***
Очередное ничто заполоняло неясное пространство. Ему не требовалось гадать — он и так понял, куда судьба снова его закинула. Сокол — в собственном сознании, в обществе противного духа, и удовольствия от данной встречи никакого. Тем более в прошлый раз, когда наёмник остался один на один с этим поехавшим, он чуть не спалил дом. Это не добавляло ему очков добра и склоняло больше на злую сторону. Что ж, надо исправлять ситуацию. Вяло передвигаясь по белому пространству, Сокол мечтал, чтобы Ахерон прекратил придуриваться и устраивать всякие пафосные шоу и показался. Наёмник не знал о намерениях духа, однако они априори не значили ничего хорошего. Такова подлая сущность Ахерона, и навряд ли другие его собратья более приятны в общении. — Слушай, это становится утомительно! — прокричал Сокол, не выдержав долгого хождения в гордом одиночестве. — Давай ближе к делу. Странная вибрация окутала человеческое тело. Не было дискомфорта или боли, зато имелись необъяснимо приятные ощущения, будто всё место, в котором наёмник находился, жаждало его от чего-то спасти. Ага, как же. — Зачем я здесь? — требовательно спросил Сокол, быстро раздражаясь от нелепых игр духа, любящего всякие эффектные появления.Так проще тебя контролировать.
— О-ша-леть, — с наигранным испугом произнёс наёмник, почесав затылок. — Умереть и не встать.Но ты тут по другой причине. У меня есть предложение.
— Вау, удивительно! Дай угадаю, это связано с тем, что ты хочешь забрать моё тело? О! Нет. Подожди. Другая догадка, — Сокол выдержал театральную паузу, пытаясь попасть под такую же театральную манеру Ахерона. — Ты хочешь поставить мне ультиматум? Угрожать чьей-то смертью? Готов аплодировать! Очень оригинально. Сокол ожидал, что дух отзовётся на колкость, как-то оскорбится или просто сделает его сознанию больно — как это уже бывало прежде. Только всё затихло, пропали ощущения, и он, кажется, воспарил. Понимать Ахерона — трудная, почти невозможная задача. Не сказать, что Сокол такой уж опытный в переговорах с духами или с другой душой в собственном теле. Трижды нет. И всё же догадываться о целях Ахерона — куда легче, чем его понимать. Ахерон стремился выжить. Он угодил в такую же паршивую ситуацию, как и Сокол, и был растерян своим новым заточением, отобравшим у него заветную свободу. Возможно, раньше у него имелась подходящая оболочка, и дух спокойно ходил, куда ему заблагорассудится, и ни от кого не зависел. Теперь его способности упирались в Сокола и его волю. Ахерон стал как заносчивый паразит, и единственное, что мог, это сражаться за своё будущее. Однако подобная борьба опасна, и любая поспешность приведёт к смерти как носителя, так и самого паразита. Жаль, дух, могущественное создание, порождённое во тьме, совсем не учился на ошибках. Сокол, потерявшись в очередной раз в пространстве, прищурился и заметил в идеальной белизне размытые очертания. Они видоизменялись, приобретали форму, приближались, пока в один момент не стало ясно, что перед ним стоял человек. — Твою ж мать! Только не опять… ты! Лицо Орла исказила ужасная насмешливая гримаса, смотревшаяся совсем не по-человечески. Он развёл в приглашающем жесте руки, и наёмник, не узнав умершего в храме наставника, пугливо отшатнулся. — Я рад тебя видеть. Тебе нравится мой образ? — Дух, явно навеселе, покрутился вокруг своей оси. — Мне — очень. Он так интересно влияет на тебя, птенец. — Нет! Не называй меня так! — Сокол, борясь со зрительной галлюцинацией, выглядящей до противного правдоподобно, угрожающе сжал кулаки. — Не смей порочить его! Не смей! Ненастоящий Орёл печально вздохнул и кивнул мыслям, возникшим в его голове. Он притворно дружелюбно улыбнулся, ещё больше походя на существовавшего командира, чьи эмоции дух так умело скопировал, и Сокол сглотнул предательский ком в горле. — Я же говорю. Интересно. Орёл плавной походкой приблизился к Соколу, пристально и настороженно наблюдавшим за каждым движением и ожидавшим какой-нибудь внезапный и смертельный выпад. Духа позабавила подобная недоверчивость. Впрочем, он и сам, будь на месте наёмника, не позволил бы себе так наивно расслабиться. — Тебе не помешало бы чуточку отдохнуть, птенец, — дух повторил наперекор Соколу фирменное обращение Орла, а затем, мягко положив ладони на напряжённые плечи человека и наклонившись к его уху, понизил голос до такого приятного тембра, что было сложно не внимать ему: — Сколько уже времени ты в таком состоянии? Больше года, не так ли? Ты вымотался. Любой бы дал слабину. И в этом нет ничего позорного. Сокол захотел выбраться из-под рук духа, давившего на больные точки в сознании наёмника. К несчастью, чем дольше Орёл шептал и не отходил от него, тем быстрее исчезала вся прежняя решимость, заменяющаяся неясной смиренностью. Сокол больше не мог сражаться и спорить. — Это