***
Субботний вечер был прохладным, Хёнджин пожалел, что не накинул кардигана поверх безрукавки. Он стоял в хвосте образовавшейся очереди в клуб. В парке рядом люди проходили мимо, гуляли парами, с детьми, и Хёнджин думал, не удивляет ли их то, что большинство ожидавших открытия людей — мужчины. Он был уверен, что многие догадывались, просто предпочитали не обращать внимания. Корея была довольно консервативной страной, несмотря на все попытки идти в ногу со временем. И тем не менее его никогда не зажимали в подворотнях. Сколько Хёнджин себя помнил, полиция нагрянула в клуб лишь дважды: в первый раз, когда кому-то прилетело в глаз бутылкой, а второй — с жалобой на шум от соседей. Хёнджин всегда внутренне собирался, когда видел немного сканирующий взгляд офицеров: ему казалось, они знают об его ориентации и в душе смеются над ним, над его длинными волосами и над парнями, которых он целует. При входе не было дресс-контроля, но многие одевались очень ярко и смело. На одном Хёнджин заметил прозрачную, с мелкими стразами на рукавах, рубашку и короткие шорты. Сам он одевался так, словно ему постоянно было холодно. Лишь сегодня он решил засветить руки и плечи, чтобы облегчить процесс флирта. Перед этим он долго стоял у зеркала дома, думая, что сделать с волосами: оставить распущенными или собрать в пучок. Ему вновь захотелось обесцветить волосы и перекрасить их в пепельный. В итоге он взял кёрлер и легко завил волосы, придавая им вид небрежной волны. Людей начали постепенно запускать в половину восьмого вечера. Заведение работало в двух режимах: с восьми до пяти это было обычное кафе, а с половины восьмого вечера до четырех утра — место для танцев и выпивки. Хёнджин смотрел по сторонам, пытаясь рассмотреть Чана в уже почти заполненном помещении, но безуспешно. Либо сегодня не его смена, либо, вероятнее всего, возится где-нибудь со своим оборудованием. Когда подошла очередь Хёнджина заходить в клуб, он замер, почти окаменел, и очнулся лишь после того, как охранник дважды спросил его удостоверение. Хан сидел с каким-то парнем и смотрел на него в ответ. Неловкая пауза повисла между ними на расстоянии. Хёнджин не знал, что нужно делать: войти и поздороваться с ним или трусливо бежать домой. Хан первый прервал неловкое «глядение» и помахал ему рукой, спокойно и мягко улыбаясь. Парень, сидящий рядом с ним, вновь обратил на себя его внимание, и Хан перевёл взгляд. Было видно, что они знали друг друга. Возможно, Хан даже встречался с ним. Хёнджин не знал и не хотел узнавать. Желание остаться в клубе стремилось к нулю. Он не чувствовал ни ревности, ни сожаления, лишь ноющую боль, которая, наверное, останется с ним ещё на некоторое время. Отношения с Ханом были замечательными, поэтому от них было сложно отойти. Они даже расстались как-то нормально, по-взрослому, точнее Хан расстался с ним по-взрослому, спокойно и без криков. Объяснил, что те долгие месяцы с ним были незабываемыми, но он больше не испытывает прежних чувств. Хёнджин не чувствовал себя преданным, но все равно не мог смотреть в его сторону долго. Прошло чуть меньше года с их расставания, и Хан нисколечко не изменился. Был все таким же милым и красивым. Хёнджин отвернулся и подошел к барной стойке в другом зале. Он не мог находиться с ним в одном помещении. У него не оставалось выбора, как изменить своему решению снять сегодня кого-нибудь. Настроение было уже не то — вот так легко Хан влиял на него. Сегодня он ограничится баром, но перед этим напишет Чану сообщение с просьбой не оставлять его пьяного и жалкого одного в клубе.***
