Рев Дракона

276 от З.Э Рейлла. В Красном замке было тихо. Королева Рейлла тихонько, но довольно вздохнула, когда поняла, что она в безопасности. Когда она точно знала, что в безопасности. Ее муж, ее король Эйрис отправился в Ланниспорт, принять участие в турнире, который лорд Тайвин Ланнистер любезно устроил в честь новорожденного принца Визериса. Одинокая и свободная, она почти ликовала от осознания того, что так будет в течение следующих нескольких дней. В покоях сына, рядом с мирно спящим Визерисом, королева отдыхала на диване перед очагом, а вышивка, над которой она работала, лежала на пустой подушке рядом. Она отпустила слуг, которые ухаживали за ней и Визерисом, и те без колебаний удалились. Честь остаться и пропустить турнир выпала сиру Харлану Грандисону, стоявшему у дверей. Рыцарь Королевской гвардии и чуть менее двух десятков стражников остались в Красном замке, чтобы охранять ее и новорожденного принца. Рейлла не могла вспомнить, когда в последний раз в замке было так тихо и спокойно. Это было редкостью, и она наслаждалась тишиной и спокойствием, которые, казалось, поселились в замке в отсутствие ее мужа, ее короля. Королева знала, что такие чувства не только у нее. Рейлла читала это по позам немногих слуг и стражников, оставшихся в замке. Они двигались и разговаривали так, словно с них сняли бремя, тяжкое бремя нависшей тени непредсказуемого короля. Когда ее муж решил, что ни она, ни Визерис не будут присутствовать, она согласилась, склонив голову и сделав реверанс, разве что поблагодарила его за заботу о ее здоровье и безопасности их младшего сына. Рейлла не была уверена, что в своем выборе он руководствовался такими благими намерениями, но для нее это не имело значения. Королева давно научилась не зацикливаться на рассуждениях и мыслях мужа. Когда они были молоды и знали друг друга только как брат и сестра, он всегда был таким непредсказуемым: утром у него появлялась внезапная идея, которая к вечеру забывалась, и Эйрис переключался на что-то еще. Было время, когда она подобно многим другим была очарована мечтами и видениями, сплетенными молодым принцем. Его идеализм был заразителен, он умел заставить вас поверить в возможность невозможного. Каждая новая идея была грандиозней предыдущей, а его страстному духу могли бы позавидовать художники. Эта страсть, питавшая мечты, мгновенно вспыхивала ярким пламенем... И так же мгновенно угасала. Эйрис был мечтателем, его внимание могли привлечь только Идеи. А все то, что было нормальным и важным для других людей, казалось ему скучным и обыденным. Зачем сосредотачиваться на правлении, улаживать споры, выслушивать просьбы и жалобы? Поэтому правил его десница, лорд Тайвин, а король Эйрис мечтал. Рейлла не завидовала лорду Утеса, которому придется принимать у себя на турнире ее супруга. Эйрис был непостоянен и чувствителен, и то, что однажды ему понравилось, он мог возненавидеть уже на следующий день. А у королевы пока была возможность наслаждаться свободой, не беспокоясь о поводах, кои способны расстроить ее мужа. Единственное, что могло бы усилить ее радость, так это присутствие в замке всех ее детей, но это слишком эгоистичная мечта для королевы и матери. Она не могла привязать их к своей юбке, юные принцы должны расправить собственные крылья, желательно без вмешательства непредсказуемой воли короля. "Две мои опоры", - с нежностью подумала она, - "Рейгар и Дэйрон, две опоры, давшие мне поддержку и силу, в которых я так нуждалась, когда рушился фундамент нашего брака. А теперь у меня есть трое", - улыбка тронула ее губы при мысли о новорожденном сыне, Визерисе. Младенец мирно спал в своей колыбели. Рейлла опустила взгляд на отброшенное рукоделие: она вышивала одеяло для Визериса, красно-черное, с гордым драконом Таргариенов. Правда, сейчас, незаконченный, он был больше похож на безголовую собаку. От такой мысли с ее губ сорвался смех, и королева едва не задохнулась от радости, не в силах вспомнить, когда в последний раз