Серый игрок

      По сицилийской традиции первыми церемониальный зал покидали молодожены, и, на счастье отчего-то растерявшейся Николь, Рафаэль об этом знал. Когда разноязычные голоса гостей притихли, мужчина не взял её за руку и даже не подставил локоть, а властно обхватил за хрупкие плечи и подтолкнул вперед.       Покровительственный жест, собственнический, но вовсе не говорящий о симпатии. Рафаэлем двигало желание покинуть церковь и избавиться, наконец, от осточертевших неотрывных взглядов, словно он не Младший Босс, а гребанный клоун, развлекающий ненасытную публику.       Николь разделяла желание скорее покинуть зал и подстроилась под быстрый темп Рафаэля. На высоких каблуках и с длинным шлейфом свадебного платья позади это было затруднительно, учитывая, что стальная хватка ее мужа только мешала балансировать на и без того неустойчивой шпильке. Вдобавок нужно было не подавать вида и улыбаться, с чем Николь справлялась, конечно же, безупречно. Сразу за парой шли главы Семей с женами, затем их родственники и круг приближенных, состоящий из советников и капитанов, а следом исполнители и солдаты — младшие члены мафиозных кланов, из которых состояла бóльшая часть гостей.       Прямо у выхода из церкви молодоженов ожидал роскошный черный лимузин с глухо тонированными стеклами. Рафаэль открыл дверцу и, придерживая Николь теперь за руку, помог забраться в салон, сам же залез следом и отдал водителю сухой приказ ехать. Он не стал утруждать себя разговором с новоиспеченной женой, достал из внутреннего кармана пиджака телефон, сразу выключив авиарежим. Уведомлений о пропущенных звонках и новых сообщениях за пару часов накопилось почему-то больше, чем он ожидал. Возможно, другие корсиканские Семьи прознали о свадьбе и решили поздравит — или на территории Семьи Карбоне произошло то, что требовало его непосредственного вмешательства.       Николь тем временем стянула с головы фату и разложила тонкую ткань на коленях, принявшись ту аккуратно складывать. И за те несколько минут, пока руки оказались заняты делом и воцарившееся в салоне молчание было хоть как-то оправдано, она решала, как себя вести дальше: прощупывать ли почву и настроение Младшего Босса, или же безмолвно ждать, пока он почтит её своим вниманием. Краем глаза она заметила, как Рафаэль сосредоточенно смотрел в экран телефона и отчего-то прищурился, а затем, со странной, но не злой усмешкой начал что-то печатать.       Младший Босс снова прошелся глазами сообщению от Диего, со свойственными тому орфографическими и пунктуационными ошибками. Рафаэль замечал их скорее на автомате в силу своей начитанности, образованности и частой работы с документами. Диего же специализировался на силовой части, ему не нужно было знать правила правописания, чтобы выполнять свою работу.       «Пока ты трахаешь свою малодую жену в шикарном лемузине систр твоя уже ржачный видос залила. Хош позырить?»       «Напомни, почему я с тобой до сих пор общаюсь?»       Ответ прилетел почти сразу:       «Да кому ты со своим пиздоправивным характиром нужен еще»       «Я бы поспорил»       Рафаэль иронично усмехнулся на выдохе.       — Мсье Карбоне, — донесся до его ушей негромкий голос Николь, и он лениво повернул голову, окинув ту равнодушным взглядом. — Я бы хотела узнать заранее, Вы планируете задержаться в гостинице Палермо на ночь или вернуться в Марсель сразу после торжества?       — Планирую вернуться в Марсель, — ответил он сухо, снова утыкаясь в телефон.       — Могу я узнать время вылета?       — Его не знаю даже я, — Рафаэль заметил, как Николь, не меняясь в лице, чуть сжала сложенную прозрачную тряпку в руках, и, мысленно прося Всевышнего о капле терпения, добавил: — Частные самолеты не летают по расписанию. Его начнут готовить, когда я дам сигнал.       — Сможете ли Вы или кто-то из Ваших людей уведомить меня заранее?       — Да.       