Хёнджин надавил кончиками пальцев на глаза. Он не мог вспомнить, какой по счету заказывал коктейль. В голове все смешалось, одни события стали накладываться на другие, путая его ещё сильнее. Мысль о том, что в соседнем помещении сидит его бывший, человек, которого он любил когда-то сильнее самого себя, угнетающим облаком нависло над ним. Какая-то беспроглядная облачность в последние дни. С появлением в его жизни Донхуна, все вновь стало обычным, таким, каким было до. Но когда исчезло и это, а взамен явился его сын, вот тогда все и стало странным. Диджейский стол и танцевальная площадка находились этажом ниже, в подвальном помещении. Хёнджин хотел найти Чана. Спускаясь по лестнице, он едва видел свои собственные черты в отражении зеркал по бокам от него. Чем ниже он спускался, тем гуще становилась темнота. Различить людей вокруг до этого было и так непросто, теперь же, для затуманенного алкоголем взгляда, люди превратились в какие-то пятна, и светились лишь неоновые браслеты на их руках. До Чана было не пролезть. А если попытаться, он боялся упасть в толпе и оказаться затоптанным. Людей становилось все больше и больше, и он сам не заметил, как уже оказался в центре танцующих, прыгающих в такт музыке, людей. Хёнджин решил, что ему не станет хуже, если он немного повеселится перед уходом. Он давно не был так пьян, возможно впервые не мог собрать мысли в кучу. Громкая музыка отдавалась во всем теле, он чувствовал ее в своих висках, в груди и в пошатывающихся ногах. Заиграла знакомая песня, что-то из того, что понравилось бы Хану. Где бы он сейчас не был, Хёнджину хотелось, чтобы его взгляд был прикован к нему. Возможно, он выглядел не так, как представлял себе в голове, но эта мысль будоражила его. Песня была размеренной, не подходящей к клубным тусовкам, скорее к какому-нибудь маленькому андерграундскому залу. Под нее движения получались плавными, он водил руками по своим волосам, спускался неторопливо к шее, закрывая глаза и медленно запрокидывая голову назад. Не открывая глаз, он чувствовал жар танцующих рядом людей и не обернулся назад, когда чужие руки неожиданно опустились ему на талию. Больше всего он боялся спугнуть глупое видение, которое настигло его внезапно. Он не видел лица подошедшего человека, но, вопреки логике и рассудку, желал думать, что это был Хан. Хватило лишь мимолетного взгляда на него при входе в клуб, чтобы ему снесло крышу. Он хотел оставить этого себя здесь и выйти из клуба другим человеком, и больше не позволять себе эти секунды сладкой лжи. Чужие руки не спускались ниже, аккуратно, но крепко придерживали его, словно боялись, что Хёнджин уйдёт. Он придвинулся чуть ближе, чтобы упираться задницей в пах. Настроение было именно таким. Прижавшись теснее, он начал медленно и плавно двигать бёдрами. Не чувствуя сопротивления, он положил голову парню на плечо. От человека сзади исходил знакомый запах дорогого парфюма. Ему вспомнился шарф, который отдал ему Донхун. Разжав чужие руки и подержав их в своих, он понял, что это не мог быть Донхун. Руки были такими же крупными, но эти пальцы были длиннее, а кожа — жестче. Он разочарованно осознавал, что это не мог быть и Хан. Хан был ниже его ростом. Хёнджин положил руки незнакомца себе на живот, а своими руками потянулся к его шее и волосам. В паху все напрягалось и приятно теплело от близости. Собственное, крадущееся возбуждение обостряло его чувства, как и твердеющий член сзади, который уже ощутимо упирался ему в задницу. Короткая песня длилась вечность, или этот момент для Хёнджина разбился на несколько частей и медленно собирался воедино. Парень сзади не придпринимал никаких действий и позволял Хёнджину делать всё, что он захочет. Дыхание у шеи Хёнджина стало учащенным. У него пошли мурашки по всему телу от ожидания поцелуя в шею, и он обнажил ее сильнее, подставляясь к чужим губам. Парень медленно приближался, но буквально в миллиметре от прикосновения отпрянул. Вместо поцелуя Хёнджин услышал легкий и раздражающий смешок. Хёнджину не понравился такой расклад. Если бы он хотел поиграть в игры, то остался бы у барной стойки. Хёнджин вырвался из его рук