не ты… — Нет ничего плохого и в маленькой остановке, ведь благодаря ей ты сможешь подумать, как хорошо было бы немного поспать. Капельку. Все заслуживают отдых после долгого пути. Орёл несильно надавил на плечи Сокола, и тот, поддавшись, напрочь про всё забыв, почувствовал, как его ноги покорно сгибаются под чужой силой. — Во сне нет печалей, вины и злости, — продолжал настаивать дух, искушая лучше любого шарлатана. — Там лишь счастье и лёгкость. Тебе не придётся принимать сложные решения или кого-то терпеть. Только ты будешь играть роль. Это так пленительно, не правда ли, птенец? — Я… — Сокол собирался настоять, доказать правоту, воспротивиться, да только тело охватила невыносимая усталость, и он уже не знал, ради чего старался. — Возможно? Я... ничего не понимаю. — Доверься мне, Сокол, — сказал дух, и наёмник, схватившись за сердце, где его больно кольнуло, заплакал от скорби по родному человеку. — Ты веришь, что я могу дать тебе желаемое? — Орёл… мне так жаль… — Всё в порядке, птенец. Всё в порядке. — Он погладил человека по макушке и вытер ему слёзы, не переставая по-доброму улыбаться. — Никогда ни о чём не жалей. Сокол опустился на колени и доверчиво заглянул в лицо Орла, надеясь вновь получить его одобрение, которого в последнее время так не хватало. Ему ухмыльнулись, и наёмник, отдавшись воле духа, лёг на невидимый пол, обнял себя руками и сделался маленьким, жалким и беззащитным. Таким, каким он был в далёком прошлом: нескладным и неопытным ребёнком, думающим обо всём на свете. — Да, ты молодец. Хороший мальчик. — Орёл, вкушая его слабость, убрал упавший на лоб Сокола мокрый волос. — Отбрось все проблемы. Они тебе не нужны. — А как же… — После. Всё после. — Но Медея… и Стриго… — Сокол, мой милый Сокол, — ласково позвал его дух, не особо жалуя упрямого человека, всё никак не сдающегося под влиянием более сильного существа, — как ты им поможешь, если тебе самому нужна помощь? Закрой глаза. Всего на минутку. И ты узнаешь, как прекрасно спать. Сокол зажмурился. Что-то мешало ему. Внутренний голос, то утихающий, то вновь возрождающийся, настойчиво твердил и предупреждал его о иллюзии происходящего, наигранности. Сокола раздирали новые противоречия, принуждающие разобраться в странности ситуации. Вдруг от этого зависела чья-то жизнь? — Я не могу. — Птенец, ты много размышляешь. — Орёл аккуратно отодвинул руки наёмника, освободил его от тисков, куда он себя загнал, и ласково перебрал пряди, как делала это мать, успокаивающая ребёнка. — А тот, кто много думает, не обретает счастья. Сокол перевернулся на спину и протёр глаза, видящие размыто из-за слёз. Орёл перед ним — такой же, как и всегда: с изящной густой бородой, с короткими волосами, зачёсанными назад, и с морщинками вокруг рта. И вместе с тем с этим Орлом что-то не так. Он как бледная копия, пытающаяся походить на свой оригинал. Как будто Орёл, представший перед наёмником... Пародия, восставшая из мёртвых. — Орёл? — Конечно, Сокол. — Нет. Ты не... Орёл... Лицо ненастоящего командира быстро, как по щелчку пальцев, начало изменяться. Оно искажалось, истощалось, пока не сделалось костлявым. На теле показалось мясо, больше не скрытое за исчезнувшей одеждой, а после — и сами кости, рассыпающиеся в прах. На месте Орла теперь предстал фиолетовый сгусток без различимых очертаний и намёка на оболочку. С него капала такая же фиолетовая вязкая жижа и текла к Соколу, которому пришлось срочно приходить в чувства и ползти прочь от гадости, чьё существование вызывало много вопросов. К сожалению, всё как назло кружилось, а координация принадлежала скорее пьянице, нежели здоровому и трезвому человеку, и поэтому старания наёмника не отличались успешностью. — Дух!Спасибо, что никак не можешь выучить моё имя, идиотина.
— Сущий, как я сразу не догадался!Потому что ты тупица. Вот и весь твой секрет. Неужели было так трудно провалиться в сон? Ты бы сделал мне огромное одолжение!
— Ага! Конечно! — Сокол, более-менее оклемавшись, с неприязнью оттряхнул от себя жижу и с горем пополам поднялся. — Уже бегу и волосы назад.До таких крайностей не… А, это такая глупая человеческая шутка?
Бровь Сокола вопросительно взметнулась вверх, он скрестил руки на груди и посмотрел максимально осуждающе на сгусток впереди. Тот, видимо, даже остолбенел от смелости, проявленной наёмником. — И ты ещё называешь меня тупым?Если я не знаю, что значат твои фразочки, это вовсе не делает меня безмозглым. Между прочим, я…
— Бла-бла-бла, — передразнил Ахерона Сокол, ощущающий себя намного лучше, чем некоторое время назад. — Мне неинтересно. Ты продул. Я хочу выбраться отсюда. Фиолетовый в мгновение ока стал багряным — очевидное даже для наёмника предупреждение: если он не замолчит, то дорого заплатит.Нет. Я ещё не проиграл. И не собираюсь проигрывать.