Николь чуть улыбнулась и благодарно кивнула, перекладывая фату на боковое сидение из светлой кожи. Оставшийся путь прошел в тишине. Она не была напряженной или удушающей. Так молчат люди, которые ничего не значат друг для друга и без необходимости не заводят разговор. Чтобы хоть как-то потерять ощущение затянувшегося времени, девушка провожала взглядом достопримечательности Палермо, увидеть вблизи которые за восемнадцать лет так и не удалось.       Машина везла молодоженов в ресторан по длинному пути через центр, чтобы все гости успели добраться раньше и разместиться в банкетном зале, а после встретить их уже внутри. В мире мафии свадьбы, в первую очередь, служили местом для обретения новых связей, поэтому обычно через пару-тройку тостов часть мужчин, обладающих высокими должностями, удалялись в другое, закрытое помещение без камер и прослушивающих устройств. А женщины, дети и солдаты продолжали наслаждаться живой музыкой, едой и алкоголем.       Когда лимузин проехал через ворота гостиничного комплекса и остановился, Рафаэль убрал телефон во внутренний карман пиджака и, также не сказав и слова, покинул салон. Николь проследила, как тот обошел машину и, оказавшись с другой стороны, без особого на то желания открыл дверцу, а затем помог ей выбраться и трепливо ждал, пока она разгладит руками платье и поправит подол. С высокими каблуками, которые успел заметить Рафаэль, макушка Николь едва доставала ему до подбородка, а её телосложение казалось раза так в два меньше его собственного. По сравнению с ним девушка выглядела изящной, но хрупкой, особенно в глаза бросалась тонкая талия, которую при желании он мог обхватить двумя руками, и подушечки пальцев скорее всего соприкоснулись бы. Худоба Николь не выглядела болезненной, но набрать пару-тройку килограмм ей бы точно не помешало.       — Прошу прощения за задержку.       Услышав голос невесты, Рафаэль вынырнул из размышлений и снова обхватил её за плечи, заставляя сдвинуться с места. Какое ему, собственно, дело до Николь, из-за хитрой махинации которой он час назад дал гребанную клятву в церкви и надел кольцо на безымянный палец. Младшего Босса задевала вовсе не свадьба, которая рано или поздно состоялась бы с любой другой дочерью влиятельной Семьи, а возможно, отец Рафаэля и сам бы пришел к решению сосватать его с сицилийской девкой. А то, что она, неведомым для него способом, прознала о заклятом враге — ублюдке Кальвани, имя которого было подобно красной тряпке. И провернула грязный трюк, наивно предполагая, что правда скроется от его глаз.       Но это не так. Лишь из-за того, что брак пойдет на пользу Семье Карбоне, Рафаэль решил ответить её запросу и относиться к жене подобающе. Он был искусным охотником и умел выжидать, незаметно наблюдая за жертвой. Если окажется, что Николь двигал мотив прожить долгую жизнь, он закроет глаза на безобидную ложь. Но ситуация станет другой, если за убедительной речью скрывалось желание проникнуть в его Семью и выведать скрытую от чужих глаз информацию, а затем передать её сицилийскому наркобарону.       Подойдя ближе к ресторану, Николь заметила рядом с входом высокого широкоплечего мужчину в строгом черном костюме. Его острые черты лица, темно-каштановые взъерошенные волосы и маленькую золотую сережку в левом ухе она запомнила ещё со светской вечеринки в честь перемирия двух стран. По тому, что этот мужчина в тот вечер практически всё время находился рядом с Младшим Боссом, Николь догадывалась, кто он. Не столь важно: советник, телохранитель или правая рука — должность не имела значения. Он относился к близкому кругу, возможно, даже семейному. Она слышала начало их разговора в саду и была удивлена по-доброму насмешливым тоном, который не позволяли себе подчиненные отца.       — Бьён сэра… или как там, в общем здрасьте, синьора. Я украду вашего… эээ… жениха ненадолго, — не утруждая себя правильным произношением итальянского, лукаво промолвил Диего, обращаясь к Николь.       — Буона сэра, синьор, — та по привычке слегка поклонилась, дежурно улыбаясь, а после добавила: — Конечно. Я подожду.       — Мерси.       Рафаэль знал, что Диего захочет с ним переговорить, еще когда в машине прочитал небольшой доклад от подчиненного. Они отошли шагов на двадцать, к небольшой белокаменной беседке, служившей зоной для курения.       — Я так и знал, что между трахом и работой ты выберешь второе. Ну, как тебе свадебный подарочек от Кальвани? — губы Диего сложились в хищную улыбку.       — Было ожидаемо, — отмахнулся Рафаэль, а после принялся поправлять золотые прямоугольные запонки на белоснежных манжетах рубашки.       — Эт-да. Его крыс уже поймали, солдаты ждут твоего распоряжения.       Младший Босс перешел к другому манжету, сосредоточенно равняя длинную сторону ювелирного изделия по открытому краю. Немного поразмыслив, опустил руку и невозмутимо ответил:       — Пусть возвращают владельцу.       — Да хоть щас! Только они… не в полном объеме.       Рафаэль удивленно вскинул брови, встретившись с загадочным, но довольным взглядом Диего. Сезар Кальвани далеко не в первый раз засылает отряд своих солдат на его территорию, пытаясь разжечь конфликт между ним и органами власти Марселя, чтобы привлечь внимание к делам. Он бы, конечно, решил проблему, но массовая перестрелка превратила бы улицу в кровавую баню.       — Тогда сложите в пакеты все, что осталось, и верните, — вкрадчиво произнес Рафаэль.       — Окей, Босс, — Диего достал мобильный, быстро отправил сообщение и, хитро улыбнувшись, продолжил, — думаю, наш свадебный подарок тебе понравится больше. Тебе же вместе с кольцом пояс верности не натянули?       — Я похож на того, кто позволил бы сделать с собой такое?       — Ух, какие мы грозные.       Рафаэль пропустил сарказм мимо ушей, скорее машинально повернув голову в сторону оставленной в одиночестве жены.       Николь, прикрыв глаза, упивалась чудесным ароматом цветов, травы и листьев, витавшем в летнем воздухе. Криста выбрала для банкета идеальное место — загородный комплекс вдали от шумного Палермо, с разноцветными ухоженными клумбами, аккуратно стриженными кустами вдоль узких дорожек по одной стороне и высокими тенистыми деревьями по другой. Если бы девушка оказалась здесь при других обстоятельствах, она бы неспешно прогулялась по гостиничной территории и насладилась уединением с природой.       Когда спереди послышались шаги, Николь натянула дружелюбную улыбку и открыла глаза. Однако, от вида приближающегося к зданию человека, ее лицо вмиг омрачилось. Хоть она и равнодушна к своим кровным родственниками, но был среди них тот, с кем лишний раз пересекаться не хотелось. Потому что в такие моменты совладать с негативными эмоциями казалось невозможным, настолько глубока была обида.       — Почему ты здесь одна?       Бархатистый, чуть хрипловатый голос среднего брата не соответствовал его уродливой душе, как и ласкающее ухо имя — Леон. Он единственный, на чьем лице преобладали мамины черты, даже короткие волосы были такого же золотистого оттенка пшеницы, как у неё.       — Я задал вопрос, Николь.       Она усилием воли взглянула на хорошо сложённого, высокого мужчину, цепляясь за безобразный шрам на правой стороне лица, начинающийся ото лба, пересекающий глаз и уходящий к уху. Он получил его во время какой-то передряги и оказался единственным выжившим. И тем, кто перерезал врагов как маленьких щенят.       — У Мсье Карбоне важный разговор, — ответила она сухо.       — Важнее, чем его собственная свадьба? — Леон, подойдя ещё ближе, прищурился.       — Тебя это не касается.       — Почему же? Я твой родной брат. Конечно меня касается, если он неуважительно относится к тебе, — тот подошел настолько близко, что его свежий парфюм смешался с цветочным ароматом. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, очень похожа на маму.       Николь крепко сжала зубы, заставляя себя молчать. Она видела, как его изуродованная мелкими шрамами ладонь поднялась в воздух и уверенно приблизилась к её макушке. Николь резко взметнула руку вверх, не позволяя к себе прикоснуться, подняла подбородок и теперь с нескрываемой ненавистью, неотрывно глядела в его зелёные глаза, но видела в них мамины, одновременно печальные, но наполненные теплом.       — Что происходит?       