли много времени. Уже в дверях женщина обернулась – две пары светлых глаз по-совиному таращились на нее с кровати. - Не отдавайте нас, хозяйка, - сказал внезапно старшенький – Финтаннан. – Я много чего умею делать, я вам пригожусь, а Канна… он почти ничего не ест и места много не занимает. Марианна сглотнула. Что на это вообще можно было сказать? Она не знала. - Я не собираюсь вас отдавать, - уверила она ребенка. – Ты человек… в смысле, эльф. Разумное существо. Тебя нельзя отдать, как вещь. Ребенок смотрел на нее, явно не понимая, что она пытается ему сказать. - Я могу помыть полы, - предложил он наконец. – И выстирать вашу одежду. - Не надо, - отказалась женщина, а потом, повинуясь порыву, подошла к кровати и села на краешек. Похоже, ни словами, ни убеждениями здесь изменить ничего было нельзя. «Но у любой проблемы всегда есть несколько путей решения, верно?» – подумала Марианна. - Давайте так, - решительно сказала она. – Мое задание вам на сегодня – пейте, ешьте и играйте. - И все? – глаза Финтаннана были похожи на два больших прозрачных блюдца. - Да. А завтра, - поднялась Марианна, - ты начнешь учить меня эльфийскому языку. Это будет такая твоя обязанность. Договорились? Несколько долгих секунд эльфеныш смотрел на нее, потом медленно кивнул. Выходя из комнаты, Марианна еще чувствовала на себе его недоверчивый взгляд. «Что же, - думала она, спускаясь к Лютику и Трисс, - проверим, на самом ли деле общение – лучший путь к установлению доверительных отношений». - И пусть только они попробуют не установиться, эти отношения, - наставительно сказала она удивленным Трисс и барду, которым явно не терпелось уже отправиться на рынок. – Пусть рискнут!***
Как оказалось, и Лютика, и колдунью можно было со спокойной душой назвать экспертами по местной моде. Несмотря на все свое легкомыслие, советы бард давал дельные, так что поход на рынок прошел для Марианны безболезненно. Даже наоборот – облачившись в новый наряд, женщина впервые за несколько лет почувствовала себя привлекательно. Скучные офисные костюмы всегда давали ей ощущение внутренней неуязвимости – никто не мог пробиться сквозь броню правил и приличий, серую клетку и застегнутые на все пуговицы рубашки. Сейчас же, в кожаных штанах, высоких сапогах и куртке со стоячим воротником Марианна неожиданно ощутила себя не просто защищенной от внешнего мира, а по-настоящему сильной. - Эйнар Гуссерль, - наставлял ее Лютик по пути к дому первого из серьёзных противников по покеру, - согласился играть с тобой после того, как узнал о нашей вчерашней победе. Торгует книгами, цирюльничает. Негласный лидер здешних нелюдей. Твоя первая ступенька к славе! Я упомянул о сегодняшнем матче – слово здесь, намек там. Так что почти все, кто имеет какой-то вес в квартале нелюдей, придут на вас посмотреть. - Я прямо-таки цепенею от счастья, - кисло отозвалась Марианна, подумав, что Лютик прекрасно бы заменил Марка Анатольевича на посту директора по маркетингу. - Лютику очень хочется заполучить твое везение, - сказала Трисс невзначай. – Это же золотое дно для вечно нуждающегося в деньгах барда. Чего бы он ни отдал за такой подарок судьбы! - Деньги – тлен, я жажду лишь свободы! - И своих двадцати процентов чистоганом? – поддела Лютика магичка. Этого хватило, чтобы бард примолк (ровно на пятнадцать минут), но к тому моменту они уже подошли к дому Эйнара Гуссерля. И день понесся, как упряжка взбесившихся лошадей. Марианна, очень смутно представляя себе правила игры в покер, искренне сочувствовала своим взмокшим от напряжения, охваченным азартом противникам. Но та самая судьба, милости которой не уставал восхвалять бард, постоянно