Сокол. Чернеющие тучи

Джен
NC-17
В процессе
398
Горячая работа! 168
автор
Размер:
планируется Макси, написано 612 страниц, 34 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
398 Нравится 168 Отзывы 247 В сборник Скачать

VI. Тонкости переговоров

Настройки текста
— Больше нет смысла сражаться и ненавидеть друг друга. Все недопонимания, которые раньше мешали нам мирно сосуществовать, могут отойти далеко на второй план, ведь для каждого правителя первостепенно благополучие народа, а не личные обиды, — Делеан, приложив руку к груди, обвёл взглядом всех присутствующих. — Моя Королева согласна заключить мир, чтобы отныне ни одна невинная жертва не пала из-за многолетней вражды. — Вестейн, — Король Бальдр, сидя на великолепном широком троне, перевалился на другой бок и негодующе уставился на советника. — Мы здесь собрались из-за этого… пустяка? Вестейн, как и Делеан, удивлённо обратился к Королю, лицо которого раскраснелось из-за тяжёлых для его туши действий и вызывало сочувствие вперемешку с омерзением. Советник вздохнул, поискал поддержки в других членах Совета, но те молчали и ждали от Вестейна первого слова. — Ваше Величество… это значимый момент. Ниврийский народ предлагает нам заключить мир. — Нам этот мир не нужен. Никогда не был нужен. Я же верно говорю, а? Мы сильное Королевство, все в этом убеждались не один раз. Нам благоволит сам Сущий! Зачем нам мир с этими созданиями? Это они просят, как загнанные на убой свиньи, а не мы. Мы можем не обращать внимания на эти жалкие визги! Я же верно говорю?! Делеан замер. Грязь, извергаемая из чужого рта, была ужасающей и совершенно не походила на то, на что он рассчитывал. Это было непрофессионально и безумно, это не связывалось с речью здравомыслящего человека, осознающего последствия, которые могут нагрянуть в будущем после этих беспардонных заявлений и оскорблений. Теперь становилось ясно, как Король людей без зазрения совести, без причины, напал на них, уничтожил их жизни и оставил ни с чем. Но одновременно с этим в голове Делеана не укладывалось, как Бальдр, по утверждению Королевы, предложил свои условия для заключения мира, на которые она в итоге согласилась. Неужели произошла… ошибка? Делеану следовало об этом задуматься уже тогда, когда его не встретили в людском Королевстве, как обещала ему Королева. Однако он полагал, что это просто неудачное стечение обстоятельств, и как только он доберётся до Короля, то всё прояснится. В конце концов, Королева же не могла его обмануть и отправить в Ин-Нар забавы ради. Верно?.. — Ну так что, Вестейн? Это всё чепуха! Долго нам ещё тут торчать? Делеан почувствовал острую нужду в том, чтобы заткнуть Бальдра, а затем навсегда покинуть это неприятное место, полное жестокости и безысходности. Однако ему пришлось прикусить язык и смиренно стерпеть скотское к себе отношение, которое определённо не заслуживал. Он, уже добившись многого, не мог подвести Королеву и нивров, надеявшихся на его успех. — Ваше Величество, — женщина с волосами пшеничного цвета, со скрещенными на груди руками и суровым взглядом была похожа на спасительницу, умеющую постоять не только за себя, но и за других. — От лица народа я могу заявить: это чудесный шанс, предоставленный нам лично Королевством Ма́йга, который упустить было бы настоящим кощунством. Пускай жертв с нашей стороны от периодически возникающих с ниврами стычек минимальное количество, мы не можем знать, как будет дальше. Союзники никогда не бывают лишними. Король нахмурился. Ему не понравилось замечание, которое было адресовано ему женщиной. Он чувствовал себя униженным. А быть униженным, тем более женщиной, было явно выше его хрупкого эго. — Вестейн… — плаксиво пропищал Король. — Можно повторить ситуацию двадцатилетней давности, — сказал юстициар, мужчина не самой приятной внешности. — Если нивры вновь заявили о себе, чтобы отобрать наши территории, то мы с лёгкостью их утихомирим. — Та ситуация принесла только потери, — укоризненно заметила женщина. — Нет смысла совершать ошибки прошлого и заставлять население опять страдать. — Прошу прощения, Ваше Величество и юстициар, но я согласен с госпожой Вигой. Я не отрицаю наши силы, но даже они не способны защитить всё население. К тому же данное предложение — крайне любопытное. Но тут возникает логичный вопрос, — советник повернулся к Делеану, его серьёзный и задумчивый вид мог привести в замешательство кого угодно. — Что вы хотите от нас? Сами понимаете, всем нужна выгода. — Моя Королева обговаривала условия с Королём. Она отправила письмо. — Интересное заявление, — Вестейн глянул на Бальдра, совершенно равнодушного к переговорам. — Я не припоминаю ничего подобного, но не исключаю, что к этому могут быть причастны факторы, не зависящие от меня. В любом случае вы, должно быть, располагаете необходимой информацией, чтобы поделиться ею с нами, верно? Сейчас прекрасное для этого время. — Что ж, — Делеан, не готовый к такому, погрузился на короткие секунды в себя, прежде чем ответить: — Нам не нужны ваши земли, но мы хотим организовать торговлю между Королевствами и обеспечить безопасность нашего народа на вашей территории. То же самое мы обещаем и вам. В большой совещательной комнате повисла тишина. Слышалось лишь рваное дыхание Короля, который не понимал, насколько важны разворачивающиеся прямо перед ним события, и смотрел маленькими глупыми глазами на свои толстые пальцы. — Вздор! — воскликнул казначей. — Что вы задумали на самом деле? Ваша Милость, вы позволите этому беспределу продолжаться? — Я сомневаюсь, что получится это реализовать, — наконец произнёс Вестейн после недолгой паузы. — Ни люди, ни нивры, сколько не пытайся, не станут