Подобно грому, голос Рафаэля прервал зрительное противостояние. Николь подавила в себе нарастающий гнев, и, вернув на лицо привычную маску любезности, повернула голову к мужу и спокойно произнесла:       — Брат решил одним из первых пожелать нам счастья в семейной жизни, — она опустила руку, вновь взглянув на Леона. — Ты можешь случайно испортить мою причёску. Лучше воздержаться от тактильного проявления чувств.       — Прости, не подумал, — ответил он с легкой улыбкой, убирая руки в карманы брюк и выпрямляясь. — Может, у корсиканской мафии это в порядке вещей, но у нас не принято оставлять свою женщину без присмотра, — бесцветно обратился он к Младшему Боссу.       — С чего ты взял, что она без присмотра? — тот уверенно подошел к Николь, одним только взглядом побуждая Леона сделать пару шагов назад. — Идём. Нас уже заждались.       Она послушно взяла Рафаэля под локоть и последовала в банкетный зал, оставляя брата позади. Диего шел рядом, негромко переговариваясь с боссом, Николь же утихомиривала бурю эмоций за те жалкие две минуты, которые занял путь.       Начало торжества проходило так же, как и среди обычного мирного населения: множество тостов, песен и плясок вкупе с огромным количеством закусок и элитного алкоголя. После первого, самого главного и запоминающегося поздравления от Донов двух Семей, к молодожёнам то и дело подходил кто ни попадя, желая примерно одного и того же, но используя разные слова: первостепенно — наследника, затем — процветания или стабильности в Семье, и напоследок — успешных сделок и реализации всех планов. Пожелания о бесконечной любви встречались в разы реже, и только со стороны женской половины гостей.       Несколько раз влиятельные мужчины ударились в воспоминания о прошлом и в красках рассказывали о своей свадьбе и о жизни после. И если Николь выслушивала сотое поздравление без видимой капли усталости и недовольства, то Рафаэль уже отвечал менее охотно, с едва заметными нотками раздражения.       Когда «верхушка» удалилась для приватной беседы, Николь смогла перевести дух и вернуться за президиум, пропуская несколько танцев. Её ноги неприятно гудели, из-за шпилек в пучке и духоты побаливала голова, а скулы сводило от перманентной улыбки. Этот день оказался более выматывающим, чем она представляла. По плану мероприятия оставался первый танец молодых и торт, а после формальности опускались и начиналась самая настоящая пьянка. Возможно, дело дойдёт и до споров, перетекающих в драки между солдатами из разных Семей. Все знали, что вражда закончилась только на бумаге.       Николь ненадолго задержала глаза на Кристе, идеально справляющейся с ролью Донны. Сейчас она вела милую беседу с матерью Рафаэля, довольно высокой, но изящной брюнеткой в брючном костюме цвета коралла. Они обе улыбались и иногда негромко смеялись, со стороны походя на давних друзей. Их голоса растворялись в разговорах что-то обсуждающих гостей, живой традиционной музыке Италии, ритмичных танцах и не умолкающем звоне бокалов.       Спустя какое-то время в зал вернулись мужчины, и, судя по их довольным лицам, переговоры прошли успешно. Рафаэль, напоследок кинув что-то подчиненному, направился в сторону Николь, пробираясь сквозь толпу охмелевших солдат и получая повторные поздравления. Та сделала небольшой глоток игристого вина, смочив сухое от частых разговоров горло, и поднялась на ноги, встречая мужа с легкой улыбкой.       — Вылетаем после танца, — сказал он сразу.       — Спасибо, что предупредили, — Николь неотрывно, с почтением смотрела на мужа. — Мне понадобится время на сборы, это не проблема? — тон её голоса оставался мягким.       — Нет.       Рафаэль с нескрываемым равнодушием вытянул руку, желая как можно быстрее выполнить свои обязательства. Николь уловила его настроение и без лишних вопросов изящно вложила ладонь и не торопясь обошла президиум, придерживая платье. Под заинтересованные взгляды молодая пара продвигалась к танцполу, не обращая внимания на лестные комментарии гостей. Стоило им только оказаться в центре, как голоса притихли и с небольшой полукруглой сцены зазвучала медленная композиция.       