поворачивалась к ее оппонентам своей филейной частью. - Пять в ряд! – кричал Лютик с завидным постоянством, сияя. – Четыре в ряд! Матч за нами! Грозная Марианна вновь на коне! Все шло довольно однообразно – до тех пор, пока женщина в компании Трисс и уже слегка охрипшего от счастья Лютика не зашла в пахнущую травяными настойками хибарку знахарки по имени Анешка, которая, по сведениям барда, могла «мужика в покере разгромить, как сифилитика на кобыле объехать». Ведунья посмотрела на Марианну со спокойной улыбкой и твердо сказала, услышав предложение сыграть партию-другую: - За кого ты меня держишь? Нашла дуру! Лютик окаменел, Трисс встрепенулась и внимательно посмотрела на знахарку, а Марианна вздохнула не без облегчения – совесть уже грызла ее, словно бобер - деревянную плотину. - Ладно, - покладисто согласилась женщина, сразу догадавшись, что Анешка не шутит, - нет так нет. Мы пойдем, пожалуй. Простите за… - Кто ты? – спросила между тем знахарка. – Я сначала подумала, что магичка, но тут другое. Какому богу ты молишься, а, чужачка? Трисс шагнула вперед – и Марианна, внутренне застонав, поняла, что просто так сбежать не выйдет. Глаза магички горели нездоровым огнем естествоиспытателя, открывшего новый вид ядовитой мухи – она явно почуяла, что Анешка может стать ценным источником информации и «взяла след». - Так ты думаешь, что ее магия – жреческая? – напрямик спросила рыжеволосая колдунья. – У меня были подозрения, но… - Да я никак не пойму, - без особых церемоний Анешка шагнула к Марианне, сжала сильными огрубевшими пальцами ее лицо, пристально посмотрела в глаза. – Мелитэле? Нееет, тут что-то другое. Знахарка прищурилась, задумалась, а потом, глянув на Трисс, предложила: - Приходите сегодня ко мне, как стемнеет. У меня есть травки, сделаю настой, может, разберемся. Если ты, - и Анешка кивнула Марианне, - хочешь знать, что с тобой такое. - Все со мной в порядке! – неуверенно возмутилась женщина. - Дело твое, - грубовато отрезала травница. – Я предложила, ты решай. - А я, - пропел Лютик, - приглашен ли я? О, только представлю – ночь и тишина, и в небольшом домике у опушки леса три чаровницы варят зелье. Лица их блестят от пота, по воздуху плывет аромат трав, потрескивает огонь… Анешка приподняла бровь. - Коли к вечеру избавишься от того, что у тебя болтается между ног, приходи, - предложила она. – А так – даже и не суйся. - Прекрасные ведьмы жестоко изнасилуют меня при полной луне? – с надеждой спросил бард. Три женских взгляда выражали одну и ту же мысль - и Лютик, правильно уловив намек, колобком выкатился из избушки.***
Остаток дня прошел спокойно. За ужином Геральт рассказал о своей встрече с Лоредо, о контракте на кейрана – от нескольких фраз, которыми ведьмак описал чудовище, у Марианны заледенела кровь. Лично она обходила бы таких вот монстров по широкой дуге и на цыпочках, но ведьмака битва с живыми тентаклями, казалось, только воодушевляла. Когда в разговоре прозвучало имя магички, готовой заплатить за тушу кейрана, Трисс явно встревожилась. - Шеала де Тансервилль? Будь осторожен, - предупредила колдунья Геральта. – Она любит науку – любит до такой степени, что не откажется вскрыть труп свежеубитого ведьмака для получения новых знаний. Впрочем, - добавила Трисс, поразмыслив, - почему труп? Вскрытие живого ведьмака тоже может показаться ей достойным времяпровождением. Марианна сглотнула и отставила в сторону чашку с водой. Трупы и разговоры о них постепенно занимали в ее жизни прочное место, что как бы намекало на общий уровень местных традиций. Геральт же пожал плечами и с аппетитом принялся уплетать жареное мясо. - Я убиваю