смеялась так свободно. Настоящий, искренний смех звучал прекрасно, а собственный смех она почти и не слышала за последние пару лет жизни с Эйрисом в Красном замке. Отсмеявшись, она снова принялась за шитье. Такая медленная кропотливая работа занимала ее время. У нее было это время, чтобы закончить свое рукоделие, довести до совершенства. У Рейллы было так много времени. Королева Шейра, ее мать, когда-то научила ее рукодельничать и объяснила, каким благословением может стать такое занятие для жены. Именно мама пыталась утешить ее, когда король Джейхейрис, ее отец, своей волей решил соединить в браке ее с братом, подобно их родителям ранее, дабы не размывалась драгоценная кровь Таргариенов. - За кого лучше выходить замуж, как не за человека, которого знаешь всю жизнь? - сказала она Рейлле, плачущей в подушку из-за решения отца. Когда эти слова не остановили ее слезы, мать посуровела: - Слезы будут плохой фатой в день твоей свадьбы. "Бонифер Хасти", - это имя пришло к ней как шепот и унеслось по ветру. "Мой рыцарь, назвавший меня своей королевой, он не смог получить меня и предпочел браку Веру Семерых". Сердце Рейллы учащенно билось от его верности и преданности, тех чувств, которые Эйрис никогда не испытывал к ней и не вызывал в ней сам. "Если бы только я могла сама выбирать супруга. Когда было объявлено о помолвке, в моих мечтах мужем был Бонифер, а не Эйрис. Мы бы жили в небольшом доме в Королевских землях, он бы ухаживал за полями, а я готовила и заботилась о детях". Ей не нужны были экзотические шелка и драгоценности, только он. Даже после свадьбы мечты остались. И хотя Эйрис контролировал ее действия, он не мог запретить ей думать. Бонифер был ее убежищем. Он дарил ей ощущение безопасности. Он любил ее, больше она ничего не хотела. И в конце концов, именно эти мечты обрушили на нее кару богов. Когда начались мертворождения, она испугалась, что это наказание богов за такие аморальные мысли не о муже. Эйрис решил, что она была ему неверна. Физически она хранила верность своему королю, но чувствами и сердцем она принадлежала Бониферу. Поэтому она спрятала своего рыцаря в глубине сердца, раз и навсегда похоронив свою привязанность глубоко внутри, дабы исполнить свой долг перед Эйрисом и королевством. А затем на свет появились ее сыновья: сначала Рейгар, потом Дэйрон, а теперь и Визерис. Между Рейгаром и Дэйроном она пережила душевную боль от выкидышей, а после Дэйрона она похоронила даже не одного, а двоих детей, которые выжили в родах, но погибли в последующие недели и месяцы. "Боги все еще наказывают меня за мой грех". Эйгон и Джейхейрис, королева дала им имена и молила богов, но для их спасения этого было недостаточно. "Мои дети умерли, потому что я не смогла полюбить своего мужа". Горе наполняло ее сердце, но Рейлла отогнала мрачные воспоминания, вытерла слезы, встала и подошла к кроватке сына. Опустив глаза, она смотрела как он спит, закутанный в одеяло и не замечающий окружающего мира. "Мой маленький принц", - она протянула руку и нежно, как перышком, провела пальцами по его щеке. Визерис зашевелился, что-то сонно пробормотал, но не проснулся. "Три сына", - чувство гордости охватило ее, теплое и успокаивающее. - "Я выполнила свой долг перед королевством. Я была хорошей женой для своего мужа и буду хорошей матерью для наших сыновей". "Безумие и величие", - прошептал ей на ухо голос отца, - "это две стороны одной медали. Каждый раз, когда рождается Таргариен, боги подбрасывают монету, и затаивший дыхание мир следит за ее падением". Старая поговорка отца заставила ее счастье мгновенно угаснуть. "Безумие и величие", - вспомнила она, - "неужели такова судьба моих сыновей? Неужели между Рейгаром и Дэйроном одному суждено возвыситься до величия, а другой падет до безумия?" "Нет", - она отпрянула назад, чувствуя, как холодные пальцы сжали ее сердце, а страх все глубже запускает в него свои когти. - "Только не они", - молила богов королева. - "Пусть они будут великими!" Рейлла