Первый танец, представляющий собой кульминацию вечера, являющийся символом объединения двух Семей и подтверждением искреннего желания вступить в брак, для молодой пары ничего не значил. Гости видели плавные движения Николь и отточенные, чёткие, уверенные шаги Рафаэля. Пару раз он задел лакированной обувью подол, а она наступила ему на ногу, тихо извинившись. Их свадебный вальс был полон естественности, но лишён тёплых и нежных чувств.       Николь ощущала нутром его доминирование и властность, была ведомой, держа прямую осанку и высоко поднятый подбородок. Она видела в глазах мужа безразличие и холодность, такое же, как и в первую встречу, но не сочла их за оскорбление. Её гордость не была задета, улыбка не дрогнула и на смену безмятежности не пришла обида. Когда небольшое представление подошло к концу, невеста сделала глубокий реверанс, слыша взрыв аплодисментов.       — Даю тебе полчаса, — сухо произнёс Рафаэль, обхватывая Николь за талию и уводя с танцпола.       — Благодарю, мсье Карбоне.       Переодеться к вылету помогала Криста, дрожащими от сдерживаемых эмоций руками расстегивая свадебное платье. Они обе подозревали, что Младший Босс не посчитает необходимым задерживаться в Палермо на ночь, поэтому заранее подготовили второй образ невесты, не менее изящный, но подходящий для комфортного перелёта. На смену роскошному платью с длинным шлейфом пришло коктейльное с кружевными рукавами и верхом, белоснежной воздушной юбкой, доходящей до колен.       — Может, будем иногда созваниваться? — с надеждой спросила Криста, пока Николь поправляла пучок, подкалывая выбившиеся пряди.       От вида выступивших из голубых глаз мачехи слез, что-то внутри Николь неприятно сжалось. Она до последнего не хотела признавать, что Криста перестала быть человеком, с которым их всего лишь свели внешние обстоятельства. Однако, пять лет совместного проживания в доме жестоких подонков сделали свое дело. Жертвы ситуации зачастую держатся вместе, чтобы выжить, их объединяет ненависть к общему врагу. Но появившаяся привязанность к Кристе была скорее фальшивой, ведь, оказавшись по разные стороны баррикад, необходимость поддерживать контакт пропадает.       — Раз в неделю подойдет? — сама не зная почему, сдалась Николь, глубоко вздыхая.       Она планировала сжечь все мосты, связанные с семьей, и Криста, как ни крути, входила в их число. Она может стать тем самым напоминанием о прошлом, о жизни в золотой, но закрытой клетке. О слабости, покорности, смирении и беззащитности. Это дерьмовая идея — брать подобный груз в новую жизнь.       — Да, — Криста широко улыбнулась и, подойдя к Николь, заключила её в крепкие объятия.       — Могу я задать вопрос? — тихо-тихо прошептала та и приобняла в ответ.       — Конечно, — голос мачехи был мягким, а лицо расслабленным, умиротворенным.       — Знаешь, я долго не могла понять… зачем ты доносила на Семью своему отцу? — Николь ощутила, как спина Кристы на мгновение напряглась.       — И давно ты…       — С самого начала.       В комнате воцарилась тишина. Криста медленно убрала руки со спины Николь и сделала пару шагов назад, сцепляя руки перед собой в замок. Она задумчиво прищурилась, Николь же не сдвинулась с места, гадая, раскроет ли та перед ней свои карты. Возможно, сейчас неподходящее время для такого разговора, но ей было важно понять вовсе не причины доноса, а уровень доверия между ними. И решить, доверять ли в ответ.       — Это сложно объяснить, но со временем ты поймёшь сама, — вот так просто, без объяснений ответила Криста, натянуто улыбаясь.       Вопреки своим ожиданиям, Николь усмехнулась, ощущая легкий, но острый укол разочарования. Такой же, когда заказываешь в ресторане черничный чизкейк, а тебе сказали, что он закончился. Вроде обидно, но не настолько, чтобы пропал аппетит и испортилось впечатление о заведении.       — Я не собиралась закладывать тебя отцу. Будь осторожна.       