чудовищ, - только и сказал он в ответ. Марианна видела: Трисс много чего хотела бы добавить к обсуждению, но что-то колдунью остановило – она лишь вздохнула и без особого энтузиазма подцепила вилкой кусочек мяса. Настроение у женщины почему-то испортилось. Извинившись, она встала из-за стола – ночью им с Трисс предстоял поход в гости к Анешке, который Марианну абсолютно не воодушевлял. Но раз надо – значит, надо. Сжать зубы и потерпеть, всего-то. Оклик колдуньи остановил ее уже у лестницы, ведущей на второй этаж. - Мне нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру, - пояснила Трисс. – Часа два-три понадобится. Если не хочешь ждать, отправляйся к Анешке сама и не волнуйся – я обязательно приду. Соберу зелья и настои, которые могут нам сегодня пригодиться – и приду. Марианна кивнула и поплелась в свою комнату. При мысли о детях настроение у нее немного улучшилось. На рынке она купила им одежду и теперь размышляла, угадала ли с размером. А еще с затаенным удовольствием женщина представляла, как вручит эльфятам главный сюрприз – игрушки и несколько книжек с рисунками. Дети встретили ее по-разному. Финтаннан весь подобрался, будто ожидал какого-то подвоха, а вот маленький Канна соскочил с кровати и весело поскакал к ней с вытянутыми вперед ладошками – просился на руки. Его старшему брату явно не понравилось такое «предательство», но Марианна неожиданно растаяла. - Посмотри-ка, - сказала она малышу и достала из сумки кубики. От их цветного великолепия у эльфенка явно перехватило дыхание – он потянулся к одному, потом к другому, а затем, не зная, что выбрать, в немом восторге замер на месте, разглядывая неожиданное сокровище. - А ты? – спросила женщина у старшего. – Не хочешь поиграть? Какой цвет тебе нравится больше всего? Тот взъерошился, насупился, а потом ткнул пальцем в раскрашенную лазоревой краской игрушку. - Синий, - медленно, будто бы через силу выговорил Финтаннан и поспешно добавил: - Laewedde. Синий – это laewedde на Hen Llinge. Марианна одобрительно улыбнулась и протянула ему синий кубик. На лице Финтаннана сменилась непередаваемая гамма эмоций – от жгучего интереса до страха. Любопытство победило – мальчик взял кубик так осторожно, будто тот в любой момент мог рассыпаться в его руках. Кубиков было не так уж много, но уже через несколько минут на полу комнаты выросла небольшая сине-зеленая крепость, пошли в наступление невидимые войска и раздался лязг воображаемого оружия. Первый лед был сломан. Дарить эльфятам подарки оказалось неожиданно приятно – любой мелочи они радовались так искренне, что Марианна с облегчением подумала, что хоть что-то за сегодняшний день сделала правильно. Поэтому к Анешке она отправилась с неожиданно бодрым настроем. «Ну и что, - размышляла женщина, - подумаешь, магия! Может, и нет ее вообще – просто какие-нибудь… всплески ауры или что-то в этом роде». Становиться ведьмой ей не хотелось – было в этом что-то окончательное, какой-то последний предел, за которым не могло уже быть ни возвращения домой, ни офиса, ни посиделок с подругами за чашкой кофе в маленьких московских ресторанчиках. В раздумьях женщина вышла из города. Было темно, лес вокруг нее клекотал и попискивал на разные голоса, над папоротниками зелеными фонариками вились светлячки. Марианна шагала по тропинке, радуясь, что не стала дожидаться Трисс – таким чудесным вечером ей хотелось насладиться в одиночестве. Такое легкомысленное настроение владело ей недолго – до тех самых пор, пока в кустах на полпути к Биндюге что-то подозрительно не хрустнуло. Женщина резко остановилась, неожиданно вспомнив рассказы ведьмака про местную флору и фауну – ту