— Ну, быть никчёмным червём стало твоим увлечением, так что… Э-эй! — Соколу пришлось снова откидывать от себя неприятные сгустки и уворачиваться, когда эта дрянь ускорялась. — Хватит разбрасываться своей штукой! Меня от неё тошнит!Это не… Неважно!
Дух в ужасающем и бесформенном образе двинулся на Сокола, а тот, не находя никаких вспомогательных предметов, развернулся для бегства, как всё окружающее его пространство, целиком подчиняясь воле сверхъестественного существа, не позволило человеку сделать и шагу. — Отлично! — От заточения Сокол испытал целую гамму эмоций, и самая явственная из них — злость на себя и на Ахерона, испытывающего его и без того шаткие нервы на прочность. — Потрясающе! Ты очень сильный, да-да. А теперь отпусти меня!Ты, полоумный дегенерат, портишь всё, к чему прикасаешься. Ты несёшь смерть похлеще, чем мы, духи, созданные, чтобы убивать!
Багровый комок, засветившись ослепляющим фиолетовым цветом, разрастаясь со скоростью света, махом поглотил Сокола, не оставляя после него ничего.Но есть одна простая истина — побеждает всегда тот, кто сильнее. И ты, будучи ничтожным даже в своём разуме, явно неровня мне. Парадокс, не так ли? Люди никогда не научатся управлять собой. Им легче убить кого-то, чем понять себя. Мне мерзко от того, что я буду в твоём теле, и всё же оно удивительно неплохо меня принимает. И если..!
Оглушающий рёв, принадлежавший точно не человеку, разразил всю пустоту: будь здесь кто-то из живых, то ушные перепонки, несомненно, лопнули бы так же, как и посуда. Огненный полупрозрачный меч, пронзивший насквозь почерневшего духа, безжалостно его распорол и открыл достаточно просторный проход. Сокол, весь перемазанный, со слипшимися волосами и уверенностью прикончить каждого, кто попадётся на пути, а особенно Ахерона, выполз наружу вместе с материализовавшимся из фантазии оружием. Оно почему-то походило своей формой на меч Делеана. — Какой же ты, — он выплюнул жижу, стекавшую с прядей и попавшую в рот, — балабол недоделанный. Ненавижу тебя! Когда ты уже сдохнешь? Занеся меч, Сокол ещё раз, для убеждённости, пронзил духа. И ещё, и ещё, и ещё, пока тот под жарким беспощадным пламенем не скукожился и не пропал. Навсегда ли? Крайне маловероятно. Этот самодовольный и настойчивый придурок не исчезнет из человеческого сознания, не показав себя во всей красе. Снова. Скорее всего, это была победа в маленьком сражении. Она что-то значила, имела вес и, к огромному разочарованию Сокола, не освобождала от влияния духа. Полноценная битва ждала впереди, и не дожить до неё как минимум неуважительно. Потеряв равновесие из-за боли в ногах, Сокол упал. А меч, который он с гордостью держал, испарился. Пора возвращаться назад.***
Случившее во сне не было кошмаром, по крайней мере, в конце он не умер, однако Сокол всё равно проснулся в холодном поту. Благо, без крика, иначе бы точно всех перепугал. Вставать посреди ночи стало уже привычным делом. Не ложиться после — тоже. Не сказать, что такие частые пробуждения без дальнейшей возможности хотя бы подремать хорошо влияли на организм, но Сокол слишком боялся очутиться в новом кошмаре, опустошающем его и морально, и физически, поэтому страх часто побеждал потребность, и наёмнику оставалось лишь смиряться с усталостью и сонливостью. Сокол тяжело вздохнул. Никакого освещения вокруг — костёр давно затушили. Сбивчивое дыхание Медеи и храп Стриго прямо под ухом заглушали тишину. Подобная умиротворяющая картина возвращала Сокола в далёкое прошлое, когда он почти так же делил с Вороном одну несчастную палатку, и тот мешал ему проваливаться в заветное Царство Сна. Печально, что теперь всё по-другому. Сокол, не пролежав долго рядом со Стриго, осторожно выбрался из спального мешка и умудрился в процессе не побеспокоить птицеподобное существо. Быть тихим оказалось невероятно сложно, благо, он приноровился тайно сбегать. Оуви только сильнее захрапел, перевернулся набок и затих. С облегчением хмыкнув, наёмник поискал в сумке спички, выхватил их и подобрался к костру. Зажигать его в кромешной тьме представлялось гиблым делом для спящих, и всё же Сокол, нуждавшийся в теплоте огня, готов был давить на жалость, если на него вдруг начнут ругаться. — Не спится? Сокол, заглушая крик, прикрыл рот, уронил коробок и испуганно повернулся то в одну сторону, то в другую в поисках обладателя голоса. На пару секунд ему показалось — их окружало целое войско, жаждущее крови. Такие галлюцинации совершенно не успокаивали. — Что? — пискляво переспросил Сокол. Раздался тяжёлый вздох. — Другие спят. Ты, очевидно, нет. — Делеан? — Чудовище на ножках, — съязвил нивр, наверняка закатив глаза. — Разумеется, это