But You and Me Will Always Be Back Then

И, каким-то образом, они снова стали друзьями. Присутствие Карла стало желанным и комфортным, и уже вскоре они шутили и ходили вместе, будто бы ничего и не было. Однако они не забыли. Карл всё ещё ловил на себе косые взгляды Квакити, становившиеся всё мрачнее с каждым разом. Но тем не менее, он продолжал любить его так же сильно. И ему до сих пор хотелось взять его руки в свои и облегчить его боль, когда тот в который раз выходил из Белого Дома выглядя как побитая собака. Но теперь, когда они всё знали, было значительно легче. Но всё ещё не идеально; Квакити до сих пор боялся касаться его, не понимая, нормально ли это или же он переходит черту. Но он стал более расслабленным, зная, что Карл даёт ему полную свободу действий. И, каким-то образом, они стали чувствовать себя более комфортно. Они всё чаще сидели на мосте у Общественного Дома, бок о бок. Иногда с Сапнапом, иногда без него. В ту ночь его не было, и Квакити был измотан. Ему было тяжело держать глаза открытыми, его голос был хриплым и усталым, даже тогда, когда он смеялся над шутками Карла. Их разговор снова свернул на тему войны, — в последние дни это случалось часто.       — Дрим расчитывает на начало-середину ноября. — Объяснял Квакити. —  У него какие-то дела с Погтопией. Я действительно не знаю... Он выводит меня из себя. Карл промычал в знак согласия, пока его желудок сводило от беспокойства.       — Не слишком ли быстро они пришли к такому решению? — В любом случае, был уже конец октября. Квакити кивнул, криво улыбнувшись.       — Поэтому я и работаю так много. Карл заметил тёмные мешки под его глазами, взъерошенные волосы и напряжённые плечи. Не было ничего необычного в его виде, но раньше он не засыпал на месте.       — ...Не думаю, что ты будешь хорош в бою, если вырубишься в своих доспехах. — Подметил он. Тот усмехнулся и покачал головой.        — Это всё для моего будущего, о котором я должен заботиться. Карл ненавидел это, а точнее, ненавидел одного человека, который был виновен в таких мыслях у Квакити. Хотя, если быть честным, трудолюбивость было у Квакити в крови. Как бы ему не хотелось быть с ним сейчас, он так же хотел, чтобы тот наконец-таки позаботился о себе.       — Ну. — Он вздохнул. — Тебе лучше идти домой, чтобы побыстрее всё закончить и вовремя лечь спать.       — Ой, да иди ты нахуй. — Квакити засмеялся. — Не указывай мне. Карл покачал головой, уверенный, что улыбается, и протянул ему руку. Он аккуратно коснулся его, так, чтобы Квакити не испугался, и стал медленно поправлять его галстук и воротник, которые в свою очередь выглядели помято из-за измученности своего хозяина. Квакити слегка откинулся назад, закрывая глаза и наслаждаясь прикосновениями.       — Теперь ты выглядишь презентабельно. Карл поддался вперёд, обнимая его за шею и пытаясь поправить воротник сзади. Но, внезапно, когда он уже начал отстраняться, Квакити дёрнулся вперёд, привалившись к нему, а после уткнулся лицом в его плечо. Карл застыл от удивления. Если между ними и происходил физический контакт, то обычно он был инициатором. На секунду Карл испугался, что тот потерял сознание.       — Квакити...? В ответ – мычание. Он не спал, пусть это и давалось ему с трудом. Карл убрал руки с его шеи, но не осмелился оттолкнуть. Шлатт удивился бы.       — Мне нужно вернуться... — Пробормотал Квакити. Карл кивнул.       — Мм.       — ... Должен вернуться...       — М. Минута молчания, и дыхание Квакити выровнялось. Карл мог понять, когда он спит; после стольких ночей, проведённых с ним в постели, он мог. Он не обнял его, но и не оттолкнул. Он просто постарался не двигаться и дать ему отдохнуть. А после начал нервничать, его нога затекла, но он всё ещё старался не шевелиться. Потому что Квакити нуждался в отдыхе. И, честно говоря, Карл тоже. Он подавил все свои ложные надежды и просто слушал то, как волны ударяются об дерево моста. На площади собралось небольшое собрание, на которое были приглашены все мэнбергцы. Это, к сожалению, касалось и Карла.       — Война неизбежна. — Объявил Шлатт, стоя уже на отремонтированной трибуне. — И мы не можем позволить себе быть застигнутыми в расплох. Квакити стоял рядом с ним, а Фанди – с другой стороны. Говоря честно, Карл совершенно не слушал то, что говорил президент, смотря на Квакити, просто потому что смотреть на него было очень приятно.       — Мои расчёты показали, что у нас слишком мало запасов. — Произнёс Шлатт. Карл нахмурился. Под «своими» расчётами он имел в виду расчёты Квакити; последний провёл над ними всю прошлую ночь, вычисляя и оценивая, что им нужно для битвы, о чём он и сообщил. Также Карл подумал, что раз у них так мало ресурсов, не стоит тратить их на публичные казни. Это имело смысл.       — Поэтому, нам нужно собрать группы по сбору материалов. По типу алмазов или незерита. Квакити нашёл взглядом Карла, и тот показал ему язык. Квакити одарил его игривым взглядом, буквально говорящим «Я бы показал тебе средний палец, но сейчас я должен выглядеть официально», и Карл подавил смех, уткнувшись себе в рукав.       — Обучение бою – совершенно другое дело, но мы разберёмся с этим, тем более, когда наш хороший приятель Дрим скоро прибудет для того, чтобы помочь с этим. Но пока мы работаем. — Шлатт по очереди показал на Квакити и Фанди. — Фанди отвечает за сбор припасов в Аду, а Квакити займётся вещами в..Э-э, нашем мире. Алмазы, дерево и прочее дерьмо. Они собрали команды, и вы можете присоединиться, если хотите. Карл с надеждой взглянул на Квакити, как ученик средней школы, когда учитель сказал выбрать ему пару для совместного проекта.       — Когда я отпущу вас, они спустятся, и вы сможете получить инструкции и выяснить, что вам следует делать. — Шлатт сделал паузу. — Поняли? Собравшиеся люди поднялись со своих мест, перешёптываясь, и Карл снова взглянул на сцену, увидев, как Шлатт шлёпнул Квакити по ягодицам, проходя мимо него, отчего тот сразу напрягся и покраснел. После стольких раз, когда он становился свидетелем подобного, Карл больше не чувствовал злости — только сильную усталость. Карл первым вызвался в команду к Квакити, когда тот только-только спустился со сцены, на что в ответ лишь закатили глаза. Карлу нравилось это; Квакити наконец-то стало с ним комфортно и он мог легко отбросить образ вице-президента, показывая себя настоящего.       — Откуда ты знаешь, что тебя не захотят сцапать в группу для Ада? Карл почувствовал, как улыбается.       — Ты же понимаешь, что я бы там не выжил. Квакити заулыбался, огляделся, чтобы убедиться, что на них не смотрят, и протянул Карлу руку.       — Справедливо, но теперь, ты и я, наберём столько алмазов вместе, детка! Пещеры! Вот место, где Карл был хорош! Он не сильно шлёпнул Квакити по руке.       — Пошли, пошли! — Он хихикнул. Карл заметил, как Шлатт бросил на них подозревающий взгляд. И если Квакити заметил его, то не подал виду. Честно говоря, думал Карл, Шлатт мог бы просто с этим смириться. С учётом того, что Квакити проводит с ним каждую вторую ночь, он мог бы просто отвалить от него хотя бы раз. …Или, внезапно осознал Карл, он всё таки забирал Квакити к себе на мост рядом с Общественном Доме всё чаще, и Шлатт уже чувствует какой-то подвох. Это была небольшая победа, решил он, пока направлялся домой за своей киркой. Имея при себе слишком мало ресурсов, но довольной большой запас уверенности, они вышли на поиски с заходом