сотрудничать друг с другом. Если власть приняла определённую позицию, это не значит, что и народ согласится с ней. Начни мы торговлю, то риск быть убитым возрастёт вдвое, если не втрое. Нерационально идти на эти заведомо бессмысленные жертвы. — Ваша Милость, — Вига, не одобряя мнение советника, недовольно прищурилась. — Вы узко мыслите. Чтобы минимизировать жертвы, достаточно выпустить закон, который обеспечит безопасность обеих сторон. Выставить стражу, если понадобится. Да, это радикально, но мы и так постоянно топчемся на месте, чтобы не наткнуться на осуждение. А отказываться, когда у нас есть реальная возможность больше никогда не враждовать… разве это не идеальный мир, который мы обязаны создать, чтобы следующие поколения жили в гармонии? Людям давно пора спуститься с небес на землю и принять тот факт, что нивры далеко не монстры. Вестейн поджал губы. Признавать, что он заблуждался, когда считал себя абсолютно правым, было делом не из лёгких. Он не верил в здравость ни людей, ни нивров, одинаково привыкших ненавидеть друг друга. Даже если они выпустят соответствующий закон, где за покушение на чью-либо жизнь будет следовать подобающее наказание, то начнутся потасовки в переулках, вдали от посторонних глаз. И не факт, что даже стража, призванная защищать, будет вступаться за пострадавшего нивра. — Вы хотите, госпожа Вига, чтобы нивры обрели во всех направлениях стабильность? Чтобы они стали высшей расой? — язвительно уточнил казначей. — Что они вообще могут нам дать? — Знания, — заступился за себя Делеан. — Касательно медицины, обработки сырья, редчайших минералов. Всё то, что неведомо вам. — Мы без труда обходимся и без этого! — Верно. Но прошлое уже показало, что, будь у вас надлежащие знания, то не было бы и половины проблем, — парировал Делеан, изрядно вымотанный тем, что ему приходилось доказывать свою значимость. — Мы более опытны, чем вы, во всём, что так или иначе связано с природой. Даже без магии. И благодаря нам вам не придётся вновь переживать ту самую болезнь, которая, очевидно, тогда изрядно скосила население. — Я предлагаю провести ещё одни переговоры, — перебил спорящих Вестейн, — чтобы как следует обдумать всё имеющееся. — Что? — возмущённо переспросил Делеан, надеясь на скорейшее заключение мира. — Это дело крайне важное. Нельзя растягивать его на несколько переговоров, иначе положение может кардинально ухудшиться! Три пары глаз сразу неодобрительно посмотрели на нивра, сумевшего не дать слабину от пристального внимания к своей персоне. Вестейн отстранённо покрутил серебряное кольцо, явно не планируя менять своё решение. Казначей только фыркнул, а юстициар раздражительно постучал ногтём по столу. Делеан обратился к Виге, определённо не соглашавшейся с политикой мужчин, и увидел в ней потенциального союзника, который мог его поддержать. — Вы забываетесь, — спокойно оборвал размышления всех членов Совета Вестейн и прищурился. — Чем вызвана ваша нетерпеливость? Вам и вашим спутникам, а я тактично напомню, что среди них есть оуви, предоставлены лучшие условия. Вы можете ни в чём себе не отказывать и получать удовольствие от своего пребывания здесь. Так куда же вы спешите? Делеан столкнулся с суровыми зелёными глазами, внимательно изучавшими его. Каждое изменение в эмоции, любой признак неуверенности или хотя бы малейший намёк на ложь — казалось, что советник видел его насквозь, и он лишь терпеливо ждал, когда нивр выдаст себя и сознается в настоящей цели своего прихода сюда, к ним. — Моя Королева устала, что популяция её народа стремительно уменьшается из-за вашей жестокости. — Из-за нашей жестокости? Занятно. Вига нервно переглянулась с молчаливым главнокомандующим армии, с немым вопросом повернулась к советнику, который внешне был абсолютно расслабленным, но внутри наверняка напряжённым и готовым к любой внезапной выходке. Юстициар и казначей довольно улыбнулись, одобряя резкую перемену настроения советника. — Наверное, нам лучше сделать перерыв… — достаточно громко произнесла она, боясь, что всё может перерасти в серьёзный конфликт. — Нет. Это лишнее, — Вестейн прижал пальцы одной руки к пальцам другой, будто собираясь молиться, и направил их в сторону Короля. — Ваше Величество, что вы думаете? — Да-да, надо провести ещё одни переговоры… — Бальдр скучающе закивал головой. — Так много непонятного... — Совет? Согласны ли вы с решением Короля? Когда все синхронно подняли руки, стало ясно, что удача в этот раз была не на стороне нивра. — Что ж, Король и Совет сказали своё слово. Значит, переговоры переносятся. Делеан впервые за всё время нахождения на чужой территории готов был признать свою беспомощность. До этого он не осознавал то, как было трудно общаться с людьми, как он слаб перед ними. Может, он и готовился к этому моменту, готовился к тому, чтобы исполнять свою роль прилежно и правильно, но это не делало его опытным советником, знающим, когда надо схитрить, а когда — быть честным. Одно дело — предаваться фантазиям, в которых всё шло без конфузов, и совсем другое сталкиваться с реальностью, кардинально разнящейся с тем, что Делеан вообще себе навоображал. Он незаметно для всех сжал кулаки под столом и стиснул зубы. Эмоции хлестали внутри его груди, требовали выйти наружу, но он сдерживался от неминуемой ошибки. Если мироздание испытывало его, то он вытерпит эти мучения, чтобы в итоге победить и перестать быть для всех тряпкой, о которую извечно вытирали ноги. Всё же он был тем, кто всегда шёл напролом. И неважно, по головам или нет, цель всегда была превыше всего. Поэтому Делеан, вернув себе напускное спокойствие, натянуто улыбнулся. — Надеюсь, мы все останемся довольны конечным решением.