я. Ты видишь здесь ещё кого-то? На самом деле, Сокол не видел вообще никого — досадная ситуация. Наёмник поднял коробок, достал спичку и попытался высечь искру — безуспешно: его руки дрожали, как ненормальные, и сводили на нет старания. Он чертыхнулся. — Мне сейчас не до глупых шуток. — Я заметил. Делеан положил на землю свой меч, с которым он, по всей видимости, спал в обнимку, и подсел к Соколу. Без сопротивления взяв у того коробок и побросав в костёр ближайшую сухую траву, нивр, не прикладывая толком никаких усилий, с лёгкостью получил огонь. В ночном лесу, освещённом трепещущим пламенем, теперь было особенно страшно. Шумели ветки деревьев, шуршали крылья, жужжали насекомые. Всё словно оживилось, и это взволновало Сокола, нервно закрутившегося. Когда начинается движение, то что-то происходит. И не всегда это «что-то» к добру. — Как необычно, — выдал Делеан, изучая дикий и неподвластный ничему огонь. — Ты о чём? — О тебе. — Нивр повернулся к наёмнику, показав золотые глаза, красиво отражавшие пламя. — Утром ты был бойкий, в открытую смел высказываться и грубить мне. Сейчас же ты тихий. Не похож на себя. — Тебя это напрягает? — Мне любопытно, с чем связаны твои перемены настроения. — Что ж. — Сокол хрустнул пальцами. — Придётся своё любопытство запихать себе в задницу. Делеан усмехнулся, ожидая подобную грубую реакцию от невоспитанного человека, поймал крупный листочек и кинул в костёр. Он быстро загорелся и обуглился, превратился в ничто, в обычное топливо, поддерживающее в пламени жизнь. — Ты типичный представитель своей расы. Агрессивный, жаждущий мнимой справедливости. Мусор, выплёскивающий эмоции и калечащий через них остальных, — равнодушно проговорил Делеан, не планируя задеть. — Именно из-за таких, как ты, моя раса и начала вымирать. — И это просто обалдеть какая полезная информация. Как бы я, Сущий меня подери, жил без неё? — Я всего лишь хочу, чтобы ты знал, почему я никогда не буду доверять тебе и твоим сородичам, — беззлобно продолжил нивр, наблюдая за наёмником, с трудом сидевшим на месте с прямой спиной — как сам Делеан. — Сколько не пытайся рассказывать о процветающем мире, у тебя не выйдет меня переубедить, потому что всё, к чему ты прикасаешься, несёт смерть. Вдоль позвоночника пробежали мурашки. Сокол судорожно выдохнул и вспомнил, как то же самое говорил дух. Ему не понравилось, что даже нивр считал его гнусным человеком, представляющим угрозу для окружающих созданий. Наёмник не был монстром. И он стремился совершать поступки, после которых никто не умирал. Конечно, не всегда удачно, да какая разница? Если бы Сокол пустил всё на самотёк, то Делеан давно бы захлёбывался в крови. А так он в полном порядке. Какая жалость. — Ладно, э-э, прости. У меня не задалась ночь и поэтому я, м-м, немного сорвался, — кашлянул Сокол, примирительно вскинув руки вверх и неловко улыбнувшись. — Кошмары надоели. Делеан, ни капельки не испытывая к нему сочувствия, оценивающе его оглядел. Сокол мысленно обозвал и нивра, и себя за несдержанность, и смиренно поджал ноги, обнял их и воззрился на огонь. В конце концов, что ещё ему оставалось? Не спрашивать же по-новому, что в действительности произошло у нивров? В немыслимой попытке узнать правду, которую от него все мастерски утаивали. Делеан опять пошлёт его далеко и надолго, а слышать очередные нелестные слова в свой адрес он уже устал. — Сделай себе отвар из корня пириóна, — наконец, сказал нивр, когда Сокол решил, тот про него забыл. — Он помогает нам от кошмаров. Как подействует на тебе — понятия не имею. Но мало ли. В спальный мешок Делеан положил меч, а сам лёг рядом с ним. Это было настолько расточительно, что Сокол намеревался вновь высказаться, как из-за чешуйчатого он делил одно место со Стриго, — и вовремя умолк. Всё же ему дали совет, и хоть тот казался сомнительным, факт оставался фактом. Затушив костёр, Сокол вскоре сам вернулся к оуви. Правда, из-за того, что тот развалился на весь спальный мешок, наёмнику пришлось устраиваться сбоку. На земле. Данное место являлось не самым лучшим, но сон, вышедший на первый план по сравнению со страхами, вынудил его пойти на такие жертвы.***