солнца. Мерцание огня от горящего факела, который держал Карл, создавало теневые фигуры на стенах окружающей пещеры, многие из которых в периферийном зрении казались ему монстрами или иллюзиями из кошмаров. Но когда Квакити снова оказывался рядом с ним, давая ещё больше света, и смеясь так ободряюще, страх Карла сразу исчезал. Они старались обходить монстров, пробираясь по пещере бок о бок, вдыхая влажный привкус воздуха и холода, исходящего от стен. И, конечно же, они не были профессионалами в спелеологии, но вместе всё таки добились прогресса, раздобыв несколько алмазов. Они остановились у озера с бурлящей лавой, поглощая желанное тепло, пока Квакити выкапывал железо, а Карл стоял с мечом в руках на страже, хотя даже не был уверен, как правильно его держать. …Хотя, говоря честно, он явно не был хорош в этом, потому что всё время просто пялился на Квакити. Но как он мог не смотреть, когда его рукава были закатаны, а кожа блестела от пота, отражая свечение лавы?       — Ну, мистер вице-президент. —  Поддразнил Карл. — Посмотрите на себя, закатили рукава, выполняете тяжёлую работу. Квакити бросил на него раздражённый, но в то же время весёлый взгляд, убирая чёлку с глаз.       — Ты пялишься на меня. Возможно это было неуместно, но Карл не любил врать.       — Ага. Похоже, это совершенно не смутило Квакити, потому что тот лишь засмеялся и снова взмахнул киркой.       — Ладно, Карл.       — Я просто удивлён, что такой как ты, кто считает, что он лучше всех, опустился на уровень простолюдинов. Квакити уставился на него вопросительно.       — Но я никогда так не думал. Карл почувствовал лёгкость.       — Не так ли, Ваше Высочество? Квакити озорно улыбнулся. Он перевернулся кирку рукоятью к Карлу и ткнул ей ему в живот. Карл упал на спину с чересчур драматическим стоном.       — О не-ет, я ранен...       — о Боже мо-о-ой.       — Ты убил меня...Как ты мог поступить так со своим верным телохранителем..? — Он застонал. Квакити засмеялся и отвернулся, возвращаясь к добычи железа.       —  Ты чертовски плох в телохранительстве. Ты слишком занят тем, что разглядываешь мою задницу. И опять же, Карл не старался флиртовать с ним, но он же всё-таки честный и хороший человек.       — Типа, у тебя довольно симпатичная задница. На долю секунды в глазах Квакити промелькнуло сомнение. Карл мгновенно испугался, что перешёл черту. Наступила тяжёлая пауза. Но затем Квакити снова расплылся в той же вялой улыбке и поинтересовался:       — Правда что ли? Лишь бы только не переступить через границу дозволенного. Лишь бы только не-       — О да, конечно. — Подтвердил Карл, поскольку решил, что ему можно. — Наверное, можно было бы использовать её как подушку. Это вызвало у Квакити смех, он отвернулся и уставился в каменную стену перед собой. Карл подумал, что, наверное, странно чувствовать себя в безопасности, находясь в пещере. Безопаснее, чем при свете дня. Безопаснее в темноте, наполненной звуками стонов и шипения из каждого неизученного угла. Безопаснее, когда рядом никого, кроме Квакити, нет, и когда только он мог бы спасти его, если что-то случится. Здесь он чувствовал себя безопаснее, чем когда-либо в Мэнбурге. Здесь он мог не следить за тем, что говорит, как смеётся. Здесь он не был путешественником во времени или шпионом Погтопии, он был просто глупым, счастливым мальчиком, который всего лишь хотел веселиться со своими друзьями. Наедине с Квакити страха не было. Никакого холода. Только тепло. Квакити отпустил кирку, та ударилась об каменный пол. А затем он обернулся к Карлу.       — Что ещё? Карл уставился на него.       — ... Что? Квакити указал на себя, его довольная ухмылка теперь казалась сдержанной. Судя по всему, ему было очень любопытно.       — Что ещё?       — Подожди, ты имеешь в виду...Э-э...Кроме твоей...       — Кроме моей задницы, да, что тебе ещё нравится? Карлу показалось, что его резко окунули в ледяную воду, и он почувствовал, как то, что он всё время пытался подавлять, резко вспыхнуло у него в груди. Разве это не переходило их границы? Они же так долго пытались восстановить их, почему Квакити даёт ему почти полную свободу? Ухватившись за первое, что пришло ему в голову, он быстро пробормотал:       — Я уверен, что Шлатт рассказал тебе всё.       — Я уже знаю, почему я нравлюсь ему. — Прервал его Квакити, и вопрос мгновенно превратился в вызов. — Я хочу знать, почему я нравлюсь тебе. В темноте раздался слабый шорох, и Карл напрягся сильнее, поворачиваясь к нему. Здесь, внизу, они были в безопаности. Внешний мир, все драмы и ужасы, время – здесь неприменимы. Единственный человек, который мог бы услышать их, был эхом их собственных голосов. Он снова взглянул на Квакити, молча спрашивая, уверен ли тот. Квакити даже не двинулся.       — ...Мне нравятся твои глаза. — Голос Карла был тихим и слабым, а дыхание шумно выходило вместе с теми секретами, которые он хранил всё это время. — Мне нравятся твои волосы и то, что я могу использовать тебя как подлокотник. Квакити усмехнулся, всё ещё улыбаясь.       — Мне нравятся...Мне нравятся твои родинки. — Карл подошёл ближе, кладя руки ему на щёки, обводя большим пальцем россыпь точек на его коже. Это был тот самый физический контакт, который заставил Квакити вздрогнуть, – видимо, никто раньше не упоминал это. — Они такие милые, они мне очень нравятся. Его голос стал твёрже, потому что, о Боже, как же легко говорить о том, что ты любишь в такой прекрасном человеке, как Квакити.       — Я люблю твой голос. Я люблю, когда ты рассказываешь истории, всегда знаешь, когда поставить паузу, даже когда речь идёт о глупых вещах. Я люблю, когда ты рассказываешь со страстью, ты так быстро говоришь, и... И мне нравится, когда ты становишься серьёзным. И это... Это так горячо. Квакити поднёс руку к своему горлу, проводя по трахеи, как будто до этого он вовсе забыл, что у него есть голос.       — И мне больше всего нравится, когда ты смеёшься, потому что это значит, что ты счастлив. Делая тебе хорошо я тоже чувствую себя счастливым. Он на мгновение замолчал. Квакити перестал улыбаться, но удивление не покинуло его глаз. Он сглотнул и медленно начал:       — Карл, это... Но потом Карл понял, что не сможет остановиться.       — Мне нравится, что ты пытаешься помогать людям. Я помню, что ты говорил, что у тебя...Проблемы с заведением друзей. Ты просто пугаешь их, я думаю...Я думаю, они просто бояться подходить к тебе. Но когда ты расслаблен с тобой так весело, хорошо и уютно, а когда ты серьёзен, по тебе видно, как сильно ты хочешь помочь всем... Теперь уже почти встревожено.       — Карл... Карл шагнул к нему, не пытаясь загнать его в угол, но непреднамеренно делая это; теперь он был просто нетерпелив, руки сами двигались и жестикулировали, даже не думая об этом, чтобы подчеркнуть свои слова, когда они вываливась.       — Ты видишь людей и ты понимаешь их и то, чего они хотят, и ты слышишь их, и ты так хочешь помочь им воплотить их мечты в реальность. Это всё, чего ты хочешь.       — Карл...       — Единственное, что ты хочешь больше, чем это, — это чтобы кто-то... Сделал то же самое для тебя. Его сердце бешено колотилось. Расстояние между ними было намного меньше, нежели раньше, и Квакити смотрел на него со смесью изумления и страха. Во рту Карла резко пересохло, но он не мог ничего сделать. Теперь всё было выставлено на показ.       — ... Я прав, верно? Квакити смотрел на него в гробовой тишине, не двигаясь, за исключением его тяжело вздымающейся груди, отказываясь отвечать.       — Это то, почему ты мне нравишься. — Закончил Карл. Челюсть Квакити несколько раз сжалась и разжалась, – признак беспокойства. А затем в его глазах появилось отчаяние и он покачал головой, понизив голос до шёпота.       — Карл, я не могу этого сделать. Было легче, когда тебя отвергали уже в сотый раз. Лёгкость, всегда появлявшаяся при мысли о Квакити, исчезла, но Карл хотя бы был готов к этому.       — Я знаю.       — Ты не можешь...Ты тоже не можешь это сделать. — Настаивал Квакити. Но, в то же время, было ещё обиднее, когда тебя отвергали в сотый раз. Снова и снова оказываясь в одном и том же тупике. Чтобы снова снять предохранитель. Чтобы снова разбиться в своей новой попытке.       — Тогда зачем, чёрт возьми, ты это спросил? — Более резко, чем хотел, спросил Карл. Квакити опустил взгляд себе в ноги.       — Я не должен был...       — Но зачем?       — Потому что ты другой! «Не как он» осталось невысказанным, но они оба знали, про кого идёт речь. Карл хотел бы, чтобы он произнёс это вслух.       — Ты другой, и я просто...Я просто хотел узнать...— Попытался оправдаться Квакити.       — Потому что он тебе такого никогда не скажет? Судя по всему, так и было, потому что глаза Квакити вспыхнули, он быстро оттолкнул Карла от себя, пытаясь пройти мимо него.       — Это неважно. Идёт война, мы должны сосредоточиться... Карл развернулся и схватил его за руку, — только не за запястье, потому что за запястье нельзя, нужно помнить, — и остановил его на полпути.       — Не скидывай на меня то, о чём ты сам попросил. Квакити застыл, оглядываясь на него. Он не попытался высвободить свою руку.       — ... Прости меня, я не... Я не должен был спрашивать, ты прав.       — Ты просто хотел услышать это.       — ... Да.       — Потому что ты нуждался в этом. Тот не ответил и старался не встречаться с Карлом взглядом. Карл отпустил его руку и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. В любом случае он не имеет права ставить свои претензии сейчас, а это очень важно и стоит запомнить. Лава и запах влажных стен наполнили воздух. Карл был отчасти удивлён, что на них ещё не напали криперы. Когда Квакити заговорил снова, в его голосе уже не было той уверенности и твёрдости, которые ярко чувствовались раннее. Это был самый ранимый и мягкий человек, которого Карл когда-либо видел – в прошлом, настоящем и будущем. — Потому что ты другой...— Пробормотал он. — ... И целуешься ты совершенно по-другому. Оу, так теперь они говорят об этом. Волнение возросло в десятикратном размере. Карл старался подражать ровности голоса Квакити, будто бы боялся напугать его.       — ...Да? Квакити, казалось, заставил себя встретиться с ним взглядами снова. Он выглядел испуганным. Здесь, внизу, были только они одни. Никто никогда не тронет их здесь. Его никто никогда не тронет.       — Ты поцеловал меня так, будто я был важен. — Прошептал Квакити. — ... Никто раньше не заставлял меня чувствовать такого. Карл был полон нервов, не зная, как ответить, поэтому решил просто промолчать.       — И это...Это так сильно напугало меня. Но я не могу перестать думать об этом. На его глазах стояли слёзы. Карл видел его плачущим только в тот раз, когда он был почти ослеплён, и то было скорее от боли, а не от эмоций.       — И я просто хотел почувствовать это снова...Поэтому я спросил. И ты... Ты ответил, и это так испугало меня... Его голос дрогнул, когда первая слеза прокатилась по его щеке. Затем ещё одна.       — Может быть, я просто не привык к... Блять, я не знаю, это так глупо... Карл натянул рукава себе на руки и, прежде чем смог остановить себя, коснулся ими неповреждённой щеки Квакити, вытирая с неё слёзы так, как будто тщательно удалял пятна краски с произведения искусства. Тот тяжело наклонился вперёд за прикосновением, будто бы не мог больше выдержать груз на плечах, который всё это время нёс в одиночку.       — Видишь? Ты опять это делаешь. — Он нервно рассмеялся.       — Я люблю тебя. Квакити зажмурился и затрясся сильнее, стараясь подавить рыдания, вот вот готовые вырваться наружу, и вцепился в Карла так, как умирающие цепляются за воду.       — Я просто хочу...— Он отчаянно пытался выразить всё словами. — ...Я хочу. Я знаю, что не заслужил этого, но я так хочу заслужить, но я делаю недостаточно, всего того, что я делаю, всегда недостаточно... Карл смутно осознал, что тоже начал плакать.       — И я хочу отдать тебе всё это. Ты не должен заслуживать этого, ты уже заслужил. Но, в конце концов, на пальце у Квакити уже было кольцо. И Карл знал, что его вот вот прервут болезненным напоминанием об этом, поэтому он должен был опередить его. Об этом факте было ужасно больно вспоминать.       — Но ты уже замужем. Я помню это, хорошо? Я хочу делать тебя счастливым, я обещаю, Алекс, что мне не нужно целовать тебя или...Или говорить приятные вещи, чтобы ты был важен. Потому ты уже. Ты личность, и это уже делает тебя важным и нужным. — Он замолчал, вытирая слёзы со своего лица. — Но если он заставляет тебя думать обратное, то ты не должен этого терпеть. Квакити покачал головой, горько рассмеявшись.       —  Он сказал, что не знает, что будет делать без меня...Что я его вице-президент. Он говорит, что я самый важный человек в его кабинете. Он всегда говорит, что я важен для страны. Но я не важен для него. Или... Или что-то в этом роде.       — Тогда почему ты не можешь уйти от него?       — Потому что я люблю его, Карл. Никакие путешествия во времени не могли изменить этого. Время не смогло уничтожить его любовь к Сапнапу и Квакити, так что, какой смысл идти против чужой любви, даже столь бессмысленной и болезненной? Карл уже давно смирился с тем, что испортил хронологию событий. Он потерял Квакити как своего возлюблённого, и, возможно, так бы всё и могло бы закончиться. Но, не смотря на это, Квакити всё ещё был с ним. Он решительно убрал руку.       — Хорошо. Тогда...Тогда я просто буду твоим другом, лучшим другом, который когда-либо был у тебя. И я буду давать тебе знать, как сильно ты важен, и я буду напоминать об этом каждый день. Каждый час. Так, что ты больше никогда не будешь считать себя ненужным. Это вызвало слабый смешок со стороны Квакити, но отчаянье не покинуло его взгляд.       — Почему ты не злишься на меня? Почему ты не можешь просто сдаться?       — ...По той же причине, по которой ты не можешь уйти от него. — Он усмехнулся и пожал плечами. — Видимо, мы оба очень упрямые и отчаянные. Квакити засмеялся сквозь слёзы, надломленным смехом.       — Ага... Он остановился и принялся вытирать своё лицо, и Карл взялся за то же. Сейчас они оба выглядели не очень. Всё что угодно для того, чтобы поднять им настроение, пожалуйста, взмолился Карл, чувствуя отвратительное ощущение у себя в желудке. Он хватался за любую мысль в своей голове, а после перевёл взгляд на одиноко лежащую кирку. Их первоначальная цель вернулась ему в голову так же резко, как и идея для разговора.       — ...Похоже, мы довольно плохи в спелеологии, да? — Задумчиво произнёс Карл. Это вызвало у Алекса более искренний, но всё ещё дрожащий смех, от которого Карлу стало в разы легче.       — Ага, думаю, паукам понравилась наша мыльная опера. Карл усмехнулся, слишком уставший, чтобы продолжать работу.       — Может, нам стоит на этом закончить? — Квакити, видимо, тоже резко вспомнил о кирке, потянувшись к ней, попутно вытирая своё лицо рукой. — Я не думаю, что нам хватит энергии на продолжение.       — Согласен. — Карл направился за факелом, висящим на стене поблизости. — ... Давай постараемся не умереть по пути домой.       — Хорошая идея. Очень аккуратно, они выбрались наружу, чувствуя более тёплый лунный свет, пока мчались через лес, чтобы избежать стрел от скелетов, пока в поле их зрения не появился Мэнбург, защищённый от любых мобов с помощью уличных фонарей. Тем не менее, дом Карла находился немного дальше от этого места. Но когда Квакити обернулся к нему с полными надежды глазами и спросил, может ли Карл проводить его до дома, он решил, что у него ещё остались силы. Они не сказали ничего больше, пока шли бок о бок по улице. Усталость была взаимной, почти приятной, пока они пробирались по тёмному городу. В конце концов они остановились у Белого Дома. Свет не горел, что означало, что Шлатта либо нет дома, либо он спит.       — ...Вот и твоя остановка. — Напомнил Карл, когда Квакити продолжал стоять и взирать на здание перед собой, не предпринимая никаких попыток подойти к нему.       — Я знаю. Карл вздохнул и полностью повернулся к нему, стараясь говорить тише. Они больше не были в пещере; теперь вокруг могут быть блуждающие глаза и настороженные уши.       — Ты...Ты очень важен и нужен, хорошо? Для меня. Для Мэнбурга. Для...Для всех. Я уверен, что они не ненавидят тебя настолько, как ты думаешь. Квакити кивнул, словно пытаясь заставить себя поверить в это. Затем он повернулся к Карлу.       — ... Тогда почему мне кажется, что этого не достаточно?       — Что?       — Я верю тебе. Или...Типа, я верю, что ты так думаешь. Приятно это слышать, но...Но не так хорошо, как... Поцелуй? Карл моргнул, неловко переступая с ноги на ногу.       — Если честно, я не понимаю, к чему ты клонишь. Квакити долго смотрел на него, размышляя.       — К чему я клоню… Может быть, дело совсем не в этом. Карл пристально посмотрел на него, пытаясь понять. Но это было в разы сложнее, когда они не могли быть столь щедрыми в своих словах, выражениях и слезах.       — Тогда что..? Ноябрьский ветер освежал их, подгоняя листья, пока они стояли перед столь устрашающим зданием. Сверчки затихли; не было никакого шума кроме их собственного дыхания и ветра. Глаза Квакити внезапно прояснились, так, будто он только что пришёл к невероятному решению.       — Может быть, — Произнёс он. — Всё что мне нужно – это ты. А после он наклонился к Карлу и поцеловал его. Это было быстро. Так быстро, что Карлу показалось, что ему просто померещилось, потому что Квакити сразу отстранился. Когда он осознал, что это было реальном, шок резко вдарил в голову, пригвоздив его к месту. На лице Квакити не было ни счастья, ни печали. Только неописуемая ясность, когда он шагнул к двери, шепнув тихое, — Спокойной ночи, Карл, — и зашёл внутрь. Карл продолжал молча стоять, уставившись на дверь, и на секунду ему показалось, что это длилось всю ночь. Он поднял руку, касаясь своих губ, будто ища любой признак поцелуя, чтобы заставить себя поверить в только что произошедшее. Возможно, он стоял там подозрительно долго, двинувшись только тогда, когда холод стал невыносим. Ноги сами привели его к дому Сапнапа, но он смог прийти в себя достаточно, чтобы вернуться назад; он слишком устал для ещё одного разговора. Он вернулся домой, лёг на кровать и уставился в потолок. Было ли это прощанием или же поцелуем для нового начала? В любом случае, энергия Карла полностью иссякла.  Но комната не вращалась, он не чувствовал себя так, будто начинает исчезать, так что времени, чтобы разобраться, у него должно быть вполне ещё много. Он снова коснулся своих губ, после чего провалился в сон.