оглядела комнату в поисках утешения, убежища, и тут увидела каменных драконов над очагом, глядевших на нее холодными глазами. "Это в крови", - прошептали они. - НЕТ! - крикнула королева. Сердце билось о ребра, и она упала назад, на мягкий стул у кроватки сына. - Ваша Светлость? Она моргнула, отбрасывая упавшие на лицо серебристые волосы, и увидела обеспокоенного сира Харлана, стоящего в ее комнате. Его рука лежала на рукояти меча, а глаза обшаривали комнату в поисках опасности или незваных гостей. - Что случилось? - Ничего, сир Харлан, - солгала она, чувствуя себя ужасно из-за того, что позволила своим страхам взять над ней верх. Она видела, что пожилой рыцарь не был убежден: - Я заснула, - она почти искренне усмехнулась, - И была разбужена кошмаром. - Понятно, - рыцарь внимательно осматривали комнату, пока переваривал ее рассказ, но не увидев никаких доказательств ее лжи, он кивнул: - Хорошо, ваша светлость, - он отпустил эфес. - Если я вам понадоблюсь - я буду снаружи. Рейлла искренне улыбнулась мужчине. Этот рыцарь был одним из ее любимчиков, даже в большей степени, чем Хайтауэр или Дерри. - Спасибо, сир Харлан. - Ваша светлость, - он выскользнул из ее комнаты так же тихо, как и вошел. Когда за ним закрылась дверь, королева глубоко вздохнула и провела руками по лицу, укоряя себя за потерю контроля над собой. Не желая зацикливаться на своих мыслях, вызвавших эту вспышку, она услием воли отодвинула их в сторону и вернула свое внимание к сыну. Поднявшись со стула, она с облегчением увидела все еще спящего, несмотря на ее крик, Визериса. В этот момент она вспомнила разговор с Дэйроном перед его отъездом на турнир. - Он много спит, - пожаловался Дэйрон. - Он ребенок, - улыбнулась Рейлла, - детям нужно много спать. - Когда можно будет что-то делать? - Дэйрон смотрел на своего спящего брата. - Когда он подрастет. - Заверила его мать. В свои тринадцать лет ее средний сын почти догнал ее в росте, и она была уверена, что в этом году он ее перерастет. - Как я, - пробормотал юноша себе под нос. - Ты все еще расстроен, что не можешь участвовать в турнире? - Нет, - отрицал он, но когда он обернулся к матери, на его лице виднелось чувство вины за свою ложь. - То есть, да. - Пусть у этих мужчин будет своя слава сейчас, - улыбнулась ему Рейлла. - Потому что когда ты станешь старше - тебе не будет равных. Дэйрон оживился, явно довольный этой заманчивой возможностью. - Полагаю, это справедливо. - Он улыбнулся. - Более чем справедливо, - мать поцеловала его в лоб. - На турнире тебе придется помнить, что ты их принц, а не простой рыцарь. - Я смогу это сделать. "Это мой сын", - Рейлла была поражена тем, как быстро он вырос. Из младенца, которого она когда-то держала на руках, он превратился в юношу тринадцати лет, стоящего на пороге мужественности и жаждущего стать рыцарем. - Дэйрон. Улыбка мгновенно исчезла с лица принца от звука этого голоса. - Отец, - напряженный Дэйрон склонил голову перед внезапно появившимся отцом. Среброволосый Эйрис вошел в комнату, на его голове красовалась корона, его фиолетовые глаза внимательно изучали стоявшего перед ним сына. - Ты собрался? - Да, отец. - Это заняло у тебя немало времени, - едкий тон Эйриса был непринужденным. - Рейгар был собран несколько часов назад, - король скривил губы. - Твой брат не нуждается в моих напоминаниях. - Прости, отец, - плечи Дэйрона опустились от критики отца и его сравнения со старшим братом. - Я готов. Рейлла знала, что для мужа это была игра. Эйрис наслаждался тем, что натравливал братьев друг на друга, заставляя их бороться за его расположение и благосклонность, когда он удосуживался уделить им хоть какое-то внимание. А потом, когда ему это в очередной раз надоедало, он откладывал принцев в сторону, до следующего желания развлечься. Эйрис не осознавал и не заботился о том, какой ущерб это наносило его сыновьям и их отношениям. - Тебе следовало подготовиться заранее, - отчитал юношу король. - Возможно, в качестве наказания тебе