***

Нивр пнул кровать. Он кинул подушки в каменные стены, украшенные приторными картинами, отчего одно такое произведение искусства свалилось на пол. Рама треснула пополам и превратилась из декора в мусор. Стриго, давно спрятавшись за диван, дрожал от страха. Его перья распушились, из-за чего он походил на умилительный круглый комочек. Медея и Сокол предпочитали быть в сторонке, вдали от разбушевавшегося Делеана, который разнился со своей более привычной и хладнокровной версией. Возможно, его подменили на переговорах. Может, сделали ему нечто болезненное, что и привело к неконтролируемому всплеску эмоций. Вариаций было предостаточно, но все были уверены в том, что Делеан разочаровался от встречи с Королём, который оказался ещё более подлым, чем он изначально считал. Когда нивр начал предпринимать попытку сломать шкаф, каждый понял, что этому безумству пора помешать. В противном случае вся комната будет разрушена, и за учинённый бардак, за который их точно не похвалят, им придётся расплачиваться всем вместе. — Делеан, поделись с нами своими переживаниями. Не вымещай свою злость на мебели. — Присоединяюсь к Медее. Ты выглядишь плохо, чешуйчатый. Что стряслось? Делеан отстранился от шкафа, медленно прошёл до окна и коснулся прохладного стекла. Его бил мелкий озноб, это было заметно невооружённым глазом, однако он просто стоял и не шевелился, будто каменная статуя, желающая получить заветный покой. — Делеан? Медея рискнула сделать несколько шагов по направлению к нивру. Делеан не шелохнулся, и она набралась смелости для того, чтобы приблизиться к нему. — Не подходи ко мне, Медея. — Делеан… мы хотим тебе просто помочь. Расскажи нам, что тебя гложет? — Эти люди… почему с ними так тяжело? — нивр ударил кулаком подоконник и с некоторой агрессией развернулся к Лиднер, испуганно замеревшей недалеко от него. — Почему нельзя хоть что-то сделать правильно? Почему они ищут везде подвох? Почему вы так жестоки и равнодушны к несчастьям других?! Почему, Медея? Ты можешь ответить? Или тебе тоже наплевать? — Ты перегибаешь палку, чешуйчатый. Медее как раз единственной не плевать на тебя и на то, что тебя волнует, — заступился за неё Сокол, чей голос был пугающе строгий, когда он сердито взирал на нивра. — Поэтому не смей её обвинять в том, в чём она никогда не будет виновата. Делеан завёл руки за спину и медленно, будто предупреждая всей своей позой об опасности, миновал впавшую в ступор Медею и встал практически вплотную к наёмнику. Если он посмел что-то вякнуть, то он должен отвечать за свои слова. — Знаешь, как они отреагировали на моё щедрое предложение мира, Сокол? Которое было первоначально их идеей, а не нашей! Человек перед ним не растерялся. Выпрямился так же, как и он, без капли страха уставился на него и усмехнулся, словно всё это — шутка, над которой нужно посмеяться. Эта манера так раздражала, что Делеан жаждал ударить Сокола, чтобы тот прекратил изображать из себя заносчивую выскочку, хвастающуюся силой. И своим преимуществом, с которым нивру не потягаться. — Понятия не имею. — Ваш необразованный Король обозвал нас свиньями. Для него мы плевок, недостойный жить. А ваш советник вместо того, чтобы усмирить это ничтожество, одобрял его поведение. Он даже не знал, что его дражайший Король общался с моей Королевой! — Я не в курсе, что из себя представляет Король, но наш советник — здравомыслящий человек. Уверен, что всё не так просто, как ты утверждаешь, и он ничего не одобрял. — Ты его защищаешь? В глазах нивра блеснуло что-то безумное. Он, нарушая границы личного пространства, нагнулся, и Соколу пришлось отступить назад, чтобы вздохнуть. — Делеан, прекрати! Пожалуйста. Сокол может защищать кого угодно. Если это противоречит твоим принципам, то это не значит, что его надо за это порицать и ненавидеть. Мы тебе не враги! Медея схватила нивра за запястье и потянула на себя, чтобы оттащить его от Сокола, присутствие которого он, кажется, был не в силах выносить. Но Делеан грубо выдернул руку и одарил Лиднер недовольным осуждающим взглядом. Он обвинял во всех несчастьях не только Сокола, но и её. От этого простого осознания в сердце что-то предательски кольнуло. — Он защищает человека, который может погубить мой народ. Что он тебе пообещал, Сокол? Славу, богатства, статус? Это ведь он тебя спас от вашего Пристанища, я прав? — Делеан, показывая острые клыки, осклабился. — Конечно! Тогда, в тюрьме, он дал ясно это понять. Ты всё ему уже выложил о нас? А о духе? О том, что ты безжалостно убил своих людей и так же безжалостно можешь убить всех в этом убогом городишке? — Если ты ещё хоть что-то вякнешь, то ты полетишь вниз с окна. Поверь, это будет самое долгое падение в твоей жизни. — Падать будешь ты, когда тебя, как неугодного монстра, сдадут обратно в Пристанище и ты станешь игрушкой Святого, который будет смотреть на тебя в перерывах и думать о том, как здорово было… Медея хорошенько дала Делеану подзатыльник, а когда тот с возмущением обернулся к ней, то не постеснялась и влепила ему звонкую пощёчину. Её строгая поза, опущенные вниз руки и сжатые губы явно говорили о том, что она была раздосадована поведением нивра. — Я не осуждаю тебя за твои эмоции, но сейчас ты, как и Сокол, переходишь все рамки дозволенного. Мы не желаем тебе зла и мы готовы выслушать тебя, но это не значит, что ты можешь как-либо унижать нас и пользоваться нашей добротой. Мы все равны, поэтому мы должны относиться друг к другу с уважением. — Вот именно! — А ты, Сокол, впредь не упускай детали в своих рассказах, чтобы мы знали наверняка, с кем ты вообще знаком. Советник? Серьёзно? — Это произошло совершенно внезапно. Я не думал, что он меня запомнит. — Он не только тебя запомнил. Он определённо тобой заинтересован! Почему ты вечно притягиваешь к себе беды? Сокол развёл руки в стороны. Вопрос был хорошим и вместе с тем — сложным, и ответ на него попросту не существовал в этом мире.

Я бы тактично назвал тебя неудачником, но я планирую сохранить между нами нейтралитет, поэтому мысленно и сочувственно похлопаю тебя по плечу.