— Прекрасные, однако, виды. Мавор поправил броню — усовершенствованную и более лёгкую, нежели обычная броня рядового, не отличавшаяся простотой. Рядом с ним стоял офицер, крепко держащий посох, усиливающий магию воинов, и смотрел, куда вглядывался Адъяр. — Командор, там от «прекрасных видов» ничего не осталось, — не разделяя восторга, проговорил мужчина, чей голос заглушился из-за маски на лице. — В том-то и дело! Здесь совершенно нет ничего прекрасного, но как манит-то, а? Офицер Рóден Бриáр, придерживаясь всё же собственного мнения, а не командора, учтиво кивнул. Так происходило практически всегда — с расхождением позиций, и это, к счастью, не мешало ему исполнять возложенные на него обязанности. Роден знал своё место, он умел подчиняться вышестоящему, а в иерархии это ценилось превыше всего. Позади них из портала вышло ещё человек пятнадцать, все в масках. Это были отдельно подготовленные люди, входящие в Циннию не как адепты или послушники, а как рядовые. Они относились к независимой ветви и тренировались наставниками надлежащим образом. Они славились силовой магией и использовали соответствующие вспомогательные предметы, позволяющие им не концентрироваться на своей энергии, а выпускать её через что-то зачарованное. Подобные приспособления отлично помогали, когда требовалось реагировать быстро. Например, в битве с умным противником. Или не особо. Мавор использовать такие предметы не любил: он предпочитал самостоятельно развивать свои способности настолько, насколько это вообще возможно. По его мнению, случаи, где жизнь висела на волоске, только закаляли его волю. Если бы не Цирцея и не Лидер, то он бы данную тактику использовал и на подчинённых. Правда тогда, вероятно, все бы давно лежали в земле и кормили червей. — Все собрались, командор. Мавор, оторвавшись от разрушенной деревни, развернулся к мини-войску. Он чувствовал возбуждение от предстоящей бойни, чего не разделяли его люди: атмосфера в воздухе казалась напряжённой. — Действуем по плану. Часть заходит с левого фланга под предводительством офицера, часть — с правого под моим руководством, — мгновенно вернув себе серьёзность, приступил к рассказу Адъяр. — Идём медленно, исследуем обстановку и не издаём громких звуков. Если видите опасность и понимаете, что шанса нет, то лучше отступите и дождитесь подмоги. — Рядовые слушали командора внимательно, хотя прежде они уже проходили точно такой же инструктаж. — Слабое место любого огра — это их череп, он менее защищён, в отличие от всего тела. Если хотите их оглушить — цельтесь в глаза, повалить — в колени. По рапорту их где-то шесть. По факту может быть больше. Не уходим, пока не перебьём всех. Если кого-то ранят, то постарайтесь добраться до портала. Всё ясно? Стройным хором раздалось «да», и Мавор довольно улыбнулся. Он махнул влево, Роден подозвал к себе половину людей и медленно направился в указанном направлении. Сам Адъяр пошёл в противоположную сторону вместе с оставшимся войском. Чтобы добраться до деревни, нужно пройти небольшой открытый участок, соединявший дикий лес и поселение. Это — самая опасная зона, пугающая Мавора непредсказуемостью, поскольку именно тут их могли как атаковать, так и проигнорировать. Всё зависело от того, наблюдали за ними или нет. Впрочем, огры, живущие в стаях, славились своим недалёким разумом, так что навряд ли те вообще ждали ответного нападения. Однако недооценивать противника — самая глупая ошибка любого командора, поэтому Адъяр был готов к любому удару. Подобраться к деревне оказалось намного проще, чем он себе представлял. Через разрушенные стены открывался плачевный вид на испещрённые трещинами дома, некоторые деревянные постройки были и вовсе придавлены, будто на них прежде упали. Мавор перелез через наименее высокую стену, за ним — его люди, и спрятался вместе с ними за большой камень. Выглянув, он осмотрел местность, к своему удивлению, не заметив ни единого монстра. Адъяр предполагал, что они будут ходить либо за деревней, либо внутри неё. Хотя бы кто-то из них. Только в действительности всё оказалось куда сложнее. Это не на шутку его напрягло. До момента, пока не раздался пронзительный крик, а следом — звук тяжёлого камня, соприкоснувшегося с землёй и чем-то мягким. Мавор ругнулся, выбрался из укрытия и рванул к левому войску, пока его не притормозило препятствие: прямо перед ним упала разломленная крыша какой-то постройки. Отскочив назад, Адъяр зло повернулся к уродливому невысокому огру, появившемуся далеко от него и готовящему новый снаряд для броска. — Они знают, что мы здесь! Вылезайте! Живо! Правое войско кинулось врассыпную, но ему перегородили дорогу два зелёно-жёлтых и крупных, чуть выше дома, огра, вылезших совершенно внезапно и быстро. Они синхронно взяли в руки по одному человеку: первый, с отсутствующим мизинцем, оторвал жертве голову и съел её, а другой, без глаза, бросил рядового, как ненужную игрушку, вперёд. Тот, врезавшись в толстую стену с характерным звуком ломающихся костей, безжизненно упал на землю. Не дожидаясь новых смертей, Мавор вытянул правую руку, и чёрные спирали молниеносно ударили одноглазого огра по лбу. Подчинённый