стоит остаться здесь. - Нет, отец, - вырвалось у Дэйрона прежде, чем он успел остановить себя, а на его лице проступило понимание, что ему не следовало произносить это вслух. - Нет? - глаз Эйриса дернулся, - Я король! - Он гневно указал на него пальцем, - Не ты, наглое отродье! Гнев Эйриса был ужасен и подобен молнии, мгновенной разрушительной вспышке, исчезающей так же быстро. Ущерб нанесен, а как от него оправиться - это проблема пострадавших. "Как и мои сыновья", - эта мысль разгневала ее. Рейлла не могла больше терпеть. Она положила руки на плечи сына, успокаивая его и зная, что этим привлечет внимание Эйриса. Супруг ее не разочаровал, его взгляд метнулся к ней, наполненный раздражением, но был проигнорирован. Королева нежно притянула сына к своей груди, обнимая его сзади. - Все хорошо, Дэйрон, - успокаивала она юношу, чувствуя, как под ее руками дрожат его плечи. - Ты можешь остаться здесь, - Рейлла тихо надеялась на молчание сына. - Нам будет весело, очень весело, - она чувствовала на себе сверлящий взгляд Эйриса, но не дрогнула. - Мы можем поехать на Черноводную. Там ты сможешь поплавать, тебе всегда это нравилось. - Нет, - голос Эйриса был холоден и резок. - Он с тобой не останется, - губы мужа растянулись в торжествующей улыбке, ведь он решил, что подрезал крылья ее желанию. - Мальчик поедет со мной. - Как пожелает мой король... - она склонила голову, пряча слабую улыбку. - Иди спать, Дэйрон, - сказал ему отец. - Мы отправляемся с первыми лучами солнца. - Я все еще не попрощался, - кротко возразил принц. - Твоя мать нужна мне. От этих слов у Рейллы похолодела кровь. Она знала, что это значит, и триумф от удачной интриги мгновенно сошел на нет. - Она должна исполнить свои женские обязанности. "Я выполнила свой долг", - хотела крикнуть она, - "Я дала тебе трех сыновей, Эйрис, теперь ты дай мне покоя". Но ничего из этого она не произнесла вслух, смирившись со своей участью. - Иди, дорогой, - подбодрила она Дэйрона. - Иди спать, завтра тебя ждет очень ранний подъем. На этом Рейлла вернулась в настоящее. Удовлетворенная состоянием Визериса, она вернулась на диван перед очагом и взяла в руки иглы. Королева занялась вышиванием, но память произошедшем после ее встречи с сыном не удавалось так просто игнорировать. После ухода Дэйрона Эйрис взял ее... почти нежно. Пальцы провели по синяку, оставленному на ее руке его нежностью. Рейлла лежала тихо и не шевелясь, зная, что хныканье или любая реакция могут вывести из себя того капризного человека, каким был ее супруг. Она закрыла глаза и выполнила свой долг, а когда все закончилось и она почувствовала в себе его семя, то услышала из уст мужа имя, криком вспоровшее темноту: - Джоанна! ********************************************** Джоанна. В Утесе Кастерли было шумно. Джоанна Ланнистер была спокойным центром урагана, состоящего из бешеных слуг, сновавших туда-сюда в подготовке к приему знатных гостей, прибывающих на турнир в Ланниспорт в честь рождения принца Визериса Таргариена. Но думала она не об этих гостях, а о королевской семье. Чувство трепета коснулось ее сердца, холодное и мимолетное. Она отмахнулась от него так же быстро, как оно появилось: Джоанна Ланнистер была не из тех, кто позволяет страху управлять собой. Нет, она полагалась на свой разум, чтобы защитить себя, и нынешний момент не был исключением. Даже если причиной этого краткого трепета был король. Приезд Эйриса Таргариена всегда вызывал в леди Утеса смешанные чувства. Она знала его еще до коронации, во время их пребывания в Королевской Гавани, когда он был всего лишь принцем, очаровательным и красивым. Она размышляла, прохаживаясь по комнате и наводя последние штрихи в своей внешности, прежде чем выйти из покоев и принять мантию Леди Утеса, дабы приветствовать и развлекать гостей этим вечером. Один гость, в частности, не давал ее мыслям покоя, как бы она не пыталась чем-то себя занять. "Эйрис не из тех, кого легко забыть", - она улыбнулась, понимая, что это