Медея помассировала переносицу. Разговор на повышенных тонах забрал её силы, и ей хотелось только одного: прилечь и проспать в тишине до следующего утра. Может быть, даже дольше. Неважно. Она точно нуждалась в спокойствии, отсутствующем в компании двоих неадекватных личностей. Делеан тихо вернулся к окну и крайне долго не двигался. Он свысока разглядывал крыши домов, открывавшихся с его ракурса, и пытался понять, как он вообще докатился до такого. Как он стал тем, кем являлся на данный момент. Наверное, Делеан был просто глупым. И он всегда ошибочно расценивал свою глупость как что-то умное. Он считал себя талантливым, ведь ему с детства вбивали в голову, что ему была уготована великая судьба. Только где сейчас была эта судьба? И почему она над ним так несправедливо издевалась? — Женщина, которая была на переговорах… — почти прошептал он. — Она сможет переубедить советника. Я плохо разбираюсь в вашем Совете, но, по всей видимости, она представляет народ. Если я прав, то она должна осознавать, как важен этот мир для двух Королевств. — Женщина? — К ней обращались как «госпожа Вига». — Госпожа… Вига? — воодушевлённо переспросила Медея. — Её зовут Цирцея? — Я не знаю, как её зовут. — Это твоя тётя? — уточнил Сокол. — Я... склоняюсь к этому варианту. У неё же были светлые волосы? Зелёные глаза? Я помню её такой. — Да. Медея заметно повеселела. Она кивнула с благодарностью Делеану, а затем твёрдой походкой направилась к двери. — Я найду её! — Я не осведомлён о том, где она сейчас. — А ещё это определённо не совсем разумное для тебя решение! — Сокол перекрыл своим телом единственный выход, из-за чего Медея опешила. — Давай поразмыслим вместе! Где ты будешь искать её? По всему городу? Тебе придётся стучаться в каждую дверь, а вдруг тебя поймают и неправильно поймут? А допрашивать людей и оуви во дворце ещё более провальная затея! Они те ещё молчуны и ябеды! Так что... не спеши, ладно? Медея ругнулась. Отказываться от логики Сокола было бы как минимум неразумно. Если она была на верном пути и её тётя действительно занимала важную должность в Кулларе, то простые расспросы о ней, в этом рассаднике предателей и шпионов, вызовут кучу подозрений. Медее необходимо было действовать не импульсивно, а аккуратно и так, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Иначе все наплюют на то, что они почётные гости, и их, не дай Сущий, казнят за неуёмное любопытство. — Ненавижу, когда ты прав. И как быть? — Я отыщу советника и ненавязчиво спрошу у него, где твоя тётя. — Ты… уверен в этом? Это не будет ещё более подозрительно? — Я постараюсь сделать так, чтобы всё прошло гладко. Медею, очевидно, такой подход не устраивал. — В это трудно верится, Сокол. — Я не подведу тебя. Клянусь. Бровь Медеи скептично поднялась вверх. Ей не нравилось, что она перекладывала всё на Сокола, но если тот уже пересекался с советником, то, вероятно, он будет к нему более добродушен, чем к ней, девушке, о которой он был ни слуху ни духу, верно? И он поможет Соколу, если тот будет достаточно мил с ним. Медея устало прикрыла глаза. Она пыталась найти аргументы, что положиться на Сокола — это правильный поступок, но на деле у неё было ровно противоположное мнение. Он был ненадёжным, а ещё проблемным. Но одновременно с этим он был тем, кто завёл во дворце полезное знакомство, и если случится чудо, то ему удастся убедить советника организовать Медее встречу с её тётей. Не имея иного выбора, она мысленно махнула на всё рукой. — Ладно... только не лги ему, хорошо? Будь предельно честен. Опиши меня. Пусть он передаст это тёте. Ей нужно узнать меня, иначе она решит, что я её безумный фаворит, представляющий опасность... — Конечно. Никакого обмана! — Сокол отсалютовал ей. — Уяснил. — Если ты уходишь, — не поворачиваясь, произнёс Делеан, — то пусть оуви пойдёт с тобой. — А Медея? — Мне необходимо с ней поговорить. — Что? — одновременно друг с другом подали голос Сокол и Лиднер. — Это какой-то бред, — продолжил наёмник, не готовый так просто смиряться с просьбой, похожей больше на приказ. — Почему с нами нельзя? Мы что, изгои общества? — Я скажу просто: потому что. Сокол по-детски высунул язык. В идеале, чтобы добить своего противника, в качестве которого выступал Делеан, надо было показать знак куда более некультурный и грубый, но это было всё же выше его достоинства. В конце концов, Соколу было не обидно. Ни капельки! — Стриго, малыш, не вижу смысла тут задерживаться. Мистеру Зануде неугодно наше присутствие в его возвышенной обители занудства. Медея аккуратно коснулась ладони Сокола и ободряюще улыбнулась, как бы намекая, что это обычные заморочки Делеана, который всегда был чересчур упёртым. Наёмник, надувшись, вышел из комнаты вместе с оуви и не забыл при этом как следует хлопнуть дверью. Ради собственного облегчения. Медея вздохнула. — Стоило ли оно того? — Стоило ли что? — Прогонять его. — Он бы только мешал. Поведение нивра было более чем странным и запутанным — его невозможно было объяснить. Медея искренне старалась понять Делеана, но чем дольше тот вёл себя, как заносчивый эгоист, считающий правым только себя и никого больше, тем сильнее было желание поставить его на место. Иногда Лиднер проклинала общество, в которое она попала. Двое мужчин — и оба с противным характером, с которым было крайне сложно бороться. Тем более тогда, когда сама вспыхиваешь, как спичка, если кто-то заденет. Их команда — это настоящий вулканический взрыв, который способно остановить только время. Но пока вулкан извергается, можно наговорить столько всего, что будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Вот Стриго был, пожалуй, самым неконфликтным среди них. Он умел идти на уступки и смягчать ссору. Если бы все равнялись на него, то было бы чуть проще. — Делеан, что происходит? Чем тебе не угодили Сокол и Стриго? И почему ты вообще так зол? Тебе ведь не отказали, переговоры только перенесли. Это нормально не принимать решения сразу, нормально подчиняться чужой воле, если это в будущем поможет тебе добиться цели… — Медея, — позвал её нивр, и Лиднер остановилась. — Я прошу прощения в первую очередь у тебя. Ты не должна страдать из-за моей недальновидности. — Давай меньше заумных слов. — Ты права. Моя реакция совершенно бессмысленная. Но я чувствую, что подвожу свой народ, когда надеюсь на благоразумность людей. Я не могу им доверять, и я не могу исправить своё мышление. Моя Королева… она будет разочарована мной. Медея осторожно потянула пальцы к рукам Делеана, нерешительно посмотрела на него и не увидела, к своему