Николь прошла мимо Кристы, дважды похлопав ту по плечу, потом захватила небольшую ручную кладь и покинула комнату. Всю дорогу до выхода из гостиницы её сопровождало размеренное цоканье каблуков позади, но оказавшись на улице, две девушки, поравнявшись, вновь вошли в роли мачехи и дочери. Их поверхностная беседа и легкие улыбки были не более, чем спектаклем для нескольких зрителей, ожидающих у входа в ресторан.       Стоило им показаться в поле зрения, как двое рослых мужчин и девушка с иссиня-черными волосами до середины спины, в длинном облегающем платье благородного красного цвета, направились к машинам, ожидавшим за воротами гостиничного комплекса. Томас пожал руку корсиканскому Дону, кивнул его жене и, забрав сумку у подошедшей Николь, тоже направился к воротам.       — Твоя дочь очень похожа на тебя, — отметил отец Рафаэля, поворачиваясь в её сторону.       Николь ещё во время поздравления заметила поразительную внешнюю схожесть Рафаэля и его отца, Михаэля. Телосложение, рост, черты лица и карие глаза — почти идентичны, словно создавались под копирку. Различие было только в неглубоких морщинах, редкой, но пробившийся сквозь тёмные волосы седине и взгляде. Михаэль обладал настолько выразительным взглядом, словно прожил сотни лет и познал тайны мира.       — Николь взяла от меня самое лучшее и будет отличной партией для твоего сына, — Фред, довольно усмехнувшись, кивнул.       — Не сомневаюсь, — хохотнул Михаэль, приобняв жену за талию и что-то шепнув ей на ушко, на что та едва заметно качнула головой.       — Мы поехали, — сухо произнёс Рафаэль, протягивая руку сицилийскому Дону, — Моя Семья позаботится о Вашей дочери.       Младший Босс попрощался таким же рукопожатием со своим отцом, поцеловал руку матери, потом Кристе, которая ни капли не смутилась от подобного жеста, и отошёл, давая возможность новоиспеченной жене проститься с семьей.       Николь прошла мимо Карлоса и Леона, неохотно кивнув сначала одному, потом другому. Кристу обняла скорее формально, после чего остановилась напротив отца. Его взгляд, как и обычно, был безучастным, отстранённым по отношению к ней. Он не подарил ей и капли тепла, даже когда она была ребёнком. У Николь в сознательном возрасте не возникало желания обнять его или заговорить, когда того не требовали обстоятельства. Поэтому и прощание было соответствующим: она обхватила грубую отцовскую ладонь двумя руками и наклонилась, невесомо прикасаясь сначала губами, а после лбом. Унизительный для неё, но уважительный для него жест. Выпрямившись, наигранно мягко произнесла:       — Прощайте, отец, — и, повернувшись к родителям Рафаэля, добавила: — Мсье, мадам, благодарю Вас за поздравления. В свою очередь, постараюсь стать достойной женой для Вашего сына.       — Мы рады принять тебя в нашу семью.       Николь не уловила в словах матери Рафаэля лживости и благодарно кивнула в ответ, затем подошла мужу. Тот, обхватив её за плечи, кинул бесцветное: «До скорого», — и повел к уже заведённым машинам. Дорога до аэропорта прошла в тишине, нарушаемой ненавязчивой фоновой музыкой по радио. Их везли в том же лимузине, только в этот раз переднее пассажирское сидение занял Томас, которому, вероятно, отец поручил проследить за безопасностью передвижения.       Это был первый в жизни перелёт Николь, но она не удивилась, когда колонна из пяти машин остановилась прямо на аэродроме, рядом с небольшим самолетом, уже готовым к вылету. Шум его двигателей был слышен даже внутри салона. Рафаэль подал руку Николь, а в это же время несколько солдат отца перегружали их чемоданы в багажный отсек. Трое людей, которых она заметила ещё у ресторана, поднимались по трапу, а приближённый Рафаэля наоборот, неожиданно оказался рядом и увел того немного в сторону.       Николь столкнулась с холодным, немигающим взглядом Томаса, стоящего неподалёку, и безразлично уставилась в ответ. Он не стал кем-то значимым в её жизни, но, по крайней мере, не позволял себе небрежного отношения и оскорбительных слов. Брат всегда здоровался, иногда заводил разговор, спрашивал о делах и помогал, если было необходимо. Сделал гораздо больше, по сравнению с другими, и все же остался чужим человеком.       — Вылет через пять минут.       