самую, которая имела обыкновение кушать несколько раз в день и совсем не брезговала человечиной. Марианна ускорила шаг – до Биндюги было не так уж далеко, и сквозь деревья уже просвечивали тусклые огни деревенских факелов. Придорожные кусты всколыхнулись, будто кто-то провел по ним огромной ладонью, раздался долгий, слегка вопросительный скрежет. Существо словно не могло решить, нападать или нет, примеривалось, прикидывало расстояние до жертвы. Марианна же раздумывала недолго – вскрикнув, женщина побежала вперед. Сегодня – да и вообще в целом – она решительно не планировала становиться ужином для какой-то местной твари. За ее спиной неизвестный ночной охотник застрекотал уже с нескрываемым возмущением. Дробный клекот разнесся по лесу, и за спиной у Марианны зашуршала трава. Женщина не решилась оглянуться – она подозревала, что от одного вида местных кузнечиков с ней вполне может приключиться истерика. До деревни было совсем недалеко, и шансы, что она сумеет обогнать своего преследователя, возрастали. Шорох позади почти затих, и Марианна уже было вздохнула с облегчением, когда перед самым ее носом на дорогу вывалилось нечто кошмарное. Суставчатые ноги, хитиновый панцирь, жвалы – тварь была не просто уродливой, она была мерзкой. Женщина развернулась и застыла – со спины к ней подбирался такой же монстр. Скорпионий хвост его взвился в воздух, и Марианна, сжав зубы, слетела с тропинки и нырнула в дикую лесную темноту. «Вряд ли эти твари умеют карабкаться по деревьям», - подумала она на бегу. Впереди маячила прогалина, хорошо освещенная лунными лучами; в центре ее раскинул над землей широкие ветви дуб. Женщина рванулась туда, мысленно благодаря всех богов за удобные сапоги и брюки… и рухнула на землю. Ногу пронзило отчаянной болью. Марианна выдохнула сквозь сжатые зубы и схватилась рукой за колено. Ее лодыжку намертво обхватили железные челюсти ржавого капкана. Редкие, но острые зубцы пробили кожу и кость, из ран струйками полилась кровь. Поблизости зазвучал клекот членистоногих тварей, в котором Марианне почудились торжествующие нотки. «Конечно, - в панике подумала она, - ужин готов, и это – мясо на шпажке». Женщина задергалась, шипя от боли. - Que suecc’s? – вдруг раздался поблизости спокойный голос. Несколько долгих мгновений Марианна раздумывала, не почудилось ли ей, а потом на плечо женщине легла широкая ладонь: - Не бойся, не бойся, luned, - сказал кто-то терпеливо, нежно, будто успокаивая взбесившуюся лошадь. Марианна хрипло всхлипнула и почти сразу же закричала – ее спаситель разомкнул челюсти капкана. Ногу дернуло. - Эти чертовы хитиновые ушлепки, - выдохнула женщина. – Осторожнее, они рядом. - Хитиновые… ушлепки? – незнакомец хмыкнул. – Эндриаги? - Да дьявол знает, как вы их тут зовете, - обхватив ногу и покачиваясь из стороны в стороны, прошептала Марианна. – Они… - Пока отступили, - так же невозмутимо ответил ей мужчина. – Они предпочитают нападать всем скопом, наверняка. Но нам надо уходить, yea, пока их воины не вернулись. Ты сможешь идти, luned? Марианна уцепилась за подставленную руку, поднялась и зажмурилась от боли. Сломанные кости, там, в колене, зацепились одна за другую, и женщина до крови прикусила губу. - Смогу, - сдавленно отозвалась она, чувствуя, как скатываются по щекам слезы. Незнакомец помолчал. - Не сможешь, - наконец сказал он. – Постой, сейчас. Марианна не успела даже удивиться – сильные руки обхватили ее за талию, приподняли, повернули как-то незаметно, но ловко, не потревожив больную ногу. Через мгновение она поняла, что ее, будто невесту или ребенка, держат на руках. Женщина повернула голову и впервые смогла рассмотреть