счастью, на его лице никакой негативной эмоции. Она, собравшись с духом, обхватила его холодные ладони своими тёплыми, словно надеясь согреть. Однако она не знала, что для него её ободряющая и нежная улыбка была способна растопить любой лёд. — Ваша Королева… очень жестокая? — Она ненавидит, когда из-за чужих ошибок страдает её план. Для неё всё, что связано с ней, идеальное. Правда, на её ребёнка это не распространяется… Медее потребовались короткие секунды, чтобы пазл сложился в общую грустную картину, где ребёнок, вынужденный находиться в тени своей матери, пытался добиться её расположения, чтобы та гордилась им. Но эти попытки были травмирующими и до боли никчёмными. — О Сущий, неужели... она твоя мать! Делеан смущённо отвёл взгляд, не в силах терпеть её сочувствия. Это был очередной позор, потому что быть слабым и немощным равнялось для него тому, чтобы быть убогим созданием, чьё существование всем лишь мешает. — Эта информация… не должна распространяться. Тем более среди людей. Этим могут воспользоваться против меня. На лице Медеи отразилась мимолётная боль, которую она поспешно спрятала. Лиднер ласково провела рукой по щеке нивра, отчего тот испуганно дёрнулся и загнанно отстранился от неё. — Делеан, ты по-прежнему не доверяешь мне? Я догадываюсь, чему тебя учили с детства, но это неправильно. Не надо всё держать в себе. Для этого и нужны друзья. Я ни за что не стану предавать тебя. Я могу помочь тебе. Или, по крайней мере, выслушать. Ты не представляешь, как бывает легко, когда рассказываешь другому о своих несчастьях. Покинутый, не чувствовавший материнской любви, росший без отца и отчаянно верящий, что мать его ценит, что она гордится им. Настоящий Делеан — это ребёнок, которого заставили делать то, что он никогда не хотел. Это нивр, брошенный на растерзание на людской территории, без опыта, со страхом, который нельзя было показывать своим врагам. Он мог лишь защищаться, даже если эта защита только сильнее загоняла его в тупик и обрекала на бесконечные страдания. — Как мне доказать, что я не лгу? Медея стремилась вытащить его из ямы, в которую тот себя добровольно зарывал. Она мечтала убедить Делеана в том, что не все люди были чудовищами, и в плохом обязательно найдётся что-то хорошее, достаточно это увидеть. Она хотела, чтобы он перестал цепляться за обиды, которые принадлежали другим, но не ему. — Я не знаю. Незнание было хуже, чем отрицание. Отрицание рано или поздно могло стать согласием, а что делать с неведением? Как поступать, когда никто не имеет ни малейшего понятия, как быть и как исправить настоящее, чтобы будущее стало лучше? Это было тупиковой ситуацией, но, невзирая на сложности, Медея не сдалась. — Я могу тебя обнять? Неожиданный вопрос застал врасплох. Делеану пришлось мысленно повторить его несколько раз, чтобы удостовериться, что это безопасно. На самом деле, он не до конца осознавал, что вообще значит «обнять», но это не звучало грубо, наоборот, казалось почему-то приятным. Возможно, это и правда было безвредно. — Да. Наверное. — Это не больно. Ты веришь мне? Делеан кивнул, что заставило Медею действовать. Она не спешила, ведь торопливость всё испортит, и хрупкая связь, образовавшаяся между ними, рухнет, как карточный домик на ветру. Она не могла этого допустить. Медея обняла его. Мягко, аккуратно, без давления. Она сделала так, чтобы Делеану было комфортно, и он не вырывался, не ругался на неё и не заявлял, как это ужасно. Он был смущён, но ему определённо нравилось чувствовать её тепло. — Всё будет хорошо, — тихо сказала она. — Обязательно. У тебя есть мечта? Что вообще было мечтой? Делеан размышлял о разном, многое был не против попробовать, хоть ему это категорически запрещали. Однако что среди этого нескончаемого списка он по-настоящему жаждал? — Я бы хотел посмотреть на звёзды. — На звёзды? — Да. Хотел бы лежать в траве и смотреть на небо, усыпанное звёздами. Чтобы меня никто не гнал прочь с улицы, чтобы было спокойно и умиротворённо. Я желаю смотреть на них и думать не о том, что нужно Королеве, а о том, что нужно мне. — Делеан... я обязательно исполню твою мечту. Чего бы это ни стоило. — Что ты потребуешь взамен? — Ничего. Мне достаточно будет твоей улыбки. Искренней. Нивр снова смутился. Его бледные уши, особенно на заострённых кончиках, приобрели розоватый оттенок, который, по мнению Медеи, был милым. — Спасибо. Ты… невероятный человек, — он заправил за ухо её выпавшую рыжую кудряшку, чтобы она ей не мешала. — Ты уникальная. Я рад, что судьба свела нас вместе. Теперь пришла очередь Медеи краснеть. Она отдалилась от него, нервно поправила свою одежду и никак не могла решить, куда деть руки, которые сейчас очень сильно выдавали её смятение. — Скажу больше: я не только уникальная, но и скромная, — она посмеялась. — Спасибо за щедрые комплименты. Делеан прижал её ладони к своей груди. Ему надо было донести до человека, как он был благодарен. И хоть Медея была в очевидном замешательстве, чего нивр абсолютно не добивался, он не мог прекратить восхищаться её упорством. — Ты не понимаешь, ирис. Ты доказала мне, что чудо есть. Это… поразительно. — Ирис? — Мы обращаемся так к тем, кто играет для нас важную роль. Это значит, что я ценю тебя и твою дружбу. Я доверяю тебе. Это высшая степень проявления уважения к своим сородичам. — Но я не твой сородич. — Да, — пожал плечами Делеан и размыто продолжил: — Королева называет меня олеандром. Для неё я тот, кто символизирует победу над соперниками. Для неё я вещь, и она никогда не воспринимала меня как-то иначе. Но ты — другое дело. Ты не нивр, но это неважно. Для меня это неважно, потому что ты первая, кто не бросил меня и дал мне надежду, что я не бесполезен. Что я чего-то стою. Медея уловила его быстрое сердцебиение, нервозность. Ему было непривычно признаваться в чём-то настолько личном, но она была приятно удивлена, что он, справившись с негативными мыслями, немного открыл ей свою душу. — Конечно, Делеан. Ты вовсе не вещь. Ты... ты тоже ирис! Я же... я же не оскорбила тебя этим, да? Прости, я ужасно в этом разбираюсь. Делеан усмехнулся. Пояснять людям простейшие ниврийские тонкости было довольно забавно. То, что являлось для него обыденным, для человечества это было что-то за гранью фантастики, мудрёным и запутанным. Это походило на обучение жизни ребёнка, который только-только начинал познавать мир. Ни с чем не сравнимый опыт. — Нет. Ты призналась, что тоже меня ценишь и уважаешь, — он улыбнулся ей кончиками губ. — Я тронут. Спасибо. И Медея, внезапно рассмеявшись, обняла его ещё крепче.