грохнулся и застонал от боли, а монстр, с зияющей дырой в черепе, повалился на него. Никто не успел оттащить соратника — все отвлеклись на огра без мизинца, который очень любил пожирать людей. Итого — ещё минус три человека. — Стреляйте в голову! — скомандовал Мавор, надеясь: его услышали. Камень, полетевший в их сторону, Адъяр сумел раздробить на множество маленьких камушков, не причинивших колоссального вреда. Он выстрелил молнией в дальнего монстра, бросившего до этого крышу, и попал ему в грудь — проигрышный номер. Тогда, не желая отступать, Мавор побежал к нему. Его сбил с ног четвёртый огр, выпрыгнувший из своего тайного укрытия между домами. Он отличался худобой и проворностью, поэтому с лёгкостью впечатал человека в каменную обвалившуюся стену. От столкновения у Мавора всё закружилось перед глазами, ещё чуть-чуть — и он мог попросту отрубиться от боли, вспыхнувшей в теле. Двое воинов кинулись к командору на помощь, а двое оставшихся скоординировались и прикончили монстра, собиравшегося снова оторвать кому-то голову. Адъяр, наобум схватившись за толстую кожу, почувствовал, как внутри него бушует неконтролируемая сила, под влиянием эмоций рвущаяся наружу. Огромная ладонь накрыла его макушку, и тогда Мавор позволил магии пройти через него. Чёрные, как сама ночь, спирали скопились на его руке и яркими электрическими потоками метнулись на врага. Огр заискрился. Всё его тело задрожало в предсмертных спазмах и обуглилось, глаза закатились и вытекли, мозг закипел и беспощадно сгорел, череп взорвался, и кровь фонтаном брызнула во все стороны. Он безжизненным грузом упал на землю, а спина под ним растеклась в мясную мерзкую лужицу. Адъяр, не чувствуя конечностей, ослабленно, в полуживом состоянии, скатился на обломки от каменной стены. Его пальцы почернели, они совершенно не сгибались. Его подташнивало, а идеально собранные в хвостик волосы беспорядочно торчали. Через тёмные пряди буквально проходило слабое электричество. — Командор! Один воин выставил посох и прикончил огра, намеревавшегося кинуть в них новый особо крупный снаряд. Но он же и повалился в итоге на монстра и размозжил ему голову. Три других помогли Мавору подняться. — Надо прийти на помощь… офицеру… — прошептал Адъяр, с трудом формулируя мысли из-за сумбура в мозгах. — Сэр, вы сами утверждали, что в случае ранения надо идти обратно в портал, — напомнил самый младший, Ви́лькем Э́нри. — Я в порядке! — Командор… — подала голос Фе́лони Ги́лен. — Смотрите, там офицер! Роден Бриар, перепачканный грязью, а ещё живой и здоровый, ковылял и при этом старался выглядеть максимально непринуждённо. Позади него шло шесть человек: некоторые хромали, кто-то держался за руку, а главное — все они были живы. Значит, всего пострадало пять человек. Хотя «пострадало» — мягко сказано. Убито. Безжалостно и подло. — Тупые огры, Сущий! Как я их ненавижу! — завопил офицер, прежде направлявший всю злость на противников, а теперь — на подчинённых и не только. — Командор! Эта падаль посмела напасть на нас, как навозные жуки! Исподтишка, чтоб их под землёй сожрали, а останки перемыло к февульским помоям! Правая команда расступилась и показала во всей красе помятого Мавора, держащегося на немыслимом чуде: при его ушибах он давно бы потерял сознание на достаточно продолжительное время. — Командор! — вскрикнул Роден, удивившись состоянию главного. — Вы в порядке? Левая команда во главе с офицером подбежала к правой и Адъяру. Командор выдавил из себя улыбку и закашлялся, а после выплюнул кровь, перепачкав Родену обувь. Тот брезгливо скривился, осознал ошибку и тут же сделал взволнованное лицо. — Они все перебиты? — уточнил Мавор, до последнего верный должности, наложившей на него ответственность за сохранность Королевства. — Да, командор. — Бриар выпрямился, понял, что так делает себе хуже, и снова осунулся. — Один придурок, метатель хренов, прикончил моего человека. Мы сразу с ним разобрались. С другим пришлось повозиться, он раздавил ещё одного, но, в принципе, издох мучительно. Уж мы-то устроили ему сраное шоу. — Сначала ослепили, потом обездвижили, — пояснил воин, активно жестикулируя. — А дальше дело техники, сечёте?! В черепушку безмозглую, ха-ха, и он всё, хана ему! — Да-да, мы это поняли, — небрежно отреагировал офицер. — Улёт вообще! Вот бы повторить! Бриар раздражённо закатил глаза, не разделяя восторга. Или просто презирая шумных людей. — Командор, нам нужно возвращаться. Вам в особенности. Вы выглядите, простите за откровенность, дерьмово. — А вы… всегда откровенны, офицер. — Разумеется. — Бриар скомандовал, и двое воинов подхватили вялого Мавора. — Доложите Лидеру, что дело