Сквозь тысячи несказанных слов до Николь донёсся сначала голос Рафаэля, затем его приближающиеся шаги. Она, едва заметно кивнув головой брату на прощание, плавно повернулась и, негромко цокая каблуками, направилась к трапу. С каждой ступенью её сердцебиение ускорялось от нахлынувших эмоций. Волнение, предвкушение, облегчение и страх — всё перемешалось воедино. С одной стороны, она наконец-то сбросила тяжёлые оковы безапелляционного подчинения отцу, но с другой — вот-вот окажется в новых. И уверенности, что они будут легче, у неё не было.       — Рафаэль, черт бы тебя побрал! — сразу же накинулась Каролина, резко поднимаясь с места. — Во первых, ты засранец! А во-вторых, с тебя торт, блять! Это что, такая глобальная проблема, прижать задницу ещё на каких-то полчаса? — она пролетела мимо Николь и тыкнула указательным пальцем в грудь брата.       — Моя проблема — это в край охуевшая сестра. Куплю я тебе гребанный торт, не еби мне мозг, — тот смахнул её руку и под хохот Диего прошёл вглубь.       — С тебя четыре торта, — Хьюго с серьёзным лицом показал пальцами число.       — А жопа не слипнется? — Рафаэль ядовито усмехнулся.       — Не-а, — весело отозвался Диего.       Николь не обращала внимания на их разговоры и разместилась на первом попавшемся свободном сидении, у окна. Она уже успела заметить, что частный самолёт Рафаэля рассчитан на восьмерых: по два парных места с каждой стороны с небольшим столиком посередине. Салон отделан в бежевых тонах, в хвостовой части виднелся кожаный диван и длинная тумба из тёмного дерева с телевизором в центре. И, к её удивлению, несмотря на небольшие габариты, внутри самолёта было просторно.       Разговоры затихли лишь тогда, когда закрылась дверь и загорелся индикатор «пристегните ремни». Рафаэль раздраженно плюхнулся напротив, расстегнкв пиджак и ослабив галстук. Николь равнодушно смотрела в иллюминатор, задумчиво прокручивая тонкими пальцами обручальное кольцо. Слегка нахмурилась, когда самолёт сдвинулся с места, направляясь к взлётной полосе, и напряглась всем телом, когда тот набрал скорость и оторвался от земли. В её глазах проскользнул интерес, пока она неотрывно наблюдала за удаляющимся Палермо, словно видела его таким впервые. А когда судно выровнялось — будто заворожённая, провожала взглядом похожие на пуховую перину облака.       Казалось, что на протяжении полуторачасового перелета её вовсе не волновал ни удалившийся куда-то Рафаэль, ни кроткие взгляды других пассажиров, ни неформальная болтовня вокруг. Она сидела неподвижно, словно беззвучная, безразличная ко всему статуя, с идеальной осанкой и аккуратно сложенными руками на коленях. Во время посадки её внимание привлекли приближающиеся разноцветные крыши домов, густые леса, огромные широкие поля и узенькие дороги с крохотными автомобилями. Пару раз самолет ощутимо трясло, вызывая непривычную для Николь внутреннюю панику, не поддаваться которой помогали не утихающие разговоры. Она не подслушивала, но волей-неволей узнала и имена близких Рафаэля, и их планы на вечер, куда она, естественно, не входила.       Поэтому, когда самолет приземлился и Рафаэль почтил её своим вниманием, уже без тактильного контакта и особого энтузиазма проводив к машине, Николь преспокойно забралась в салон, не задавая вопросов. Перед тем как закрыть дверь, он сухо произнес:       — Тебя встретит горничная и проводит до комнаты.       — Благодарю, Мсье. Хорошего Вам вечера, — ответила она любезно, с мягкой улыбкой на лице.       Дверь захлопнулась. Николь почти сразу облегченно выдохнула, расслабив мышцы спины, откинувшись на сидение и вкушая драгоценные минуты уединения.       Логично, что Младший Босс не из тех людей, кто тратит своё время на ненужных людей, кем сейчас она и являлась. Это радовало. Николь порядком надоело играть роль вежливой и послушной светской дамы изо дня в день на протяжении последних десяти лет. И если в ближайшие месяцы Рафаэль Карбоне будет также равнодушен к ней, как и сегодня, Николь сумеет себя убедить, что предложить ему брак — было самым правильным решением. Возможно, за всю её жизнь.