***

Оставив Стриго в его комнате, Сокол рассуждал так: искать в эту же минуту советника, который наверняка после переговоров был в таком же паршивом расположении духа, что и Делеан, было гиблой затеей. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что это не принесёт нужных плодов и оставит его в прямом смысле у разбитого корыта. В таком случае зачем ему сейчас напрягаться? Он выждет подходящего момента, подумает над своими словами, которые скажет уважаемому Вестейну, и только тогда обратится к нему за помощью. А пока эта ситуация не наступила, он мог изучить обстановку. В гордом одиночестве. Сокол, оглядываясь всё время назад, проскользнул через жилые коридоры и добрался до основного зала, где было ещё больше ответвлений и лестница, ведущая на второй этаж. Если бы он не проходил здесь раньше, то точно бы заплутал. Однако минимальные знания, оставшиеся у него с последнего похода в библиотеку, придавали ему уверенности. Сокол совсем скоро поймал себя на мысли, что переживал за Медею. Ему не нравилось, что Делеан вынудил его уйти. Тем более вместе с оуви и без самой Медеи. Он понимал, что нивр не причинит ей вреда, но он не мог заставить себя успокоиться и прекратить воображать всякие глупости. Если он был не в команде и не видел, чем они там занимались, то это плохо. Сокол поставил себе чёткую установку, что неизвестное обязательно должно стать известным. Однако он не хотел возвращаться обратно, стучаться в дверь и требовать его впустить. Крайне неуместная аналогия со Святым задела Сокола, и потому ему было тошно от любого упоминания Делеана и тем более от его самодовольного вида. Ему надо было оклематься и не пересекаться с ним. Хотя бы этот день. Поэтому он понадеялся на благоразумие Медеи. Если что-то случится, то она сможет защитить себя и сказать такое крепкое словечко, после которого любой взвоет. Лиднер была сильной, и с этим сложно спорить. Ей не нужна его опека. Сокол подобрался к стражникам, стоявшим на расстоянии друг от друга, возле заветного входа, в который он планировал выскользнуть. Они преграждали путь незваным гостям, а ещё не позволяли всяким сомнительным личностям выйти. Сокол был убеждён в том, что входил в эту категорию «сомнительных личностей». Создав напускное спокойствие, он перестал горбиться и гордой походкой и ровным шагом пошёл к стражникам, мигом одаривших его суровым взглядом. Ожидаемо его не выпустили. — Вам не разрешено покидать дворец. — Я просто погуляю. Я не пленник, а гость. У меня есть даже пропуск! — Верно. Но приказ свыше мы не имеем права оспаривать. — Слушайте, мне от этих стен уже тошно. И душно, — Сокол театрально помахал руками. — Пожалуйста, будьте людьми. Никто не узнает, что я уходил. — Повторяю ещё раз: вас велено не выпускать. Поэтому, пожалуйста, вернитесь в свою комнату. — Я сейчас отыщу того, кто вам отдал этот идиотский приказ, и потребую, чтобы вас понизили. А лучше уволили. Вы этого добиваетесь? Вжившись в роль человека, возмущённого своим пленением, Сокол играл умело. Он активно жестикулировал и повышал на нужных словах голос, давил на бедного стражника до победного в надежде, что тот расколется и даст слабину. Безуспешно. Мужчине было глубоко всё равно. — Я не собираюсь повторять трижды. — Вы не понимаете… — Четырежды. — Кто вам отдал этот тупой приказ?! Стражник не ответил, чем больше взбесил Сокола. Теперь он всерьёз начал испытывать давление от замкнутого пространства и обилия стен, которые словно насмехались над его позором. — Командор и главнокомандующий по приказу Его Милости. — Сущий, серьёзно, что ли… Я буду... я напишу жалобу! — Конечно. — Я это не оставлю! Я настойчивый! Очень! — Бесспорно. — Вы будете молить о... — Так-так-так, опять ты! Ты такой громкий, что тебя слышно везде и всюду! Эдвиг Фильсцфильский, собственной персоной, держал так много книг, что те скрывали его маленькое тело. Удивившись проворности библиотекаря, Сокол поспешил к нему на помощь, на что тот грозно зыркнул и остановил наёмника от доброго поступка. — Что здесь за суматоха? Почему так громко?! Где моя тишина! — Господин Фильсцфильский, произошла ошибка, — пояснил совершенно безучастно стражник. — Господин… этот господин хочет выйти, но Его Милость приказал не выпускать. — Если вы позволите, — Сокол встал в защитную позу, — то это противоречит всем писанным и неписанным законам! Вы должны уважать меня. Кроме того, мои права гласят, что я могу отсюда выйти когда хочу и как хочу! — Боюсь, законы отходят на второй план, когда есть приказ. — Ну знаете ли, приказать можно всё что угодно! Если вам прикажут убить себя, то вы это сделаете? — Нам не отдадут такой приказ. — Вы глубоко заблуждаетесь, сэр! Нельзя быть уверенным ни в чём! Тем более в такие времена. — О-о, какой кошмар! Кошмар! Это никогда не прекратится! — быстро затараторил Эдвиг. — Это я попросил его покинуть дворец. Мне нужны новые книги. Очень редкие! Если он их не получит, то я буду обвинять вас. Поверьте, дорогие мои, это будет куда ужаснее, чем недовольство уважаемого советника! Сокол встал, как вкопанный, удивлённый тем, что ради него кто-то обманывал и подвергал себя серьёзному риску. Тем более Эдвиг Фильсцфильский, который не произвёл впечатления как человека, способного прийти на помощь. Он скорее всего был гадким, занудливым и выносящим без причины мозг. Что же побудило его солгать? — Прошу прощения, господин… — Не надо мне тут ваших господинов! Я многоуважаемый! Имею столько наград, что тебе и не снилось! — Эдвиг положил тяжёлые книги на пол и подтолкнул Сокола к выходу. — Я сказал, что от этих трудов зависит судьба всего Солфаса, значит, так и есть! Или вы убить всех вознамерились, а? — Нет, господин… — Многоуважаемый! И быстро пропустите его! Ему надо поторопиться. Срочно! Сро-очно! Каждая минута важна! Опешили все: и стражники, и сам Сокол, который не рискнул пошевелиться. Когда Эдвиг ощутимо его подтолкнул, он вдруг понял, что ему надо поспешить, пока никто не очухался. Этой всеобщей заторможенностью он и воспользовался. Сокол одарил библиотекаря благодарным взглядом, на что Фильсцфильский только раздражённо отмахнулся, будто это было его любимым увлечением — перечить приказам вышестоящих. Хотя, вероятно, Сокол был близок к сути, и Эдвигу действительно было в удовольствие злить окружающих его людей. Перепрыгнув несколько ступенек и со всех ног помчавшись вперёд по каменной дорожке, Сокол, усмехнувшись, неожиданно для себя зауважал этого коротышку, который всегда был на своей странной волне.