сделано. И пусть подлатают командора. — Есть, сэр! — крикнули подчинённые и поспешили вместе с Адъяром прочь из деревни. — А вы что, офицер? — поинтересовалась Фелони, остановившаяся рядом с Роденом. — Если огры убиты, то вам впору тоже пойти с нами. — Я хочу убедиться, что в деревне никого не осталось. — А мне кажется, вы просто рвётесь выслужиться перед Лидером, — она хихикнула. — Небось вам завидно командору? Он ведь на особом счету. А вас, бедного, не ценят... Бриар высокомерно поднял голову и осуждающе глянул на Гилен, чьё лицо пряталось под белой маской с кровавыми разводами. — Вы совсем зазнались, коль выдаёте такие беспочвенные обвинения. Собираетесь вылететь? — Такими полномочиями обладает только командор, офицер, — игриво поделилась общедоступной информацией Фелони. — Так что не в вашей компетенции, сэр-р-р. Бриар возвышался над низкой Гилен. Он, как и она, прятался под маской, но Фелони смогла заметить его голубые глаза, смотрящие на неё безучастно, как на букашку, которую следует раздавить. Неожиданно — она не успела даже выкрикнуть — мужчина схватил её за горло. — Думаешь, я не знаю, кто ты, Гилен? — угрожающе процедил он ей на ухо. — Обет молчания не спасёт тебя, если ты ещё раз посмеешь что-то вякнуть, шавка. Так что будь паинькой, не перечь тому, кто может тебя уничтожить. Роден сжал её горло, перекрывая путь к кислороду, а затем резко оттолкнул девушку от себя. Он не имел никакого права убивать, ведь Лидер, поразительно вездесущий, обязательно всё узнает и проучит Бриара за совершённое злодеяние. Офицер, не горя желанием умирать, обязан прилежно исполнять свою роль и тогда, возможно, его наконец-то заметят. Даже если для этого придётся запугивать всякий сброд. — Ты поняла меня? — Д-да… Да, сэр! Фелони отшатнулась от Родена и бросилась за удаляющейся командой, лишь бы не оставаться наедине с этим человеком. Когда и Бриар намеревался пойти за остальными, то сзади него, из развалин, неуверенно высунулся маленький желтоватый огр. Существо, переваливаясь на пухлых ножках, говорило нечленораздельно, хныкало и пищало. Оно, не испытывая страха, встало рядом с Роденом и протянуло к нему ладошку. Бриар растянул губы в улыбке и опустил посох на макушку непонимающему малышу. Магические чёрные спирали с левой руки перешли на зачарованный предмет — и через мгновение голова ребёнка взорвалась. Посыпались кусочки мяса и костей, а хаотично брызжущая кровь испачкала броню Бриара и его маску. — Ненавижу огров, — повторил недавние слова Роден, искренне недолюбливая всех монстров, обитавших в Солфасе, а ещё нивров и, конечно же, людей. Он пнул маленькое создание в грудь, дождался, пока оно упадёт, и устремился к порталу. Роден Бриар не считал себя плохим человеком, однако он очень хотел подгадить своему командору и заслуженно, исключительно по его мнению, занять засиженное слабаком место.***
— Мавор, ты остолоп. Глупый идиот! Цирцея обрабатывала царапины на руках Адъяра, всё время ругалась на него, шикала, когда тот просил обращаться с ним помягче, и продолжала дальше бессердечно заниматься лечением. — Ты сам, придурок, говоришь одно, а делаешь другое, — наседала Вига, поражённая состоянием Мавора. — Какого Сущего ты вообще туда полез?! — Гадёныш выбежал внезапно, — по-детски захныкал Мавор, уворачиваясь от цепкой хватки Цирцеи. — Я сам не в восторге, что всё так вышло. — Ты безрассудный тупица, — не унималась Цирцея, планируя Адъяра оскорбить столько раз, чтобы он навсегда усвоил урок и больше никогда не рисковал. — Неужели было так сложно просчитать свой ход? Ход противника? Или ты думал, что выйдешь сухим из воды? Где твои мозги, когда они так нужны?! — Цирцея, прекрати. — Лидер, скучающе опиравшийся на руку, без особого интереса следил за пытками Мавора. — Офицер составил подробный отчёт. Нападение было непредсказуемым. Они снова в совещательной комнате — из-за самого Адъяра, не воспринявшего всерьёз профессиональное лечение и не без скрываемого удовольствия принимавшего заботу Виги, так отчаянно пытавшейся вбить ему основы безопасности. Цирцея, уловив приказной тон Лидера, возмущённо к нему повернулась. — Ты разве не понимаешь? Он мог умереть! Твой союзник и близкий товарищ! — Но я же не умер, — победоносно сказал Адъяр, выпячивая, как петух, грудь. — И в который раз показал своему войску, что со мной шутки плохи. — О да, ты унесёшь в могилу и себя, и других, — заворчала Цирцея. — Именно поэтому тебе надо брать с собой посох. Контроль сил ради чего нужен?! Мавор пригладил волосы, ослепительно, а на деле вяло, улыбаясь. Некоторые прядки по-прежнему не хотели вставать в нормальное положение и очень его раздражали — до такой