и развернулся лицом, но, хоть человек и находился почти вплотную к нему, он едва различал его. Тот показался ему смутно знакомым, будто видел его когда-то давно, но из-за отсутствия нормального освещения в зале не мог сказать точно. У него не хватало терпения и времени. Ему в любом случае было необходимо выплеснуть свое возбуждение, и этот парень подошёл как раз вовремя. Хёнджин приблизился к нему ещё ближе так, что они соприкасались носами, и, аккуратно обхватив щеки двумя руками, коснулся его губ. Парень — Хёнджин судил по его реакции — ожидал подобного, потому что ни капельки не удивился, но и не думал отвечать на поцелуй. Тот словно смеялся над ним. Раззодорившись, Хёнджин больнее сжал щеки и углубил поцелуй, почти вгрызаясь в его губы. Незнакомец же, напротив, спокойно разжал его руки и, приложив силу, опустил их вдоль тела. Хёнджин впервые чувствовал такое управляемое сопротивление с другой стороны. Он знал, что парень был возбуждён, но тот отказывался принимать его, когда он буквально бросался ему в руки. Хёнджин решил, что просто уйдёт и найдёт другого, кто оценит его усилия. Недовольство на его лице, очевидно, было плохо скрываемым, потому что парень не дал ему сделать и шага в сторону, резко притянув к себе. Успокаивающе погладив по спине, он спускал руки медленно вниз и с силой сжал его задницу. Теперь уже незнакомец целовал Хёнджина, и это было соблазнительно медленно, развратно, запуская язык глубже, и как-то безжалостно, вытягивая болезненные стоны. Тепло распространялось по всему его телу и концентрировалось в паху. Он хотел сделать вдох, но тот не дал ему закрыть рта, грубо прикусив нижнюю губу. У Хёнджина не проходила пелена перед глазами, ему казалось, что это не у него ноют губы от болезненного и долгого поцелуя. Щеки раскраснелись от возбуждения и нехватки кислорода. Хёнджин чувствовал себя странно загипнотизированным. Парень перестал сжимать его задницу, запустив обе руки в его волосы. Хёнджин что-то шептал между поцелуями. Вспомнит ли он завтра этого человека и этот вечер — он был в стельку пьян. Размеренная музыка сменилась на какое-то техно, и светотехника начала сильнее мелькать в зале. Хёнджин раскрыл глаза в поцелуе, желая взглянуть на незнакомца, и наткнулся на уставившуюся на него пару глаз. Они хитро следили за ним, за движением его ресниц, бровей и губ. Хёнджину не дали быстро прервать поцелуя, как и отойти в сторону. Он попытался толкнуть его в плечо, но парень едва колыхнулся, в конце всё же послушно ослабив хватку. Хёнджин не мог поверить своим глазам: он точно сошел с ума. Ожидание ответов на почту, ночные заказы, история с Донхуном и маячащий Хан перед глазами окончательно довели его. Он вглядывался в эти глаза будто перед ним стояло не живое существо, пока все вокруг толкались и прыгали под музыку. Парень напротив тоже замер, но только с ухмылкой на лице. Его губы были раскрасневшимися от их поцелуя. Хёнджин рефлекторно коснулся своих губ и был уверен, что они выглядели сейчас так же. Без знакомства было ясно, кто перед ним. Он был действительно не похож на своего отца: черты лица более четкие, вычерченные, светлые волосы и брови, а глаза… Глаза точно достались от матери. Красиво изогнутые, словно в лисьем прищуре, с темными ресницами. Тот наклонил голову и также пристально оценивал Хёнджина. Но если в его глазах была паника, страх и даже злость, то в глазах Минхо — тихая и спокойная гладь. Хёнджин так и не смог произнести ни слова, не понимая, как Минхо нашёл его и зачем подошёл ближе. Минхо прервал молчание между ними первым, пока Хёнджин пытался рассмотреть его получше. Внимание отвлекала небольшая ямочка у него на щеке, которая появлялась каждый раз когда он ухмылялся. Он подошел чуть ближе, не отводя хитро-прищуренного взгляда, заставив Хёнджина непроизвольно сделать шаг назад. — Ну, вот и пересеклись.