Раскрепощенный

Бильбо жил среди гномов, был замужем за их королем, и поэтому ему приходилось соблюдать гномьи традиции, сколь странными они бы ему ни казались. Например, традиция, что первый тост на любом застолье всегда произносился за супруга Короля, второй — за гномьих женщин, что продолжали гномий род, третий — за павших в битвах воинов, и лишь четвертого кубка удостаивался сам Король. Бильбо страшно смущался в первый раз, когда за него подняли первый кубок, и продолжал смущаться до сих пор — как же так, он всего лишь хоббит, а вперед Короля его величают. Даже после того, как ему объяснили, что он является хранителем душевного покоя государя, его утешением в минуты печали и величайшей радостью во всем мире. Такой покой мог подарить гному лишь его возлюбленный, и посему возлюбленный короля почитался едва ли не больше, чем сам Король. Еще одной странной традицией Бильбо считал возвращение гномов из долгого похода. Не было празднично наряженной толпы у ворот, радостно кричащих детишек, бросающихся на шею отцам, и женщин, высматривающих своих мужей. Гномы возвращались всегда поздним вечером, когда жители Горы расходились по своим домам и начинали отходить ко сну. Хирд проходил через ворота и отправлялся прямиком в купальни, смыть с себя дорожную пыль. После каждый шел в свой дом к своей семье. Гномы считали радость возвращения или горечь утраты чувствами слишком личными, чтобы делить их с кем угодно, кроме самых родных и близких. Следующий день семьи проводили вместе — это были самые тихие дни в Горе, когда останавливалась любая работа. И лишь к следующему вечеру устраивали большой пир, на котором славили гномью боевую удаль и чествовали павших. Сегодня Торин возвращался из Железных гор, где он помогал своему кузену разобраться с растущими отрядами гоблинов. Был поздний вечер, и Бильбо, сидя в королевских покоях, слышал, как хирд вошел в ворота и спустился в купальни. Это значит, что у него осталось не так много времени, чтобы завершить подготовку подарка для Торина. Бильбо тяжело вздохнул. То, что два дня назад ему отдал Бифур, уже было на нем. Поверх была надета его ночная рубашка — достающая почти до пола и с длинными рукавами. Он кутался в меховую мантию Торина. Она успокаивала и согревала, и помогала дрожать чуть меньше в ожидании его Короля. В ней ему казалось, словно сам Торин обнимает его. В коридоре раздались быстрые шаги. Дверь в королевские покои распахнулась, и Бильбо наконец увидел того, по кому тосковал почти целый месяц. На Торине были только легкие льняные рубашка и штаны, косы, которые Бильбо заплетал ему в поход, были расплетены и влажные волосы немного вились у концов, а взгляд, которым Торин буквально впился в своего возлюбленного супруга, горел страстью и нежностью. Бильбо подошел к Торину ближе и протянул руку к его волосам. Торин покорно склонил голову и позволил маленькой мягкой ручке зарыться в его волосы. — Мой король, — нежно прошептал Бильбо, одной рукой оглаживая волосы Торина, а другой прикасаясь к родному лицу. — Ты ждал меня, милый? — с улыбкой спросил Торин. — Каждый день, больше, чем восхода солнца, — с жаром ответил Бильбо, — я считал каждое мгновение без тебя, и оно казалось мне вечностью. — Прости, что оставил тебя, любовь моя, — Торин поймал его ладошку в свою и нежно прижал к губам. Усы и борода приятно покалывали мягкую кожу, и Бильбо зажмурился от удовольствия. — Главное, что теперь ты здесь. Бильбо оторвался от своего супруга и сделал шаг назад, не выпуская его руки из своей. Он подвел Торина к креслу, заставил усесться в него и, взяв со столика гребень, принялся расчесывать его волосы. Торин едва не мурлыкал от удовольствия. Его милый хоббит был особенно осторожен