***

Богатый район, несмотря на всю пышность, на деньги, потраченные на благоустройство, напоминал место, которое забальзамировали и оставили на всеобщем обозрении, чтобы каждый проходящий здесь человек мог бродить и восхищаться этими мёртвыми улочками. Даже богачи, идущие под ручку со своими супругами и высокомерно поглядывающие на наёмника, не добавляли району живости и той уникальной суматошности, свойственной среднему. Средний по сравнению с богатым полон жизни. Люди торгуют, спорят, ссорятся. Шум и гам давит на голову, но это особенная атмосфера, от которой богачи в открытую бежали. Сокол никогда бы не привык к роскоши. Для него это не жизнь, когда слуги выполняют всю работу, подтирают задницу, вечно следят за благополучием хозяина и доходят порой до безумства. На самом деле, это было полноценным мучением, которому почему-то все решили придать существенное значение. Он без проблем вышел из богатого района. Пропуск, который ему так любезно предоставили, в этот раз неплохо выручил его, и стражники не стали к нему придираться и как-либо задерживать его. Площадь, которая некогда была пустынной, теперь кишела людьми и детьми, скачущими по кругу и звонко смеющимися или плачущими, если родители их игнорировали. Не было никакого намёка на произошедшее событие, и даже сами люди продолжали жить так, словно ничего не стряслось. Никто не испытывал страха или омерзения, сочувствия или жалости — всё было совершенно обычно. Так, как выгодно Королю, не умеющему управлять своим народом, но требующим от него уважение.

Никогда не перестану удивляться людской способности адаптироваться ко всему. Складывается ощущение, что смерть, так бесчеловечно поданная в качестве жестокого наказания, только взбодрила их и дала им стимул двигаться дальше.

— Для них люди, порицаемые Пристанищем, это отступники, которые заслуживают лишь погибели.

А что ты думаешь? Без доказательств человека, который необязательно был виновен, убили на глазах у всех. Не похоронили, а сожгли. Даже по моим меркам это гадко.

— Мы были беспомощны. Не всегда кого-то можно спасти.

И это говоришь мне ты? Человек, который навлёк из-за какой-то неблагодарной семейки на себя и меня беду?

Сокол отстранённо промычал. Он не знал, как ответить, чтобы не звучать как обиженный ребёнок. Ахерон не стал на него давить, потому что и так понимал, что это была глупая оплошность, которую можно было бы избежать, будь человек чуть умнее. Но, видимо, не судьба. Сокола обделили мозгами, и с этим уже ничего не поделать. Он довольно быстро перебрался из площади в средний район, где шум только усилился. Пускай здесь и была толкучка, Соколу показалось, что тут было вполне безопасно хотя бы потому, что он мог легко смешаться с массой и не волноваться, что праведники его найдут и утащат к себе. Будь Сокол ещё более безбашенным, чем он есть, то он бы добрёл до Пристанища, чтобы изучить его со стороны и узнать, что оно из себя предоставляло, дабы придумать новый план по вытаскиванию своей сумки из этого порочного логова. Но он, сохранив рассудок, всё же был не готов встречаться со Святым, с праведниками, которые не знали, что такое сострадание. Если честно, он боялся выйти на улицу, но ему остро понадобилось сменить обстановку, чтобы расслабиться и не наделать новых неприятностей. Комната, где только мебель и витающая в воздухе атмосфера уныния, не дала бы ему нужного эффекта. — Парень… Сокол резко притормозил, когда скрипучий голос прошептал ему прямо на ухо. Он судорожно повернулся, его толкнули в спину, и ему пришлось уйти с главной дороги. — Что за… Сокол медленно достал кинжал, перевернул его в руке и спрятал в рукаве. Он, готовый защищаться, осмотрел каждое лицо, но ни одно не вызывало никаких подозрений. Все люди были заняты своими делами и игнорировали друг друга. Неужели это галлюцинации?

Сомневаюсь. Но это точно не праведники.