одновременно и комплимент, и оскорбление печально известного характера короля. Он хотел ее, Джоанна всегда это знала. Знала, что он положил на нее глаз еще в юности, в Королевской Гавани, предпочтя ее своей суженой, своей сестре, принцессе Рейлле, и его не волновало, что Джоанна была обещана Тайвину. Даже после женитьбы Эйриса его супруга, казалось, не могла удовлетворить бушевавшую в нем похоть, по-прежнему направленную на Джоанну. Она солгала бы, если бы сказала, что никогда не видела в Эйрисе мужчину. Какая женщина не хотела бы получить титул королевы? Занять одну из немногих ролей, где женщина имела хоть какое-то подобие власти. Но несмотря на желания Джоанны и возмущение Эйриса против своего обручения, он последовал воле родителей и женился на Рейлле, и в миг произнесения клятв новобрачными, Джоанна подавила всякий дальнейший интерес к Эйрису. Она приняла бы его как мужа, как своего короля, но не стала бы порочить себя как любовницу и приживалку в Красном замке. Нет, Джоанна Ланнистер никогда не позволила бы поставить себя в такое незавидное положение. Она перестала бы себя уважать став игрушкой Эйриса, в постоянном ожидании, что его интерес к ней пропадет и он перейдет к следующей женщине. Кроме того, именно Тайвин завоевал ее сердце. Хитрый и амбициозный лев был лучшей парой, чем мечтательный дракон. Именно Тайвин заслужил уважение Джоанны, а не король. Он понимал, как править. Она видела, как он умело справился с восстанием Тарбеков и Рейнов. Он знал, как нужно поступить с непокорными вассалами, чтобы все поняли, как опасно насмехаться над Домом Ланнистеров. Это было сурово и безжалостно, но Вестерос должен был понять послание. Высокомерие домов Тарбеков и Рейнов привело к смерти их самих, а не Ланнистеров. Тайвин был не капризен, а расчетлив, и как лорд Утеса Кастерли, хранитель Запада и Десница короля обладал огромной властью. Тайвин также был достаточно мудр, чтобы прислушиваться к разумным советам и не считать это ниже своего достоинства. Он никогда бы так не сказал, но он любил слушать, позволяя другим высказываться пока он обдумывает их предложения, мысленно перебирая их планы и за секунды прогнозируя результат. Сам он молчал до последнего и высказывал свое решение в самом конце собрания, иногда соглашаясь с предложениями других, а иногда приходя к собственным выводам. Джоанна находила эту черту в своем муже привлекательной, особенно когда голос, к которому он прислушивался, был ее собственным. Это воспоминание заставило ее обратить внимание на незаконченное письмо принцу Дорану, которое так и осталось лежать у нее на столе. Леди Утеса постоянно отвлекалась на подготовку к турниру, выполняя свои обязанности: то она следила за кухней, планируя блюда на вечер, то за стюардом, решая, как рассадить гостей, то еще за десятком других проблем, требовавших ее внимания. Она подошла к письменному столу и бегло просмотрела строки письма, которые уже успела изложить на бумаге: поздравление принцу с недавним рождением наследника и дочери Арианны. Джоанна приветствовала эту новость, всегда восхищаясь тем отношением к женщинам, которое сложилось в Дорне, особенно когда речь заходит о правах наследования. Одной из ее лучших подруг была принцесса Мирия Мартелл, мать Дорана. Джоанна рыдала, оплакивая ее смерть несколько недель. Целью подруг было объединение своих семей, а заодно Дорна и Западных земель, через брак детей. Сын Мирии, Доран, тоже отнесся к этой идее благосклонно. Несмотря на то, что с каждой стороны было по двоей детей, существовал только один вариант объединения, который устроил бы обе семьи: брак принцессы Элии Мартелл и наследника Утеса Кастерли Джейме. Альтернатива в виде брака Оберина с Серсеей никогда бы не была одобрена Тайвином, даже если бы она попыталась склонить его к этому. Но Джоанна была достаточно мудра, чтобы этого не делать, да и сама, подобно мужу, считала этих двоих не лучшей парой друг другу. "Джейме и Элия", Джоанна позволила себе улыбнуться этому