степени, что он их чуть не срезал. Ему, несомненно, назначили строгий постельный режим, поскольку сильное выматывание — диагноз серьёзный. Правда, Мавор уже спустя два часа, с костылями, доковылял до их главного места сбора, где происходило всё самое интересное, и показал себя Цирцее и Лидеру, на что те вместо радости выразили недовольство и этим очень расстроили Адъяра, старавшегося, между прочим, для них. А Цирцея так и вовсе решила записаться во врачеватели и начала ни с того ни с сего обрабатывать его незначительные царапины и ранки. — Я умею контролировать себя, — настоял Мавор, уставший от дня и от нравоучений, — но тогда был случай на грани жизни и смерти. Я не планировал вытворять ничего такого. Я ни при делах! Кто вообще мог подумать, что это возможно? — При сильных эмоциях происходит всплеск магии, — взял слово Лидер, поставивший на руки подбородок. — Достигаешь своего максимума, который вполне может погубить и твоего противника, и тебя в том числе. К нему нельзя подготовиться, даже если целенаправленно тренироваться, — беспощадно нагнетал мужчина. — Это хорошо, что твой организм справился, и у тебя не отказали ноги, Мавор. — Что? — ошарашенно переспросила Цирцея. — Или кисти, — буднично продолжил Лидер, кажется, равнодушный к потерям и ранениям подчинённых. — Любая часть тела. Это может быть как временный побочный эффект, так и пожизненный. Так что советую настоятельно себя сдерживать, чтобы не умереть так нелепо и нерационально. — Ты серьёзно? — гневно уточнила Вига. — Нелепо? Нерационально?! — А что я ещё должен сказать, Цирцея? — Ты бы мог выразить хотя бы сочувствие, ведь пострадал Мавор. Мавор! Он не чужой тебе человек. — И кому это сделает лучше? — Лидер издал смешок — слишком горький, сравнимый лишь с такой же горькой настойкой из трав. — Никому оно не нужно. Оно только больше напоминает тебе о твоей слабости. И добивает, потому что следом за сочувствием идёт жалость к твоему горю. Это похоронная вежливость, которая, будем честны, до безумия приторна, — Лидер фыркнул. — Так что не надо говорить, что мне делать. — Ты переборщил, приятель, — цокнул Мавор. — Всё нормально, правда. Не надо разводить сыр-бор. Цирцея, надавив на ранку, заставила Адъяра зашипеть от новых неприятных ощущений. Она мечтала, чтобы Мавор просто замолчал и прекратил молоть всякую чушь, а ещё она хотела спрятать мысли и не озвучивать их вслух, боясь спровоцировать Лидера на очередные чёрствые речи. — В любом случае я рад, что всё разрешилось. — Лидер намеренно не видел настроения Цирцеи, считая себя выше всяких неразберих. — Огры представляют из себя явную опасность, и если они будут плодиться, то смогут нанести весомый ущерб всему Королевству. Все слова такие же лживые, как и сама операция по зачистке. Лидер давно наплевал на Королевство и особенно на его безопасность. Если поселения и столицу разрушат огры, то мужчина точно не будет оплакивать жертвы, как Цирцея. И защищать людей, как Мавор. — Боюсь сглазить, но эти засранцы умнеют, — посмеялся Адъяр, отмахнувшись от руки Виги. — Была у них какая-то сплочённость. — Пять смертей всё наглядно показали, Мавор, — укорил Лидер, вспоминая рапорт офицера, доставленный в кратчайшие сроки. — Мне жаль. — Три смерти произошли с твоими людьми, — добавил Лидер, словно пытаясь принизить Адъяра, заметно сконфузившегося. — Я знаю, но на нас напало четыре огра. И мы не сразу скоординировались и… — Тебе всё равно нужно отдохнуть. — То есть? — Мавор, чудом не подскочив, по-щенячьи глядел на командира, рассчитывая на его милость. — Постой, ты же не... Лидер, изменив позу и откинувшись на спинку стула, вздохнул. Пояснять очевидное он не любил. — Если поступит новое сообщение о нападении, то офицер исполнит твои обязанности. Ты выше этих погонь. Я не буду раскидываться так нецелесообразно твоей жизнью. — Мои люди… — Мавор отвернулся, не принимая жестокий приказ, а потом с мольбой всмотрелся в потускневшие, ничего не выражающие глаза, и заметно погрустнел, покорно кивнув. — Как скажешь. — Поверь, так будет лучше. Лидер неспешно поднялся и подошёл к карте, рассечённой красными линиями и различными опознавательными символами. Некоторые обозначали порталы, другие — особые места. Он прочертил пальцем границу людского Королевства и задержался на храме, зачёркнутом несколько раз. Если бы в реальности всё было так просто, то он бы давно стёр эти раздражающие элементы, вечно отвлекающие его от насущных дел, с лица Солфаса. Он бы нашёл своё перо и получил бы в качестве приза исполнение самого заветного желания. Но пока Лидер оставался в мире, полном разочарований. И с этим приходилось смиряться, чтобы жить дальше.