с его волосами: он не дергал лишний раз, аккуратно расплетал спутавшиеся пряди, гладил и целовал. Это было их особым ритуалом, и за время разлуки они оба успели соскучится по нему. Но надолго их обоих не хватило. Когда Бильбо в последний раз провел по прядям Торина гребнем, его муж поймал его руку и потянул на себя. — Иди ко мне, милый. Я так скучал по тебе, давай же… — Постой, — Бильбо вывернулся из несильной, но уверенной хватки своего мужа и ласково улыбнулся в ответ на его недоуменный взгляд. — Я тоже скучал. Думал о тебе, мечтал о дне, когда ты наконец вернешься, и размышлял, чем я могу показать тебе, как мне было одиноко и пусто без тебя. Позволь мне кое-что сделать. — Что угодно, Бильбо, конечно же, — с жаром заверил его Король. — О, Бильбо, что ты… — Тш-ш-ш, — шепнул хоббит, опускаясь на колени между разведенными ногами своего мужа, — просто расслабься, мой Король. Он потянулся руками к завязкам и высвободил уже возбужденный, твердый и крупный член супруга. Когда Бильбо на пробу взял в рот головку, Торин сдавленно простонал, откинул голову назад и судорожно вцепился пальцами в подлокотники кресла. — Бильбо, о Махал… — тяжело произнес он, дрожа, словно сдерживая себя от чего-то. Бильбо вспомнил слова Ори. «Он боится, что напугает тебя или покалечит, он бы не простил себе». Не отрываясь от члена, Бильбо перехватил руку Торина и положил ее на свою голову. — Бильбо… Он поднял на Торина взгляд, полный нежности и любви. Он был готов принять пыл своего любовника. Он хотел, жаждал этого и, наверно, умер бы, если бы Торин сейчас не взял все в свои руки. Его супруг словно прочитал мысли хоббита. Рука слегка сжала его волосы и чуть сильнее надавила, не заставляя брать слишком глубоко и задавая не очень быстрый темп. Бильбо подчинился, зажмуривая глаза в сладкой неге, но, спустя пару минут такого неспешного темпа, немного ускорился и насадился ртом чуть глубже, забирая член почти наполовину и чувствуя, как нежная головка касается горла. Чувство было странным. Бильбо испытывал наслаждение от того, как большая и сильная ладонь гнома сжимает его волосы, как Торин над ним стонет, с каждой минутой все больше теряя контроль над своим голосом, как его бедра подрагивают в возбуждении и в едва сдерживаемом желании толкаться глубже, в самую глотку, так, чтобы перекрыть дыхание. Бильбо хотел бы этого, но не сегодня — он не был готов, ему следовало бы потренироваться еще, чтобы принять всего Торина целиком. Но и нынешних ощущений ему было бы достаточно, чтобы кончить, если бы он мог. О, ему бы хватило одного только взгляда на Торина, стонущего и мечущегося в жажде высшего удовольствия. И Бильбо мог его подарить. Он плотнее обхватил член губами и языком, и Королю хватило буквально пары движений, чтобы излиться. В последнюю секунду он успел отдернуть Бильбо назад, и семя попало на его лицо и ночную рубашку. — О, милый мой, прошу, прости меня. Твой рот так сладок, что я едва не сошел с ума. Торин притянул хоббита к себе на колени и с величайшей нежностью принялся вытирать собственное семя рукавом своей рубахи. Маленький юркий язычок скользнул между алых губ и подхватил стекающую каплю. — Ты тоже, сладок, мой Король. Торин закрыл глаза и тяжело выдохнул. Одно только это зрелище заставляло вновь пробудиться его унявшееся было желание. Нет, он хотел своего супруга, прямо сейчас, на их ложе. Хотел показать ему всю свою любовь и вознести к тому же наслаждению, что несколько мгновений назад испытал сам. — Бильбо, ты невероятен, ты знаешь об этом? — начал он, но осекся, словно окаменев, когда его рука коснулась чего-то на запястье его милого супруга. — Бильбо… — Торину пришлось прокашляться, чтобы суметь продолжить говорить, — что это?