— Парень… Сокол мгновенно прижал лезвие к горлу старушки, которая должна была испугаться, однако вместо этого хищно улыбнулась и обнажила свои острые, идеально белые клыки, но абсолютно гнилые зубы. Она была одета в потрёпанные тряпки, из-за чего её фигура была бесформенной и горбатой. Над глазом у неё торчала уродливая родинка, из которой росли тёмные волоски. — Я вижу твою судьбу… Она грубо перехватила его руку с кинжалом, отобрала оружие и спрятала его в складках одежды. Сокол забрыкался, но старуха взяла его за шею и нагнула ближе к себе. Из её рта невыносимо воняло, и наёмник готов был поклясться, что потеряет сознание. — Отпустите меня! Люди, торговцы, дети и снующие оуви не видели их. Или специально делали вид, чтобы не вмешиваться в чужие проблемы. Сокол, чувствуя бешеное сердцебиение, потянулся свободной рукой к другому кинжалу, данному ему Медеей после Пристанища, но в запястье что-то резко кольнуло, и он, с трудом терпя боль, не похожую ни на что ранее испытываемое, прикусил губу. — Парень… — Ч-что происходит?! — Твоя судьба… о-о… судьба… а люди… все люди вокруг тебя нечисты… — Отпустите! — Ты был проклят, когда открыл книгу... Ты нарушил баланс! Впереди я вижу смерть… две… да! Ха-ха-ха! Ты притягиваешь к себе смерть! Ты — Его воплощение, ты продолжаешь Его! Ты — ужас! Кошмар! Старуха клацнула зубами, её потрескавшиеся губы растянулись ещё сильнее. — Я знаю, кто ты. Знаю… Знаю! Я знаю, откуда ты, откуда твоя кровь… М-м-м, твоя кровь натворила столько всего… столько… Сокол вырвался из рук, покрытых толстым слоем грязи, и, к своему облегчению, вытащил кинжал и наставил его на обезумевшую женщину. — Ещё раз увижу вас — убью! Угроза не была убедительной. Его пальцы дрожали, сам он подрагивал, с опаской глядел на старуху и медленно отходил назад. Женщина не двигалась, а только сверлила его своими белыми глазами и победно ухмылялась. Ей было известно то, что оставалось загадкой для Сокола, но ему не было до этого дела. Он сглотнул, нервно спрятал оружие и помчался от неё прочь. — Ты никогда не спрячешься, ха-ха-ха! Уже слишком поздно! Ты столкнёшься с ними лицом к лицу, ты будешь марионеткой! Он не проверял, преследовала она его или нет. Сокол просто бежал вперёд, уворачивался от всяких препятствий и не заботился о том, что кричали ему вдогонку люди.

Она потомок Пророка.

— Мне плевать!

Есть слух, что Пророк отдал своё тело духу, но это не верно, потому что человек умер от старости, а не от разложения. Понимаешь, Нéрно был неугомонным. Заточение в Тюрьме плохо на нём сказалось, и поэтому он решил развлечься. Он ответил на мольбу и из-за его неосторожных действий сошедший с ума Пророк ослеп и начал в бреду видеть судьбы. Это не магия. Это шестое чувство, которым не каждый может овладеть.

Сокол остановился, упал на лавочку, стоявшую возле таверны, и задрал к небу голову. Его дыхание было рваным и тяжёлым. — Я сказал, что мне это неинтересно.

Зря. Только благодаря мне у тебя есть возможность узнать правду, которую от вас скрывают.

— Чхал я на твою правду!

С тобой так утомительно общаться на серьёзные темы.

— Да! Да, представь себе, со мной... Постой... это... это Сова?..

Что?

Силы, взявшиеся из ниоткуда, помогли почти безболезненно встать на ноги. Сокол всмотрелся в фигуру, повёрнутую к нему полубоком, которая находилась возле прилавка и выбирала травы. Она была совершенно такой же, как помнил её наёмник с последней… встречи. Внутри что-то щёлкнуло, нахлынула волна вины и самобичевания, однако Сокол целеустремлённо направился прямо к ней. Он мог наконец-то объясниться перед ней и попросить прощения! — Это Сова!

Этого не может быть.

— Сова! — позвал он её, но та не обернулась к нему. — Сова, это я! Сокол! Он с улыбкой встал напротив неё. Она выглядела несколько замучено, но по-прежнему прекрасно. Сокол невольно вспомнил, как та наливала ему суп, как рассказывала истории… О, он бы всё отдал ради того, чтобы снова услышать её. — Сова! Девушка недоверчиво подняла голову, тут же отпустила её, стеснительно прикрылась корзиной и тихо произнесла: — Вы меня с кем-то спутали… Наступила полная тишина. Звуки пропали, а мир сузился до этой девушки, так похожей на Сову. — Нет, это не может быть ошибкой… Мы же… тот храм… Сова, не шути так надо мной! Сокол, не осознавая себя и не следя за своими действиями, грубо схватил её запястье и потряс. — Я же вижу, что ты знаешь меня! Хватит дурачиться! — Отпустите меня, пожалуйста! — Отпусти девушку, парень, — грозным тоном сказал торговец. — Иначе стражники быстро тебя угомонят. Сокол зажмурился, вытер глаза и вновь открыл их. Теперь перед ним была не Сова, а абсолютно другой человек: испуганный, бедно одетый и очень уставший. — Простите… я… я не хотел... Он начал отступать, чем походил ещё сильнее на неуравновешенного. Сокол крутанулся и рванул прочь от девушки, которую поставил в столь неловкое положение. Это был стыд и позор. Как он мог так облажаться? Что вообще с ним творится?

Потомков Пророка ненавидят потому, что после столкновения с ними происходят некоторые странности: кому-то становится плохо, кто-то видит то, чего нет, кто-то слышит голоса. Всё это фантазии, Сокол. Обычное воображение и слабая надежда, которая теплится в твоём сердце. Никто не выжил. Ни Сова, ни Орёл, никто. Тебе пора давно забыть их.

Сокол прикрыл рот ладонью. Всхлипы непроизвольно вырывались из его горла, но ему было всё равно, что на него пялился каждый, на кого он в панике натыкался. — Я не могу…

Вернись обратно. Ради своей же безопасности.

— Я убил людей, которые были мне дороги… я…

Теоретически, убил их я. Но если тебе проще считать, что это сделал ты, то пусть будет по-твоему.

Он спрятался от всех в самом тёмном углу, в мрачном переулке, ведущем в тупик, чтобы никто его не трогал. Он скатился по стенке, как пьяное ничтожество, обнял себя и долго не поднимался. Сокол, который, казалось бы, смирился с утратой, прокручивал вновь и вновь воспоминания, связанные с людьми, вытащившими его однажды из кошмара. Ему было сложно принять тот факт, что за своё спасение он отплатил им убийством. Он лишил их будущего. Он уничтожил их! Ахерон, беспомощный против душевной боли, мог только молчать. Иногда присутствие и молчание — лучший способ поддержки, и дух, уязвлённый подобной человеческой слабостью, испытал, к своему удивлению, чужеродную эмоцию, которая ему совсем не понравилась. Сокол возвратился во дворец только глубокой ночью. Все были заняты настолько, что за время отсутствия его никто не хватился. Никто не трогал его и на пути в комнату. Он завалился, весь в грязной одежде, на кровать, и долго лежал на спине, уставившись в одну точку на потолке. На один миг Сокол увидел звёзды. Но эти звёзды, как и Сова, были плодом его больного воображения.
Укажите сильные и слабые стороны работы
Идея:
Сюжет:
Персонажи:
Язык:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.