видению, зная желания своей подруги Мирии связать их семьи вместе. Она видела в этом только плюсы и знала, что сможет убедить Тайвина в достоинствах такого варианта С этими мыслями она свернула письмо и убрала в ящик, зная, что до конца турнира у нее не будет времени закончить его. Элия стала благом, приехав в Утес Кастерли несколько лет назад вместе с матерью и братом Оберином. Она появилась в жизни Джейме именно в тот момент, когда он больше всего нуждался в товарищах, поскольку его разлад с сестрой-близнецом Серсеей только усугублялся. Было приятно видеть, как он отвлекается от опасных чувств к сестре и раскрывает свое сердце более подходящей паре, такой как Элия. Джоанна старалась не думать об инциденте с близнецами, желая отмахнуться от него, сославшись на то, что они были еще малы и ведомы любопытством. К счастью, за прошедшие годы между ними не возникло никакого интереса. Она тщательно следила за ситуацией, на случай если подобные чувства возникнут вновь, но, похоже, ее близнецы обратили свое внимание на других: Джейме на дорнийскую принцессу, а Серсея на наследного принца Семи Королевств. - Мама! Она обернулась на радостный голос и увидела Тириона, стоящего в дверях. - Мой маленький лев, - она улыбнулась тому, как засветилось его лицо от ее голоса, наклонилась и развела руки в приглашении, которое не нужно было произносить вслух. Тирион подбежал к ней, хихикая на ходу и блестя глазами от удовольствия. Когда он подошел достаточно близко, Джоанна взяла его на руки и прижала к себе, к его радости, так как его хихиканье только продолжалось. Она поцеловала его волосы: -Мой маленький лев! Он повозился в руках матери, а потом издал негромкий рев. Джоанна рассмеялась: - Отличный рев! - Она неохотно отстранила сына от своих объятий, чтобы осмотреть его внешний вид, ведь ему было поручено быть одетым и готовым к приходу гостей. - И такой красивый лев! - добавила она, и его лицо расплылось в улыбке. Мать осталась довольна увиденным: сын был в красно-золотых цветах их Дома с танцующими львами на дублете. Брюки ребенка вычищены, волосы вымыты, а обувь натерта до блеска. Довольная, она снова обняла сына, и тот быстро ответил ей взаимностью: маленькие ручки обвились вокруг ее шеи, а его голова прижалась к ее подбородку. Есть ли лучшее чувство, чем держать на руках своего ребенка? Джоанна так не считала, любовь и счастье, наполнявшие ее сердце в таких объятиях, всегда били через край. Она вспоминала то время, когда Джейме и Серсея были младше, и она могла так же легко обнимать и ласкать их. К сожалению, Тирион стал ее последним ребенком. Из-за осложнений при родах она больше не могла иметь детей, как сообщили ей мейстеры, что очень огорчало ее в первые дни после рождения младшего сына. Смирившись с этой суровой вестью, Джоанна направила всю свою любовь и внимание на новорожденного, впитывавшего ее ласку как губка. Ее милый, внимательный Тирион. Как она могла испытывать горечь или питать к нему неприязнь? Какой бы она была матерью? Тирион не виноват, а женщины часто погибали при родах. Она вспомнила, как после нескольких месяцев беременности, поделилась своими чувствами с мужем и рассказала о проблемах с Тирионом, которых не было когда она носила близнецов. Тогда Тайвин не пожалел средств, чтобы позаботиться о ней и их ребенке: он привез в Утёс Кастерли больше мейстеров из Цитадели. А также нанял целителей из Вольных городов за Узким морем, чтобы они поделились своими знаниями и опытом. Таков был способ мужа защитить ее, и Джоанна очень им дорожила. Понимая, что только благодаря его действиям они с Тирионом смогли выжить в таких трудных родах. "Он спас нас", - женщина улыбнулась, глядя на своего прекрасного сына. Она знала, что видели и говорили другие, когда речь заходила о ее Тирионе, те слова и взгляды разжигали пламя в ее груди. Пусть он был карликом, но он все еще был ее сыном, он все еще был Ланнистером. Ей пришлось напомнить об этом Серсее, и было нелегко доказать это