в лунном свете своего спасителя – до сих пор черты его лица скрадывала темнота. Впрочем, и сейчас видно было немногое – заостренные уши, поблескивающие умные глаза, крепко сжатые губы. - Не больно? – эльф шагнул в сторону от ловушки с какой-то почти пугающей грацией. - Нормально, - помотала головой Марианна. Незнакомец замер, прислушался и затем без лишних слов шагнул в лесное сумеречье. - Надо идти, - объяснил он ей чуть позже, уже выбравшись на тропинку. – Запах крови - лес чует его. Это старый лес, luned, он не любит выпускать тех, кто попался ему в лапы. Он… забирает. Зачем ты сошла с дороги? - Чтобы убежать от этих вот… эндриаг, - Марианна облизнула пересохшие губы. - Они вышли на тропу? Они никогда не подбираются так близко к человеческому жилью, - эльф нахмурился. – Что-то не так, лес зол и встревожен целый день сегодня. И голоса… Не зря они позвали меня сюда. - С-спасибо, - клацнула зубами Марианна. – Я бы… они бы… - Тише, тише, luned, - теплое дыхание коснулось ее щеки; эльф рассматривал ее, и Марианна, устав сражаться с болью, склонила голову ему на плечо. – Деревня уже близко. Кто ты? - Я шла к Анешке, - стараясь справиться с дрожью, которая сотрясала все ее тело, пояснила женщина. – Меня зовут Марианна. - Ах, - кивнул эльф. – Gear aep Gwynbleidd. - Что? - Ты друг Геральта, Белый Волк говорил про тебя. Смотри, мы почти пришли. Потерпи еще немного. Деревня надвинулась на них, внезапно вынырнув из темноты. Эльф быстро пронес ее мимо домиков с покатыми крышами, бедных огородов, затихших подворотен. Остановившись у хибары, принадлежавшей травнице, он плечом толкнул дверь и внес женщину внутрь. Анешка стремительно встала с низкого стула, вслед за ней поднялась бледная Трисс. Перед ними на столе стояли чашки, но напиток в них давно остыл – видно было, что женщины думали совсем о другом. - Марианна! – колдунье хватило одного взгляда, чтобы понять, что случилось. – Слава всем богам, ты жива. - Клади ее на скамью, Седрик, - скомандовала Анешка. – Охх, капкан. Колено раздроблено. - Дай ей опиума, - рука эльфа все еще лежала на ее плече, и Марианна была просто до слез благодарна ему за помощь. Она была бы и рада упасть в обморок, чтобы избавиться от боли, но организм почему-то не желал дать ей такой передышки. - Обойдется, - буркнула травница. – Ничего тут страшного, мои травки, да вот ее магия, - и Анешка кивнула в сторону Трисс, - и через недельку станет, как была, не ломаная. Подержи-ка ее, надо убедиться, что кости сошлись. Эльф – Седрик? – присел рядом с ней, сжал ладонью плечо Марианны. - Caelm, caelm, - прошептал, гладя ее по голове, а потом, когда она закричала, сатанея от дергающих спазмов в колене, прижал ее к себе. Чуть позже, задыхаясь от облегчения и обливаясь слезами, Марианна попыталась поблагодарить его, но эльф только выставил перед собой руки, будто защищаясь. - Ловушка была моя, - сказал он, уходя. – Не плачь, luned, теперь все хорошо. Глядя ему вслед, Марианна обмякла на скамейке. Трисс аккуратно убрала с ее лба волосы, провела по лицу влажной тряпицей. - Зачем я сказала, чтоб ты шла одна! – сердито воскликнула колдунья. – Ты еще ничего тут не знаешь, но я-то могла бы и подумать. Я подвела тебя. Марианна, грея ладони о глиняную чашку с горячим напитком, слабо улыбнулась. - Тут никто не виноват. Уж случается. Но я так рада тебя видеть! - выдавила она. – Я думала, что меня съедят там, в лесу, эти твари. - Вот еще, - фыркнула Анешка. – Подавятся! – И знахарка добавила задумчиво: - А Седрик как подоспел! Хороший он мужик, пил бы меньше, глядишь, толк бы вышел. - Он мне жизнь спас, - Марианна прикрыла глаза. - Если бы не