Тайвину, но в конце концов она убедила обоих. Отодвинув эти мысли, Джоанна вновь сосредоточилась на вставшем перед ней сыне. - Ты готов принять наших гостей? - Да, мама, - его нерешительность была кратковременна, но все равно заметна. Леди Утеса погладила его жесткие, вьющиеся бледно-светлые волосы. - Ты здесь хозяин, Тирион. - Хозяин? - он нахмурился. - Это как? Она улыбнулась сыну, пораженная светившимся в его ярких любознательных глазах умом. Тирион был гораздо умнее любого трехлетнего ребенка, так говорили мейстеры. Джоанна Ланнистер приняла эти слова с гордостью, какую может испытывать только мать по отношению к своим детям. - Мы принимаем гостей в нашем доме ближайшие несколько дней, и мы должны быть к ним благосклонны. - Я таким и буду, - пообещал Тирион, - я могу показать им все вокруг! - Какая замечательная идея! - похвалила она сына, заметив, как расправились его плечи от ее слов. Джоанна знала, что Тайвин будет колебаться и даже попытается отказаться, но она сможет убедить супруга. Нужно только убедиться, что Тирион будет не один. Возможно, стоит пригласить Джейме или Серсею - она доверяла близнецам. Они точно присмотрят за младшим братом и не допустят насмешек или неуважения к нему. - Ты, Джейме и Серсея, заставляете нас с отцом гордиться вами. - Правда? - неверие в его голосе сжало тоской сердце Джоанны. - Конечно, - она хотела заглушить эту тоску, снова заключив его в объятия. - Только вчера твой отец рассказывал, какое впечатление произвели на него отчеты мейстеров о твоих уроках. Джоанна воодушевилась, когда муж заговорил об этом, но знала, что его тон и сами слова могли бы быть и получше. Как знала и то, что в отношении Тайвина к Тириону до сих пор не все гладко, но она верила, что пропасть между отцом и сыном с каждым днем потихоньку становится меньше. Тирион на это улыбнулся. -Я всегда стараюсь изо всех сил. - Мы очень рады этому и гордимся тобой. - Миледи? Джоанна и Тирион повернулись и увидели склонившего голову мейстера Десмонда. Невысокий и коренастый, одетый в серое мужчина, чьи черные волосы были коротко подстрижены и уложены назад с помощью какого-то тоника. Борода покрывала его щеки и подбородок, а голубые глаза смотрели внимательно и с немалой добротой. Его мейстерская цепь зазвенела, когда он поклонился. - Я пришел к мастеру Тириону, - с весельем во взгляде улыбнулся он мальчику. - Чтобы закончить наш прерванный урок. - Вовремя, мейстер, - Джоанна ценила ум Десмонда и его мудрые советы, а доброта мужчины к Тириону только вызвала еще большее расположение с ее стороны. Женщина полагалась на его помощь в ведении хозяйства, мейстер выполнял обязанности кастеляна, пока ее супруг находился в столице в качестве Десницы. - Простите, мейстер Десмонд, - извинился Тирион. - Ничего страшного, я еще помню себя молодым, увлеченным чудесами и великолепием турниров, - усмехнулся он, вспоминая свою молодость. - Я пришлю кого-нибудь забрать его, когда подойдут гости, - сказала Джоанна. - Конечно, миледи. - Будь внимателен на уроках, Тирион, - напомнила Джоанна своему сыну, зная, что в этом нет необходимости, ведь ее сын, по общему мнению, был очень внимательным и послушным учеником. Тем не менее, она полагала, что было бы разумно напомнить ему о его обязанностях как ее сына и Ланнистера. - Я буду, мама. Она еще раз обняла его, наслаждаясь тем теплом, что дарили объятия его маленьких рук. Мейстер Десмонд протянул Тириону руку, сын взял ее, после чего они покинули покои Джоанны и вернулись в комнату мейстера, чтобы закончить последний урок. - Мама? - Джейме вошел несколько секунд спустя: - Есть ли новости о прибытии гостей? - Я тоже рада тебя видеть, дорогой, - улыбнулась Джоанна, понимая волнение сына. Он радовал ее взгляд, одетый в красный дублет с золотыми львами, но выглядел немного растрепанным. И когда он с беспокойством на лице взъерошил пальцами волосы, матери все стало понятно. - Простите, - он бросил на нее виноватый взгляд. - Все в порядке, дорогой, - по внешнему виду беспокойного сына Джоанна поняла, зачем он спешил в ее покои. - Ни от кого из наших гостей за пределами Западных земель не было никаких вестей. Она увидела, как Джейме сник от таких новостей, и решила никак не комментировать, зная, что он с нетерпением ждет прибытия очень особенного гостя. - О, - он опустил глаза, явно разочарованный, - простите, что побеспокоил вас, мама. Она легко отмахнулась от извинений. - Меня никогда не беспокоит подобное, - заверила она юношу, обрадованная его ответной улыбкой. - Я знаю, что твой отец может быть суров, когда его прерывают, но ты не должен беспокоиться о подобном со мной, никогда. - Я и не буду, мама, - просиял Джейме. - Хорошо, - и тут она заметила под носом у сына пятно. - У тебя немного испачкано лицо, - Джоанна двинулась, чтобы вытереть грязь. - Мама! - Джейме протестовал, пытаясь вырваться из ее хватки, но не мог. - Не шевелись, - мать одной рукой держала его за руку, а другой попыталась вытереть лицо, но поняла, что это не грязь, а старания ее сына отрастить усы. - Ах. Джейме не смел поднять на нее глаза. - Я хотел выглядеть старше. - Старше? - Она даже не пыталась сдержать смех. - Есть причины? - Нет, - Джейме спешно все отрицал. - И это не связано с одной принцессой? - Ну матушка, - простонал Джейме. - Мои извинения, - рассмеялась Джоанна. - Серсее это тоже не понравилось. - Я и не говорила, что мне не нравится, - поправила она сына. - Значит, выглядит хорошо? - И этого я тоже не говорила, - мягко улыбнулась леди. - Я просто думаю, что тебе нужно еще несколько лет, чтобы отрастить нормальные усы или бороду. - Я просто... Я просто хотел, чтобы она увидела, что я стал старше, - сказал он, - и уже не тот мальчик, которого она встретила в прошлый раз, - он наклонил голову. - Это звучит глупо. - Нет, не глупо, - она погладила его по щеке, а сердце сжалось от того, каким милым был голос ее мальчика. - Это звучит замечательно, но принцесса не похожа на человека, который оценивает людей по внешности. - Это не так, - радостно согласился Джейме, - Она мила и добра ко всем. - Его улыбка стала шире, глаза замерцали, в голос был наполнен явной нежностью. - Она даже не вздрогнула при виде Тириона, - сказал Джейме и его лицо смягчилось при упоминании обожаемого младшего брата. Было очевидно, что реакция Элии на Тириона помогла привязать ее к Джейме. - Она сказала, что брат красивый. - Принцесса Элия - замечательная девушка, - согласилась Джоанна. - Однажды она станет прекрасной женой, - мать внимательно наблюдала за сыном во время разговора и не была разочарована реакцией Джейме. - Но этот день не сегодня, - напомнила она. - Я побреюсь, - объявил Джейме, чуть покраснев - Умный мальчик, - она потрепала его по волосам, и сын встретил ее взгляд с благодарной улыбкой. - И тебе не нужно беспокоиться. Ты будешь первым, кому сообщат, когда прибудет дорнийский отряд. Джейме усмехнулся: - Спасибо, мама. - Он удивил ее, придвинувшись, чтобы обнять, и Джоанна очень дорожила этим поступком, крепко обнимая в ответ. По мере взросления близнецов они все реже становились инициаторами объятий и все реже тянулись за ними с той же нежностью, что и в детстве. Она прижала сына к себе, удивляясь, как сильно вырос он за эти годы. Сейчас ему двенадцать, но казалось, что еще вчера ему было семь, и он умолял прочитать ему еще одну сказку перед сном. Наконец, объятия завершились, и Джонна посмотрела на своего старшего сына, улыбаясь, а ее сердце переполняла гордость за стоящего перед ней юношу. - А теперь иди, - она сделала отстраняющий жест руками. Джейме рассмеялся: - Я пойду, - пообещал он, направляясь к двери, и остановился на пороге, - не забудь сказать мне. - Я ведь обещала, не так ли? - Она уперла ладони в бока. Все еще улыбаясь, сын выскользнул из комнаты и направился в свои покои. "Скоро", - подумала она, - "если все пройдет хорошо к концу турнира, моя дочь будет обручена с наследным принцем, а сын и наследник будет обещан Элии, дорнийской принцессе".