он, меня сейчас бы там догрызала ваша милая лесная живность. - Ну вот, - довольно улыбнулась Анешка. – Шутишь – значит, оклемалась. Ну чего, начнем наши дела-то? Отвар настоялся. Женщина удивленно посмотрела на нее. - Но я же… - и она кивнула на забинтованную ногу. - Ты ж не голову повредила, так? – сварливо отозвалась знахарка. – А магия, она в голове да в сердце. - И еще, - нерешительно добавила Трисс. – Ты сейчас устала, испугана. Меньше барьеров, что помешали бы нам достучаться до магии, которая скрыта в тебе. Марианна лишь устало вздохнула.***
Сначала ей было совсем не страшно, даже немного щекотно. Настой, который приготовила Анешка, разогнал кровь, изгнал из тела последние отблески боли, обострил зрение и слух. Марианна ощутила, что мир вокруг нее ожил – она слышала, как чистит свои лапки сверчок за плитой, как шепчется с ночными облаками древний лес, как стрекочет неподалеку от деревни голодная эндриага. А потом сокрушающий, могучий поток звуков и запахов нахлынул на нее, завертел, спутал мысли. Женщина судорожно попыталась уцепиться хоть за что-нибудь, найти хоть какую-то точку опоры в вихре, что ревел и извивался вокруг нее – и потерпела поражение. Издалека она услышала встревоженный вскрик Трисс – голос колдуньи звучал так, будто между ними были километры воды. Что-то произнесла Анешка – отрывисто, испуганно – а потом Марианна наконец-то потеряла сознание. Ей казалось, что прошло мгновение, но когда женщина открыла глаза, за окнами уже брезжил рассвет. Она повернула голову и с облегчением заметила Трисс. Магичка заснула, прислонившись к скамье и подложив под щеку сложенные лодочкой руки. Марианна приподнялась на локтях – и ахнула. Домик Анешки превратился в клумбу. Пол был покрыт толстым слоем мха, из щелей на столе и стульях росли яркие цветы, по стенам вился плющ, с потолка, зазывно изгибаясь и переплетаясь, свисали гирлянды из вьюнка. - Проснулась? – осведомился язвительный голос знахарки. – Да, просыпайся, просыпайся, погляди, что натворила. - Это… я сделала? – ошеломленно переспросила женщина. - Кто же еще, больше некому. Вот спасибо тебе, - каркнула Анешка. – Не было беды, так явилась ты. Одна радость – травками я теперь до осени обеспечена. Можно и в лес не ходить, все тут, под рукой. - Но вы с Трисс узнали? Что со мной такое? - Узнали, да не совсем, - голос Анешки вдруг помягчел. – Да не дрожи ты так, дурочка. Ничего с тобой страшного не случилось. Глаза закатила, улыбнулась и рухнула, будто подстреленная. А у меня весь дом зеленью обнесло, будто в лесу теперь живу. В кровати вон лютики распустились, а в рукомойнике ромашек целая россыпь. - Это друидическая магия, - не открывая глаз, произнесла Трисс. – Нужно тебе будет поговорить с кем-то из Ковена. Друиды часто скрытничают, таятся, но мы обязательно кого-нибудь отыщем. Я такого раньше не видела. Даже угли зацвели. И твоя нога… Марианна уставилась на свою коленку. Абсолютно здоровую, розовую, крепкую коленку. - Штука-то твоя, с везением, - вмешалась знахарка. – Пометил кто-то тебя, дуреха, чтоб отыскать можно было. И то правильно – кто ж из рук выпустит силу, которая жизнь дарит. Трисс кивнула, глядя на Марианну, которая только и могла, что испуганно оглядываться по сторонам. - Вот что хотел получить тот, кто вызвал тебя в наш мир, - тихо сказала она. – Ты в опасности, Марианна Черная. Примечания Hen Llinge - Старшая Речь Que suecc’s? - Что просиходит? luned - девушка yea - да Gear Gwynbleidd - друг Белого волка сaelm - тихо Примечание 2 * Тьма манила меня к себе, Безумие успокаивало - Наяву или во сне Я разорву нити, связывающие меня с миром людей Blackmore's night, Darkness